banner banner banner
Полеты на Марс и наяву, или Писатель-функционал
Полеты на Марс и наяву, или Писатель-функционал
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Полеты на Марс и наяву, или Писатель-функционал

скачать книгу бесплатно


Водка на скромном столе и впрямь оказалась хорошая, коньяк тоже, поэтому верхняя одежда сползала всё ниже и ниже, пока совсем ни распоясалась и разлеглась на лавке, чавкая под мужскими задами дутыми наполнителями: синтепоном у одного и лебяжьим пухом у другого.

– А вот мешать напитки Минздрав не рекомендует! – сосредоточенно бормотал Димон Олегич, наливая в рюмки и того, и другого. – Да-с, не рекомендует… суррогат не рекомендует, а от хороших производителей можно-с.

Борщ он черпал из большой кастрюли огромной поварешкой, сам же резал и хлеб. А обстановка в столовой так и разила новизной и скромностью: не все столы и стулья были даже распакованы, собраны и расставлены по местам. Откуда взялся горячий борщ – непонятно. Через большое окно-нишу, предназначенное для раздачи блюд, виднелась пустая, неуютная и почти ледяная кухня. Также странным показалось Водкину отсутствие охраны и прислуги у главы Роскосмоса. А закуска… Не слишком ли она скудна для такой «шишки»? Розгин как будто понял смятение писателя, усмехнулся и похлопал новоиспеченного друга по плечу:

– Не дрейфь, функционал, прорвёмся!

«Функционал! – это слово обожгло вяло функционирующий мозг Ивана. – Ну да, как же я сразу не догадался, не будет же бывший дипломат демонстрировать быдлу свои финансовые и власть имущие возможности.»

Но по мере закусывания, смятение то и дело возвращалось в быстро захмелевшего Безделкина. Однако, Димон Олегич тараторил без остановки, не давая писаке очухаться ни на секунду:

– Вот послушай меня, Сопелкин. Мы тут грандиозный проект замутили. А кто как ни ты, опишет его во всей красе и представит народу? Читал я, читал твои 333 романа о жизни муравьев в различных структурах государственной власти. Сильно! Очень сильно, а главное, философично. Так что тебе и клавиши на пальцы, «мышку» в рот и ноут на животик, гы-гы-гы!

Розгов по-дружески ткнул Ваню пухлым пальцем в живот и ещё раз расхохотался. Писатель вяло, но согласился. А генеральный директор продолжил:

– В 2016 году на Восточном состоялся первый пуск трех искусственных спутников Земли. А планируется выполнять десять пусков в год, плюс коммерческие. Первый пилотируемый полет намечен на 2023 год. Хотя… отработанные части ракет, падая в тайгу, могут вызывать лесные пожары, но мы уже решаем эти проблемы посредством вырубки всех близлежащих лесов и раздачи брёвен дружественным нам странам. – Димыч ещё раз выпил, матюкнулся и возобновил лекторий. – Главная стройка века уже подходит к финишной прямой. Рядом с космодромом создается наукоград Циолковский. А после 2025 года мы построим комплекс для ракет сверхтяжелого класса грузоподъемностью более 70 тонн, с помощью которых будет освоен дальний космос: Луна, Марс и другие космических тела!

– Бла-бла-бла, – Водкин устало передразнил оратора.

– Что?

– Ни-че-го, на Марс, говорите, ик-ик, на Марс это хорошо. А не замахнуться ли нам на Венеру?

– Это в планах, – ничуть не смутился бывший министр-дипломат и завелся ещё на полчаса.

Скучно слушая громкие слова, пейсатель ойкал и щипал себя, он окончательно перестал верить в реальность происходящего: «Если я не сплю, то что?»

То что… – Иван не знал, но какое-то совсем гадкое предположение растеклось по его «земному шару», болтающемуся на шее и залило глаза безумной детской страшилкой:

– Розгин мертв! Он сейчас откроет вон ту серую дверь и растворится в чёрной-чёрной комнате.

У Димона Олегича округлились глаза:

– Ты это серьезно? Ты всерьёз считаешь, что я мертвяк?

Водкин неуверенно кивнул и выпил для храбрости сразу две рюмки водки: одну за другой, и коньячка на посошок.

Экс-министр сощурился, внимательно рассмотрел конопатое лицо Ивана Петевича, его каштановые волосы, невыразительные глазки, крошечный нос, тонкие губы и недовольно рявкнул:

– Зря! Начальство надо уважать. Документы на трудоустройство с собой?

Иван замер, потом отмер, ещё раз неуверенно кивнул и пошарил по карманам: нашёл паспорт, трудовую книжку, ещё какие-то справки, хозяйскую рацию, термос с кофе, грёбаные салфетки, свой любимый телефон, зарядное устройство и протянул всё это работодателю. Тот сальной рукой захапал рацию, метрики, сунул бумаги за пазуху, высморкался во всю пачку салфеток, допил остатки кофе, повертел в руках сотовый телефон, кинул его на стол вместе с зарядкой, а затем встал и сказал:

– Ты только одно уясни, Сопелкин, если я мёртв, то и ты тоже мертв соответственно.

– Как это? – не понял Иван.

– А вот так, – Димон клацнул языком. – Не может мертвый стоять и разговаривать с живым. Если я мертвый, и я разговариваю с тобой, то и ты мертвый. По-другому никак!

Он развёл руками, развернулся на 180 градусов и пошатывающейся походкой пошел к двери, которая вела на кухню, потянул её за ручку, и зияющая темнота вырвалась из прямоугольного проёма, тьмой залилось и раздаточное окно. Розгин обернулся напоследок и мрачно прошептал, показывая рукой совсем на другую дверь:

– Ты поспи пока вон в той серой комнате, а завтра приедут космонавты, будут проводить зимние тренировки на выживание в твоей капсуле. Ну и тебя с собой заодно возьмут. Опишешь это потом в книжонке. Только достоверно! – он погрозил писателю внушительным кулаком и растворится в черной-пречерной комнате. Дверь за Розгиным закрылась сама собой.

Водкин вжался в стол. Благо, он был сильно пьян, иначе бы поседел от ужаса. Ан нет, его предусмотрительно накачали, поэтому он быстро привык к мысли, что он сам мертв, и даже решил мужественно заглянуть в черноту зловещей кухни через раздаточное окно, но передумал. Иван потряс разряженный телефон, видимо пытаясь вынуть из «Жизненного советчика» душу, потом сунул его вместе с арматурой в карман и обвел взглядом пространство. Дверей было всего три: первая вела в холл, во второй растворился глава Роскосмоса, а на третью он как раз и указал. Функционал, пошатываясь, подошёл к окну, но не к кухонному, как планировал, а к уличному и всмотрелся (что же там за стеклом?) пытаясь пальцами растянуть кожу возле глаз, и тем самым сфокусировать зрение. На дворе стемнело. Фантасмагорические антенные системы гордо выставили свои небьющиеся тарелки в звёздное небо, как бы напоминая маленькому, мелкому человечку:

– Где бы ты ни был, что б ты ни делал, мёртвый ты или живой, за тобой наблюдают.

– Кто? – хмыкнул Безделкин. – Большой брат?

– Бери выше! – прогудели антенны.

Иван Петевич задрал голову к звёздам и заморгал:

– Инопланетяне! – весело закричал (а на самом деле просипел) писатель и помахал дружественной нации руками. Но тут же догадался, что инопланетяне его не увидят по одной простой причине – он в помещении, а не на улице. Иван хотел было выскочить на воздух и помахать пришельцам как положено, но тут тарелки антенн с чудовищным скрипом развернули свои морды к хмельному мужичишке и треснули электрическим разрядом:

– За тобой наблюдает бог!

Иван попятился и чуть было не допятился до того места, куда исчез окаянный чертяка Димыч. Оглянулся, остановился и спокойно сказал:

– Ну тогда и дьявол.

– И он тоже, – выдохнули антенны и снова медленно и с «режущим уши» скрипом повернулись к небесам.

Глава 4. Зимнее выживание

Водкин-Безделкин устал. Он больше не мог соображать и жутко хотел спать. Писака перекрестился, и пошел обследовать помещение. Начал с холла: заглянул ненадолго в туалет и пустился вдоль по коридору. Все «кают-компании» оказались заперты. Повертевшись немного, горемыка вернулся в столовую и смело потянул за ручку серой комнаты. Ему уже было всё равно куда провалиться: в адскую бездну или на кровать – так хотелось бедному спать!

За дверью, на удивление пациента, оказалась чья-то будущая личная комната.

– Может, повара? – вспомнил Ваня борщ, бережно остывающий в столовой.

В комнатке было всё: встроенный шкаф, тумбочка, заправленная кровать, ванная комната с туалетными принадлежностями, стол, стул и даже шторы на окнах. Писатель кое-как помылся, поставил телефон на подзарядку, лёг и заснул мертвецким сном.

Утро пришло неожиданно, незванно и даже неприятно. Громкие, противные голоса твердили одну и ту же фразу:

– Господин писатель, вставайте, пора в поход!

– Господин писатель, вставайте, пора в поход!

Да ладно бы твердили, так ещё и кто-то теребил Безделкина за плечо. Иван промычал в ответ:

– Сейчас, – и еле-еле продрал глаза.

Перед ним стояли два красавца в синих комбинезонах и задорно лыбились. Заприметив, что господин писатель проснулся, молодцы отдали честь и представились:

– Кандидаты в космонавты Коля Тихонов…

– И Андрюха Бабкин прибыли на тренировку под кодовым названием «Зимнее выживание». Наша задача: развести костры, построить укрытия и провести 48 часов у баллистической капсулы в ожидании прибытия вертолёта.

– У-у-у-у! – замычал Иван, кое-как присел на кровати, накинул на себя одеяло и сиганул в ванную. Хорошенько проблевался, помылся, почистил зубы, завернулся в полотенце и выполз в божий мир глянцевым, блестящим, почти готовым к подвигам и преодолимым препятствиям. Но космонавтов рядом уже не было.

– Упс, пустота! Все меня кидают, – разочарованно развел руками писатель, оделся и вышел из спальни, забыв прихватить с собой телефон.

В столовой тоже было пусто, к тому же пропала и кастрюля с борщом. Он растерянно оглянулся вокруг:

– Ох!

Дверь, куда исчез великий и ужасный Розгов, была приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Иван крадучись подполз к двери и перекрестившись, заглянул внутрь. А там! Кандидаты в космонавты Коля Тихонов и Андрюха Бабкин на плите разогревали борщ, помешивая его огромной поварешкой.

Писатель тряхнул головой, как бы приходя в сознание:

– Бр-р-р-р!

Космонавты оглянулись и расплылись по пространству кухни фантастическими улыбками:

– О, Витя Олегич, вы проснулись!

Иван смутился:

– Моё имя: Иван Петевич Водкин-Безделкин.

– Да? А нам сказали, что сам Пелевин будет изучать наши звездные настроения через призму дзен-буддизма.

– Кто сказал? – сощурился писатель.

– Ну как кто? – развели руками кандидаты. – глава Роскосмоса Розгов.

– Да, кстати, где этот Гудвин? Он вчера был тут, а потом взял и исчез вот в этой самой комнате.

– Какой Гудвин?

– Димон Олегич Розгов.

– Не знаем, мы получили приказ по рации. Голос точно был его. Да и линия наша: внутренняя связь.

Коля и Андрюха внимательно вглядывались в непримечательное лицо Водкина-Безделкина:

– А вы точно не Витя Олегич?

– Точно. Не видно что ли?

– Да в том то и дело, что вы очень похожи на его фотографии.

– Ну, ребята, вы даёте! – прыснул Иван. – У меня же веснушки!

– Ну, – замялись космонавты. – Веснушки и отфотошопить можно.

– Или наоборот, набить тату.

– Думайте, что хотите! – пробормотал писатель. – Мертвецам разрешается нести всякий бред.

Он уже успел уверовать, что живёт в мире мёртвых. И от этой мысли на душе стало даже легче. В реальном мире ведь надо корячиться и что-то корчить из себя. А в загробном можно жить легко и всякие непонятные вещи принимать, как должное, и даже не искать смысл жизни и всякие там прочие ответы на разнообразные загадки.

Дружественной и очень жизненной компанией все трое наелись борща. А после завтрака ребята кинули Ивану вещмешок:

– Переодевайтесь!

Ваня осторожно вытряхнул его содержимое. Там оказался такой же синий комбинезон с сапогами-бахилами, как и у кандидатов, термобельё, сухой паёк, пластиковая посуда и невероятно большой термос. Помучившись, Иван напялил на себя снаряжение – добры молодцы помогли. Затем космонавты наполнили термос борщом. Иван, как мог, крепился, и смотрел на их телодвижения, но злосчастный супец уже сам по себе превращался в кошмар, прямо до обморока!

– А зачем вам нужны 48-часовые бдения у моей капсулы? – робко спросил Иван Петевич.

В дальнейшем «Двое из ларца одинаковы с лица» отвечали на вопросы Водкина-Безделкина всё так же: по очереди, но кто из них что конкретно сказал – наверное, не столь важно; поэтому нашей истории они будут именоваться, как Андрюха-Коля.

Андрюха-Коля бодро объяснили летописцу:

– Наша посадочная капсула в экстренных случаях может упасть куда угодно. Поэтому космонавтов сначала должны найти, а потом прилететь за ними. А на это нужно время! Такие тренировки идут 1965 года, после того, как Александр Леонов, первым совершивший выход в открытый космос, приземлился не там, где его ждали, а в глухой тайге. Прежде чем экипаж обнаружили, Леонов и Беляев провели двое суток в лесу на сильнейшем морозе. А вот вашу новую экспериментальную капсулу, Витя Олегич, нам даже очень сильно не терпится рассмотреть!

Иван поморщился:

– То Сопелкин, то Витя Олегич. Да ну их, пусть хоть горшком обзывают.

– Выдвигаемся, пора! – сказали Андрюха-Коля, закинули баулы со всем необходимым за плечи, повесили небольшой рюкзак на писательскую спину, и все вместе вывалились во двор.

Яркий солнечный свет и белоснежный снег ослепили глаза Ивана. А когда он начал более или менее различать предметы, то космодром остался уже позади.

– Что за чертовщина! – буркнул он, – А-а-а-а… я хотел рассмотреть все конструкции Восточного.

– Успеете еще! – обернулись кандидаты и прибавили ход.

Тут Иван вспомнил о своём телефоне, порылся по карманам, не нашёл оных на новом комбинезоне, плюнул:

– Потом!

– Что вы сказали, Витя Олегич?

– Ничего. А зачем нам лезть по пояс в снегу? Вы хоть бы снегоступы с собой привезли.

– Нельзя! Всё должно быть как в реале: у звёздного десанта нет снегоступов.

Они шли по следам, оставленным Иваном и «Бураном» вчера, и вскоре наткнулись на баллистическую капсулу.

Молодые космонавты кинулись рассматривать её, как чудо:

– А почему она совсем мизерная? Ну понятно, что рассчитана на одного человечка, но всё же! И она не так сильно обгорела, как выгорают наши в плотных слоях атмосферы. Какова высота полета вашей «бомбы», вам сказали?

Водкин-Безделкин наморщил лоб, вспоминая слова инструктора Падалкина:

– Высота полёта двести километров, большая капсула сгорает в атмосфере, но успевает выплюнуть пассажира, находящегося во второй капсуле, которая и раскрывает свой парашют.