скачать книгу бесплатно
К счастью, свекровь не стала допытываться:
– Ладно, может, оно и правильно. Соберите с Радугой на стол, только по-скорому. Отец отдыхает с дороги, а твоего мужа можно не ждать. Поужинаем, помолимся – и спать. Завтра подводу укладывать надо, дары Сёстрам собирать. Как управимся, так и тронетесь.
В путь отправились затемно. В подводе, занятой головками сыра, корзинами с яйцами, копчёными колбасами и грудинкой, что везли в дар Сёстрам, Заре с матушкой пришлось примоститься в углу на соломе, прижавшись друг к другу. Осенняя ночная сырость быстро пропитала одёжу, а от мягкого бока Брюквы исходило тепло. Однако, даже согревшись, Зара не могла уснуть. Она и сама не понимала, какая встреча её больше пугает: со знахаркой или с Сёстрами, и продолжала стучать зубами от страха.
Небо на востоке порозовело, и вскоре над горизонтом показалось косматое солнце. Серые кусты и деревья вдоль дороги будто стряхнули с себя пыль и подставили под лучи жёлтые и красные листья, ещё влажные от ночного тумана. Зара привстала в телеге, оглядываясь по сторонам. Деревенские холмы остались далеко позади, вокруг расстилались укутанные дымкой луга, на западе пестрел лес. Тревога рассеялась вместе с темнотой. Ехать ещё долго, и впереди целых три дня с матушкой!
Брюква зашевелилась, просыпаясь. Велела вознице остановиться у ближайшего ручья, чтобы наскоро умыться. Мужичок кивнул:
– Оно можно, лошадке попить и отдохнуть пора.
Заре тоже не терпелось сойти на землю и размять ноги. Наконец среди зарослей багряных рябин блеснуло озерцо. Она на ходу спрыгнула с подводы и побежала к берегу. Вода оказалась студёной, пальцы тут же заломило, по коже прокатилась дрожь. Зара поскорее выбралась из тени на освещённое солнцем место и ждала, пока Брюква умоется. Той холод был нипочём.
– Матушка, тебя ведь Рябинкой звать. Не такой ли красной она была?
– Да, такой. Я крупная родилась, намучилась твоя бабушка со мной. Дважды над ней луна и солнце проходили. Уже силы оставляли её, порой в беспамятство впадала и тут заметила, что рябина за окном вмиг вся покраснела, будто костёр вспыхнул. И всё ей казалось, что это Сония светоч зажгла, чтобы роженицу поддержать. Потому и нарекла меня Рябинкой. Только отец рассмеялся, как увидел мои багровые щёки и хохолок на макушке. Сказал: «Такая мордатая, как есть Брюква». Так оно и приросло. А уж как я вширь пошла, так никто и не вспоминал уже, что Рябинкой меня в Огневице наставник при светочах назвал.
Зара оторвала от грозди несколько ягод, закинула в рот и поморщилась от терпкой горечи.
– Вот ведь как имя судьбу поворачивает… А уж с моим о спокойной жизни и помышлять нечего. Для счастливой женской доли надо Радугой зваться или Яблонькой-в-цвету. Матушка, неужели ты ничего, кроме зарниц, не видела, когда я на свет появилась?
– Нечего было видеть. Темень кромешная стояла, только зарницы полыхали. А что до Яблоньки, так помню я день её рождения. В слякоти и грязи телеги вязли, цветение только спустя луну началось. Но раз Буран пожелал, чтоб цвело, кто ж ему слово поперёк скажет?
Наутро третьего дня на севере показалась синяя полоска гор. Зару придавила тревожная тягость. Брюква же оживилась, заозиралась по сторонам и велела вознице спрашивать у каждого встречного, как добраться до Логовицы.
– А чего нам в той Логовице? – удивился работник.
– Дурень, разве можно к Сёстрам в дорожной грязи заявляться? Найдём баню, сменим пыльную одёжу на чистую, отдохнём и двинем дальше, чтоб к рассвету в обитель успеть.
Деревню нашли к полудню. Устроившись на постой, Брюква сказала вознице, что они с дочерью сходят навестить дальнюю родню. Мужик равнодушно зевнул в ответ и полез отсыпаться в телегу.
Зара с матушкой вышли к окраине, высматривая одиноко стоящее жилище знахарки. Однако ни один из домов на улице не походил на обитель ведьмы. Из ближайших ворот показалась женщина, поздоровалась с чужачками, спросила, кого они ищут. Брюква подошла к ней поближе и шёпотом сказала о знахарке. Зара ожидала, что местная отпрянет с отвращением, поднимет крик, но та спокойно указала на улицу, что вела к Огневице и ответила, ничуть не смущаясь:
– Тётушка Прохлада живёт вон в том доме с вертушкой на крыше. Передавайте ей поклон от Проталины.
Всю дорогу Зара гадала: то ли народ в Логовице такой бесстыжий, что открыто раскланивается с ведьмой, то ли и вправду знахарка знахарке рознь. Дверь отворила высокая костлявая старуха с седыми косами и в белом платке, повязанном вокруг головы.
– Здравствуйте, тётушка! Мы с бедой к вам, – приветствовала хозяйку Брюква.
– С радостью ко мне не являются. Проходите!
Зара ожидала увидеть внутри всё что угодно, но не освещённый светочами поклонный угол с фигурками Сонии, Левии и Тринии.
– Чего рот открыла? – Прохлада подтолкнула изумлённую гостью в спину. – Думала, у меня тут изваяние Виринеи?
Зара смутилась и пролепетала извинения.
– Рассказывайте, с чем пришли, – перешла к делу знахарка.
– Да вот, – начала Брюква, – навели чары на мужа дочки. Бегает к любовнице, на жену не смотрит. Можно ли его от разлучницы отвязать, а к Зарнице моей привязать?
– Ты чего несёшь?! – рассвирепела старуха. – Я таким не занимаюсь! За ворожбой к ведьме иди, если Карающего Огня не страшишься, только за деяния свои всё равно ответишь. Нельзя никого привязать и отвязать насильно – грех это большой. А я только от наведённой скверны избавляю. В этом никакого колдовства нет. Даже Сёстры моей помощью не гнушаются.
Брюква побелела. От ужаса только пучила глаза и заикалась. Знахарка сжалилась над ней:
– Ладно, глупая ты баба. Вижу, что не разумеешь, о чём просишь, худое не замышляешь. Если есть чары наведённые, то помогу.
Прохлада с проворством, неожиданным для старухи, сдёрнула с Зары чепец и отхватила прядь волос небольшим острым ножом, непонятно откуда взявшимся в руке. Затем зажгла плоскую лампу и бросила волосы в огонь. Пламя вспыхнуло с шипением и через мгновенье вновь горело ровно.
– Чиста, – заключила знахарка и протянула руку: – Давай, что от мужа принесла.
Зара достала тряпицу с кудрями Пламеня. Огонь беспокойно заметался, волосы рассыпались зелёными искрами, источая резкий запах смрада.
– Свет-заступник, погань-то какая! – Прохлада накрыла лампу колпаком. – Давно твоего мужа опаивают.
– А очистить-то можно его? И наладится ли с дочкой у них?
– Снадобье для изгнания скверны я сделаю. Болеть, правда, сильно будет, но не помрёт. А про дочь твою сказать ничего не могу, не в человеческой власти чувствами управлять. Пусть она не допускает никого к нему, сама за ним ходит да Сонию о милости просит. Всё, ступайте, Свет вам в помощь!
Зара расплатилась серебряной монеткой, которую дала ей Стужа, забрала пузырёк со снадобьем и выскочила из дома знахарки. На душе было легко. Брюква тоже радовалась и всё приговаривала:
– И никакого греха в том не было, раз Сёстры сами за помощью ходят. И дело сделали, и себя не осквернили.
В обитель Сестёр отправились ночью, чтобы добраться до ворот к рассвету. Однако каменистая дорога в гору оказалась крутой, Заре с матушкой пришлось сойти на землю и помогать лошадке тянуть тяжёлую подводу. Когда наконец достигли плата, солнце стояло довольно высоко.
Зара посмотрела на раскинувшиеся внизу луга и леса и затрепетала от величественной красоты. Казалось, если хорошо вглядеться, то с такой высоты можно увидеть Трихолмку. Ветер трепал одёжу, раздувал юбку, точно хотел поднять Зару в небо и нести над землёй. Эх, вот бы вправду улететь далеко-далеко отсюда и не возвращаться никогда к Борщевикам.
– Ох, Свет-заступник, спаси и помилуй! – запричитала вдруг матушка.
Зара обернулась к ней. Брюква показала на запад, где зловещей тёмной громадой высилась Виринеева гряда. Пики чёрных скал скрывались в облаках, и, казалось, даже отсюда виднелись отсветы огня, бушующего в глубоких ущельях. Заре вспомнилось, как Пламень говорил о Несущем Истину, преодолевшем эти неприступные камни, населённые тенями и чудовищами, чтобы попасть в Загрядье. Какой же храбростью нужно обладать, чтобы хотя бы приблизиться к ним!
– Вот оно, наследие гнева падшей! Как тут не убоишься кары! А Сёстры каждый день эту проклятую стену видят и в вере укрепляются. Пойдём, хватит смотреть на неё!
Сёстры с трудом скрывали удовольствие, принимая щедрые дары. После приступили к Заре с вопросами:
– Не противишься ли ты желаниям мужа от обиды или в расчёте получить что-либо?
Зара покачала головой.
– Отвечай! Если твои помыслы чисты, то и голос не дрогнет!
– Нет, – проговорила она едва слышно.
– Не презираешь ли ты мужа за слабости его?
– Нет.
– Не наслаждаетесь ли вы скверной близостью?
Зара не поняла, о чём её спросили, и обернулась к матушке. Брюква вступилась за дочь:
– Она у меня девка на ум тугая, воспитана в строгости, не понимает, о чём вы толкуете, и вообразить такого не сможет.
Помня о дарах, Сёстры не стали больше допытываться, дали наставления, о чём молить Святозарок, и отпустили Зару в поклонный зал. На том дело и кончилось. Можно было возвращаться в Трихолмку.
Глава 6. Снадобье
Стужа сразу потащила невестку в пустую кухню и взялась расспрашивать:
– Ну? Удалось?
– Да. – Зара достала из-за пазухи пузырёк со снадобьем. – Только болеть он сильно будет.
– Не помрёт же?
– Знахарка сказала, что нет. И, кроме меня, никого с ним рядом не должно быть.
– Это я устрою.
За ужином Стужа подала к столу кувшин медовой браги. Буран удивился:
– Ты чего, мать, расщедрилась? Вроде не праздник нынче.
– Это как посмотреть. Дочка в самой обители кланялась, надо и нам поднять чаши во славу Святозаров. Глядишь, устроится всё их милостью.
Пламень хмыкнул, но от браги не отказался. Отставив пустую чашу, вытер губы и пробормотал:
– Даже медовуха горчит от такого праздника.
Зара ждала, что мужа вот-вот скрутит недуг, но успели закончить трапезу и даже помолиться, а Пламень был по-прежнему здоров. Устроившись на ночь на сундуке, он ещё и прошептал:
– Погоди спать. Отец стал двери запирать, так я в окно выберусь. Затворишь за мной.
Когда шаги и голоса в комнатах стихли, Пламень поднялся и хотел было выйти, как вдруг зашатался и рухнул на пол. Зара подскочила к мужу. Тот лежал в беспамятстве, по горячему лбу струился пот. В испуге она чуть не подняла крик, но вовремя вспомнила наставления знахарки. С натугой втащила расслабленное тело на кровать и побежала за водой и тряпками. На шум вышла Стужа, спросила беззвучно: «Началось?» Зара кивнула. Свекровь молча принесла ветхие простыни и пустой чан.
Пламень то метался в горячке, то бился в ознобе. Временами приходил в себя, и тогда его рвало зловонной жижей. Зара то и дело выносила чан с нечистотами. Исподнее мужа и постель вскоре пропитались смрадным потом, в комнате с трудом можно было дышать. Зару саму мутило от запахов. Пришлось преодолеть стыд, раздеть и обмыть мужа. Минуло трое суток, а лучше ему не становилось.
На четвёртый день Зара застала в кухне Радугу. Та прошептала:
– Вчера Горлинка приходила. Долго стучала у ворот, пока батюшка к ней не вышел.
– Какая же нахальная! А что Буран? Прогнал её?
– Не знаю. Говорил с ней тихо, ничего не слышала. Только ведьма после ушла.
«Неужели даже Буран её боится? Оно и немудрено. Вон как сын кузнеца поплатился», – подумала и тут же забыла, потому как Пламеню сделалось совсем худо. Он корчился и выгибался дугой. Зара смачивала его пылающий лоб, по каплям вливала воду в пересохший рот – вот и всё, чем она могла облегчить страдания. Сердце сжималось от жалости к Пламеню, принимающему муки от снадобья, которое жена с матерью подмешали в его питьё. А в минуты, когда муж ненадолго затихал, Зара, как ни крепилась, проваливалась в сон, и ей чудилось, что в наказание за обращение к знахарке Святозары бросили вероломную жену на самый высокий пик Виринеевой гряды, и Карающий Огонь с чудовищными тварями подбираются всё ближе, чтобы пожрать её. Очнувшись в ужасе, Зарница принималась истово молиться, прося о милости к Пламеню и к ней, грешной.
На пятый день Пламень начал исходить кровавым потом. Уже вся перина им пропиталась, а кровь всё сочилась, лилась из глаз и ушей, отхаркивалась из лёгких чёрными сгустками.
Обеспокоенный Буран несколько раз подходил к двери, но Стужа держала слово и скорее упала бы замертво, чем допустила мужа к сыну. Если бы не стойкость свекрови, Зара давно бы звала на помощь, просила привести лекаря, а то и саму Горлинку. Пламень весь почернел, больше не метался, только скрючивал пальцы да скрипел зубами. Но к вечеру шестого дня, когда уже казалось, что жизни в нём не осталось, он расслабился, задышал ровно и спокойно уснул. Зара, измотанная долгим бдением, прилегла рядом и забылась до утра.
Бледный рассвет в оконце робко разгонял ночные тени, когда Пламень зашевелился. Зара тут же проснулась. Муж протёр глаза и с изумлением уставился на свою исхудавшую руку. В слабом сумеречном свете она казалась бесплотной.
– Что со мной сделалось?
– Хворал долго.
Зара надеялась, что он не станет спрашивать о причинах болезни. Пламеня и правда больше волновало другое:
– Как долго?
– Седьмой день пошёл.
– Седьмой?! Мне же надо… скорее…
Он попытался вскочить, но сил хватило лишь на слабое движение. Зара схватила его за плечи и уложила на подушки.
– Лежи! Рано тебе вставать. Куда тебе вдруг понадобилось?
– Куда? А и правда, куда?
Не найдя ответа, он успокоился. Его живот требовательно заурчал.
– У нас поесть чего найдётся?
Зара счастливо улыбнулась:
– Сейчас посмотрю. Погоди, я быстро.
Накинув шаль, она побежала в кухню.
Буран с Паводком уже уехали на мельницу. Стужа тоже собралась на сыроварню и перед уходом давала последние наставления Радуге. Завидев Зару, осеклась, выдохнула тревожно:
– Что он?
– Очнулся! Есть попросил!
Свекровь затараторила радостно, обращаясь разом и к Святозарам, и к обеим невесткам:
– Благодарю, Свет-заступник! Рада, налей молока пока и жидкую похлёбку свари, сынку после такой голодовки только лёгкую пищу понемногу давайте. Можно к нему уже?
– Н-не знаю… – Зара растерялась. Знахарка ничего не говорила о том, когда к Пламеню можно допускать родных.
– Обождём ещё для верности, пусть на ноги встанет сперва. Будь при нём, Радуга с Яблонькой без тебя управятся.
Зара вернулась с большой кружкой тёплого молока. Пламень, ожидавший обильной трапезы, разочарованно протянул:
– Это всё?
