скачать книгу бесплатно
– Дорога-река? Это так улица называется?
– Нет, это река.
– Вот как. Мне-то нужно название улицы.
– Это официальный адрес, мистер Кэмпбелл. Почту нам привозят на лодке.
– На лодке? Но у меня же нет лодки, – растерялся Освальд.
Она засмеялась:
– Вам она и ни к чему. Почтальон прибывает на лодке.
– И куда же он привозит почту?
– Прямо к вашему причалу.
Освальд по-прежнему пребывал в недоумении.
– И мне не нужен почтовый индекс или что-нибудь в этом духе?
– Не нужен, мистер Кэмпбелл. Наш почтальон знает, где кто живет.
– Ясно… значит, Дорога-река, сорок восемь?
– Точно. Мой адрес: Дорога-река, сорок шесть. Место проживания моей сестры Милдред: Дорога-река, пятьдесят четыре. – Френсис не упустила возможности лишний раз упомянуть имя сестры.
Освальд повесил трубку. Ну и в веселенькое же место он направляется. А ведь она раньше не говорила, что почту доставляют на лодке. Уже во второй раз его посетили сомнения… но комнату свою он уже сдал, с Хелен попрощался по телефону, так что пути назад нет. В конце концов, он же не сказал миссис Клевердон, что он ходячая бомба замедленного действия и, неровен час, помрет у них на руках. Да и суетиться надо было раньше. Куда теперь податься? Ну ничего, уж пиво-то в местной лавке наверняка имеется. А причин, чтобы и дальше вести трезвый образ жизни, нет. Ждать-то от будущего уже нечего.
Не успела Френсис разъединиться, как поняла, что позабыла предупредить насчет мисс Альмы, матушки Бетти Китчен. Она уже собралась перезвонить, но передумала. Может, оно и к лучшему, зачем его заранее пугать. Кроме того, пора к Милдред – помогать готовиться к собранию эзотерического ордена тайного общества «Узор в Крупный Горошек». Рождество на носу, а им еще предстоит нарядить Окутанную Тайной Ель. Каждый год под Рождество члены клуба собирались на исходе ночи у зала приемов и украшали большой кедр, росший перед зданием, то есть втихомолку творили добро. «Крупные Горошинки» вершили немало добрых дел, и все тайком. Ибо девиз у клуба был: «Трезвонить о себе дурно».
Единственным мужчиной среди «Крупных Горошинок» был Батч Маннич по прозвищу Жердяй, шести футов четырех дюймов росту и ста двадцати восьми фунтов весу[9 - То есть примерно 193 сантиметра и 58 килограммов.]. Добродушному Батчу, племяннику Сибил Андервуд, было двадцать шесть лет, и он исполнял все поручения дам. Каждый год именно Батч приносил стремянку, – и лишь он мог дотянуться до верхних ветвей и повесить фонарики у самой макушки.
Сестру Френсис застала в гостиной: Милдред в ярком гавайском одеянии полулежала на диване и читала новую книгу, взятую в передвижной библиотеке. Называлась книга «Роман в дельте: пылкий рассказ о запретной любви в устье Миссисипи».
– Когда, ради всего святого, ты прекратишь глотать это дрянное чтиво? – проворчала Френсис, увидев, что читает сестра.
Милдред захлопнула книгу, положила на кофейный столик и парировала:
– А когда, ради всего святого, ты прекратишь глотать эти дрянные сладости?
Она всегда брала верх. В юности сестры ходили в одну и ту же частную среднюю школу в Чатануге, но даже в те годы Милдред держалась наособицу. Первая в городе она появилась в брючном костюме в загородном клубе Чатануги, слишком уж была независимая, чтобы подчиняться повальной моде. По мнению Френсис, именно по этой причине парень, с которым Милдред была обручена, сбежал и женился на другой девушке. Наверное, этим объяснялось и то, что нельзя было предсказать, с волосами какого цвета появится Милдред, – сегодня один оттенок, завтра другой. Колер она меняла, сообразуясь лишь со своим настроением. Сейчас волосы у нее были в клеточку. Френсис от души понадеялась, что к приезду мистера Кэмпбелла расцветка станет хотя бы естественной, но вслух ничего не сказала. Если Милдред узнает, что сестра ударилась в сводничество, она точно выкинет какой-нибудь фортель. Френсис очень переживала из-за нее. У Милдред имелись хорошая пенсия после двадцати пяти лет работы, выгодная страховка, собственный дом, множество друзей – словом, все; не было у нее только счастья. Френсис очень огорчало, что с годами Милдред делается все более желчной, на глазах превращаясь в старую грымзу. И это была одна из многих причин, по которой Френсис связывала столько надежд с приездом мистера Кэмпбелла. Милдред давно уже пора забыть бросившего ее парня и, пока не поздно, начать жить полной жизнью.
Чудо-Алабама
По совету доктора Освальд привел свои дела в порядок, что заняло у него не больше пяти минут. Всего-то надо было выкинуть три пары старых ботинок и одно пальто из двух имеющихся. Бейсбольный мячик, который он когда-то поймал прямо во время игры, и прочее барахло уместились в одном чемодане. В тот вечер приятели из АА[10 - АА – «Анонимные алкоголики» – международная общественная организация, объединяющая желающих излечиться от алкоголизма.] пригласили его на прощальную чашку кофе. Он сказал им, что вернется, скорее всего, весной, – что их зря расстраивать?
На следующее утро он поймал такси, отправился на вокзал на Лассаль-стрит, занял свое место, и в 12.45 поезд тронулся в путь. Глядя, как проплывают мимо знакомые здания, он понимал, что видит Чикаго последний раз в жизни. У него даже возникло искушение немедля отправиться в вагон-ресторан и промочить горло, но вчерашний подарок друзей по-прежнему лежал в кармане: памятный значок «Живи сегодняшним днем». Он чувствовал, что для начала следует подальше отъехать от Чикаго и своей АА-группы, поэтому уселся у окна и стал смотреть на проплывающие мимо виды. Поезд ехал через Цинциннати и Луисвилл на Нэшвилл и чем дальше забирался на юг, тем сильнее менялся пейзаж за окном. Бурая поначалу земля приобретала более приятные глазу оттенки, а когда Освальд проснулся поутру, голые черные деревья сменились высокими соснами и прочими хвойными. Он заснул в одном мире и проснулся совсем в другом. За ночь насупившееся зимнее серое небо сменилось ярко-голубым, и по нему ходили такие огромные кучевые облака, что Освальд невольно воскликнул про себя: «Что за шутки!»
В Мобил он прибыл ближе к вечеру. Стоило Освальду сойти с поезда, как к нему подскочил худущий высокий мужчина – вылитый богомол, если бы не бейсболка на макушке крошечной головы.
– Вы мистер Кэмпбелл? – спросил тощий.
Освальд подтвердил.
Тощий подхватил его чемодан и торжественно произнес:
– Добро пожаловать в Алабаму! Меня зовут Батч Маннич, но можете называть меня, как и все прочие, Жердяй, такое у меня прозвище.
На ходу Батч добавил:
– Я такой худой, что в детстве родители не разрешали мне завести собаку, боялись, что барбос примет меня за набор косточек и закопает где-нибудь во дворе! – И громогласно расхохотался собственной шутке.
Выйдя из здания вокзала, Освальд поразился, какой тут теплый, влажный, напоенный ароматами воздух. Оказалось, смотреть в окно поезда – это одно, а самому погрузиться в здешнюю атмосферу – совсем другое. За транспортное средство, грузовичок, Батч счел нужным извиниться:
– Он из себя неказист, но куда надо, довезет.
Батч оказался человеком веселым и простодушным и болтал не переставая все полтора часа, что заняла дорога до Затерянного Ручья. На визитной карточке, которую он вручил «мистеру Кэмпбеллу», был изображен основательных размеров глаз. Под глазом было начертано:
БАТЧ (ЖЕРДЯЙ) МАННИЧ,
ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ
И ПОМОЩНИК ШЕРИФА
Освальд удивился.
– И большой здесь спрос на услуги частного детектива?
– Пока нет, – огорченно сказал Батч. – Но я под рукой и в полной боевой готовности. На всякий случай. Мало ли что.
Пока они ехали через бухту Мобил[11 - Бухта Мексиканского залива на юго-западе штата Алабама. Ширина 8-29 км. Каналом соединена с устьем р. Мобил, на берегах которой расположен г. Мобил.] по длиннющей дамбе, начало темнеть. По обе стороны простиралась на многие мили вода, а погружающееся в бухту солнце было такое большое и оранжевое, что Освальд даже испугался.
– Оно всегда такое? – спросил он.
Батч посмотрел в окно.
– Ну да. Закаты у нас – залюбуешься…
К тому времени, как они свернули с шоссе к Затерянному Ручью, на дворе уже было черным-черно.
– Вот наша лавка, – сказал Батч.
В темноте Освальд ничего не разглядел. Они проехали еще примерно с квартал и остановились у большого дома.
– Приехали. Доставил в целости и сохранности.
Освальд вытащил кошелек:
– Сколько я вам должен?
И крайне удивился ответу Батча:
– Да ничего вы мне не должны, мистер Кэмпбелл.
Только Освальд собрался постучать, как дверь широко распахнулась и перед ним возникла могучая женщина ростом никак не меньше шести футов.
– Заходите! – пророкотала она и подхватила его чемодан, Освальд даже пошевелиться не успел. – Я – Бетти Китчен, рада вас видеть. – От ее рукопожатия ладонь Освальда чуть не расплющилась. – Завтрак в семь, обед в двенадцать, ужин в шесть. Если вам попадется крошечная чудаковатая старушка, не волнуйтесь, это всего-навсего моя мама. Она уже плохо соображает, где находится, так что если ненароком забредет к вам в комнату, просто прогоните ее. Пойдемте, покажу вам дом.
Освальд потрусил следом по нескончаемому коридору, разрезавшему дом пополам. Хозяйка шагала стремительно, щелкала выключателями, зажигая и гася свет, и поясняла на ходу:
– Гостиная, столовая, а вот это кухня.
Дойдя до конца коридора, Бетти обернулась и ткнула в маленькую дверцу под лестницей:
– А здесь я сплю.
В каморке места едва хватало на односпальную кровать.
– Люблю быть поближе к кухне, откуда мне проще присматривать за мамой. Здесь тесно, но мне нравится: напоминает поезд. Мне всегда очень хорошо спится в поезде, а уж я в свое время поездила. Давайте наверх. Покажу вам вашу комнату.
Взбираясь вслед за хозяйкой по лестнице, Освальд чувствовал что-то знакомое в ее манере держаться и говорить, будто встречал Бетти раньше. Но они прежде никогда не сталкивались, это точно, такую женщину не забудешь.
– Мама была когда-то кондитершей в Милуоки, пекла птифуры и пирожные, пока не поскользнулась на сигарной обертке. – Она покосилась на него и осведомилась: – Ведь вы не курите сигары, правда?
– Сигар не курю, – подтвердил Освальд. Даже если бы курил, не сознался, по ее тону было ясно: такого жильца здесь не потерпят. – У меня эмфизема, потому я и приехал сюда. Надеюсь поправить здоровье.
Она вздохнула:
– Многие приехали сюда из-за здоровья, у кого такая болячка, у кого сякая… Только не я. Я здорова как бык.
И, как только они вошли в комнату, она словно в доказательство своих слов одной рукой закинула чемодан на кровать.
– Вот. Мы на месте. Самая солнечная комната в доме. Я жила здесь, пока не перебралась под лестницу. Надеюсь, вам понравится.
Освальд осмотрелся. Просторно, светло, желтые обои в цветочек, маленький желтый диванчик в углу, деревянная кровать с валиками застелена белым хрустким на вид покрывалом из синели. Над кроватью вышивка в рамке: ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ.
Бетти указала на две двери:
– Чулан с вешалками слева, ванная справа. Что-нибудь понадобится – просто покричите. Если пока ничего не требуется, увидимся в семь ноль-ноль.
Освальд прошел в ванную и поразился: по размеру она была почти равна спальне. Раковина и ванна зеленые. И окно есть, удивительное дело. Освальд никогда еще не видел, чтобы в ванной было окно. Он так устал, что охотно сразу бы лег, но дорожную грязь надлежало смыть, так что он сперва принял ванну и только потом облачился в пижаму и с наслаждением нырнул в мягкую постель с благоухающим бельем. Лежа, он еще раз обвел взглядом комнату, выключил лампу и погрузился в блаженный сон.
Пока Освальд устраивался, зазвонил телефон. Френсис хотела узнать, благополучно ли добрался мистер Кэмпбелл. Услышав утвердительный ответ, она поспешно спросила:
– Ну как?
Бетти рассмеялась:
– Как?.. Хорош собой, росточком невелик, яркие голубые глаза и рыжие волосы. В общем, на эльфа смахивает.
– На эльфа?
– Ну да. На очень милого эльфа.
Хотя Френсис немножко огорчилась, что мистер Кэмпбелл не такой красавец, как она надеялась, – Милдред ужасно разборчива по части мужчин, – но вид у нее сделался самый что ни на есть довольный. Надо же, эльф, подумалось ей. О, так ведь скоро Рождество. Может быть, это знак. Ведь надежда как-никак умирает последней.
Глаза Освальд открыл в половине седьмого утра. Комната была полна солнца, а за окном чирикали те самые птицы, которых он уже слышал по телефону, только теперь они заливались в два раза громче. Для человека, который за последние восемь лет привык просыпаться в сумрачной комнате меблирашек где-то около половины десятого или даже десяти под уличный шум, этого достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. Он попробовал было снова уснуть, но птицы не утихали, к тому же начался приступ кашля. Пришлось встать. Одеваясь, он обратил внимание на картинку на стене, явно вырезанную Бетти Китчен из какого-то журнала, – дамский туалетный столик; рядом с пудрой, губной помадой, гребенкой и пачкой сигарет «Лаки страйк» – форменная пилотка женской вспомогательной службы сухопутных войск США. И подпись под всем этим: ДА, ОНА СОЛДАТ – НО И ЖЕНЩИНА ТОЖЕ!
Так вот почему она показалась ему такой знакомой, осенило Освальда. Девушка, как видно, служила в армии. Медсестрой, а кем же еще. Сколько таких медсестер он перевидал, пока мотался по ветеранским госпиталям. А на одной так даже женился.
За завтраком (овсянка, яичница, ветчина, печенье) тайна раскрылась. Он был абсолютно прав. Мало того, его хозяйка оказалась в высоких чинах – подполковник медицинской службы в отставке, начальник над сотнями и сотнями медсестер в крупных госпиталях на Филиппинах.
Освальд объявил, что тоже служил в вооруженных силах. Она посмотрела на него:
– Вот уж никогда бы не подумала, что вы – военный, мистер Кэмпбелл.
– А меня никто не принимает за военного, – засмеялся он. – Я даже из Иллинойса-то никуда не выезжал.
– Не повезло вам.
– Может, и так. Но я не жалуюсь. Меня уволили по состоянию здоровья, что дало мне кое-какие привилегии. Да и образование я получил благодаря армии США.
Тут в дверях появилась мама – высохшая тряпичная куколка, чуть ли не вполовину ниже дочки. Чрезвычайно возбужденная, старушка, словно и не замечая Освальда, сказала:
– Бетти, слоны опять у нас во дворе. Сходи узнай, чего им надо.
– Да, мама, – ответила Бетти. – Сейчас узнаю. А ты пока иди наверх.
– Поторопись. А то они мне все камелии потопчут.
После того как она ушла, Бетти повернулась к Освальду:
– Теперь понятно, о чем я вам говорила? По ее словам, у нас во дворе такое творится… На прошлой неделе наведались летающие черепахи. – Она встала и принялась собирать тарелки. – Не знаю, давнее падение виновато или это все возраст, она ведь постарше будет, чем сам Мафусаил. – Бетти вздохнула. – Проклятие Китченов – долголетие, как по мужской линии, так и по женской. А у вас как, мистер Кэмпбелл? Долгожители в семье были?
Сведений о своей настоящей семье у Освальда не имелось никаких – пришлось исходить из своего теперешнего состояния.
– Увы, сомневаюсь, что так.
После завтрака Освальд вернулся в свою комнату и закончил распаковывать вещи. Через несколько минут снизу послышался голос Бетти:
– А-у-у-у! Мистер Кэмпбелл! К вам гость!
Он вышел к лестнице, и миловидная женщина в белой блузке и синей юбке, запрокинув голову, крикнула снизу:
– Доброе утро!
Голос он узнал тотчас и заторопился вниз – знакомиться с Френсис Клевердон. Седые волосы – но лицо, голубые глаза, милая улыбка на удивление молодые. В знак приветствия она вручила ему большую корзину с пеканами, кофейно-творожным тортом со сливками и клюквой, мандаринами «сацума»[12 - Крупные сладкие гибридные мандарины без косточек.] и какими-то баночками.
