скачать книгу бесплатно
Чёрту она, прекратив свои трели, игриво подмигнула.
По чертовке внимательно скользнула будто бы равнодушным взглядом.
Затем она явно захотела поиграть со мной в «кто кого переглядит».
Я напрягся. Не люблю я этого.
– Хочешь заработать? – вдруг томно промурлыкала Голова, лукаво прищурившись.
У меня появилось ощущение, что где-то я этот голос уже слышал.
«Мы это где-то уже слышали», – задумчиво заворочался внутри меня мой внутренний.
– На «ты» я только с узким кругом, – парировал я неожиданно быстро, чем огорошил даже самого себя.
– Например, за границей? – продолжила Голова, будто не услышала.
– Кому и Ташкент – заграница, – ответил я осторожно и покосился на чертей. Те озабоченно молчали и неискренне делали незаинтересованный вид.
– Окунуться с головой в мир ольмеков и сапотеков… тольтеков и миштеков… майя и ацтеков? – вкрадчиво осведомилась опять Голова, явно любуясь собой, – Пернатого Змея Кецалькоатля проведать… Уицилопочтли выразить почтение… К Тлалоку Творцу Сотворённому наведаться…
– К Тлалоку Сотворённому Творцу? – автоматически повторил я слегка ошалело. А может, и не слегка. Такое предложение! Для меня это был удар ниже пояса…
– Хочешь почувствовать себя на мгновение одним из Полузабытых Богов? – проворковала Голова.
А вот это меня сразу привело в чувство. Будто ледяной водой обдало. А не пошли бы вы… куда Макар телят не гонял?..
– Хочу – вырвалось вдруг предательски против моей воли само собой откуда-то изнутри меня, – а что, можно?
В этот самый момент Симка едва заметно выразила своё неудовольствие происходящим, дёрнув пушистым кончиком выразительно гибкого хвоста.
Голова задумчиво насупилась и неожиданно быстро ретировалась обратно в зеркало. Исказившая затем его поверхность рябь спустя мгновение издала вызвавший у меня мурашки на коже стон и улеглась, как не было. В воздухе таинственно повисла тишина.
Глава 6. Тайны наполняют смыслом тишину
Напряжённая тишина, мгновенно окутавшая присутствующих, была настолько плотной, что, казалось, любой, даже самый тихий звук бессмысленно растворится в ней подобно крупинке сахара в горячем супе.
Локальная инквизиция была тут же приостановлена, а её действующие лица дружно повернули головы в сторону источника звука. Им оказалась стоящая буквально в нескольких метрах от остальных участников действа девочка лет десяти с по-взрослому большим чёрным зонтом-тростью, крепко сжимаемым маленькой ладошкой её правой руки.
– Не для того вы спасены от её чар, господа, чтобы вы сами уподобились ей же самым низменным образом, – не по-детски рассудительно продолжила девочка.
– У… уходи! Ч… что тт… тебе нн… надо? – взволнованно спросил Хуан.
– Артикуляционный аппарат мы Вам сейчас поправим, не волнуйтесь, юноша. И на работе восстановим… Ага!.. мне понадобится буквально пару минут вашего терпения, молодые люди.
– А…
– Пару минут тишины, молодые люди!
Где-то в нескольких кварталах от происходящего раздался режущий слух звук автомобильных тормозов, послышался скрежет сминаемого металла, и спустя буквально несколько секунд откуда-то издалека зазвучала тревожно полицейская сирена.
– Ну вот, уже восстановили. Выньте-ка, пожалуйста, сюда нашу ворожею из лужи быстренько! – распорядился ребёнок безапелляционно.
– Да кто ты такая! – гневно и без единой запинки воскликнул Хуан и осёкся вдруг.
– Я тот, кто слово держит. И на «ты» я только с узким кругом, – ответила ребёнок, почему-то используя в своей речи мужской род.
Ведьма была тут же благополучно эвакуирована мужчинами из сточных вод канавы и относительно аккуратно уложена на газонную травку под ближайшим деревом.
– Всё, молодые люди! Хуан, Хорхе, ступайте, пожалуйста, сейчас оба по домам и хорошенько помойтесь! Ни с кем сегодня старайтесь не разговаривать без крайней тому необходимости. Полностью способность делать это привычным для окружающих образом вернётся к вам только завтра. Да, и ешьте-пейте сегодня побольше всего томатного. А я пока тут с нашей чародейкой потолкую тет-а-тет.
С этими словами девочка присела рядом с ведьмой и взяла левой рукой её левое запястье. Правая рука ребёнка продолжала крепко сжимать чёрный зонт-трость.
– Она опасна! Она же… она может… она очень опасна! – дружно переполошились почему-то не спешащие уходить мужчины.
– Безмерно тронут вашей заботой, господа! – чуть удивлённо приподняв свою по-детски выразительную, нетронутую до сей поры ни краской, ни пинцетом, ни тем более рейсфедером бровь, едва заметно дрогнувшим голосом ответила девочка.
– Ну что-же… держите от нас ответный подарок, джентльмены – после недолгого размышления продолжила она. – Хуан, Вас ждёт повышение в библиотеке, – тут девочка улыбнулась, – Хорхе, Вам мама разрешит теперь встречаться с Ракель. Очень хорошая девушка. Не обижайте её. Узнаю, что обидели намеренно – спрошу по полной. А сейчас вы оба быстро пойдёте на тот тротуар, – она указала рукой на пешеходную дорожку метрах в трёхстах, – видите вон там даму с серо-зелёной коляской?
Мужчины посмотрели в указанном направлении.
– Примерно через четыре минуты она, заболтавшись с другими дамами, забудет поставить коляску на стопор, и та покатится к пешеходному переходу.
Парни заметно напряглись и уже намерились было бежать в указанном направлении.
– Там и будете ждать, – продолжила их собеседница, – вы очень бережно остановите коляску и аккуратно вернёте её взволнованной женщине. И тут же тихо испаритесь. Повторяю, никакого общения сегодня. Все интервью в свете софитов только завтра, когда вас обоих найдут журналисты. Я внятно изложил задачу?
Оба парня непроизвольно вытянулись по стойке смирно перед девочкой едва ли в половину их роста и быстро зашагали в сторону указанного тротуара.
– Ты видел это, Педро? – спросила Родригес у своего напарника.
– Что, Моника?
– Те два рослых мужика вон там салютуют какой-то пигалице с большим чёрным зонтом, как рядовые солдаты полковнику.
– Как генералу, Моника! – раздалось тут же из патрульной радиостанции. – Прекратить наблюдение. Срочно выдвигайтесь к южному выходу из станции Копилко[31 - Copilco – станция метрополитена в Мехико, линия номер 3]. Как поняли?
– Принято! Какой код?
– Вот вы там с Педро и разберётесь, какой код.
– Ясно, выезжаем.
«Чёрт возьми, какое такое наблюдение мы должны прекратить? И с каких пор центральный диспетчер обращается к патрульным по имени?» – пожала недоумённо плечами сержант полиции Моника Родригес, ловко лавируя патрульным автомобилем с включенной мигалкой в плотном дорожном потоке.
Её напарник, Педро Сапатеро, вопроса будто даже не услышал, сосредоточенно копаясь в своём недавно приобретённом по акции смартфоне. Лишь на секунду Монике показалось, что он едва заметно напрягся при слове «чёрт».
– Видимо, от всей души они её приложили, – пробормотала девочка, – что-ж, имели на то основания. Несмотря на крепко зажатое в маленькой девичьей ладошке запястье Вероники и требовательный Зов, она никак не хотела возвращаться.
Девочка приблизила было блестящий металлический кончик своего зонта к виску лежащей ведьмы и замерла, будто прислушиваясь к чему-то, слышимому лишь ей одной, но была прервана звуком быстро приближающихся шагов.
Стройная девушка в продуманно облегающих в нужных местах потёртых джинсах и серо-зелёной футболке, внезапно поскользнувшись на мокрой глине, звонко шлёпнулась и, чертыхнувшись, проехала пару метров, остановившись аккурат рядом с не подающей признаков жизни ведьмой.
– Что случилось, Вероника?! Что с тобой, подруга?! – раздался её взволнованный голос. – Это я, Марисоль! Ответь мне, пожалуйста, Веро! Это же я! Я здесь, с тобой! Зову тебя! Ответь на мой Зов! – продолжила она свой эмоциональный выплеск, поднявшись и бесцеремонно, если не сказать грубо, оттолкнув присевшую у лежащей ворожеи девочку.
Ребёнок, ничего не говоря, отошла на пару метров от грубиянки и около минуты молча наблюдала за происходящим.
Веро наконец пошевелилась и открыла глаза. Марисоль тут же заботливо помогла ей приподняться.
– Ты сумела к нему подобраться?
– Там всё не так просто! Он снова умудрился избежать…
– Ты хотя бы его видела?! Смогла узнать?!
– Нет, его неожиданно хорошо охраняют… но есть одна зацепка…
– Понятно… помоги мне встать.
В этот момент наблюдавшая за происходящим со стороны девочка с большим чёрным зонтом вдруг развернулась и стала решительно удаляться в сторону ближайшей пешеходной дорожки.
– А ну, стоять, ты! – раздался ей вдогонку повелительный голос Марисоль, – вернулась сюда быстро, малявка!
– Почему Вы так со мной говорите? – остановившись, с искренним любопытством поинтересовалась девочка. – Разве я причинил зло кому-либо из вас? По-моему, я, напротив, одну из вас только что спас от вполне заслуженной экзекуции.
– Кто это? – спросила властно Веро, ещё покачиваясь на неуверенно стоящих ногах, но уже пытаясь вернуть себе контроль над происходящим и находящимися вокруг.
– Не знаю! Она держала тебя за левую руку, когда я пришла сюда, – ответила Марисоль.
– Надо её выпотрошить… вывернуть наизнанку… всё, что знает… любой ценой… не дай ей уйти, – пробормотала девушка, начав странный для непосвящённого взора ритуал: она стала поочерёдно прикладывать разные пальцы то левой, то правой руки к одной ей известным точкам на поверхности своей головы, каждый раз будто прислушиваясь к внутренним ощущениям.
– Сейчас я всё сделаю, Веро! Эй ты, подошла ко мне! – властным голосом произнесла обладательница необычайно красивого имени[32 - Marisol (Марисоль) – Море и солнце, необычайно красивое испанское имя, состоящее из двух производных: Mar – море, Sol – солнце] в адрес невозмутимо и даже, похоже, с некоторой долей сарказма ожидающей дальнейшего развития ситуации девочки, стоящей, опершись на зонт, как на трость.
– Я вынужден повторить свой вопрос: почему Вы, Марисоль, позволяете себе говорить со мной подобным образом? – прозвучало всё ещё ровным детским голосом, но в воздухе уже повеяло привкусом озона, предвещающего приближение весенней грозы.
Помните этот почти неслышимый человеческому уху, но оглушительный в кармическом поле судьбоносности звук приводимого в готовность свершить нечто необратимое ударного механизма в кремнёвом дуэльном пистолете? «В гранёный ствол уходят пули и щёлкнул в первый раз курок» (А. С. Пушкин).
– Ах, ты… на тебя что, ещё не действует?!
– Вы правы, юная леди. – укоризненно вздохнув, произнёс ребёнок тоном умудрённого опытом немолодого человека, только что принявшего пусть неприятное, но необходимое решение, – на меня, увы, не действует…
– А ну, подчинись моей воле! – заметно напрягшись, произнесла Марисоль. При этом её лицо стало красным и от неё ощутимо полыхнуло невидимым жаром, будто она только что вышла из Дома горячих камней – древней ацтекской бани Темескаль.
Видеть то, что последовало за этим, умеют очень немногие. Не вооружённому должным образом изготовленным и инициированным хрустальным шаром или хотя бы призмой Малафеева – Порро взгляду большинства из нас с вами, мои терпеливые читатели, подобное обычно остаётся недоступным.
Из головы Марисоль проклюнулись бледные извивающиеся ростки. Они чем–то напоминали те, что появляются из зёрен пшеницы, заботливо помещённых в блюдце с тёплой водой любительницей находить в женских журналах рецепты помолодеть чудесным образом.
Затем эти ростки превратились в начавшие розоветь нити неведомой непосвящённому энергии. Из последних стал ткаться, подчиняясь монотонному тихому речитативу прикрывшей веки и раскачивающейся в тон своему пению девушки, полупрозрачно-розовый мерцающий шар.
– Зря вы так… эмм… поспешно… – со слышимой в голосе укоризной попыталась остановить это действо девочка.
Буквально полминуты спустя из сотканного только что шара начали расти ломко извивающиеся подобно грозовым электрическим разрядам щупальца. Ещё через десяток секунд налившееся разноцветными сполохами новообразование, невидимо внушающее неосознанную тревогу даже находящимся в паре сотен метров прохожим, поднялось над головой девушки и полетело в сторону всё ещё стоящего на прежнем месте ребёнка.
Неподалёку взволнованно взвыли два собачьих голоса. Негодование происходящим одновременно выразили рассудительного вида спаниель в почтенном по собачьим меркам возрасте, степенно выгуливаемый увлекшейся разговором по телефону женщиной, и ухоженная, тщательно расчёсанная девочка шотландской овчарки, до этого момента с явным удовольствием старательно и гордо вышагивавшая нога в ногу с модно одетой хозяйкой.
– Мы с вами могли бы пригодиться друг другу, – сделала последнюю попытку миротворца девочка, – я был бы этому рад… а вы заклятьями швыряетесь.
– Ты что, видишь энергетический шар?! – ошеломлённо возопила молодая женщина.
– Почему Вы так называете это отвергнутое цивилизованным обществом ещё в прошлом веке заклятие, Марисоль? Вы же прекрасно знаете, что это совсем не «энергетический шар». Это – Ваша попытка превратить меня в бессловесное, безропотное, бесправное, непроизвольно испражняющееся под себя, лишённое воли и интеллекта существо – Вашего раба.
– Кстати, – тут обратилась девочка с зонтом уже ко второй девушке, – как Вы решили проблему естественных потребностей с теми двумя мужчинами, Вероника?
– Даже и не думала решать… они ходили и воняли в примотанных пластырем памперсах, – автоматически ответила Веро, продолжая исследовать пальцами свою голову, и вдруг спохватилась, – что ты сказала, мелочь?! Почему она ещё не под твоим контролем, Марисоль?!
– В примотанных пластырем памперсах?! Целый день?! Ну, это уже ни в какие ворота! Кстати, на «ты» я с узким кругом, – улыбнулась «мелочь» теперь уже несколько хищно.
– Что за мальдита сеа?! – удивилась Веро, – Марисоль, ты что, не можешь до сих пор сломать эту зелёную соплю?!
– Вот именно, не может. Ломалка не выросла. А теперь око за око, уж не обессудьте, сударыни! – сказала девочка.
С этими словами юная особа решительно начертила некий символ острием своего совсем не детского чёрного зонта-трости в воздухе перед опасно извивающимся щупальцем практически приблизившегося к ней розового шара.
И снова улыбнулась. Ещё более хищно.
Новообразование внезапно замерло, его щупальца обвисли, сполохи прекратились, а розовый цвет медленно сменился на голубовато-серый со стальным отливом. Спустя ещё несколько мгновений шар разделился на три части, будто рассечённый острым невидимым лезвием.
Одна часть шара, медленно окрасившись в мутно-коричневый цвет, неторопливо вернулась к оцепенело наблюдающей за всем происходящим Марисоль, повисла над её головой и замерла, мерцая.
Вторая часть, также став мутно-коричневой, зависла над оторопело обвисшей всеми частями тела Веро.
Третья часть шара, не меняя цвета, неторопливо поплыла, искрясь, к ближайшей пешеходной дорожке.
– Кошка драная! Ненавижу! Тварь неблагодарная! Все они такие… – громко бурчал, брызжа слюной из давно забывшего вкус зубной пасты наполовину беззубого рта, мужчина неухоженного вида с расцарапанным лицом в стоптанных башмаках и старой куртке явно с чужого плеча.
Ворча себе под нос, он неторопливо вёз перед собой серыми от небрежно сведённых некогда татуировок и набухших вен руками тележку, какие обычно используются в супермаркетах. Тележка была набита разнокалиберными, источающими неописуемую палитру запахов, многочисленными пакетами.
– Боже, зачем ты придумал эту лживую породу? – продолжал шепеляво брюзжать мужчина. – Недаром раньше в каждом доме всегда был кнут. Вот чем их учили наши предки! Это что за хрень?! Уйди! – замахал он вдруг руками, пытаясь отпугнуть появившуюся над его головой мерцающую треть шара. – Помогите же мне отогнать эту дрянь! – обратился он к идущим мимо него людям.
Однако, оказавшиеся рядом с ним прохожие явно не видели причины его беспокойства и просто брезгливо обходили машущего у себя над головой руками давно не мывшегося мужчину с начинающей ржаветь тележкой.
– Почему сразу дрянь и уйди? – невинным детским голоском спросило нависшее над ним облачко, став из серо-голубого серебристым, – я хочу попросить у Вас помощи!
– Э… чего?!
– Помощи.
– К…какой помощи? – ошалело заморгал мужчина.
