скачать книгу бесплатно
– Будь с ними помягче, и всё обойдётся, – посоветовала старшая дочь отцу. – Или, если хочешь, я возьму это дело на себя.
– Нет, Джеки, я справлюсь.
Эрни Кросс удручённо посмотрел на свёрнутую газету.
– Даже не представляю, как ты узнала об этом.
– Всё просто – я лишь уловила слухи в ближайшей питейной! – довольная собой Эбигайль громко похвасталась. – Одна из негласных заповедей любого сыщика гласит: «Молчи и слушай, слушай и молчи».
– Хорошая заповедь, – согласился Джером. – Только ты её почему-то соблюдаешь на работе, а дома напрочь о ней забываешь.
– Ну вот, – недовольно ответила Эби. – Так и знала, что ты не воспримешь мои слова всерьёз. Вы вообще меня всерьёз не воспринимаете! А я уже пять лет работаю в полиции нравов.
– И это, безусловно, похвально, – согласилась Фелиция Кросс с дочерью. В следующую секунду она бросила строгий взгляд на старших детей, уточняя: – Не так ли, Джес, Джером?
– Да, матушка, – ответили оба в один голос.
– Что ж, на этом и закончим, – подытожила Фелиция.
– А как же я? – удивилась Эби. – Я ещё не позавтракала!
Экономка только-только подвязала шелковый поясок на юбке красивым бантом, а сама Эбигайль закончила натягивать непослушный носок, стоя на одной ноге.
– Таковы правила, дорогая, – строго ответила ей мать. – Хочешь завтракать – спускаешься вниз вовремя.
– Одетая как положено, – добавила старшая дочь.
Эбигайль насупилась, но в этот раз промолчала. Она уже придумала план, как выкроить время до работы, чтобы успеть забежать в местную пекарню.
«Решено, отправлюсь сразу на пляж сторожить женскую секцию от подглядывающих настырных мужланов», – подумала так Эби.
Напоследок она бросила недовольный взгляд в сторону старших брата и сестры, прежде чем вперёд всех выскочить на улицу, чтобы постараться хотя бы не опоздать на работу. Мало кто знал, но ради этого Эбигайль каждый день прилагала невероятные усилия. Срезала путь тут и там, несясь, очертя голову, по пока ещё безлюдным улицам Нанса. Прыгала через заборы, а иногда даже босиком переходила вброд местную речушку, лишь временами полноводную.
Эби ещё не знала, что обычное во всех смыслах утро может иметь не столь обычные последствия, с которыми ей придётся столкнуться лицом к лицу в ближайшем будущем.
Глава 3. Конкурентка
Высокие стопки бумаг опасливо покачивались под собственным весом, то и дело грозясь упасть на пол и похоронить под собой ту немногочисленную мебель, которая была наставлена в некогда популярном помещении полиции нравов – слуховой комнате. Каверзно исковерканное, выдуманное название от однокоренного слова «слухи» в полной мере отражало смысл происходящего за её дверями. Ныне в этой комнате складировали все выпуски газет, которые имели хоть какую-то ценность в расследовании мелких правонарушений, по обыкновению сильно интересующих немногочисленный штат сотрудников, которых иной раз сами горожане Нанса называли не иначе как бездельниками или, помягче, моралистами.
«Тише-тише, моралист идёт», – частая фраза, звучащая тут и там среди любителей слухов и сплетен, была настолько привычной, что стала крылатой за какой-то месяц после первого резонансного дела с пошляком Друззи.
Невезучему мужчине пришлось спешно собрать свои пожитки и уехать из города, не дожидаясь заключения под стражу из-за подглядывания в местной купальне. С тех самых пор непопулярный отдел полиции обзавёлся аж пятью новыми сотрудниками в дополнение к прежним трем, и был гордо назван полицией нравов.
Эбигайль Кросс была одной из тех, кто записался на работу в первых рядах. Ведь с детских лет она искренне старалась быть эталоном нравственности, чтобы не посрамить неподобающим поведением доброе имя своих родителей – доблестных служителей и защитников Закона всего Нанса, четы известных адвокатов. К сожалению, её попытки поступить на юридическую службу успехом не увенчались, потому что она была напрочь лишена необходимых навыков и умений: скрупулёзно изучать факты и отодвигать на второй план личные эмоции.
Эмоции.
В этом Эбигайль была полным противовесом своим братьям и сестре. Она являла собой настоящий комок эмоций, сжатый до критического состояния. Тронь его – выстрелит в разные стороны, разрушая всё на своём пути. Оттого, изо дня в день, она жгуче переживала любые нападки в свой адрес и, как следствие, плохо засыпала ночью. Однако уже утром чувствовала, что энергия бьёт ключом. А острая необходимость причинять обществу пользу и только пользу толкала вышеозначенную личность на новые великие, по её мнению, свершения.
Она хотела доказать всем и каждому, что может быть полезной. Что достойна своих родителей, что полиция нравов – это не бездельники и уж тем более не просто моралисты, не знающие горечи разочарований.
Но увы. Мнение простых граждан Нанса было диаметрально противоположным. Отчасти поэтому большую половину времени Эбигайль проводила, прячась за масками, париками и плащами, чтобы быть вхожей в те места, где обычно встречались любители почесать языки.
Поначалу руководство в лице принципиального и весьма консервативного Харенса Госта, неулыбчивого, скупого на эмоции, закрытого и молчаливого старичка не понимало причин столь экстравагантного поведения сотрудницы, одной из лучшей по показателям раскрываемости дел. Но со временем Эбигайль стала своего рода эталоном для подражания среди коллег, чему ничуть не гордилась. Ведь она чувствовала, будто ей наступают на пятки. Молодая и энергичная Эби острее других переживала проблемы, связанные с конкуренцией, и бесконечно злилась, когда её костюмами пользовался кто-то, кроме неё самой.
– Говорю вам, – прошептал младший нештатный сотрудник полиции нравов. – Эби напросилась.
– Не поняла?
В слуховой комнате, придя с утречка пораньше на работу, ныне сплетничало сразу четверо. Рика Колски – одна из них.
– Да что непонятного-то! – фыркнул рассказчик. – Сердцеед нашего городка взялся за её соблазнение.
– И зачем ему это? – Рика не спешила верить новичку, явно старающемуся выслужиться. – Может быть, брякнул по пьяни и слухи разлетелись, а на завтра он и сам забудет, что говорил нечто подобное.
– Э, не, – не согласился тот, – он был трезв.
В слуховой комнате ненадолго воцарилась мёртвая тишина.
– Во всяком случае, он только-только заказал себе выпивку и ещё не успел приложиться к стакану, – новичок чуть менее уверенно добавил к уже сказанному.
– Это, конечно, отрадно, – гнусаво протянул коллега Рики по имени Вольф Мадеус.
Он картинно закатил глазки к потолку и демонстративно подбоченился. Его длинные блестящие волосы спадали по плечам, а чёлка против воли хозяина лезла на глаза. Из-за чего тот был вынужден постоянно дёргать головой, или заправлять непослушные пряди за уши.
– Не начинай, – отмахнулась Рика. Она знала Мада, как его прозвали с ранних лет, уже давно. – Я пытаюсь понять, как мы можем использовать эту новость в своих целях.
– Как-как, – пухляш по имени Винистер злорадно дёрнул уголками губ, – просто свести этих двоих вместе, скомпрометировать, а слухи сделают остальное.
– Нет дыма без огня, не так ли? – Мадеус включился в игру и тоже ухмыльнулся.
– Погодите, – Рика задумчиво махнула рукой, – прежде чем рисковать, нужно хорошенько всё осмыслить и составить план.
– Да какой план? – Винистер громко почесал подмышку, а затем, будто так и надо, понюхал кончики пальцев. – Нужно действовать по обстоятельствам. Всего не предугадаешь.
– Дело говорит! – воскликнул источник новой информации. – Точно ведь!
– Ти-и-и-ше, – шикнули на него с разных сторон.
Стопки бумаг, окружающие горе-заговорщиков, опасливо покачнулись.
– А знаешь, ты прав, – Колски наконец пришла к какому-то выводу, – надо их скомпрометировать, но так, чтобы уж точно не отвертелись.
– И прощай, Эби, – новичок потёр ладони друг об друга, – и да здравствует новый штатный сотрудник полиции нравов.
– Не загадывай на будущее, – осадил его Мадеус. Они с Вини многозначительно переглянулись. – Если дело выгорит, то мы похлопочем о твоей кандидатуре перед главным.
– Лишь бы, лишь бы, – протараторил новенький сотрудник. – Только бы всё удалось.
– А чтобы удалось, тебе нужно продолжать следить за нашим сердцеедом. А их обоюдную «знаковую» встречу, – Рика многозначительно стрельнула глазками на заговорщиков, – с нашей Эби я организую.
– Наконец-то мы получим в полное распоряжение весь её маскировочный реквизит, купленный на казённые денежки.
Вини мечтательно призадумался.
– Главное, это результат, – Колски обратила внимание коллег на основную деталь плана. – Эбигайль должна попасться с поличным. Желательно голая или полуголая, будучи в объятьях Райена или хотя бы в его постели. Рано радуетесь. Работы предстоит очень и очень много.
– Но игра стоит свеч, – Вольф согласно кивнул, – только, чур, её рабочий стол – мой.
Винистер нахмурился, однако промолчал. Рика Колски не спешила разочаровывать коллегу тем фактом, что уже давно присмотрела рабочее место Эбигайль для себя любимой. А там, когда дело будет сделано, решит руководитель, который всегда шёл ей на уступки.
– Что ж, на этом предлагаю закончить нашу встречу. – Единственная девушка среди четвёрки взяла главенство в свои руки. – Мы с ребятами обрабатываем Эбигайль и составляем план общей встречи парочки, а ты, – указала она пальцем в сторону нештатного сотрудника, – следишь за Эттенгофом-младшим. Всё понял?
Долговязый новичок кивнул, состряпав наисерьёзнейшую мину.
– Тогда выходим по одному и ведём себя как обычно, – напутствовала Рика, первой устремляясь к двери.
Менее поворотливый из всех Винистер замыкал.
Глава 4. Воротила
Мистер Эттенгоф-старший любил в людях пунктуальность, хотя сам себя подобной привычкой не утруждал. Но именно в этот день он встал ни свет ни заря и к настоящему моменту уже сидел над пачкой писем и счетов, попивал горячий кофе и ждал прихода нерадивого секретаря, который и не подумал о том, что его шеф может проснуться спозаранку. Поэтому, по обыкновению, он наверняка заглянул в местное почтовое отделение, чтобы передать туда вчерашнюю корреспонденцию, а заодно забрать новую: отчёты из разных уголков света, так или иначе высылаемые по единому адресу – в курортный отель «Метрополь» города Нанс на южном побережье лазурного океана. К слову сказать, названного не иначе как Синим.
– Тётушка Клепфеди, – бормотал Харви, просматривая внушительный список выставленных счетов на его имя. – Да будь она проклята, старая транжира!
Отбросив в сторонку настоящую простыню, а не бумагу, длиной и белизной напоминающую подвенечное платье, Харви Эттенгоф замер, подсчитывая в уме итоговую сумму годовых трат родни.
– В сущности, одна десятая от годового дохода одного моего отеля класса «Гранд», – пробормотал он, подбив в уме цифры. А заодно сокрушённо выдохнул: – Вот поэтому я и поручаю все мелочи, связанные с тётушками и сыном, секретарю, чтобы лишний раз с утра не расстраиваться.
Он встал из-за стола и прошёл к окну за его спиной, резким движением раздвинул воздушные тонкие занавески и раздражённо уставился на светло-бежевую полоску идеального пляжа, усеянного шезлонгами и зонтиками, на рядок финиковых пальм, высаженных исключительно ради тени, а не сбора урожая. Но увы, нет-нет, а кто-то из постояльцев вздумает полезть наверх, чтобы испытать судьбу на прочность, а заодно собственный затылок, а для кого-то хотя бы копчик.
– Да где же черти носят Винивига!
Словно отвечая на зов начальства, дверь скрипнула, и на пороге возникла очкастая столь ожидаемая личность.
– Винвига, – поправил секретарь руководство. – Я устал слышать это прозвище из ваших уст.
– Не важно, Вин! – Харви встал вполоборота и махнул на бумагу-простыню. – Забери это и уладь. А заодно телеграфируй в Эмерсет, чтобы тетушка Клепфеди затянула пояса. Скоро я перестану принимать подобные чеки. Тоже мне, нашли благотворителя.
– Я понял, сэр.
Одетый с иголочки, собранный, худой, в костюме-тройке с белоснежной сорочкой, Винвиг воплощал в себе все те качества, которые так нравились знаменитому воротиле Харви, прославившегося на весь континент звериной хваткой и безупречным чутьём.
– Вы уже видели новостной выпуск? – секретарь достал из-под мышки свёрнутую рулоном утреннюю газету.
– Что там? – неостывший после тётушкиных счетов Эттенгоф-старший бросил раздражённо: – Давай короче. Кто-то из постояльцев учудил?
– Нет, – Вин хитро улыбнулся. – Во всяком случае, пока не учудил.
– Вот умеешь же ты нагнать интригу.
Харви развернулся на пятках, звонко бряцая набойками по деревянному лакированному полу без ковров, прошёл к помощнику, схватил газету и первым делом заглянул на первую полосу.
– Хо-хо, – известный воротила заметно повеселел, – так эта грязная история семейки Оберхоленов стала достоянием общественности? А я всё ждал, когда же выстрелит. И кто первый пойдёт под суд – он или она? Так. А кому выдать премию за старания?
Он сощурился, быстро пробегая глазами по строчкам газеты.
– Если журналисты ничего не напутали, то это опять Эби постаралась, – секретарь упростил работу Харви.
Но, несмотря на это, он продолжил читать бульварную прессу.
– Ах, Эби? Та самая? – Эттенгоф-старший многозначительно приподнял брови, когда оторвал взгляд от газеты. Недолгое время он невменяемо смотрел перед собой. Однако быстро собрался и махнул головой, прогоняя глупые фантазии.
– Да, Эбигайль Кросс из полиции нравов.
– Что ж, это её работа. Значит, обойдётся.
Скупо поджав губы, высокий, худоватый, однако на вид внушительный и плечистый, Харви Эттенгоф быстро сменил тему разговора. Эффективность – вот что волновало владельца сети отелей в первую очередь, во вторую – деньги, в третью – первое и второе вместе взятые. Личную жизнь Эттенгоф, как бывало в случаях крайней увлечённости, задвинул на задние ряды и давненько не доставал. Потому что эта самая личная жизнь, наоборот, изрядно доставала его, а не доставляла удовольствие, как должна была бы, согласно мнению общественности. По крайней мере, он искренне в это верил первое время, когда женился на местной красавице, матери Райена.
Но увы, они не сошлись характерами. И, как итог, трехлетнего сына Харви оставил себе, а жену отослал вместе с внушительными отступными с глаз долой, лишив опекунских прав. В оправдание ему сказать, сама Сибиэла не сильно горевала из-за разлуки с сыном, потому что выходила замуж не за личность, а за «денежный мешок», как она призналась мужу в одной из громких ссор, предваряющих неминуемый развод.
Что не мешало ей впоследствии слёзно просить о продолжении содержания, после того как крупная сумма денег наконец закончилась из-за беспрерывного бессовестного кутежа годы и годы напролёт. Следует сказать, в ход шло всё: и материнские чувства, проснувшиеся вдруг после очень долгой разлуки с сыном, и предложение возобновить отношения. А в последний раз Сибиэла угрожала статьёй в газете, обещала учинить грандиозный скандал ради привлечения внимания широкой публики, а заодно ради внушительного гонорара, обещанного яркими представителями жёлтой прессы из числа конкурентов Харви.
Тогда магнат не выдержал, нетерпящим возражения голосом он приказал Винвигу решить этот вопрос раз и навсегда.
– Раз и навсегда! – повторял он многократно.
И похоже, небеса его услышали, или секретарь действительно принял все необходимые меры. Потому что вот уже два месяца бывшая жена его не беспокоила. Но, несмотря на это, лёгкое волнение бередило якобы чёрствую душу воротилы, лишая его всяческого аппетита, а иногда даже сна.
Он никак не мог поверить, что такой щуплый, хоть и хитрый, человек рядом с ним способен укротить настоящую светскую львицу, которой всегда было мало и которая неизменно каждый раз ждала всё больших и больших сумм денег на бессмысленные растраты.
Сегодня Эттенгоф наконец отважился. Он сделал над собой невероятное усилие – открыл рот, чтобы озвучить наболевший вопрос, но проницательный и крайне смышлёный помощник опередил его, будто мысли прочтя.
– Я дико извиняюсь, что поднимаю эту тему, – Винвиг начал издалека. – Э… есть одно маленькое событие, которое требует вашего одобрения. И я, право слово, сильно смущён просить вас о подобном, памятуя о нежелании слышать новости о той самой женщине.
– Что? О той самой женщине?
Брови на лице Эттенгофа взяли старт на затяжной подъем. Удивление обещалось не отставать. Губы вытянулись в линию сильнее обычного. Нос остался на прежнем месте.
– Да… о той самой женщине… – намеренно мямлил секретарь, желая нагнать интриги. – Понимаете ли, она…
– Она? – повторил Харви, предвкушающе приоткрыв рот.
Сейчас он смотрел на подчинённого, как на обладателя столь ценной информации, от которой зависела его безбедная жизнь. Нет. Всё! Сейчас от Винвига, без малого, зависело абсолютно всё. А именно, будущее воротилы, в чьих руках пребывало в настоящий момент более трех десятков отелей, четверть производственных королевских артелей и в довесок несколько местных газет, приобретённых на случай острой нужды заткнуть кому-нибудь рот.
В целом, Харви Эттенгоф не был жадным и циничным скупердяем, каким его представляли многие из конкурентов, время от времени выставляя на первую полосу газет не самый приятный портретный снимок. Вдобавок стоит отметить, что он искренне верил в собственную непогрешимость в деле справедливого распределения благ человеческих, как среди всех своих работников, так и себя любимого, а заодно тешился мыслью, будто изрядно в этом преуспел. Однако, как часто бывало, время от времени на него нападали приступы зависти…
Дурная сторона характера Эттенгофа-старшего просыпалась каждый раз, когда он проезжал мимо успешного предприятия, отеля, доходного дома, которые принадлежали не ему. Тогда он тотчас бежал в брокерскую контору искать долговые расписки, доходные бумаги, облигации, а иногда даже нанимал частного детектива, чтобы проследить за своими конкурентами – пакостными личностями, столь наглым образом возникшими у него на пути. И делал он это с завидной регулярностью и исключительно чтобы составить план на будущее соперничество, которое неизменно оканчивалось безоговорочной победой корпорации Харви. Он был неумолим и беспощаден, беспощаден и неумолим, и крайне скрупулезен на пути к намеченной цели.
