скачать книгу бесплатно
AC/DC: братья Янг
Джесси Финк
Music Legends & Idols
Книга рассказывает историю AC/DC, музыкального коллектива и коммерческого колосса, раскрывая некоторые личные и творческие секреты. Джесси Финк предоставляет нам разные версии множества историй, и особенно закулисных. Финк явно обожает AC/DC, но осознаёт, что у старой тётки бородавки под косметикой, и он не стесняется выставить Янгов в не очень приглядном свете.
Джесси Финк
AC/DC: братья Янг
Jesse Fink
The Youngs: the brothers who built AC/DC
Первая публикация Random House Australia Pty Ltd. Это издание печатается с разрешения издательства Random House Australia Pty Ltd и литературного агентства Andrew Nurnberg.
Text Copyright © Jesse Fink, 2013
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Все права защищены.
Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена или использована в какой-либо форме, включая электронную, фотокопирование, магнитную запись или какие-либо иные способы хранения и воспроизведения информации, без предварительного письменного разрешения правообладателя.
***
С продажами более 200 миллионов копий альбомов, AC/DC – это не просто самая крутая рок-группа в мире. Это семейная империя, построенная тремя братьями: Джорджем, Малколмом и Ангусом Янг.
Изданная почти по всему миру, это одна из самых оригинальных музыкальных биографий за последнее время со свежим и острым подходом к истории группы. «AC/DC: Братья Янг» рассказывает историю этого музыкального коллектива и коммерческого колосса, раскрывая некоторые личные и творческие секреты. Джесси Финк представляет нам разные версии множества историй, и особенно закулисных. Финк явно обожает AC/DC, но осознает, что у старой тетки бородавки под косметикой, и он не стесняется выставить Янгов в не очень приглядном свете.
***
«Лучшая книга про AC/DC, которую я когда-либо читал».
Марк Эванс, бас-гитарист AC/DC в период 1975–1977 гг.
«Отличная книга».
Тони Платт, звукорежиссер альбомов «Back In Black» и «Highway To Hell»
«На голову выше всех остальных томов об AC/DC, Финк сам это понимает».
Classic Rock (UK)
«Мне очень понравилось».
Джерри Гринберг, президент Atlantic Records в 1974–1980 гг.
***
Посвящается Тони Курренти и Марку Эвансу
и в память о Майкле Кленфнере.
«Насилие и энергия… это действительно
то, о чем весь рок-н-ролл».
Мик Джаггер
ОТ АВТОРА
Предисловие к русскому изданию
В октябре 2017-го, когда эта книга готовилась к публикации в России, в возрасте 70 лет скончался Джордж Янг. Меньше месяца спустя в возрасте 64 лет ушёл из жизни его младший брат Малколм. Двое из лучших австралийских музыкантов и из трёх Янгов, на которые ссылается название этой книги, покинули этот мир один за другим. Это стало тяжёлым – двойным! – ударом не только для семьи Янг, но и для поклонников AC/DC и вообще для всего музыкального мира.
Но эти кончины не изменили суть книги, которую я написал в 2013-м. Хотя в ней есть критика Янгов, но всё же самое главное в ней – это дань уважения им. То, что вы прочитаете далее, не менялось и не подвергалось историческому пересмотру. Читайте и наслаждайтесь этой книгой как продуктом своего времени.
Братья Янг создали не только одну из самых значительных рок-групп всех времён и народов, но и колосса мировой культуры.
Джесси Финк, Сидней, январь 2018
Примечание автора
«Дайте пулю!»
У всех нас есть история по поводу этой группы.
Дату и время моей истории я не вспомню – они утонули в тумане из паров виски, которыми я был окутан в тот мрачный вечер. Я сидел дома в субботу вечером один и недоумевал, как так вышло, что я тут, в неприбранной комнате дерьмовой квартирки на уровне подвала в Сиднее (Австралия), хотя совсем недавно у меня было всё: уютный домик в пригороде, счастливая семья, красавица жена и даже костлявый пёс, весело вилявший хвостом. А теперь мне что осталось – только сортировать чёрные носки, чтоб протянуть время и лечь попозже, дабы не вскочить в 4 утра. Если для только что разведённого мужика бодрствовать в 2 ночи – это одиночество, то 4 утра – это уж совсем невыносимо.
Я всё порывался выйти на улицу, чтобы встретить женщину, любую женщину, какую угодно, лишь бы быть с кем-то рядом, трогать кого-то; и я действительно ходил, бывало, на какие-то «срочные» свиданки, но вот именно сейчас я был парализован одной мыслью, что та, которую я всё ещё люблю и с которой хочу быть вместе, она в этот момент с кем-то, который не я. Я чувствовал себя обессиленным, злым и, более всего прочего, загнанным в угол. У меня была тяжёлая депрессия. Ситуация жалкая.
А потом – вот так просто, «потом» в этой истории про полное днище – я взял свой старенький, видавший виды макбук, открыл iTunes и запустил какой-то трек AC/DC.
Песня, которую я выбрал – не «Back In Black», «Highway to Hell» или иной стадионный гимн австралийской группы (а австралийцы считают их своими, хоть Ангус и Малколм Янг от своего «антиподского» происхождения открещиваются). Песней этой была «Gimme A Bullet», практически забытый трек из альбома, который прошел как-то мимо всеобщего признания и не показал гигантских цифр продаж – Powerage 1978 года. Он стал их пятым по счёту альбомом и последним, который спродюсировали двое из The Easybeats, старший брат Джордж Янг и Гарри Ванда – в золотой период группы AC/DC, с 1975 по 1980-й. Это самый непоказушный альбом, самый творчески выразительный. На нём нет ни одного слабого трека.
Oh, she hit me low (Ох, как она меня ударила).
Да, Бон, точно: моя со мной так и обошлась. Эта группа что, мысли мои читает? Я, конечно, группу AC/DC слышал раньше, но сейчас эта музыка меня пробрала до костей. Этот жёсткий звук. Эта растущая сила. Схематичные, но каким-то образом перепутывающиеся гитарные партии. Никаких особых ангусовских штучек – для AC/DC редкость колоссальная. Просто два Янга вместе дают мощный грув. А слова-то какие: бальзам на мою душу, что кровоточит после ухода жены. Ну и в конце концов, я начал воспринимать. Когда песня доиграла, я должен был прослушать весь альбом целиком. А потом ещё раз.
Более чем что-либо ещё, что они делали раньше или позже этого альбома, звучащего каких-то 40 минут, Powerage – звуковой полароид, моментальный снимок реальной жизни со всей её обычной рутиной, но увиденной группой парней с несолидной внешностью, которые предъявляют серьёзную заявку на то, чтобы считаться самой великой рок-н-ролльной группой всех времён и народов.
Сбитый за несколько недель в студии на пятом этаже снесённого уже Boomerang House в Сиднее Powerage получился не альбомом о сексе, бухле, пушках или суровом климате. К счастью, нет там подростковых сексуальных двусмысленностей, вроде тех, которыми в 80-е Брайан Джонсон – третий по счёту фронтмен группы – испортил лучшие гитарные работы братьев Янг. Это альбом, который настоящие слушатели (не путать с настоящими фанатами) музыки AC/DC могут соотнести с собой, потому что он, не в последнюю очередь благодаря Бону Скотту, о том, как слаб человек.
Этот лёгкий проблеск смирения и печали, который выделяет Powerage из всей дискографии AC/DC. В остальных альбомах – всё то же стенобитное орудие из Gretsch, Gibson, Music Man, Sonor, но 9 песен Powerage (10 на европейском варианте альбома) исследуют темы, которые редко удостаиваются вниманием рок-музыки. Одиночество. Желание. Заброшенность. Устремление. Трудности: эмоциональные, финансовые. Нечистые на руку делишки. Риск – самое притягательное. Эти великие шотландцы всё пережили.
Припев «Rock’n’Roll Damnation», «открывашки» альбома, говорит сразу всё: «Используй шанс, пока ещё есть выбор». Ну я и использовал – вышел из комнаты, оставил там недопитую бутылку виски и неразобранные носки и помчался в Нью-Йорк, где замутил с танцовщицей, похожей на Скарлетт Йоханссон. Я не стал умирать, вопрошая. Я написал книгу. Снова влюбился. Жизнь вернулась в колею.
Но именно «Gimme A Bullet» меня встряхнула тогда и встряхивает до сих пор, стоит мне её только услышать. Когда бас Клиффа Уильямса пробивается сквозь стену янговских гитар и бит Фила Радда на примерно 1-й минуте 17-й секунде песня восходит к вообще другому рок-совершенству. И это, наверное, самое близкое к соло, что дозволили исполнить искусному «отбойному молотку» Уильямсу (согласно лаконичной характеристике гитариста Rose Tattoo Роба Райли) за почти сорок лет его игры в AC/DC.
С творческой точки зрения он больше особенно ничего и не сделал. Реально: жёсткие и упрямые Янги ему бы ничего и не разрешили. Это не его группа. Не его место.
А была ли это вообще бас-гитара именно Уильямса? Марк Эванс, англичанин-предшественник в группе, позже сказал мне: «Насколько я понимаю ситуацию, Джордж сыграл все басовые партии альбома». Можно сказать, что поэтому Powerage так хорош. Подобными загадками кишмя кишит любая дискуссия об AC/DC. В любом случае, кто бы там ни играл, эффект на меня произвёл сильный.
«Gimme A Bullet» меня просто вынесла – я благодаря ей твёрдо решил перестать жалеть себя. И я включал её в машине, в плеере, когда бегал трусцой по улицам Сиднея и качал железо в зале. Моя дочь, которой тогда было семь и которая вообще-то обожала Селену Гомес, Тейлор Свифт и Кешу, так полюбила эту песню, что дома танцевала под неё. Я испытал прилив колоссальной отцовской гордости, когда она подарила мне свой рисунок – цветистый узор по краям, в середине сердце, внизу нацарапано: «Мой папка любит AC/DC и The Rolling Stones».
Сравнить воздействие «Gimme A Bullet» той ночью я могу только с одним – когда в фильме «Фанатик» герой Джона Кьюсака расставляет свои пластинки не по хронологии или алфавиту, а биографически – по событиям своей жизни. Каждый раз, когда я слышу эту песню, я возвращаюсь назад, в тот момент, когда я думал, что всё потеряно, когда я, в принципе, мог бы выйти из дома и броситься под мусорный самосвал, но не сделал этого. Песня подняла дух. Заставила почувствовать себя прекрасно. Ощутить, что я в мире не один, что такое было и у парней до меня, и Скотт один из них. Они пережили такие же ночи одиночества – сжали зубы и победили. А это именно то, что делает с тобой лучшая музыка. Она делает бессмертными все эти прекрасные личные моменты экзистенциальной ясности. С ней мы принимаем жизнь со всеми её превратностями.
***
Годы спустя, вернувшись в Нью-Йорк, я как-то шёл по Бруклинскому мосту сквозь метель. В айподе у меня играла «Gimme A Bullet», песня заставляла мои ноги шагать вперёд, как это уже случалось много раз, и на секунду я остановился в холодном январском воздухе – слева Манхэттен, справа Бруклин, Сидней с прошлой жизнью где-то далеко – чтобы улыбнуться, порадовавшись тому, что я выздоровел и снова счастлив. В это состояние меня привела в том числе и музыка AC/DC.
Ангус и Малколм Янг могут, конечно, пожать плечами и сказать, мы-де просто «ракенрол» играем, могут совершенно не интересоваться личными историями фанов, на которых сильно повлияла их музыка, и могут сторониться журналистов, которым дают хотя немного больше информации, чем те фразочки, которые им бросают, как крошки со стола, когда нужно рекламировать новый альбом. Могут, но вместе со старшим братом, Джорджем-затворником, они гораздо выше всего этого. Музыка Янгов – гораздо больше, чем бухло, секс и рок-н-ролл. Они, возможно, так не считают. Пусть протестуют – ради бога. Никто не поверит.
Ибо, когда они уйдут, всё равно где-нибудь найдётся одинокий потерянный чувак, который впервые услышит «Gimme A Bullet» и решит всё-таки проснуться на следующее утро живым. У нас у всех есть песня братьев Янг, которая таким вот образом на каждого из нас действует.
Вот в этом-то и заключается их особый дар нам, и именно он, а совсем не слава, не цифры продаж пластинок или неисчислимые богатства, заставляет нас обожать их.
Джесси Финк
ПРЕДИСЛОВИЕ
«Rock And Roll Ain’t Noise Pollution»
В январе 2013 года я оказался в бесконечной очереди в Музей современного искусства в Нью-Йорке, куда решил пойти посмотреть на «Крик», картину Эдварда Мунка 1893 года. Очередь, примечательным образом организованная, растянулась на несколько кварталов. Был вечер пятницы, вход бесплатный, мороз кусачий. Сильно ниже ноля. Я, закутанный, как луковица, всё равно приплясывал, чтоб не околеть. Но все эти неудобства окупились с лихвой. Я шёл созерцать «Крик». Знаковую картину. Не каждый день такое увидишь. Тем более бесплатно.
Примерно час спустя я наконец попал внутрь и поднялся на пятый этаж, где как раз собраны все тяжеловесы: Матиссы, Дали, Модильяни, Сезанны, Пикассо, Ван Гоги, Моне и Паули Клее. Хиты. И там же висел «Крик» – маленький, всего лишь 91 на 73,5 см, одна из четырёх версий Мунка, недавно проданная на «Сотбис» одному банкиру за 120 миллионов долларов. К картине было и близко не подобраться. В то время как другие значительные полотна висели в соседних залах никому не нужные и никому не интересные, «Крик» собрал толпу.
У «Крика» толпились сотни – и местные, и туристы, и они не впитывали её, не размышляли напряжённо над её посланием, они её – фотографировали. На айфоны, в «Инстаграм» чтобы выложить. Или себя фоткали на фоне картины, чтоб в «Фейсбук» запостить.
Я терпеливо ожидал того момента, когда мне представится шанс оказаться перед картиной. Когда, наконец, шанс представился, я испытал глубокое разочарование. Единственное, что придавало ценность тому, что я счёл довольно примитивной и не слишком интересной пастелью, были безумные глаза этого знаменитого страдающего персонажа. Неважно, что в других залах, в нескольких метрах отсюда, висели гораздо лучшие произведения искусства, и перед ними не толпились сотнями, ради того чтобы сфотографироваться на фоне. Просто именно эту картину только что продали за 120 миллионов долларов. Она важная. От меня ожидалось, что я буду благоговеть пред нею и затем побреду обратно. Это было серьёзное искусство.
А я бы хотел, чтоб оно вошло мне под кожу. Чтоб меня унесло. Чтоб взволновало. Но я ничего не чувствовал. Я вышел на улицу, в суматоху Среднего Манхэттена, распутал наушники айпода, включил Back In Black, купленный в iTunes всего за 9 долларов 99 центов. И хотя до того я слушал этот альбом раз тысячу, один-единственный рифф AC/DC сделал то, что не смогла одна из самых прославленных картин в истории.
Джерри Гринберг, президент Atlantic Records в 1974–1980 гг., тот самый менеджер, которому можно поставить в заслугу взлёт группы в Америке, когда мы говорили несколько недель спустя, чувствовал то же самое: «бух, бух-да-да, бух-да-да – о, это совершенно замечательно!» Мне пришлось себя ущипнуть: человек, который подписал контракты с ABBA, Chic, Foreigner, Genesis и Roxy Music напевает мне по телефону из Лос-Анджелеса AC/DC.
Ханжество искусства, присущий ему элитизм и удушающий снобизм – это всё то, против чего восстают Янги: Ангус, Малколм и Джордж. Но то, что сделали эти замечательные австрало-шотландские братья – больше, чем просто счастливо найденная формула. Чего они достигли своей музыкой за 40 лет преданности делу, непоколебимой уверенности в себе и крупицы музыкального гения – это само по себе искусство, не больше и не меньше. Но такое искусство не выставляют в музеях. Это не то искусство, которое создаётся для купли-продажи богатых семей и менеджеров хедж-фондов. Это искусство даже не желает называться искусством. Ему это не нужно. Оно и так им является.
Именно талант мирового уровня в сочетании с удивительной скромностью делают закрытых, держащихся в тени Янгов – три хоббита хард-рока из большой семьи с восемью детьми, семерых мальчиков и одной девочки – такими интересными всем столь долгое время.
Братья сочинили не только самые крутые и забойные песни в рок-музыке – если и не вообще в музыке, – но и создали целый корпус произведений, более разнообразных и талантливых, чем принято считать. Их влияние на рок вообще и на хард-рок в частности беспредельно, по-другому и не скажешь. Стоит отметить, что четвёртый их брат-музыкант Алекс в 1963 году, когда Джордж, Малколм и Ангус переехали из Кренхилла, Глазго, с родителями, Уильямом и Маргарет, в Австралию, был молодым человеком и остался на родине. И в конце концов с ним как с автором песен заключило контракт издательство группы The Beatles, Apple Publisher, а его группу Grapefruit взяли под крылышко Джон Леннон и Пол Маккартни.
Вообще я буду настаивать на том, что никакие другие братья, включая Гиббов из Bee Gees и Уилсонов из The Beach Boys, не оказали столь глубокого влияния на музыку и мировую популярную культуру, как Янги. Их песни перепевали суперзвёзды – от Шенайи Туэйн и Норы Джонс до Сантаны и Dropkick Murphys. Их музыка настолько повсеместно и у всех на слуху, что может проникать в неожиданные контексты. Так, австралийские палеонтологи назвали их именами двух древних членистоногих: Maldybulakia angusi и Maldybulakia malcolmi. «И те, и другие малы в размерах, – объясняет сотрудник Австралийского музея доктор Грег Эджкомб, – родственники и покинули берега Австралии, чтобы покорить мир».
Занудные критики группы, которых на сегодняшний день уже очень много образовалось, – правда, недостатка в них никогда не наблюдалось, хотя в последние годы они слегка умерили пыл, поняв, что чем больше они придираются, тем бо?льших дураков AC/DC делает из них, – убеждены, что-де все песни группы звучат одинаково. Некоторые действительно звучат одинаково. Тут дело в том, что братья Янг не хотят дурачиться с тем, что у них и так явно отлично получается. К тому же эти критики не понимают один существенный момент: нежелание «раздвигать границы» и есть само по себе раздвижение границ.
Марк Гейбл, лидер The Choirboys, австралийской группы, чья карьера началась благодаря Джорджу Янгу и прославившаяся хитом «Run to Paradise», самым, на мой взгляд, точным образом описал подход Янгов к созданию музыки: «Ещё до того, как я начал сочинять “Paradise”, я решил, что использую только три аккорда. Ограничения – рамки, если угодно, – для искусства только на пользу. Когда тебе можно всё, то неизбежно проявятся твои слабые стороны, но если ты работаешь в рамках, пределах, границах того, что умеешь лучше всего, то тут развитие может продолжаться бесконечно».
Кто-то скажет, что AC/DC не трогают разные другие стили музыки просто от лени. Но опять-таки, можно сказать, что и это само по себе форма творческой отваги. Очень немногие музыканты способны в таких узких параметрах создавать песни, которые звучат свежо и ново при каждом прослушивании. А Янги – способны. Группа AC/DC никогда, вообще никогда не звучала тухло.
***
«Я согласен на сто процентов», – говорит бывший президент Atco Records Дерек Шульман, более всего известный, вероятно, тем, что в своё время он подписал Bon Jovi, а в середине 80-х оживил карьеру AC/DC, которая в то время пошла на спад. «Им не нужно никуда раздвигать границы. Они сами установили такую планку, до которой ни одна группа не допрыгнет. Они лидеры – всегда ими были и до сих пор ими остаются. Они никогда ни за кем не следовали – и это должны осознать 99,9 процента групп, если они хотят стать легендой, каковой, безусловно, группа AC/DC стала».
У песен Янгов – а их за почти полвека сочинены и записаны сотни – свои истории. Почему они такие долгоиграющие в прямом смысле, почему находят отклик в сердцах миллионов и вызывают собачью преданность и откровенный фанатизм? Концерты AC/DC – это не просто концерты. Это настоящие митинги-собрания единомышленников, что проходят под логотипом группы, который мощнее любого флага. Почему песня «It’s A long way to the top» стала практически неофициальным национальным гимном Автралии? Почему «Thunderstruck» постоянно включают на матчах НФЛ в США, футбольных – в Европе? Почему один фестиваль в Финляндии из всех групп выбрал AC/DC – чтобы все песни группы были исполнены 16 разными музыкальными коллективами (включая военный оркестр) за 15 часов без перерыва? Что заставило большие города – Мадрид и Мельбурн – называть улицы в их честь? Почему «Фейсбук» кишит фальшивыми “Ангусами Янгами”? Почему «Back In Black» столь часто и без всякого разрешения сэмплируется хип-хоп-артистами, диджеями для мэш-апов, кабельными телеканалами, рекламными роликами и голливудскими фильмами; почему эта песня так часто лицензируется для игр и спортивных программ, почему играет в вертолётах и танках на полях сражений? В 2004 году в битве при Фаллудже в Ираке американские морские пехотинцы включили через гигантские динамики «Hell's Bells», чтобы утопить призыв к оружию, раздававшийся с городских мечетей.
Почему музыка AC/DC обладает такой живительной силой? Сила передаётся нам, изменяя наши чувства, убеждения, придавая нам сил в самые мрачные времена.
На юге Австралии, в Порт-Линкольн, есть туроператор, который выяснил опытным путём: акул более всей остальной музыки привлекает именно AC/DC. Мэтт Уоллер сказал в интервью мельбурнской Herald Sun: «Путём проб и ошибок мы выяснили, что музыка AC/DC тут подходит лучше всего… Я сам видел, как акулы мордами своими трутся о прутья клетки, когда она играть начинает – они как будто хотят её почувствовать».
Ответы на эти вопросы, какими бы они ни были, о сути проблемы: что делает музыку братьев Янг исключительной.
***
А всё началось с брата, который редко показывается на публике.
Джордж Янг прекратил играть на своих собственных альбомах с группой Flash and the Pan, ещё одним проектом со своим давним соавтором-сопродюсером Гарри Вандой в 1992 году. Он продолжал заниматься продюсированием записей – не так давно, в 2000-м, рулил переизданием Stiff Upper Lip, вдобавок к тому, что спродюсировал с Вандой с 1974 по 1978 гг. и вновь в конце 1980-х. Джордж, более всего известный в качестве гитариста группы The Easybeats, вместе с Вандой продюсировал Rose Tattoo и The Angels (также известные как Angel City), и в соавторстве Джордж и Ванда написали песни «Friday on My Mind» и «Good Times» для The Easybeats, «Evie» для Стиви Райта, «Love is in the Air» Джона Пола Янга, а для проекта Flash and the Pan – «Hey St Peter», «Down Among the Dead Men», «Walking in the Rain» (которую перепела Грейс Джонс) и «Ayla». Последняя звучит в незабвенной сцене танца в фильме «Сколько ты стоишь» с Моникой Белуччи. Белуччи, извивающаяся под эту музыку, – такое не скоро забудешь.
«У меня дома много пластинок, и когда я работаю над картиной, подставляю разные кусочки музыки к эпизодам, и иной раз случаются приятные сюрпризы, – говорит режиссёр фильма Бертран Блие, – а “Ayla” мне очень нравится».
Джордж – «шестой участник» AC/DC, лидер, тренер, басист на замену, барабанщик, певец на подпевках, пародист, перкуссионист, композитор, бизнес-менеджер и вообще – гуру. AC/DC в той же степени его группа, что и Ангуса и Малколма.
Энтони О'Грейди, друг Бона Скотта и редактор-основатель австралийской музыкальной газеты 70-х RAM, в 1975–1976 годах провёл несколько дней в турне с AC/DC. Мы встретились в сиднейском Дарлингхёрст, на нём – недавно выпущенная футболка – точная копия первой AC/DC-футболки, примерно 1974 года выпуска, на которой название группы было намалёвано малярной краской.
«Джордж использовал – возможно, себе же во вред – всё, чему научился в The Easybeats», – говорит он, – это история из серии «ты играл в группе, которая записала мировой хит, но в результате ты в долгах по уши, и на сей раз всё будет по-другому» – так и получилось. Уверен, он бы хотел сам всё это сделать. Но Боже, он, конечно, запрограммировал Малколма и Ангуса сделать всё и не отдавать контроль ни рекорд-компаниям, ни менеджменту или агентствам.
Не меняй направление. Вот это он вбил в Малколма. Ангус – это ток, а Джордж с Малколмом – электростанция. Поток они направляли. На музыкальный профессионализм они никогда не отвлекались. Малколм мне пару раз говорил: «Ангус, знаешь, умеет играть толковый джаз, но мы не хотим, чтобы он играл толковый джаз».
Что касается двух младших братьев Джорджа, играющих в AC/DC, то есть лидер-гитариста Ангуса и ритм-гитариста Малколма, о них не надо много говорить. Они настолько узнаваемые и обожаемые во всем мире личности, что в представлениях вообще не нуждаются – они придумали лучшие песни и самые запоминающиеся гитарные риффы в роке. Их разделить невозможно. Они со своими гитарами образуют совершенный симбиоз, при том что играют разные роли. Но так было не всегда. Вначале они старались победить друг друга – так считает первый вокалист AC/DC Дейв Эванс.
«На сцене между ними всегда разворачивалось здоровое соперничество, – говорит он. – Поначалу и Малколм, и Ангус играли соло, и за их гитарными дуэлями наблюдать было одно удовольствие – голова к голове, стараются перещеголять друг друга. Но Ангусу одному потом оставили солирование, что он делал с большим удовольствием. В ранних песнях особенно было много энергии – меньше её и не стало».
Без всяких сомнений, звезда здесь – Ангус. «Атомный микроб» – такое определение в американской прессе дала ему Albert Productions (или Alberts), австралийская рекорд-компания AC/DC. Крошечный талантливый человечек, такой странный, чей «хрустящий, усиленный хамбакерами» гитарный звук узнаётся настолько легко, что журнал Australian Guitar «миропомазал» Ангуса как лучшего гитариста Австралии всех времён.
Как шоумена его почти не с кем поставить рядом. На концертах он один из самых долгоиграющих аттракционов в рок-н-ролле. Дэвид Льюис, музыкальный журналист, сотрудничавший в ныне покойной британской музыкальной газетой Sounds, воссоздаёт в памяти Ангуса с его «безумством школьника, когда он перемещается по сцене утиной походкой на манер Чака Берри, хромая, как будто у него ноги болят, с него течёт пот ручьями, он сморкается, плюётся – он как живая губка, которую выжимает его же напряжённая гитарная игра».
Или, как в 1976 году заметил Бернард МакГоверн в лондонской газете The Daily Express: «Ангус не школьник, он безумный шотландский рокер. Он такие штуки на сцене выделывает… бесится, разбивает предметы, рвёт школьные тетрадки, курит, отрывает куски от своей униформы и бросает их в толпу, падает на колени, обдирает колени, втыкает иголки в кукол вуду с изображением учителей и отлично играет рок-н-ролл на гитаре, валяясь на спине, крича и дрыгая ногами».
Лиза Таннер, бывший штатный фотограф Atlantic Records, предоставившая несколько исключительных снимков 70—80-х для этой книги, вспоминает, что Ангус настолько серьёзно отдавал силы выступлению, что его в прямом смысле рвало.
«После первой песни или во время неё он уходил за сцену, склонялся над мусоркой и блевал – не прекращая играть на гитаре», – говорит она. – Я, когда впервые увидала такое, была с <директором по промоушену фирмы Atlantic Records> Перри Купером, и я, такая, ему: что это с ним, всё нормально? А Перри говорит: всё в порядке, он так на каждом концерте».
Даже сегодня, поумерив пыл из-за возраста и скрипящих суставов, в телеинтервью в Ангусе прорывается что-то детское. Он всю жизнь фанатично занимался гитарой, по словам О'Грейди: «Он был ребёнком рано развившимся. Через гитару он выражал себя лучше, чем через слова или школьные занятия. И его в этом поощряли. <Всегда было так:> Не трогайте Ангуса, дайте ему играть спокойно».
Дэвид Маллет, снимавший видеоклипы и концерты группы AC/DC с 1986 года, говорит: «Вот у Pink Floyd всё – спектакль. Каждая песня, каждый номер в концерте – отдельный спектакль. А у AC/DC один и тот же спектакль каждый раз. Называется он Ангус Янг».
Но именно средний брат – король AC/DC. И он не великодушен. Марк Эванс, басист группы в 1975–1977 годах, в автобиографии «Грязные делишки: моя жизнь в и вне AC/DC» (Dirty Deeds: My Life Inside And Outside Of AC/DC) высказывается о нём отнюдь не хвалебно: «заводной… разработчик планов, интриган, хитрец, “закулисный”, безжалостный».
Описание, данное ему в одном из первых пресс-релизов компании Atlantic Records, не так далеко отходит от этих определений, но в нём важное заключение: «Он не только отличный гитарист и автор песен, но и человек с особым видением, и он – разработчик планов для AC/DC. Ещё он – тихий, но глубоко и хорошо всё понимающий. К тому же он – симпатичный, что делает его крайне популярным музыкантом AC/DC».
