скачать книгу бесплатно
Через пару часов они выходят из кафе в наступившие сумерки, Света старается как можно естественней смеяться над абсолютно несмешными шутками своего визави.
– Я могу проводить тебя? – спрашивает Дима, поглаживая большим пальцем её ладонь, которую сжимает в своей, но Светлана ловким движением высвобождается из хватки.
– Мы пока не настолько близко знакомы, – кокетливо отвечает она, – но мы можем просто прогуляться. Расскажи мне о себе.
Дима чешет в затылке и некоторое время молчит, пока он неспешно идут вдоль домов, и только когда они подходят к воротам парка, наконец, подаёт голос. Он рассказывает о том, что Света уже и так знает, благодаря их раннему знакомству. Он рассказывает о том, как приехал в Питер, учился в музыкальной школе, участвовал в конкурсах. Упоминает, что занял первое место на крупном конкурсе два года назад. Тот факт, что он предал девушку и поспособствовал её поражению, он опускает, что Свету злит. Она сжимает зубы и отводит взгляд, подавляя в себе желание раскрыть себя и выложить мерзкому предателю всё, что она на самом деле о нём думает.
– Скоро будет ещё один конкурс, но уже гораздо крупнее. Первое место в нём – участие в международном мюзикле! Ты представляешь?!
Дальше разговор переходит на нейтральные темы, Света рассказывает о себе то, что Дима о ней не знает, лжёт и выдумывает всё остальное. Перед тем, как смыться, она оставляет ему свой номер телефона, а дома ищет в интернете сайт конкурса. С лица её никак не сходит злобный оскал, кажущийся в неверном свете ноутбука ещё более зловещим. Ближе к утру она пишет кому-то СМС, получает ответ через пару минут и всё-таки разражается дьявольским хохотом.
– Знаешь, – говорит она Диме будто бы между прочим, когда они снова встречаются в том же парке, – твои слова о конкурсе на роль в мюзикле показались мне знакомыми. Тогда я была слишком пьяна, чтобы о чём-то задумываться, но теперь я почти уверена, что знаю, о чём ты говоришь. Это тот самый экспериментальный проект?
Дима с энтузиазмом кивает и с надеждой смотрит на Свету.
– Я совершенно уверена, что знаю режиссёра. Его ведь Сергей зовут? Дидхамов? – дождавшись ещё одного кивка в ответ на свой вопрос, девушка кивает, – да, теперь точно уверена. Я с ним знакома. И я уверена на все сто процентов, что если я поговорю с ним, то он возьмёт тебя под моей протекцией и без конкурсов. Мы можем сходить к нему… – она делает вид, что сверяется с часами, – прямо сейчас, если ты хочешь.
Дима кивает так активно, что Свете на секунду кажется, что голова у него не выдержит и оторвётся.
– Что ж, – заключает она, – тогда вперёд.
***
В студии тишина и полное отсутствие людей, и даже Дима чувствует себя неуютно, но Света уверенно идёт вперёд, едва слышно считая двери:
– Два, три, пять… о, нам сюда!
И, ухватив молодого человека за рукав, Света решительно проходит внутрь.
– Серёж, – обращается она к такому же молодому на вид мужчине в костюме-тройке, заполняющему какие-то документы за массивным дубовым столом, – это я, Лана.
Мужчина поднимает глаза на посетителей, смеривает их внимательным взглядом из-под очков и только после этого широко улыбается.
– Ланочка, – выдаёт он радостно, раскинув руки, – сколько лет, сколько зим! Давно не виделись!
– Я по делу, – отрицательно качает головой девушка, но всё же отвечает на объятие, – Сергей, познакомься, это мой молодой человек, Дмитрий. У меня по поводу него небольшая к тебе просьба. Можешь его в обход всех взять в мюзикл?
Мужчина кидает быстрый взгляд на Диму, но тут же снова теряет к нему интерес.
– Могу, – соглашается он, – но можешь ли ты гарантировать, что он умеет петь.
– Он умеет, – быстро-быстро кивает Лана, – я гарантирую.
– Ну что ж, – пожимает плечами мужчина, – хорошему человеку отчего ж не помочь? В обход всех я его, конечно, взять не могу, хотя бы формально он выступить должен. Пускай придумает что-нибудь, не особо заморачиваясь, а там мы подсуетимся. Хорошему человеку отчего ж не помочь? – повторяет он ещё раз и возвращается за стол.
– Ну, мы тогда пойдём? – спрашивает Света и, дождавшись утвердительного взмаха рукой, тянет молодого человека за собой.
Оказавшись за дверью, девушка несколько секунд изображает задумчивость, встряхивает волосами и, скомандовав: «Жди меня снаружи», снова исчезает в кабинете. Молодой человек пожимает плечами и направляется к выходу. На лице его мечтательная улыбка.
Света же, как только оказывается в кабинете, подскакивает к мужчине, который уже собрал все документы в стопку на углу стола и теперь потягивался как после долгого нахождения в одном положении.
– Женя, я твоя должница до конца жизни! – объявляет девушка и крепко обнимает мужчину.
В ответ тот только отмахивается.
– Свои люди, сочтёмся, – небрежно бросает он, – ты, главное, расскажи потом, как всё прошло.
– Обязательно! – обещает Света, – до скорого!
И выскакивает за дверь.
***
Дни до конкурса летят стремительно. Каждый день Света планомерно пудрит мозги Диме и делает всё для того, чтобы он не смог приготовить даже ту малость, которой ему «будет достаточно» для победы в конкурсе.
Параллельно она готовит свой номер. И ещё один, на всякий случай, поэтому, когда наступает «день икс», она чувствует себя настолько уверенно, насколько это, вообще, возможно. С Димой они встречаются за двадцать минут до начала перед входом в консерваторию, в которой проходит конкурс.
– Спасибо за то, что поговорила с режиссёром, – говорит ей Дима, когда обмен приветствиями и приветственными поцелуями заканчивается.
– Да ладно тебе, – небрежно отмахивается Света, – мне не жалко. Я, вот, тоже подготовила номер, чисто по приколу. Я знаю, что он меня не возьмёт, – увидев на лице молодого человека сомнение, Света понимает, что перегнула и поспешно добавляет, – мы так договорились. Я просто пою перед публикой для себя.
Руки у Светы дрожат, и она прячет их в карман толстовки, но морщины на лбу Димы разглаживаются, и он снова уверенно улыбается.
– Да ну, – добродушно усмехается он, – в таком случае, я бы хотел увидеть тебя на сцене.
Внутри Светы от этих слов всё переворачивается, и она вынуждена отвернуться, чтобы не выдать себя.
– Идём, – бросает она, – скоро начало.
***
Дима выступает… неплохо. Он может лучше, и Света это знает, сейчас же он просто не заморачивается и выглядит откровенно жалко в сравнении с остальными конкурсантами. Он понимает это, но он спокоен, ведь всё уже «улажено», и роль у него «в кармане».
Света чувствует себя так, будто сейчас взлетит, и только её вызов на сцену (под псевдонимом Роза Ветров, ещё рано раскрывать все карты) помогает ей удержаться от победного возгласа. Она поёт, как в последний раз. О любви, которой не было места, о предательстве, которое не прощают, о мести, которая обязательно наступит. Когда она заканчивает, взяв в конце особенно высокую ноту, зал несколько долгих секунд молчит, прежде чем взорваться аплодисментами. Все хлопают её по плечу, восхищаются и хвалят, пока она идёт на своё место, но Света этого не слышит. Всё, что она так долго копила в себе, вышло наружу. И теперь остался последний штрих. Её номер был последним, а это значит, что…
– Это был последний номер, – объявляет ведущий и пытается натужно шутить, – суд удаляется на совещание… а впрочем, постойте. Похоже, не удаляется. Неужели победитель уже определён?
Ведущий наклоняется к членам жюри, перекидывается несколькими словами со всеми тремя и снова выпрямляется, выражение растерянности на его лице сменяет профессиональная улыбка.
– И мы готовы назвать победителя, – объявляет он, – и это исполнительница под псевдонимом Роза Ветров!
Зал взрывается воплями и аплодисментами, а Света встаёт, ощущая себя, как во сне. Будто сквозь толщу воды до неё доносятся слова ведущего:
– Но теперь, я думаю, можно не скрывать её имени. Где же ты, поднимайся к нам. Ну, где ты, Светлана Тернова? Исполни нам песню на бис! Или, может, что-то другое, что захочешь…
Слышать своё полное имя странно, но она послушно встаёт и идёт к сцене, с каждым шагом возвращаясь в реальность. У самых ступеней на сцену её ловит Дима, смотрит изумлённо и чуть испуганно.
– Света?
Девушке вдруг становится весело. Она поднимается на пару ступеней, оборачивается к мерзкому предателю и склоняется к самому его лицу
– Ты же хотел видеть меня на сцене? – негромко произносит она, оскалив зубы в саркастической усмешке, – Наслаждайся.
По ту сторону сна
Не открывая глаз, Мина спустила ноги с дивана и улыбнулась, когда босые пятки коснулись чего-то холодного. Снег. Она открыла глаза и негромко рассмеялась – вокруг неё, насколько хватало глаз, раскинулась белоснежная пустыня. На чистом ночном небе в окружении бесконечного множества звёзд гордо парила Луна.
Мина встала и сделала на пробу несколько первых шагов, но очень быстро перешла на бег и накрутила с десяток больших кругов вокруг дивана, последние несколько лет служившего ей кроватью. Ощущение было незабываемым, пускай ледяной ветер пронизывал насквозь, а ноги по колено увязали в снегу, но творившаяся вокруг нерукотворная красота стоила того, чтобы немного помёрзнуть. Ведь это только сон, и наутро девочка проснётся абсолютно здоровой и неплохо выспавшейся у себя дома на этом же самом диване.
Просыпаться в разных местах Мина начала лет в шесть, и с тех пор, стоило ей закрыть глаза дома, она таинственным образом переносилась в другое место. За несколько лет она успела побывать в тропических джунглях и в северных лесах, на солнечном острове и на хмурых вечно дождливых холмах… пункт назначения-для-приключения каждую ночь менялся, но одно оставалось неизменным – девочке ни разу не встретилось ни одного человека. Это одновременно радовало и огорчало. Радовало, потому что делить свои собственные сны с кем бы то ни было Мина не собиралась, а огорчало потому, что было не с кем поговорить по душам, поделиться впечатлениями от фантастической красоты заката над вулканом или глубокой синевы бескрайнего океана вокруг необитаемого острова. Но самое главное – не у кого было спросить, действительно ли это сон, а если нет, то почему она никогда не заболевает после хождения босиком по голой земле или по снегу и всегда просыпается голодной, даже если всю ночь объедалась удивительной вкусноты тропическими фруктами. Часто встречавшиеся ей тут и там разнообразные животные хоть и были хорошими слушателями, но – что львы, что обезьяны – никак не могли предоставить ей ответы на все стомильон тысяч вопросов. Да и компания из них была так себе, хотя Мина старательно убеждала себя в обратном.
Первые несколько месяцев Мина наслаждалась выпавшей ей возможностью посмотреть мир, но потом начала скучать – все моря были одинаково солёными, а леса непроходимыми, снег везде был холодным и белым, а надо всем этим каждый день всходило на то же самое небо одно и то же солнце. И тогда переживания маленькой девочки нашли выход в стихах – сначала неуклюжих, а потому смешных, но позже гораздо более зрелых и осознанных. И теперь, поднимая взгляд вверх, Мина видела уже не просто небо, но Небо, меняющееся каждый день, каждый час, и облака, и птиц, парящих свободно и гордо в королевстве высоты, в котором Мине ещё ни разу не довелось побывать – диван был слишком тяжёлым для того, чтобы стоять на облаке.
Она внезапно замерла, обняв себя руками и уставившись под ноги. Потом нахмурилась, забормотала что-то себе под нос, а через несколько секунд со всех ног кинулась обратно к дивану, с разбегу плюхнулась на него и поёрзала, устраиваясь поудобнее. Уже привычным движением она запустила руку под подушку, выуживая из-под неё блокнот с вложенным в середину карандашом. Привычка класть этот нехитрый набор поэта под подушку уже давно была выработана до автоматизма – он нужен был для того, чтобы сохранять впечатления, полученные от путешествий во «сне наяву». Честно появляющиеся наутро стихи, впрочем, не убеждали Мину в реальности происходящего – она вполне могла и лунатить.
Открыв блокнот на чистой странице почти в самом конце, девочка принялась стремительно записывать пришедшие только что в голову строчки, шевеля губами и еле слышно проговаривая написанное вслух, чтобы убедиться, что ритм не был потерян в спешке.
– Чистый свет… – бормотала она, – невесомости мыслей… нет, лучше невесомость, тогда здесь по-другому…
– А что ты делаешь? – внезапно прозвучало у неё прямо над ухом.
От неожиданности Мина швырнула блокнот на диван, а карандаш в снег и на всякий случай сиганула следом – мало ли, какие монстры захотят её съесть.
Однако это оказался не монстр. И вообще не зверь. Это был человек – впервые за шесть с половиной лет ночных путешествий Мине встретился человек! Она на всякий случай потрогала собственный лоб, который был ожидаемо холодным, как и рука, и всё остальное тело. И вообще, в снегу было холодно, и Мина встала, но приближаться к незнакомому человеку не спешила, глядя на него с опаской.
А неизвестный, оказавшийся мальчиком лет семи-восьми на вид, разглядывал её с любопытством и, кажется, совсем не боялся. Мина решила, что, в таком случае, тоже не будет, потому что если бояться, то говорить будет сложно. А поговорить хотелось, и ещё как.
– Ты кто? – спросила у мальчика Мина, отряхнув ночнушку от снега, – Как тебя зовут?
– Я Джим, – улыбнулся во все двадцать шесть зубов и две дырки мальчик, – а ты?
– А я Мина, – представилась девочка, – как ты здесь оказался? Ты заблудился?
– Нет, – ответил Джим с забавной серьёзностью, – я сплю. А ты?
– Я тоже, – кивнула Мина, глубоко внутри радуясь встрече с собратом, и, пользуясь случаем, поинтересовалась, – а ты не знаешь, это всё по-взаправдашнему, или ты мне просто снишься?
– По-взаправдашнему, – важно кивнул Джим и поднял вверх указательный палец, – и я знаю, как это доказать.
Мина недоверчиво приподняла бровь.
– Ну, и как?
– Сейчас, подожди минутку, – и новый знакомый, высоко вскидывая ноги, понёсся к стоящей в отдалении детской кроватке, чтобы, немного повозившись, побежать обратно, на ходу размахивая чем-то ярким.
– Вот, – продемонстрировал он длинную красную ленту, – с плюшевого медведя снял, ему она всё равно не подходит, – и, высунув язык от усердия, принялся обматывать её вокруг запястья опешившей Мины, попутно объясняя свои действия, – теперь, если лента останется на тебе, когда ты проснёшься, значит, мы друг другу не приснились.
Мина широко раскрытыми глазами разглядывала довольно улыбавшегося Джима, удивляясь тому, что подобная идея не пришла в её голову раньше – просто оставить что-то во сне и проверить наличие этого чего-то утром дома. Осенённая идеей, она схватила свой блокнот, не задумываясь, вырвала из него лист с последним стихотворением и протянула Джиму.
– На, бери.
Мальчик кивнул и, бережно сложив листочек в несколько раз, крепко сжал в кулаке.
– Ну что ж, – произнёс он и протянул Мине руку, – до встречи когда-нибудь.
– До встречи, – Мина в ответ протянула свою руку, и они скрепили договор крепким рукопожатием, после чего Джим развернулся и потопал к своей кроватке.
Мина дождалась, пока он ляжет и накроется одеялом, подобрала валяющийся в снегу карандаш и тоже забралась на диван. Закрывая глаза, она гадала, встретятся ли они с Джимом ещё раз, и если да, то где – во сне или наяву?
Открыв глаза утром, Мина несколько минут просто лежала, наблюдая за играми солнечных зайчиков на потолке, прежде чем откинуть одеяло и сесть. Она даже не стала проверять, сохранилось ли стихотворение об этой ночи в блокноте, или в нём не будет хватать одного листа.
Потому что на запястье у неё в сиянии рассветного солнца, подобно лепестку пламени, горела ярко-алая лента.
По колено в облаках
Первый солнечный луч скользит по крыше самого низкого дома на самом востоке маленького провинциального городка. Потом солнечный диск карабкается ещё чуточку выше по небосклону, заставляя его светлеть, а редкие последние звёзды – постепенно меркнуть, прежде чем моргнуть в последний раз и раствориться в лучах рассвета. Солнечные зайчики проникают в незашторенные окна, но пока ещё никого не будят.
Город спит, и солнце не знает, что на противоположном конце города его появления ждёт одно маленькое существо – девочка пятнадцати лет, которая завела будильник на пять тридцать утра, чтобы встретить рассвет. Она сидит на полу, закутавшись в лоскутное покрывало, и преданно ждёт.
Ей мерещатся искорки над крышами, и она моргает, чтобы прогнать видение, но искры становятся только ярче и больше. Это солнечный диск стремительно и одновременно с этим величественно поднимается над домами, и вот он уже во всём своём великолепии отражается в глазах единственной свидетельницы своего эффектного появления.
Девочка восхищённо вздыхает, когда огромный пылающий шар является ей целиком, бросает последний взгляд на окно и плетётся к кровати в полной уверенности, что уж после ТАКОГО сон ей уж точно не светит. Засыпает она ещё до того, как голова её касается подушки.
Когда девочку будят во второй раз, небесное светило уже часов пять безраздельно властвует на небосводе, а из пекарни напротив давно пахнет свежей выпечкой.
– Вставай, Лисёнок, а то проспишь весь первый летний день, – зовёт с первого этажа мама, переворачивая на сковородке специальной лопаточкой очередной идеально круглый золотистый блинчик.
Лис, получившая своё прозвище за цвет волос и безграничное любопытство и уже успевшая привыкнуть представляться им вместо имени, мгновенно «ссыпается» по лестнице вниз. Она целует в щёку маму и тётю, в макушку – младших брата и сестру, крепко обнимает папу, громко желает всей своей большой и дружной семье Доброго Утра и скрывается в ванной.
Снова она появляется только через десять минут, успев за это время умыться, причесаться и переодеться из пижамы в сарафан. В кухне её ждёт внушительная горка блинчиков и – сюрприз! – старшая сестра, которая ничего не ест, а только говорит-говорит-говорит, и всё о собственной свадьбе, которая вот-вот должна состояться.
– Лис, милая! – восклицает она, увидев младшую сестру, – Иди скорей сюда и скажи, как тебе эта причёска!
– И тебе привет, – отзывается Лис и, запихнув в рот сразу два свёрнутых блина.
После этого она некоторое время молча разглядывает шедевр парикмахерского искусства, в который какой-то умелец сумел превратить роскошный водопад тёмно-каштановых волос без пяти минут жены школьного учителя литературы. К слову, это уже десятая причёска старшей сестры, и про каждую та говорит, что это именно тот вариант, который ей больше всего подходит.
– Неплохо, – кивает младшая, дожевав блины и запив их чаем, – только, Маргарет, ты уверена, что это именно то, что тебе нужно?
Маргарет не уверена, вот совсем, но распущенными она их всё равно не оставит, пусть сестра даже не пытается её уговорить. Лис пожимает плечами: она и не пытается – ещё две недели назад поняла, что бесполезно. По её мнению это было бы гораздо проще и красивее, но раз уж Маргарет уверена…
Но, повторимся, Маргарет НЕ УВЕРЕНА, она с завистью косится на блины, но твёрдо помнит про свадебное платье, которое село только-только, так что лучше не рисковать. Но она всё равно «на седьмом небе от счастья!», и её Алан пообещал разучить с ней сегодня их свадебный танец, поэтому настроение ей сегодня ничего не испортит – даже невозможность определиться с причёской.
А Лис тем временем заканчивает завтракать, вытирает губы салфеткой и, наскоро поблагодарив маму за блинчики, которые «как всегда, великолепны!», выскакивает за дверь – навстречу первому летнему дню.
***
Первые полчаса она тратит на простую прогулку по оживлённым улицам своего маленького городка и размышления по поводу странной фразы своей сестры – «на седьмом небе от счастья». Что это вообще значит? Лис прекрасно видела, что, говоря это, сестра сидела на стуле, который стоял на полу первого этажа дома, который, в свою очередь, давно и твёрдо обосновался на земле. Об этом стоило как следует подумать. И было бы неплохо спросить у кого-нибудь, что не так с этим странным седьмым небом, на которое можно попасть, не взлетая.
