скачать книгу бесплатно
Ярослав поставил чашку, осторожно промокнув донышко салфеткой.
– Зачем доказывать? За богом «Кузей» народ с удовольствием пошел. Замечательный коммерческий проект получился. Чем же хуже реинкарнация лидера из прошлого?
Арина задумалась, снова попытавшись вообразить весь этот сюр. Не преуспела и сдалась.
– Не понимаю, как это работает, но, наверное, делать такие вещи все-таки не стоит.
– Конечно. Это нарушение мировой гармонии и считается преступлением. Поэтому некоторых «выключают» принудительно.
– Прям совсем… «выключают»? Кто же этим занимается?
– Есть такие люди. Не углубляйся в эту тему, просто поверь на слово.
Арина замолчала, пытаясь унять сумбур в голове.
– А это организация такая? По выслеживанию помнящих?
– Это группа людей. Существуют они очень давно, и на протяжении всего времени преследовали самые разные цели. И вот тебе еще одна причина, по которой их интересуют случаи возвращения памяти.
Ярослав помолчал, как будто подбирая слова. Брови его ненадолго сошлись на переносице.
– Самое древнее чувство на земле – это, как ни грустно, вовсе не любовь. Это страх. И самый очевидный, главный страх всех времен – это страх смерти. Страх небытия. Отсутствия продолжения земного существования. Кому-то в борьбе со страхом помогает вера. Кому-то – любознательность, научное или простое человеческое любопытство – что же там, за чертой. А кому-то не помогает ничего. Страх смерти пожирает всю жизнь, затаиваясь на время и снова прорастая, в каждой тени, в каждом заходе солнца и увядающем цветке такие люди видят зловещие предзнаменования и напоминание о грядущей неизбежности. Для них доказательства того, что происходит с нами, – самое настоящее лекарство от этого животного страха. Бесконечность перевоплощений. Там что-то есть и так далее, в подобном роде.
Арина медленно кивала.
– И для подтверждения этой гипотезы им нужны такие, как мы?..
– Да.
Арина помолчала, переваривая.
– А есть у них отличительные черты?
– А как же.
– Неужели, татуировки?
– Абсолютная беспринципность и крайняя неразборчивость при выборе средств для достижения цели. Вот такие у них отличительные черты.
Ярослав попросил официантку принести еще кофе, Арина жестом отказалась от продолжения банкета. Чая она выпила достаточно, кусок пирога как раз устраивался в ее желудке, чему очень мешала напряженная умственная деятельность.
– Ну хорошо. Есть организация, и Бог бы с ними. Какая тут связь с гипнотизерами?
– Прямая. Каким-то образом же они находят помнящих. Теперь понятнее?
У Арины похолодело внутри.
– Ты хочешь сказать, что экстрасенсы сдают этих самых помнящих кому следует?
– Именно. Добровольно или независимо от собственной воли.
Арина надолго замолчала. Какой ужас… Получается, в офисе могла стоять камера, или жучок или еще бог весть какая аппаратура, и кто-то неведомый потирал свои ручонки, слушая Аринино бормотание? Да бред, вдруг качнуло Арину. Просто совершеннейшая фигня, прямо скажем. Зачем этому кому-то одна отдельно взятая Арина? Посадить в банку и наблюдать, какой еще фортель выкинет ее многослойная память?.. Какой с нее толк? Высказывать свои сомнения Ярославу девушка не посчитала нужным и постепенно убедила себя, что одна ее память не стоит таких усилий, и реальных причин для беспокойства нет. Допустим, мерещатся ей какие-то индейцы. Сны видит, и что? С кем не бывает… На «науатле» заговорила под гипнозом, вот это, конечно, фокус. Но тоже, если разобраться, ничего особенного. Может, это и не ацтекский язык был, а ничего не значащее буквообразование. И у нее просто с головой непорядок… Слишком много сложностей и полное непонимание конечной цели. Сделав выводы, она немного успокоилась и допила остывший чай. Ярослав вскинул брови:
– Домой?
– Да я могу на метро, – привычно попыталась откреститься Арина, прекрасно понимая, что за этим последует.
Ярослав все-таки закатил глаза и, взяв девушку за локоть, подтолкнул к стеклянным дверям.
***
Возле дома молодые люди еще некоторое время сидели в машине, обсуждая, когда посетить Исторический музей. На этом очень настаивала Арина, Ярослав счел возможным согласиться и сопроводить девушку. Дело стало за датой.
– У меня с утра нет первой пары, могу пожертвовать сном.
Ярослав задумчиво смотрел в телефон.
– Не стоит. Завтра с утра я не смогу, у меня лекция… вечер тоже занят. Давай в пятницу, в четыре. Правда, пробки будут несусветные…
– Ты преподаешь? – Арина поперхнулась от удивления. – И что творится на твоих лекциях?
– В каком смысле? – не понял Ярослав.
Арина покачала головой и весело фыркнула.
– Бедные студентки, наверное, каждый раз близки к обморочному состоянию.
Ярослав повел бровью и снова уткнулся в телефон.
– Я достаточно строгий преподаватель. Иллюзии у юных инфант развеиваются ближе к зачетной сессии. Обмороков пока не было, но рыдать рыдают.
О мощном потоке любовных писем, которыми обычно в первый семестр заваливают прекрасного преподавателя, Ярослав скромно умолчал. Арина же явно развеселилась, представив Ярослава в аудитории, битком набитой представительницами прекрасного пола. Стопроцентная посещаемость. Наверняка многие забывают принести ручку и тетрадку. Исторический музей в итоге задвинули на пятницу, на том и расстались.
***
– Мать, а ты хоть представляешь, с кем общается наша дочь? – задумчиво спросил Владимир Александрович, наблюдая из окна, как Арина вылезает из дорогого блестящего автомобиля. – Я имею в виду потенциальных кавалеров.
Елена Васильевна оторвалась от теста и внимательно посмотрела на мужа.
– О чем ты? У нее же был мальчик, ну вот этот, Олег, кажется…
– Вот именно, что кажется. Мы, похоже, сильно отстали в развитии. Я видел этого Олега пару раз, судить не берусь, но взгляни-ка… Разве это Олег?
Владимир Александрович отодвинулся. Елена Васильевна выглянула из окна как раз в тот момент, когда высокий темноволосый молодой человек, наклонившись, целовал ее дочь в щеку. Мама замерла. Махнув на прощание рукой, элегантный незнакомец залез в черную машину и укатил в неизвестном направлении. Арина скрылась в подъезде.
Минуту родители молча смотрели друг на друга, думая о том, что совершенно ничего не знают о собственной дочери.
– Наверное, нам стоит больше интересоваться личной жизнью своего ребенка, – с укором произнес папа. – В какой-нибудь Финляндии давно бы родительских прав лишили.
Мама растерянно кивнула.
– Она совершеннолетняя. Но… Пойдем, попробуем поинтересоваться.
Войдя в квартиру, задумчивая Арина с удивлением обнаружила, что ее встречают оба родителя, вытянувшиеся, как на параде. Не ожидая ничего плохого, она скинула с плеча сумку и спросила:
– Что это с вами? Вы прям как Маркс и Энгельс на агитплакате. А где салют?
– Будет позже, – пообещал папа, засовывая руки в карманы.
– Дочка, а кто это был? – робко спросила мама.
Ах, вот оно что. Родители засекли Ярослава. Арина усмехнулась.
– Где?
– Ну… на черном автомобиле.
– Знакомый.
Понимая, что продолжения может и не последовать, мама быстро взглянула на папу. Владимир Александрович кашлянул.
– А как же Олег?
Арина пожала плечами.
– А при чем тут Олег? Это просто знакомый, подвез до дома, и все. Да, и к тому же, с Олегом мы давно расстались. Я же вам вроде говорила.
Сунула ноги в тапочки и прошлепала в ванную. И все. Родители снова воззрились друг на друга.
– Наверное, мы как-то неправильно поинтересовались, – шепотом предположила мама, – надо не так прямолинейно, а как-нибудь между делом…
– Да уж, дипломаты мы с тобой еще те, – вздохнул папа. – Ладно, чего уж теперь. Спросили и спросили. После ужина еще попробуем.
***
– Есть, шеф, – Батон не смог скрыть удовлетворения в голосе. – Арина Владимировна Литвинова, 1994 года рождения. Месяц-полтора памяти. Индейцы, птичий язык, все, как вы любите.
– Ну, что же, – протянул шеф вполне благодушно, – не зря ждали. Молодец, Женечка. До дома доведи и ко мне. Окружение пробьешь позже, ты знаешь. Сам пока не суйся.
Батон-Женечка положил трубку и довольно ухмыльнулся. Везунчик он, Батон. Работа интересная и непыльная. Деньги хорошие. Дай Бог здоровья шефу. И денег побольше…
На другом конце города благообразный седоватый мужчина нажал отбой и задумчиво потянулся за бокалом вина. Девушка – это хорошо. С девушками он любил работать.
Даниил Эдуардович выглядел значительно моложе своих лет – благодаря генам, правильному образу жизни или же и тому, и другому, – никто не давал ему больше тридцати пяти. Высокий, подтянутый, гибкий, как дикая кошка, с безукоризненной стрижкой и неизменно располагающей улыбкой. Единственное, что невольно прибавляло ему некоторый возраст – это седые волосы, удивительно подходившие его молодому загорелому лицу. Прямой взгляд, гладкая кожа, приятный, почти бархатный голос. Немногим «посчастливилось» увидеть, как голубые глаза становятся свинцово-серыми и ледяными, а голос, несмотря на природную мягкость, вдруг начинает провоцировать дрожь и трепет. Впрочем, те редкие свидетели уже вряд ли смогут поделиться с кем-либо впечатлением от увиденного.
На девушку надо посмотреть, это понятно. Внутренний голос подсказывал, что на этот раз им выпал нужный билет.
Случай представился буквально через пару дней. Батон-Женя «отработал клиента» и предварительно отчитался: адрес, семья, знакомые, в каком институте обучается девушка и приблизительный распорядок дня на основании трехдневного наблюдения. Даниил посчитал возможным потратить некоторое время на ожидание девушки у ее института. Пока тянулись последние минуты до окончания четвертой пары, Даниил смотрел в окно, рассеянно наблюдая за проходящими мимо студентами, и тихонько напевал себе под нос любимую арию.
Наконец, сидящий на месте водителя Батон тихо произнес.
– Шеф, идет.
Мимо шла невысокая тоненькая девушка, с задумчивым и отрешенным видом. Даниил прильнул к тонированному стеклу. Девушка как раз поравнялась с их автомобилем, собираясь перейти улицу. Она хмурилась, неодобрительно глядя на отчаянных пешеходов, рванувших через дорогу на красный сигнал светофора. Дождалась зеленого и поспешила на другую сторону. Даниил откинулся на спинку комфортного сиденья. Тонкая спина в джинсовой курточке быстро удалялась и через пару мгновений совсем скрылась из вида.
– Это она, – прошептал Даниил, его губы тронула улыбка. – Наконец-то.
В голове у него постепенно складывался план действий.
Глава 8. Май. Антон
Дрался Антон всегда и по любому поводу, сколько себя помнил. Поэтому детство и юность проходил с синяками и ссадинами различной степени тяжести. И стекла бил – по большей части случайно, но нарочно никому не пакостил и впутывался во всякие истории исключительно из врожденного чувства справедливости. Задирался, правда, довольно часто и лез, куда не просят. Что было, то было. «Я дерусь, потому что я дерусь» – вот, пожалуй, наиболее точное определение для поведения Антона-подростка.
– Прилучный, вот скажи, – в очередной раз устало выговаривал Антону участковый, – почему, как только где в районе драка или какая потасовка, ты обязательно в центре событий, а? Ни одна мало-мальски приличная стычка без тебя не обходится.
– Судьба такая, гражданин начальник, – легко отвечал Антон, улыбаясь. – Шел мимо, вы же знаете…
К чести Антона, надо добавить, что ни одного привода в полицию у него не было. И еще. Антона все любили.
Случались, впрочем, и осечки. Однажды случай вышел почти криминальный. В масштабной потасовке с местной шантрапой, куда занесло Антона с приятелями, он не рассчитал и в запале сломал мерзавцу руку. В полицию, понятно, никто не заявлял. Потерпевший предпочел убраться подобру-поздорову, но после этого случая Антон стал уделять особое внимание контролю силы, стараясь без нужды не причинять увечий.
Отношения с родителями в большинстве случаев складывались ровно – отец Антона, бывший военный, а ныне главный инженер на оборонном предприятии, воспитывал сына с позиции старшего товарища. Парень вырос самостоятельным, к родителям относился с уважением, и те, в свою очередь, научились полностью доверять ему.
Единственный раз в пору юности родители попытались заставить Антона сделать что-то, по их мнению, очень нужное, но с чем сам Антон был категорически не согласен, и потерпели при этом полное фиаско. На явный протест родственники внимания не обратили, и вот что из этого вышло.
Обладающий абсолютным слухом, Антон под нажимом родителей был вынужден пройти прослушивание в музыкальной школе. Преподаватели пришли в восторг и прочили пареньку всевозможные успехи. Начать решили с гитары. С первых чисел октября в условленное время Антон безропотно брал гитару и мирно удалялся, как все думали, в музыкальную школу. Вечерами он мог тихонько бренчать на ней же в своей комнате, по справедливому разумению родителей, выполняя заданные упражнения.
Встревоженная преподавательница позвонила месяца через три и поинтересовалась, планирует ли Антон посещать занятия и по каким причинам он на них отсутствует. Обескураженные родители впали в ступор и пообещали разъяснить оба неразрывно связанных вопроса. По словам учительницы, с момента прослушивания молодого человека в музыкальной школе никто больше ни разу не видел.
Антону, конечно, влетело, но, начиная с этого случая, мать и отец приняли в качестве правила решение не навязывать сыну собственную волю. Играть на гитаре, кстати, Антон научился сам, и даже весьма неплохо. При желании мог даже что-нибудь на фортепьяно изобразить, но сильно его это занятие не увлекло.
Повзрослев, Антон продолжал заниматься спортом, демонстрируя свои способности только в случае необходимости. Сразу после школы его неожиданно забрали в армию – родился Антон весной и попал в осенний призыв, благополучно провалив вступительные экзамены в институт, к ужасу мамы и бабушки. За платное обучение отец платить отказался принципиально, проявив неожиданную стойкость перед напором жены и тещи. Но на самом деле, в тайне ото всех воспользовался старым знакомством и в результате служил Антон в хорошей части и с нормальным командиром. После армии молодой человек вернулся повзрослевшим и серьезным и все-таки поступил в высшее учебное заведение.
Была у Антона и одна неприятная особенность: физически абсолютно здоровый, сильный и спортивный Антон страдал странным недугом, причины которого определить до сих пор не удавалось. Порой его беспокоила странная надсадная боль за грудной клеткой, возникающая сама по себе и так же без особых оснований исчезающая. Боль появлялась неожиданно и, как оказалось, не была связана ни с тренировками в спортзале, ни с иными физическими нагрузками.
В какой-то момент, примерно год назад, боли усилились, и под нажимом мамы-педиатра Антон снова пошел в поликлинику. Ему сделали все возможные исследования, названия которых Антон даже не пытался расшифровать. Холтер сутки носил, с какими-то датчиками приседал. Результат, как и прежде, нулевой. Времени потрачено много, толку – чуть.
– Вы абсолютно здоровы, молодой человек, – доктор устало потер переносицу под оправой очков. – Происхождение ваших болей для меня лично совершенно непонятно. Сердце и легкие в порядке, возможно, конечно, что это все-таки позвоночник, но пока подтверждения этому я не нахожу. Невролог и нейрохирург тоже ничего не нашли. Давно у вас боли?
Антон пожал плечами и привычным жестом потер грудную клетку.
– Со школы. Лет с десяти. По крайней мере, я так помню.
– Можете описать, как именно болит?
– Саднит. Ноет. Не резкая боль, скорее, нудная. Просто очень надоедает.
Доктор покачал головой.
