скачать книгу бесплатно
И тем невольно вызывает жалость
И выдаёт присутствие себя.
Наутро он уходит виновато
С похмельной и гудящей головой, –
Рыть на народных стройках котлованы
При помощи лопаты штыковой.
И каждый раз, споткнувшись в общих сенках,
Находит силы пару слов связать…
Соседка верит только в воскресенье,
И у неё усталые глаза.
«Глядеть на весёлые цены…»
А я как дурак на гребёнке
Обязан кому-то играть.
О. Мандельштам
Глядеть на весёлые цены,
В весенней теряться в толпе.
И слушать, как нищий у церквы
Грошовую ловит капель.
За все мои лучшие строки
Никто не подаст на винцо.
И всякий холуй перестройки
Мне сыто икает в лицо.
Кто платит, тот сам выбирает
Забавы по вкусу себе.
Шуты на свистульках играют:
«Вы жертвою пали в борьбе…»
Ручьям и воронам раздолье,
И радость народу, когда
Есть дамы с мужицкой ладонью
И возле пивной господа!..
И только во взрослом ребёнке
Нет трезвому места уму –
Зачем как дурак на гребёнке
Я не подыграл никому?..
«Метёт позёмка с поволокой…»
Сергею Гонцову
Метёт позёмка с поволокой.
Темнеют лики на стене.
Наверно, ты теперь далёко
И, может, вспомнил обо мне.
В моих снегах уединённых
Покоя тоже нет душе –
Метёт. Тревожные знамёна
Встают на дальнем рубеже.
Опять на белых и на красных
Готова расколоться быль.
Сергей, мне страшно! Очень страшно –
Куда нас гонит ветр судьбы?!
Пишу, поскольку нету боле
Иной надежды на исход…
Пускай тебя в твоей юдоли
Хранит Господь!..
И коль случится, что навеки
Нам свидеться не суждено –
Твой чудный свет высокой веры
Да осенит моё окно!
«В чаду вороньем, в чёрной пене ли…»
В чаду вороньем, в чёрной пене ли
Шёл некий год. И гулы шли.
И нарастал закат империи
Багровой глыбою вдали.
И в некий час ударил колокол,
Раскалывая небеса.
И всё осыпалось осколками,
В которых август угасал.
И в злато, было уж зачахшее,
Тоской высокою вплелись
И благородство, и отчаянье…
И первый холод от земли.
И в грязи втоптанное чернию,
Вкусив смирения удел,
Звучало гордо отречение
Словами: «Верую в людей!»
Октябрь 89-го
1.
Поэты пишут. Их читают.
Грозит пришествие Христа.
С деревьев листья облетают,
Как до?лжно листьям облетать.
И это есть. И это было.
И это явь. И это ложь.
Вот спекулянт торгует мылом
И держит свёрток под полой.
Картина осени глубокой:
Как сто, как двести лет назад.
«Спаси меня, моя работа!»
Кого спасать, зачем спасать?..
Вот человек идёт хромает.
А дальше улица пуста.
В стране закончится бумага
И будет не на чем писать.
Ещё в стране разрухи нету,
Ещё пока идёт грызня.
В стране закончатся поэты,
Но это будет без меня.
Листву срывает и уносит.
Пустеет скверик за углом.
Трамваи сетуют на осень
И громыхают тяжело.
Провинциал грустит по-бийски,
Осенней моросью прошит.
А в переулке, как грабитель,
С прохожих ветер рвёт плащи.
Но всё напрасно: глухо, плотно
Защищены остатки душ.
И всё на свете по талонам,
Как хлеб в 17-м году.
2.
Ночь города в окно посеяна
С есенинской похмельной нежностью,
Раскинуто бельё постельное,
Как Русь безропотная, снежная.
Возможны ли другие ценники,
Когда и дверь разбойно взломана!..
И самые глухие циники
Лишь ухмыльнутся: – Нецелована!
Что мне до них! Я сам пожалован
В жестокий чин душеспасителя.
Я, как Москва, горю пожарами –
Не за Россию, за спасибо.
Пожалуйста – слюною сглатываю.
Молчу убого и бескровно,
Убитый беззащитной правдою…
Молчу, как русский на допросе.
Слова увязли в горле сваями,
В них грубость, глупость пошлых реплик.
Бессловие восходит к святости
И напивается… как грешник.
Я не люблю повальной пьяности:
Когда я пью, пока не падаю.
Но как ещё достигнуть ясности?!
Как грустно в мире пахнет падалью!..
Я не Христос: моё пришествие
Вам не грозит моим распятием…
Всё! Я готов просить прощения
За всю (и всю свою) распахнутость.
Я становлюсь ужасным циником
И говорю слова высокие,
Когда по комнате на цыпочках
Скользит бесовская бессонница.
О, как же я чертовски вымотан
Её повадками тягучими.
Я, как стакан, – до дна. Я вымолчан…
Я в кровь искусываю губы.
3.
Не спасает работа.
Листопад, листопад…
Понедельник, суббота,
И опять, и опять…
Всё в пылу, как в опале –
Отгорит. А потом
Опустеет. Запахнет
Чистым свежим бинтом.
Ветер северный, резкий
Сдёрнет стаи ворон.
Всех нас вынесет время
На промокший перрон.
