скачать книгу бесплатно
– Я бы многое отдал, чтобы увидеть такую фотографию в утренних газетах, – фыркнул Сидни, – на первой полосе!
Чарли облокотился на стойку и задумался. Он уезжает, и плевать, что станет с пленкой. По сути, это еще один способ насолить Дикону, Биллу Джерарду и всей их шайке. Пусть они проснутся завтра утром и обнаружат, что пленка исчезла, а заодно Чарли, Вик и еще кое-что.
– Сидни, я сегодня угощаю адвоката, – сказала Рената.
Поднявшись, она встала позади и положила руки ему на плечи. Он почувствовал, как ее длинные красные ногти пронзают его пальто и рубашку. Кровь бросилась ему в пах, голова покрылась мурашками, щеки жарко вспыхнули. Она пару раз нежно его обняла, будто прочитав его мысли.
– Пока, Чарли, увидимся. – С этими словами Рената направилась к выходу. – Вернусь через пару часов! – крикнула она Сидни, не оборачиваясь.
Все мужчины, за исключением несчастного одноклассника Расти, повернулись, завороженные движениями ее стройных бедер. Стриптизершам, что выступали в «Сладкой клетке», было до нее далеко. Причем никто и никогда не видел, чтобы Рената раздевалась, – она могла разве что снять пиджак.
Когда дверь за Ренатой закрылась, глухо стукнув, мужчины вновь переключили внимание на Расти и пиво, но с таким видом, будто недавно пробудились от приятного сна и потихоньку осознавали его несбыточность. Старый пьяница Каллиган очнулся первым. Он бешено зааплодировал, когда песня закончилась и Расти вернулась в мир живых.
– Давайте отблагодарим ее, ребятки, она славно выступила, – радостно заскрипел Каллиган и полез в нагрудный карман за бумажником. Взяв протянутую ей десятидолларовую бумажку, Расти опустила деньги в бокал для виски, стоявший на краю сцены. – Не скупитесь, ребятки, ведь она чертовски хороша.
Пара студентов неохотно зашелестели наличными, подсчитывая свои капиталы. Печальный парень в дубленке уставился на Каллигана.
– А волосы какие, видите? – продолжал тот. – Эта рыжая щетка, да ведь она натуральная! Не какая-нибудь крашеная подделка. У Расти все натуральное.
Выступление любой стриптизерши сопровождалось подобным отзывом, и сегодня был вариант для рыжеволосых. Расти, казалось, не слышит, но выражение любовной тоски на лице парня сменилось гримасой смертельной ярости. Каллиган облизнулся и похотливо причмокнул:
– Готов поспорить, что не знаете, какова такая щетка на вкус, ребятки. – Его водянистые глазки блестели, как у слабоумного.
Парень вскочил, издав не то всхлип, не то боевой клич, и бросился на Каллигана. Стул под стариком не выдержал и громко затрещал.
– Заткнись, заткнись, заткнись, – выкрикивал студент.
Сидни с проклятиями схватил бейсбольную биту, которую держали на всякий случай, перемахнул через стойку и направился к скандалисту, постукивая себя битой по левой руке.
– Донни! – взвизгнула Расти, с ужасом наблюдавшая за этой сценой. – Прекрати!
Донни будто не слышал. Его товарищи нервно вскочили, готовые прийти ему на помощь, но одного взгляда в сторону Сидни им было достаточно, чтобы передумать.
– Я калека! Я калека! – завывал старик.
Донни навалился на него и не давал пошевелиться.
– Не бей меня!
– А-а! – вдруг вскрикнул студент.
Это Сидни врезал ему битой по колену, после чего тот бросил Каллигана и шлепнулся на пол, держась за ногу и тяжело дыша. А Каллиган, осознав, что остался цел и невредим, поскорее пересел на другой стул.
– Сидни, хватит! Прекрати! – надрывалась Расти.
Донни, ободренный столь бурным сопереживанием возлюбленной, поднял голову, и тут на него обрушился второй удар – на этот раз по голени. Расти, увидев это, бросилась к нему со сцены и запричитала:
– Донни, Донни, он сделал тебе больно?
– Да, очень больно! – заверил ее Сидни. Теперь он отдувался, опираясь о биту, точно это была клюшка для гольфа.
Трое студентов, которые до той поры боялись пошевелиться, стали пятиться к двери.
– Эй, вы! – гаркнул Сидни, властно протягивая в их сторону свое орудие. Они в ужасе замерли. Бармен указал битой на сцену, где в бокале для виски лежала одинокая десятидолларовая бумажка. – Отблагодарите даму.
Те покорно приблизились, обогнув своего поверженного товарища, и каждый сунул в бокал по паре долларов, после чего компания снова потянулась к выходу.
– Эй, ребята, куда же вы? – окликнул их Каллиган, который успел позабыть о недавнем происшествии по причине склероза. – Останьтесь посмотреть номер Эми Сью – эта крошка заводит что надо!
– Оставайтесь, чего уж там, – смягчился Сидни. – Вот только ваш приятель подождет вас за дверью.
Лежащий на полу бузотер плакал в объятиях Расти.
– Донни, Донни… – ворковала она, ласково гладя его по волосам. – Бедненький ты мой. – Донни пробормотал что-то неразборчивое. – Что? Что ты говоришь? Я не слышу.
– Ронни, – повторил он громче. – Меня зовут Ронни.
Эми Сью, худощавая брюнетка в блестящем мини-бикини синего цвета, щелкала кнопками на музыкальном автомате, выбирая песни. Малочисленность публики ее не смущала. Под звуки первой композиции она поднялась на сцену, и выступление началось.
– Вставай, Ронни. – Сидни легонько стукнул битой о подошву его ботинка. – Тебе пора.
– Да, идем, Ронни, – позвала Расти. – Посидим у меня в машине, пока твои друзья будут смотреть номер Эми Сью.
Она помогла ему встать, потом накинула халат Эми Сью, а сверху надела дубленку своего героя, который все всхлипывал и шатался. Казалось, он и не заметил, как его раздели, ошеломленный болью в ногах и неожиданным вниманием своей богини.
Когда они вышли, его приятели, пожав плечами, уселись досматривать шоу. В конце концов, у них еще оставался почти полный кувшин пива.
Сидни вернулся за стойку и поставил новое пиво для Чарли.
– Господи, – вздохнул бармен, – что-то будет дальше?
Каллиган, еще недавно полный энтузиазма, вдруг охладел к Эми Сью и решил поболтать с Чарли. Доковыляв до стойки, он с трудом взобрался на высокий стул и спросил:
– А ты, случайно, не собираешься сегодня в «Раму», Чарли?
Час назад у него не было таких планов, но теперь появились: он хотел изъять у Билла Джерарда фотографию, чтобы передать ее Ренате.
– Ну да, собираюсь. Тебя подвезти?
Голова Каллигана дернулась сверху вниз, как у деревянного болванчика.
– Конечно.
Чарли осушил свой бокал до пенистого дна и поднялся.
– Я еще вернусь, – сказал он бармену.
– Приводи друзей, – ответил Сидни, – а то сегодня выручки кот наплакал.
– Обязательно.
Эми Сью проводила их обиженным взглядом – они уходили, не дождавшись конца выступления. Впрочем, они о ней совершенно забыли.
Глава 3
– Этот парень меня все-таки помял, – говорил Каллиган, брызгая слюной на переднее стекло машины. Его левая рука, согнутая в локте, болталась из стороны в сторону, точно маятник, норовя задеть правую руку Чарли. – А руку мне еще в сорок третьем покалечили.
– На войне?
– Да на какой к черту войне? Я не воевал. На хоккее! Тогда каждый авиационный завод имел свою команду, и мы играли на коробке по воскресеньям. А в то время парни в тылу чувствовали себя неполноценными какими-то. Нам казалось, что все вокруг должны видеть в нас фриков, гомиков или трусов. И мы постоянно стремились доказать, что мы не хуже других. И потому больше дрались, чем играли в хоккей. Я думаю, зрители приходили, чтобы поглазеть на драку, а не на игру.
– Я помню, как отец брал меня раз или два на хоккей. Мне тогда было лет шесть-семь, в самом конце войны.
– Выходит, сэр, что первые увечья я получил довольно рано. Как-то раз один толстый сварщик припечатал меня к борту, сломав руку и бедро. Я, правда, успел его достать клюшкой – чуть глаз ему не выбил. – Старик мечтательно улыбнулся, смакуя приятные воспоминания.
С неба посыпался снежок. Темное шоссе освещали лишь редкие фонари. Попутных машин почти не было. Чарли знал, что в клубе сейчас пусто, и девочки станут ныть и жаловаться на недостаток посетителей, будто он нарочно устроил Рождество, чтобы досадить им.
Сидевший рядом Каллиган заунывно бубнил, описывая муки, которые выпали на долю его многострадального тела за годы пьянства: контузии, вывихи, переломы, ожоги третьей степени – и всякий раз, явно или косвенно, виноват был он сам. Словом, юный поклонник Расти был далеко не первым, кто не сдержался и полез в драку на Каллигана.
– Ты когда-нибудь был женат, Чарли?
– Что?
– Я говорю, ты был когда-нибудь женат?
– Да…
– Тогда ты меня поймешь. Бабы куда опаснее мужиков. Видишь вот это? – Каллиган указал кривой, узкий шрам у себя на лбу, рассекавший пополам левую бровь. – Еще чуть-чуть – и ходить мне без глаза.
– Жена постаралась?
– Спрашиваешь! Но я и сам был хорош.
– Может, ты ударил ее?
– Да я за всю жизнь ни одной бабы и пальцем не тронул! – возмутился тот. – Господи, за кого ты меня принимаешь?
– Ну, извини, – пожал плечами Чарли.
– Не бил я ее. Я просто бросил ее с двумя детьми-школьниками.
– Я и не знал, что у тебя есть дети.
– Есть. От нее двое, и еще одна дочка – твоя ровесница. Теперь они знать меня не хотят, потому что матери их против меня настроили.
– Жаль.
– А мне плевать. Не всем же быть хорошими отцами. – Помолчав, он спросил: – Ты не в курсе, Булочка сегодня выступает?
Когда они подъехали к клубу, Чарли рассеянно отметил, что неоновая реклама с фигурой танцовщицы снова нуждается в ремонте: высокие белые сапожки у девушки и две буквы в названии опять потемнели. На стоянке было только три машины.
– Похоже, шоу будет в твою честь, – сказал он Каллигану.
Снег пошел гуще.
В клубе одна из танцовщиц визгливо кричала, толкуя о чем-то бармену. Бармен посмотрел на вошедших, а она не обратила внимания.
– Я не собираюсь бесплатно пахать в Рождество! – Из одежды на ней были только стринги. – Какого черта я должна работать в праздники? Я могла бы сейчас встречать Рождество дома с детьми!
– Твой муж забрал детей, Фрэнси, – терпеливо отвечал бармен ласковым баритоном, – они уехали в Денвер.
– Да пошел ты к черту, Дэннис! И как тебе только не стыдно напоминать мне об этом? – Она села на стул и расплакалась.
– Брось, Фрэнси, не надо. Все не так уж плохо. Посмотри, Каллиган пришел.
Фрэнси подняла заплаканные глаза.
– Привет, Фрэнси. У тебя чудесная прическа, – сказал Каллиган, сияя от радости.
На Фрэнси был тот же парик, что и всегда, – черные кудри до середины спины. Чарли хоть и был знаком с ней десять лет, но понятия не имел, как выглядят ее натуральные волосы. Не исключено, что она вообще лысая.
Не удостаивая вниманием Каллигана, она напустилась на Чарли:
– Ты слышал, что я сказала Дэннису? Я не стану сегодня работать. С каких шишей я заплачу таксу в четвертак, если мне светит от силы десять баксов?
– Ты знаешь, Фрэнси, что я не жмот, – обиделся Каллиган.
– Ладно, двадцать. Все равно я попадаю на пять баксов. И я должна отдать Биллу Джерарду пять баксов, чтобы этот старый козел всю ночь дрочил на мой голый зад? Большое спасибо!
Чарли вздохнул. Знакомые речи, слышанные тысячу раз, – за шесть или семь лет от одной только Фрэнси раз сто.
– Фрэнси, ты не можешь работать, лишь когда тебе захочется. Ты должна выходить на работу в любое время – не важно, есть в клубе посетители или нет. Если ты хоть один раз без уважительной причины пропустишь свою смену, то лишишься места, понятно?
– Мне понятно, что сегодня Рождество, и никого нет, а я должна платить двадцать пять долларов за аренду сцены, танцуя для пустого зала!
– Но я-то здесь, – хриплым от похоти и обиды голосом возразил Каллиган.
– Давай, Фрэнси, станцуй для старика Каллигана, – прогудел из-за стойки Дэннис.
Она гневно обернулась:
– Я же тебе сказала: если он даст двадцать, то пять я остаюсь должна!
– Я согласен на двадцать пять, крошка, – заныл Каллиган.
– А работать я должна бесплатно?
Чарли поднял руку:
