скачать книгу бесплатно
Воля дней (сборник рассказов)
Александр Олегович Фирсов
Три истории героев, в прямом смысле живущих в разных шкурах. У каждого свои цели, но все объединены стремлением возвыситься над собственной природой, поборов естественный ход вещей. Истории об ошибках, заблуждениях и цене, выплачиваемой за непокорство воле дней.
Александр Фирсов
Воля дней (сборник рассказов)
Королева пауков
Весна наступила рано. По-деловому и всерьёз растормошила спящую природу, избавляя её обитателей от лености духа и телесной закостенелости. Всё живое подняло головы, усы и хвосты, принимая дары света и тепла зачавшейся новой эры. Пришло грандиозное время великих свершений – время быть деятельным и юрким и показать новому миру, на что ты способен. И если будешь достаточно ловок и внимателен, то обязательно ухватишь свой кусок пирога, если же нет, кто-то поудачливее займёт твоё место. Время борьбы, время полноты жизни во всех её проявлениях.
Матильда была готова ко всему. Она была бодра и преисполнена здорового азарта. Все её восемь лапок легко пружинили на паутине, все восемь глаз маслянисто поблёскивали на свету. Она была молода, сильна и полна решимости пройти жизненный путь как подобает. В боевом танце она кружила вокруг другой паучихи, дерзко ворвавшись на чужую территорию в приглянувшемся ей тёплом и сухом чердаке старого сарая. Отличное место для охоты и создания потомства. Осталось лишь разобраться с нынешним владельцем, который ещё просто не успел понять – его время прошло.
Старая самка, гнездившаяся здесь, за свою жизнь произвела на свет и воспитала не одно поколение паучат. Она была уже не в лучшей форме. Молодые годы прошли. Забота о потомстве истощила силы, невзгоды истрепали тело. Ей придётся покинуть своё гнездо, уступив новой хозяйке. Если повезёт, сумеет найти прибежище, и оно, конечно, не будет таким же славным, но в её положении выбирать не приходилось.
Старая матрона преклоняется перед незваной гостьей, показывая, что уступает свой трон без боя. Вот только Матильда не собиралась её отпускать. Она была голодна и прагматично настроена. Ни к чему отпускать лёгкую добычу, чья жизнь насытит тебя и сделает сильнее. Молодая бестия нападает и в скоротечной неравной борьбе быстро подминает под себя противника. Матильда совершенно не почувствовала сопротивления, словно соперница нарочно отдалась на убиение.
– Какой славный конец… – прохрипела старуха, перед тем как чёрные бусины её глаз поблекли.
Матильда удивилась её последним словам. Но не приняла их всерьёз. Мало ли что придёт в голову сбрендившей старухе?! Пожрав обмякшее тело и насытившись, Матильда с гордостью осмотрела новые владения. Настоящее королевство, и она – новая королева. Многое стоило переделать, улучшить. Но это пригожее место станет достойной колыбелью её династии.
Спустя время гнездо Матильды приняло облик такой, как она считала нужным. С пищей проблем не было – хранившееся в амбаре сено привлекало много мошек, те же охотно попадались в паучьи сети.
Ближе к лету, в один погожий денёк, к ней на чердак, словно ветром, задуло паучьего сэра. Он был мал, пылен и в целом вид имел простой, даже неказистый. Увидав Матильду, он замер, и только маленькие глазки его задрожали от восторга. Паучок был так заворожён прекрасной статью молодой хозяйки земель, что порой забывал дышать. До самого вечера он издалека подглядывал за ней, не решаясь подойти. Матильду раздражала его неуверенность. Она уже подумывала о том, чтобы сожрать его, но паучок наконец собрался с силами и бочком, описывая большую дугу, подполз к её угловой паутине, вежливо остановившись у самого края. Матильда разом сбежала по паутине поглядеть на кавалера поближе. Разочарованию её не было предела. Вблизи скромняга выглядел ещё более посредственно. Он молча ёжился в её тени, копошась передними лапками у себя под брюшком. Наконец он достал на свет кокон, в котором покоилась тушка самой маленькой тли, которую когда-либо видел мир. Своё богатство он робко протянул огромной и могучей, в сравнении с ним самим, Матильде. Такое подношение было смешно, всё же Матильда молниеносно стянула кокон и заложила себе за спинку. Лучше, чем ничего.
– Это вам, моя госпожа, – со скромным достоинством сказал паучок и поклонился. – Это не много, но от чистого сердца.
Матильда ещё секунду с сомнением разглядывала ухажёра. Затем передней лапой ткнула его в голову, так что тот зашатался всем телом.
– Пошёл вон, – коротко бросила она, после чего развернулась и поползла прочь.
Сконфуженный паучок беспомощно глядел вслед отвергнувшей его даме сердца.
– Меня зовут Ромеро, госпожа, – негромко крикнул он.
Но Матильда даже не обернулась. Ромеро потёр ушибленную голову и бочком, по широкой дуге, побежал в противоположный конец чердака, где в груде старых деталей и тряпья намеревался спрятать свой позор.
За длинное и душное лето в королевстве Матильды не произошло ничего заслуживающего внимания. Пару раз во владения Матильды захаживали кавалеры, но все они после тщательного осмотра признавались негодными для совместного создания сильной династии. С тоски и неудовлетворённости хозяйка чердака стала всё чаще поглядывать на Ромеро, который обжился снаружи амбара, под козырьком крыши. Паучок больше не решался потревожить покой Матильды, лишь изредка приближался, чтобы украдкой посмотреть на неё. Ещё, когда хозяйка чердака уползала из гнезда, он подкидывал ей в сеть небольших комаров и мошек. Матильду это не впечатляло. Добычи у неё имелось с излишком. Она видела куцую паутину Ромеро – жалкое зрелище. Вероятно, он сам не доедал ради этих сомнительных подарков. И всё же другие пауки приходили и, получая от ворот поворот, тут же уходили, а этот несчастный оставался рядом, день за днём теряя драгоценное летнее время ради призрачной надежды на милость госпожи. Со временем Матильда свыклась с вниманием скромного почитателя и даже внутренне негодовала, если вечером тот не приходил подглядеть за ней. Вероятно, иди всё таким чередом, к концу лета Ромеро всё же сумел бы добиться расположения Матильды. Но в один из солнечных августовских вечеров на чердаке амбара появился рыцарь Персиваль.
Персиваль, о Персиваль! Как он был хорош в лучах закатного солнца. Отлично сложен, и движения его были столь изящны, что гипнотизировали, а проникновенные речи сбивали с толку. Он сразу понравился Матильде. Помимо внешнего лоска, он обладал напористым характером, а также отличался находчивостью, не имел чрезмерной скромности и привычки ходить вокруг да около. Он молниеносно вскружил голову хозяйке чердака.
– О, моя королева! Позвольте мне быть вашим рыцарем. Я буду верно служить вам, неустанно защищать вас от всяческих невзгод и с радостью отдам за вас жизнь, если понадобится.
Чуть позднее он прикатил здоровенный кокон, через паутину которого виднелись тёмные очертания жирных мух. Грозная Матильда легко и с удовольствием сдалась на милость нового кавалера.
– Перси, милый, что же ты делаешь со мной? – тихо шептала она, когда рыцарь мягко, но настойчиво прижимался к её могучему телу.
Последние лучи закатного солнца пробивались сквозь щели в стенах амбара, падая на поблёскивающую паутину, на которой ворковали влюблённые, предвкушая бессонную ночь. В это же время маленький пыльный паучок Ромеро печально взирал на них из-за угла, в бессильной злобе сжимая мошку, предназначенную в подарок госпоже сердца, что никогда уже не будет с ним.
Матильда была не в себе. Вот уже длительное время она в одиночку сторожит кладку с яйцами. Это её наследие. Она уготовила для них всё необходимое. В её королевстве не дуют злые ветры, и не заливают промозглые осенние дожди. Всё же для неё самой настали тяжёлые времена. Хозяйка чердака была сильно измождена – от голода и постоянной защиты своей земли. Рыцарь Персиваль поклялся оставаться умелым добытчиком, пока его королева вынашивает их общее потомство. Матильда поверила своему избраннику и передумала сжирать его, как рассчитывала изначально. Под аккомпанемент громогласных клятв рыцарь ушёл на охоту и больше не вернулся, оставив о себе неизгладимую память и неизбывную тоску у королевы, которой обещал служить.
С приходом осени добыча почти перестала попадать в сети. Матильда надеялась пережить это время благодаря большому кокону с мухами, который подарил при их знакомстве её милый Перси.
– Верно, он пал во время охоты… – в часы тоскливого одиночества вслух бормотала Матильда.
Несмотря на это она всё ещё ждала его триумфального возвращения. Когда нужда не оставила выбора, хозяйка чердака открыла заветный подарок. К её удивлению, никакой пищи внутри не оказалось – там были мелкие деревянные щепки, так умело обмотанные паутиной, что силуэтом походили на мух. Пустышка. Обман. Предательство.
Матильда рассвирепела на весь свет. Она была голодна и одурачена. Лишь жгучее чувство отмщения и долг перед потомством удерживали её в строю. Она днями и ночами возвышалась над колыбельной с яйцами, без предупреждения набрасываясь на любую живность, кто имел дерзновение по глупости или неосторожности зайти в пределы её королевства. Но силы её таяли день ото дня, а паучки всё не появлялись на свет.
На всякую силу есть управа. Матильда была грозной воительницей, и хоть силы телесные несколько покинули её, дух оставался силён и неустрашим. Всё же удалого характера бывает недостаточно, когда приходит время столкнуться лицом к лицу с серьёзным противником. Оса-одиночка, отчаянно рыщущая в поисках тёплого угла для зимовки, наткнулась на владения паучихи.
– Всё твоё теперь станет моим, – холодно констатировала оса.
В этой борьбе Матильде не суждено было выстоять. Внезапно из-за кучи инструментов и тряпья бочком, по широкой дуге, с воинственными воплями выбежал Ромеро. Не раздумывая, маленький умытый дождями паучок прыгнул на осу и принялся кусать её и бить, как только мог и умел. Он по-прежнему приглядывал за своей госпожой. И хоть в последнее время не появлялся на виду, побаиваясь гнева озлобленной хозяйки чердака, всё же оставался ей верен. Захватчице-осе не просто дался бой – она понесла серьёзный урон. Но куда больше досталось самому защитнику. Он лежал поверженный, чуть дыша, устремив взгляд всех восьми глаз в сторону Матильды. Главное – оса не была в состоянии драться дальше.
– Этот – моя добыча. А ты покуда сохранишь своё королевство. Если мы обе переживём зиму, решим, кто здесь будет править, – всё так же бесстрастно рапортовала оса.
Но Матильда не смотрела на соперницу, взгляд её был устремлён на павшего защитника. Госпожа и её потомство были спасены благодаря глупому, но доблестному паучку.
– Меня зовут королева Матильда. И я посвящаю тебя, благородный Ромеро, в свои рыцари. Я никогда не забуду твоего имени, и память о тебе будет жить, пока и я живу.
Ромеро слабо дёрнул лапкой, посылая своей госпоже воздушный поцелуй.
– Какая славная смерть… – почти весело вскрикнул паучок, а затем обмяк.
Оса тотчас улетела прочь вместе с его бездыханным телом.
Матильда осталась без рыцарей. Опустошённая и слабеющая. Она решилась совершить поход к паутине Ромеро в надежде, что там могли остаться припасы. Увы, надеждам её не суждено было сбыться. Потратив последние силы, она волочилась обратно в гнездо и, проходя через груду инструментов и тряпья, откуда обычно за ней подглядывал рыцарь Ромеро, она обнаружила большого скрученного из соломы и паутины паука, в котором незамедлительно узнала себя. Монумент уже начал подгнивать от сырости, и некоторые лапки отвалились, но это без сомнения была её копия. «Мой рыцарь», – с несвойственной ей нежностью подумала Матильда. Вернувшись в угол, некогда могучая паучиха пала около колыбели и больше не вставала. Ни молодость, ни дерзость больше не удерживали её на лапах. Она глядела на яйца, надеясь лишь, что наследники успеют родиться и окрепнуть, прежде чем сюда явятся лютые враги. Ночи были уже совсем холодные, и Матильда едва согрелась в утренних лучах. Следующая ночь станет для неё последней.
Вдруг хозяйка чердака почувствовала прикосновение, а затем ещё. Она из последних сил подняла взгляд и увидела, как по ней бегут крохотные, почти прозрачные паучки. Они выползали из своей колыбели и устремлялись прямиком к матери, суетились по её большому телу и, находя уязвимые места, вгрызались, отдирая куски плоти, тут же пожирая их. Матильда с великой радостью смотрела на сыновей и дочерей.
– Какая славная смерть… – восторженно прогремело у неё в голове.
Вестница счастья
На южном побережье одного бескрайнего моря, что омывало берег некоторой небезызвестной страны, жила счастливая собака благородной породы. Счастье её, как полагается, складывалось из всякого и разного: из резвой молодости и крепкого здоровья, блестящей на солнце шерсти золотистой, сосисок вкусных, нежных почёсываний за ухом. Но более остального, как считала собака, счастье её заключалось в неуёмной любви ко всему, что ни есть на белом свете. «Любовь – это всё, что нам нужно», – так считала счастливая собака, и небезосновательно. Чем больше собака любила всех вокруг, тем больше сосисок она получала, и тем продолжительнее становились почёсывания. От такой благодати даже погода никогда не портилась. Погода портится только для несчастного – для счастливого она всего лишь меняется.
По вечерам собака читала Достоевского и размышляла над добром и злом. Получалось, что добро – это то, от чего ты и другие становятся счастливы, а зло – конечно, наоборот. Выходила странная зависимость – от зла все становились несчастными, а обретя несчастье – ты в шаге от злобы, что непременно приведёт тебя к ещё большему несчастью и так далее. Следовательно, необходимо избавить мир от несчастья или от злобы, чтобы разорвать этот порочный круг. Счастливая собака не была бы счастливой, если бы не была порядочной. А как любой порядочный индивид, она взяла на себя ответственность исправить то несовершенство мира, что было ей по зубам. Утолить всю злобу и несчастье в мире она не могла, но можно начать с малого. Точнее, с ближнего. Собака стала раздумывать, какие злые и несчастные индивиды есть среди её знакомых – тех, кто жил на побережье. Быстро выяснилось, что среди знакомых собаки таких не числилось. Все туристы, что прогуливались по побережью, были счастливы и довольны жизнью. Будь иначе, стали бы они кормить и гладить собаку, проявляя тем самым очевидную добропорядочность?! Торгаши за маленькими прилавками, у которых туристы покупали сосиски, так же были людьми счастливыми и доброжелательно относились к собаке. А больше здесь никто на постоянной основе не бывал. Нужно было искать совета.
Счастливая собака обратилась к старому коту, который жил неподалёку. Старый кот утопал в блохах и изнывал от лишая. Затея счастливой собаки его совершенно не заинтриговала.
– Даже не знаю, – безынициативно произнёс он, а затем принялся вгрызаться в свалявшуюся шерсть. – А что это значит – быть несчастным?
– Ну, это когда сосисок не ешь, и тебя не гладят, – незамедлительно пояснила счастливая собака.
Старый кот задумался.
– Чайки, что живут на прибрежных скалах, а сюда прилетают ковыряться в мусоре, не едят сосисок, и не припомню, чтобы их кто-нибудь гладил хоть раз.
– А чайки, про которых ты говоришь, бывали уличены в злобных поступках? Это важно, ведь это верный признак несчастья.
Кот широко раскрыл белёсые глаза и утвердительно закивал.
– Однажды схватили меня за хвост, когда я копался в помойке. Пришлось спасаться бегством.
Счастливая собака поблагодарила кота за помощь. Уже уходя, она обернулась на кота и пристально оглядела невзрачного индивида.
– Кот, а ты счастлив? – спросила она прямо.
– Не знаю. Вообще, я сосиски люблю.
– А когда чешут за ухом?
– Не очень. Плохо переношу вторжения в личное пространство. Меня за то и из дома выгнали. Разодрал хозяйского отпрыска, что всё время приставал ко мне – то тискал, то за хвост тянул, – с усмешкой сказал кот.
«Ясно всё», – подумала счастливая собака, вслух же сказала:
– Нужно было проявить к нему любовь, ибо только так можно пресечь зло. А ты всё сделал неверно.
Кот ничего не ответил – блохи вновь впились в старую шкуру. Он принялся судорожно вычёсывать кровососущих жильцов. Когда блохи наконец отступились, собаки уже не было. Оставшись в одиночестве, старый кот попробовал припомнить давно забытый вкус сосисок.
Счастливая собака тем временем отправилась на край побережья, где череда мусорных контейнеров привлекала оголтелых чаек со всей округи. Ей повезло, и она обнаружила с дюжину чаек, копошащихся в мусоре, при этом шумно переругиваясь между собой.
– О, рыбья голова, чур, моя!
– Тогда за мной та дохлая мышь.
– Она травленая, впрочем, ешь, конечно, – для тебя не жалко.
Затем чайки всей ватагой грубо гоготали и хлопали крыльями.
Счастливая собака только головой качала, глядя на них.
«Анархия, злоба и несчастье. Кот не ошибался на их счёт», – подумала про себя она.
Подкравшись сзади, собака громко залаяла на птиц, привлекая их внимание. Те же со страху сорвались с мест и, отлетев метра на три, приземлились напротив нежданного пришельца.
– Ты чего?! Зачем пугаешь народ? – обижено загалдели чайки.
– Я не пугаю, лишь хочу вам что-то сказать, а вы послушайте.
– Больно надо тебя слушать! Ты кто есть, чтобы мы на тебя тратили время?
– Я – счастливая собака. И я пришла с добром, чтобы и вы отвратились от злого пути своего и тоже обрели счастье. Вы ещё не понимаете, но вы должны быть весьма мне благодарны.
Чайки стали переглядываться между собой. Видя их замешательство, собака решила прояснить свои слова.
– Вот вы тут едите всякую дрянь: рыбьи головы, тухлую куриную кожу, литиевые батарейки. Разве это хорошо?
– Хорошо!
– Очень даже!
– Приемлемо.
Птицы затараторили наперебой. Счастливая собака рявкнула, чтобы те примолкли.
– Нет, не хорошо! Вы не понимаете даже, насколько вы несчастны. А всё потому, что отдалены от вещей хороших и пригодных, что несут в себе счастье и делают мир лучше.
Чайки молча пялились, ожидая продолжения. Кажется, собаке удалось их заинтересовать.
– Вы когда-нибудь кушали сосиски? А за ушком вас чесали?
– Такого не едали отродясь, – уверенно высказалась стая. – Заушко не чесали тоже.
Счастливая собака обернулась и подняла с земли горсть сосисок, что принесла с собой. Подойдя ближе, она вывалила их из пасти перед нервными чайками. Те с вожделением смотрели на еду, но не решались подступиться – побаивались собаки.
– Это вам, друзья. Угощайтесь! – благодушно сказала счастливая собака.
Два раза предлагать не пришлось. Чайки, словно безумные, набросились на кучу облепленных песком сосисок.
– О, какое блаженство!
– Услада нёба!
– Экстаз!
Чайки вырывали друг у друга добычу, разрывая сосиски на клочки, и жадно проглатывали. Одной чайке удалось схватить целиковую мясную палочку, после чего она судорожно попыталась проглотить её за раз. Разумеется, она подавилась. Бедолага таращила глаза и хлопала крыльями. Остальные птицы даже на время забыли про еду и принялись гоготать над неудачницей, так потешно она корчилась. Несчастная уже была готова рухнуть замертво, как сосиска, наконец, проскользнула в желудок. Птица широко открывала клюв, хватая долгожданный кислород. Это действо ещё больше повеселило стаю. Наконец, отдышавшись и чуток придя в себя, едва живая чайка с прежним азартом набросилась на сосиски. Это послужило знаком для остальных, и пирушка вновь закипела. Скоро всё закончилось, и чайки обратили взоры на собаку.
– Есть ещё? Кстати, шерсть у тебя такая замечательная!
– Ты хороший зверь, нам твои сосиски по душе.
– Я уже чувствую себя намного счастливей.
Собака с довольством глядела на разом подобревших чаек. Птицы рассыпались в благодарностях и комплиментах. Собака сразу почувствовала себя ещё счастливей. Верный знак, что обращение сработало. Добра в мире стало больше сразу на десяток чаек.
– А теперь почешитесь за ушком, – велела собака и на личном примере продемонстрировала, как это надо делать.
Чайки переглянулись и стали подражать собаке, неловко пытаясь почесать голову когтистыми лапками. Многие кувыркались и падали, но всё равно неистово повторяли магическое действие.
