Все думы – о вас. Письма семье из лагерей и тюрем 1933-1937 гг.

скачать книгу бесплатно


, физико-математик и инженер, ранее работавший на Севере, в Игарке. Он много видел в области мерзлоты и разсказывает поучительные вещи. К тому же он недурно рисует, так что его разсказы сопровождаются показыванием зарисовок, очень интересных, например, северного сияния. Н.И. человек культурный, приятный в обращении, и с ним можно работать. Живет тут с семьей

. Старший сын где-то работает, 2-й Кирилл похож на Васю, 3-й Игорь – вроде тебя, далее идет девочка Ира – вроде Оли и наконец мальчик Коля, похожий на Мика. Но все они немного моложе вас, года на 3, кроме самого старшего, которого я не видел. К нам Н<иколай> И<ванович> и его жена относятся очень ласково, балуют угощениями и всем, чем могут: Н<иколай> И<ванович> дает мне свои книги, краски, нарисовал мне ледяные холмики и наледи, получившиеся из обледенелых маревых кочек, даже принес цветные карандаши Коли.

Жизнь тут, по крайней мере пока, тихая, но напряженная. Ничего не поспеваешь сделать; отчасти это происходит от неналаженности лаборатории, отчасти же – от того, что слишком сложны задачи. Целую тебя, дорогой; не забывай, пиши. Ведь я все время скучаю без вас и о вас безпокоюсь.

П.Флоренский

1. Мушкетов Иван Васильевич (1850–1902) – русский геолог, исследователь Средней Азии, Урала, Кавказа. Автор «Физической геологии» (ч.1–2, 1888–1891).

2. Быков Николай Иванович (1855–1939) – заведующий Сковородинской Опытной Мерзлотной Станцией на БАМЛАГе, между о. Павлом и Н.И. Быковым сложились дружеские отношения, а также плодотворное сотрудничество по изучению вечной мерзлоты. Для о. Павла особый интерес представляла его генеалогия, в его роду были представители родов Пушкиных и Гоголей.

3. Флоренский сблизился со всей семьей Н. И. Быкова. На ОМС с ним жили: жена Ольга Христофоровна, дети: Кирилл, Игорь, Ирина и Николай. Старший сын жил отдельно, о. Павел его не упоминает в письмах.

2 марта 1934 г., Сковородино

1934.III.2. Сковородино. Дорогая Аннуля, когда же я получу от вас весть, как вы живете и благополучны ли. С переездом в Сковородино связь прервалась, но я надеюсь, что она здесь будет впоследствии более надежной. О том, как я живу здесь, ты уже знаешь из письма Кире. Добавлю только, что нас закармливают, как на убой; за последнее время я так растолстел, что самому противно. Живем хотя и напряженно в смысле работы, но очень тихо и мирно. Пока что я сижу почти исключительно в лаборатории, делаю опыты, зарисовываю, как умею, полученные результаты различных промораживаний, пишу, вычисляю, часто беседую на разные научные темы с НИ.Быковым и с другими, обсуждаю постановку опытов с П<авлом> Н<иколаевичем>, участвую в заседаниях – научных, технических («производственных») и прочих, делаю указания нашему помощнику. Таковым оказался волею судеб ПК.Старикович

из Посада, учившийся в женской гимназии и на несколько лет (по возрасту – на 4) старше Васи. Он, Старикович, припоминает фамилию Васи, но лично его не может вспомнить, Вася скажет, не учился ли этот мальчик при нем, в одном из старших классов. Недалеко от Сковородина оказался проф. Сузин

, от которого я получил недавно поклон. Кира, наверно, помнит Сузина по Москве. Вообще, здесь на БАМе знакомых легче встретить, чем в Москве, и кроме того все оказываются более приветливы, чем в Москве.

По приезде в Сковородино я послал тебе несколько денег; сообщи мне, получила ли ты их. Теперь я переслал переводом, так что надеюсь на более быструю и более верную доставку. Было бы неприятно, если бы то немногое, чем я могу помочь вам, не доходило бы до вас.

Ничего не знаю я и о судьбе доверенностей, послал их уже давно, из Нанагр

. Судя по твоему письму, заключаю, что ты наконец-то получила эти доверенности, но удалось ли их привести в действие – не знаю.

Если бы не безпокойство за вас, меня не оставляющее никогда, и не печаль по разлуке с вами, я бы сказал, что очень рад избавлению от Москвы и доволен своею жизнью здесь. Работа при отсутствии необходимой литературы и приборов, конечно, не может идти достаточно успешно, но я предпочитаю менее успешную работу, лишь бы не было толчеи и дергания, от которых в Москве за последнее время не было житья.

В здешних краях, кроме москвичей, встречаю немало кавказцев или живших на Кавказе и вспоминаю с ними места, знакомые им и мне. С одним полугрузином думаю освежить в памяти то, что я когда-то выучил из грузинского, но сейчас начисто забыл. Зато сильно опасаюсь за свой русский язык. Тут везде столько слышишь не то украинской, не то полуукраинской речи, или полубелорусской, что неправильные обороты и нерусское произношение перестают резать ухо.