скачать книгу бесплатно
– Вальмор, миленький, давай я лучше закончу образование под твоим руководством, а то мне так тоскливо в разлуке с тобой – Либерти сделала грустные глаза и Вальмор сдался. Теперь каждые будни с десяти до трёх Либерти прилежно занималась, впрочем при её уме она могла уделять этому занятию не больше часа в день. Всё остальное время она делила между делами по дому и беготнёй по улице.
Как и обещала, Либерти пошла к миледи Гиленхаал сразу после своего приезда из «Единорога», Вальмора она предусмотрительно с собой брать не стала – зачем ему лишние огорчения. Слуга проводил её в сад, где миледи сидела рядом с мальчиком, который был закутан в одеяло по самые уши. О, как же миледи Гиленхаал изменилась, причем в худшую сторону – постарела, подурнела и, теперь совсем не улыбалась.
– Либерти, у вас что, в пансионе внеплановые каникулы?
– Нет, миледи, меня исключили за драку, и я хотела лично сообщить вам об этом. Госпожа Тетель сделал всё, что могла, но, увы, мой характер уже не изменить.
Голова мальчика в одеяле дернулась.
– Ты умеешь драться?
Все нравоучения застыли у миледи Гиленхаал на языке – её сынок опять заговорил, и это почти после годового молчания.
– Умею – сказала Либерти.
– Покажи.
– На тебе что ли?
– Нет, мама сейчас вызовет слугу.
– Я не буду бить человека ни за что, извините миледи Гиленхаал, мне пора – и Либерти ушла, размышляя, отчего эти богачи такие жестокие, ведь у них есть всё, что нужно, им не надо с оружием в руках защищать свои жизни, а вот поди-ка.
***
А вскоре у Либерти появилась первая в жизни подруга – одна из учениц Вальмора, ужасно долговязое, страшненькое и пугливое создание, на пять лет старше Либерти. Её привезла мама и, сделав ужасающее внушение, оставила на произвол судьбы посредине двора – девочка и так робкая от природы, теперь вообще боялась пошевелиться, как застыла на одном месте – ни туда, ни обратно. Либерти наблюдала за это сценой из окна и, поняв, что новенькая вообще даже не моргает, сжалилась и крикнула:
– Эй ты, иди сюда, сейчас уже уроки начнутся.
Привычка подчиняться взяла вверх, и девчонка поковыляла к крыльцу.
– Давай, проходи, тебя как зовут? Меня вот Либерти.
– Лилия.
– Красивое имя – сказал Либерти, а про себя подумала, что она больше похожа на лопух, чем на лилию.
– Ты на полный курс или только набраться умных фраз для ярмарки невест?
Лилия вмиг стала пунцовой и пролепетала:
– На полный, мама сказала, что с таким лицом как у меня на ярмарке невест делать нечего, так хоть на старость смогу себе заработать.
– Добрая у тебя мамочка.
– Да, просто я не оправдала её надежд – бесхитростно пояснила Лилия.
Либерти презрительно фыркнула – ну разве можно быть такой нюней. Но вскоре Либерти изменила свое мнение – Лилия в атмосфере всеобщего дружелюбии оттаяла, проявила недюжий ум, и ей было не в тягость помочь отстающим, испечь для всех пирог или найти для каждого доброе слово. Но вот только стоило явиться её маме и всё – критика, издёвки и прочий «набор злобной личности» – Лилия терялась и становилась похожей на слабоумную, ведь если человеку постоянно говорить, что он свинья, то он в конце концов он захрюкает.
Либерти понемногу подбивала подругу на бунт – та иногда приходила к ней в гости, говоря маме, что они занимаются уроками, а на самом деле Либерти таскала лилию по самым разным местам – от леса до кабаков, где она участвовала в кулачных боях. Лилия каждый раз отнекивалась, но не уступить не могла, пока не хватало силы воли.
– Вот, смотри, ты уже врешь, дальше больше – начни огрызаться, а потом вообще хлопни дверью и приходи жить к нам.
– Нет, я так не могу.
– А хочешь, я сама выскажу твоей маме всё, что мы о ней думаем? Тогда она сама тебя выгонит.
– Нет-нет, Либерти, не надо.
– Зря, нельзя же всю жизнь бояться.
– Вот в этом главное отличие между нами – сказала Лилия – ты, Либерти, не боишься быть свободной, на тебе нет всех тех оков, которые обычно присущи человеку.
Либерти и впрямь обладала какой-то болезненной склонностью к свободе и опасным приключениям. Любые правила, предписания, советы её раздражили, и ей всегда хотелось сделать всё наоборот, а если от этого нельзя было никуда деться, то она, скрипя зубами, подчинялась, зато ночью, когда её никто из знакомых не мог видеть она отрывалась по полной. Дождавшись, пока Вальмор заснет, она брала стелпсы и вылезала в окно, а дальше, как повезет – то в драку впутается, то на стаю бродячих собак наткнется, или пойдет на погост попугать случайных путников. Невзрачные с виду стелпсы превращались в руках Либерти в грозное оружие, один она обычно носила в пучке волос на затылке, другой в миниатюрных ножнах на левой руке – убивать, конечно, она людей не убивала, но двух особо приставучих мужиков слегка порезала, и это в одиннадцать-то лет.
Так что можно было сказать, что в Либерти уживались два человека – один хладнокровный, хитрый и жестокий любитель опасных авантюр, а другой – добрый, веселый и справедливый. И пока они находились в равновесии, но надолго ли?
И вот, как то одним вечером свободолюбивая натура Либерти была поставлена перед неприятным для неё выбором.
8
Либерти уже собиралась отправиться на свою обычную ночную развлекуху, как тут к их дому подъехала карета.
Кого это еще принесло на ночь глядя? – удивилась Либерти и пошла открывать, зажав в одной руке стелпс. Эта привычка осталась у неё с Эонфлакса, где ночью дверь или вовсе не открывали, а если открывали, то с ножом в левой руке и топором в правой, а если у вас был лук, то приходилось возиться с замками ногам, а что делать, жить то всем хочется. В окрестностях столицы нравы конечно были другими, но Либерти предпочитала не рисковать.
Но полуночный гость превзошел все ожидания – эта была миледи Гиленхаал. Вальмор в своём дурацком ночном колпаке только глазами хлопал от удивления и поэтому не заметил, что у Либерти из-под ночнушки торчат штаны.
– Чем обязан, миледи? – Вальмор не знал как себя вести и только наматывал кисточку от колпака на палец.
– Я хотела бы пригласить Либерти пожить у нас недельку-другую – выдала наконец миледи Гиленхаал, а потом просто рухнула на колени и заплакала.
Вальмор засуетился, принес воды, а Либерти пока стояла с открытым от удивления ртом – если учесть, что она видела миледи Гиленхаала всего три раза, включая этот, в жизни, то это предложение было больше чем неожиданным, а миледи тем временем говорила:
– Вы знаете, Вальмор, что мой сын два года назад упал с лошади и теперь не ходит. Мы делали всё, что могли, но даже лучшие лекари и маги не смогли вернуть ему былую подвижность – Данай может только двигать руками и головой, но ходить – увы. Мы уже смирились, но вот в прошлом году он еще и замолчал, и молчал почти целый год, но тут пришла Либерти и сотворила чудо – Данай заговорил, и он очень просит приехать её к нему, он так оживился, у него снова возник интерес к жизни. Либерти, душа моя, не откажи мне в этой просьбе, я заплачу, я сделаю всё, что угодно.
Либерти наконец закрыла рот и задумалась – ехать к заносчивому и избалованному калеке ей не хотелось, но с другой стороны миледи Гиленхаал сделала ей и Вальмору немало добра, а за него тоже надо платить, тем более всего неделька…
– Если Вальмор будет не против…
– Я не против – поспешно заверил всех присутствующих Вальмор, тайно надеясь, что в доме Гиленхаалов Либерти будет под круглосуточным присмотром и хоть немного отучиться от уличных манер.
Одним словом, восход солнца Либерти встречала уже в особняке лорда Гиленхаала.
Её накормили, выкупали, приодели и повели к Данаю – этакий караван – во главе вышагивает чета Гиленхаалов, за ними их дочери и Либерти, с непривычки путаясь в длинном платье, потом слуги, последними плелись собаки. Дурдом на выезде, как сказал бы Нивея. И вот – торжественный миг, они зашли в комнату Даная. Он сидел в кресле по своему обычаю укутанный в одеяло, по обе стороны от него стояли слуги.
– Дорогой мой, вот Либерти, я привезла её.
Но Данай ничего не ответил, он лишь слегка наклонил голову и всех присутствующих вынесло из помещения словно порывом ветра.
Либерти не спешила начинать разговор, она пока рассматривал мальчишку получше – лицо осунувшееся, тонкий нос, голубые глаза, а под ними не мене голубые, а местами даже черные круги, бледный, и на удивление красивые и густые золотые локоны, бескровные и потрескавшиеся губы, да уж, впечатление такое, что он вот-вот преставится.
– Насмотрелась? – Данай с трудом вытащил из-под одеяла руку, больше похожую на плеть и указал ею на маленькую табуретку около себя – а теперь сядь сюда.
От удара этой табуреткой по башке Даная спасло то, что он калека – убогих Либерти не трогала.
– Ну, и зачем я тебе понадобилась? – спросила Либерти.
– Я буду через тебя жить. Домашние меня всё время жалеют, во всём потакают и стерегут как алмаз, не могу я так больше, хочу хоть с кем-то поговорить, кто не будет со мною цацкаться.
– И с чего ты взял, что я подхожу на эту роль?
– А ты единственная, кто меня по носу щелкнул, помнишь, тогда в саду. Мы будем вместе гулять, играть, есть, одним словом ты станешь моими ногами, руками и глазами.
– Эка ты шустрый, я всего-то на неделю приехала.
– Останешься на столько, на сколько я пожелаю. Или тебе и вправду хочется вернуться домой в нищету, да, я знаю, что ты беднячка, а все бедняки хотят денег, ты их получишь в изобилие, а также платья, драгоценности, только скажи.
Либерти с трудом сдерживала ярость, ах, как же хочется влепить этому мальчишке оплеуху, а лучше две.
– Я не кукла, которую можно купить, и дома у меня остался Вальмор и подруга Лилия, и за все деньги мира я не променяю, как ты выразился, свою нищету с ними, на все богатства мира с таким козлом как ты под боком, ясно? – и Либерти повернулась, чтобы уйти.
– Если ты уйдешь, я приложу все усилия. Чтобы дорогие тебе люди сгинули в казематах Имперского острога – выдал Данай свой последний аргумент.
Ох, не следовала ему этого говорить – Либерти медленно подошла к Данаю и, наклонившись, прошептала:
– О, только попробуй, и я лично вот этими руками убью тебя, но перед твоей смертью я на твоих глазах убью всех, кто тебе дорог. Запомни это.
Надо же, какой интересный разговор, просто идеальный пример поведения для всех будущих злодеев и тиранов – смесь злости, лжи, угроз, а ведь обоим говорящим только по одиннадцать лет.
Либерти больше ни минуты не хотела оставаться в этом доме, но когда она уже садилась в карету, то окна комнаты Даная распахнулись, и он сам перевесился через подоконник.
– Прости меня !!! – завопил Данай – я больше так не буду !!!
На заднем плане бестолково метались домочадцы и слуги, но он их не замечал. И столько раскаяния было в этом крике, что Либерти решила сменить гнев на милость. Но всё же заходя опять в комнату Даная, она четко сказала:
– Это всего на неделю, понятно?
– Данай лишь кивнул, у него кончились все силы.
9
У лорда и миледи Гиленхаалов было пятеро детей – четыре дочери и сын – последний и самый любимый отпрыск. Это ему должно было достаться всё богатство, накопленное его предками, и это ему предстояло продолжить славный род. Но случилось страшное, роковое падение с лошади перечеркнуло все планы и надежды, в девять лет Данай Гиленхаал стал калекой.
Целый год его сматривали и лечили самые разнообразные лекари и маги, и он снова мог двигать головой и руками, но вот вернуть ему ноги не смог никто. Подвижный, жизнерадостный мальчик оказался прикован к креслу, а это очень тяжелое испытание, ибо в отличие от периодических телесных болей, душевные раны терзали его не переставая. Избалованный, привыкший всё получать немедленно Данай чувствовал себя ужасно – ведь теперь, чтобы просто попить воды ему приходилось просить об этом маму или слугу. Всё, что он раньше воспринимал как должное, теперь стало для него таким далеким. Он бы отдал всё, чтобы одеться самому или самому принять ванну, но из-за приказа матери он теперь никогда не оставался один, даже ночью.
И еще эта жалость, которая давила на него со всех сторон – никто из его окружения не мог удержаться от слёз, когда его выносили в сад или к столу, а отец вообще перестал заходить к нему, ссылаясь на всевозможные дела. Данай уже прошел все стадии – надежды, злости, отчаяния, на смену им пришла апатия, он сдался, у него кончились все сил, чтобы бороться, он просто устал так жить. Но и умереть он не мог, его держала любовь к матери, которая изо всех старалась облегчить ему его страдания.
А потом он увидел Либерти, которая просто лучилась энергией, которая не стала выделять его из общей толпы, и она стала первой, кто сказал ему нет. И Данай захотел, чтобы она была рядом с ним – но мама робко заикнулась о том, что Либерти не их круга и что она очень своенравна, но Данай стоял на своём – хочу её видеть и всё тут. К решению этого вопроса был привлечен даже сам лорд, в конце концов после моря пролитых слёз и тысячи просьб о благоразумие, Данай добился своего – миледи Гиленхаал помчалась за Либерти, а папа пообещал сделать всё, чтобы она осталась здесь подольше, а еще лучше навсегда.
***
Ох и трудно же пришлось Либерти в первые дни проведенные в доме Гиленхаалов. Нет, дело было не в её поведение или манерах, когда она хотела, и то и другое было безупречным, а в том, как к ней относились окружающие – лорд Гиленхаал её вежливо игнорировал, юные барышни презрительно морщили носики, слуги откровенно завидовали, ну а миледи Гиленхаал её просто тихо возненавидела, и все потому, что Либерти стала для Даная важнее неё.
Дети всегда по большей части бессердечны, вырастая, они, не переставая любить родителей, причиняют им много горя. Но виноваты, конечно, обе стороны, просто никто не хочет понять, что всё со временем меняется и надо лишь смириться с неизбежным.
До появления Либерти леди Гиленхаал окружала сына вниманием и заботой, как и следовало ожидать, перейдя все мыслимые и немыслимые границы. Будь её воля, она бы и моргать за него стала. Так что первые конфликты не заставили себя ждать.
Был завтрак, за столом сидели миледи, Либерти, Данай, а также слуга, который кормил юного лорда с ложечки. Понаблюдав немного за ними, Либерти на полном серьезе спросила:
– Данай, а почему ты сам не ешь, у тебя ведь вроде ноги не ходят, а руки-то в порядке?
Большой знак вопроса повис в воздухе – миледи вытаращила глаза, слуга не донёс ложку, а Данай, запинаясь, попытался что-то промямлить, но Либерти резко его оборвала:
– Будь добр, ешь сам, если уж ты на подоконник вскарабкался без посторонней помощи, то и ложку в состоянии поднять.
За обедом слуги-кормильца уже не было.
Потом Даная вынесли в сад, и Либерти потребовала мяч.
– Но – возразила было миледи – Данаю наверное будет грустно от того, что ты можешь играть, а он нет.
– А мы вместе будем играть – заявила Либерти и, не обращая внимания на ужас в глазах миледи, пошла в сад.
И вскоре миледи Гиленхаал услышала смех своего обожаемого сыночка. Выглянув из окна, она увидела, что Либерти кидает в Даная мяч, а он отбивает его то руками, то головой, потом они кидали его в цель, сбивали им кегли и ешё много чего. За ужином Данай неожиданно для всех попросил добавки – миледи тут же пододвинула к нему целую супницу.
– Эка вы, миледи, да если он всё это съест, то завтра же можно заказывать похороны, посмотрите, какой он худой, а жир нужно помаленьку копить, полчашки добавки ему хватит – остудила её пыл Либерти.
После ужина Данай пожелал Либерти спокойной ночи.
– Ты ложишься спать в семь вечера?
– Да, мне надо хорошо отдохнуть.
– Чтобы хорошо отдохнуть, нужно хорошо поработать, а ты сегодня ровным счетом ничего не сделал. Спать ляжешь в десять, а сейчас пойдем в библиотеку, почитаем что-нибудь интересное.
– Ты умеешь читать? – простодушно удивился Данай.
Либерти предпочла не отвечать. Уже сидя в библиотеке, она сказала:
– С завтрашнего дня ты возобновишь уроки с учителем, мозги у тебя, конечно, куриные, но ничего мы это исправим. Потом надо смастерить тебе кресло с колесами – сам себе хозяином будешь.
– А я смогу?
– А куда ты денешься?
В пол десятого Либерти пошла контролировать, как Данай готовиться ко сну.
– Ну и что вы все вокруг него пляшите? – осведомилась она у трёх слуг, которые должны были помогать Данаю умыться – для начала вы двое свободны, а ты только лей воду, до мыла он сам доберётся, а через несколько дней в своей комнате и ванной он будет передвигаться сам.
