скачать книгу бесплатно
– А мы откуда знаем, – удивились тримы, – но можем пойти туда и позвать его. Вот только все это лучше сделать завтра, а сейчас мы очень спать хотим.
На том и порешили. И когда тримы, досыта наевшись вечером и выспавшись ночью, проснулись утром, отец девушки их уже ждал. Они только попросили его показать им дорогу к той тропинке, по которой вчера вечером вниз спускались, а дальше уже сами пошли. Наконец, спустя несколько дней возвратились они назад вместе с колдуном. Оказалось, что это и вправду был совсем молодой еще парень, лет восемнадцати. Однако колдун он был настоящий, что местным тримам сразу и продемонстрировал. Он тогда взял воду, что у них в ручье текла и приподнял ее в воздух вместе с водорослями, а некоторых еще и обрызгал. После чего местные жители отвели его к странной девушке. А та как раз у себя в огороде была, грядки пропалывала. Увидал ее колдун и раскраснелся даже, уж очень сильно она ему понравилась. Но когда он к ней подошел и спросил имя, то не услышал никакого ответа.
– Так как же тебя зовут, милая девушка? – повторил он свой вопрос, взяв ее за руку.
Но та лишь руку свою назад отдернула и отошла прочь. А потом посмотрела в глаза колдуну и лицом побледнела. И долго она не могла от него взгляд отвести. А затем руки свои неожиданно к небу подняла и прошептала что-то. И тут же трава густая, длинная стала быстро из земли расти. Да все выше и выше, пока даже самих тримов не переросла. А затем трава эта стала колдуна крепко опутывать. Однако он руки быстро в разные стороны развел и силой своей колдовской всю эту траву от себя отбросил.
Разозлилась тогда девушка и руки наоборот вниз опустила, да пальцы растопырила. И в тот же миг из-под земли корни начали расти. Большие, длинные, страшные. Увидали все это местные тримы, да врассыпную из своей деревни побежали. А некоторые из них и кричали даже: «Вот уж так добрая!» Один только колдун не испугался. Он хлопнул громко в ладоши и от звука того корни, что были рядом с ним все на землю попадали, как подрубленные.
Совсем уже разозлилась девушка и стала руками своими размахивать. И тогда яркие молнии в небе вспыхнули и дождь пошел, и очень сильный ветер поднялся. Да такой, что все кружился вихрем поблизости и на колдуна того наскакивал. И тяжело тогда стало колдуну, отчего он даже на одно колено опустился и голову наклонил. А девушка, когда это увидела, еще и смеяться стала. И от смеха того из земли всякие гады полезли: жуки, змеи и прочая нечисть. И разозлился тогда колдун и встал с одного колена, и вновь руки в стороны развел, и с большой силой хлопнул ими. Да так громко, что в горах камнепады начались и вдалеке несколько снежных лавин сошло. Но сгинули в тот же миг все гады противные, что из-под земли повылезли, и ветер тут же прекратился, и дождь. А девушка, как только это увидела, так просто в немом исступлении стала на колдуна того набрасываться. Но этим, конечно, ничего ему уже не сделала. Поскольку он выставил вперед свою руку колдовскую, о которую она несколько раз словно бы ударялась, хотя и не касалась ее вовсе. После чего отлетала назад и падала.
И так она вся тогда поранилась и платье сильно изодрала. Но наконец все же успокоилась. А как успокоилась, так и встала с земли и на глазах у нее были слезы, – уж слишком больно ей было. А потом подошла медленно к колдуну и тихо сказала ему на ухо:
– Аори, – после чего свечение вокруг нее вдруг исчезло.
И сразу после этого все вокруг стало прежним. Тримы, что разбежались из деревни, вернулись назад к себе домой, а погода стала ясной. Девушка же вместе с колдуном пошла к своему отцу.
– Это жених мой теперь, – сказала она ему, – и я теперь только с ним жить буду.
А отец ее и счастлив был, что дочка его хоть и не светилась больше совсем, но зато нормальной девушкой стала. И была потом у них свадьба веселая, потому что колдун тот очень шутить любил и местных тримов смешил сильно. А Стром с Таем на той свадьбе тоже присутствовали, потому что никто не забыл, что колдуна того молодого и сильного в их деревню именно они привели. А поэтому им первым почет и уважение.
8. Врун
Пес был замечательный. Его Мурену старший брат подарил. Он, когда узнал, что его младшой, как они его в семье называли, женится, так сразу к нему с подарком и пришел. «Вот, – говорит, – подарок тебе. Тебе и невесте твоей», – он с интересом посмотрел на Лою. Он, вообще, давно на нее заглядывался, но когда узнал, что его брат тоже ее любит, да и девушка ответила ему взаимностью, так сразу отступился и никаких активных действий более не предпринимал.
– А как нам звать-то его? – спросил Мурен.
– Да как хотите, – ответил ему старший брат с улыбкой, и попрощавшись, пошел назад к своему дому.
День свадьбы близился и Мурен со своей невестой тоже готовились. Запасались продуктами, гостей приглашали, да и сами планировали, как теперь жить будут. Собака же их на удивление умной и полезной оказалась. Во-первых, она попередушила в огороде всех полевых мышей, которые портили им урожай и даже кротов повыкопала. А во-вторых, она очень ревностно их дом охраняла. Пес этот с первого же дня, как только его во двор пустили, тут же обследовал всю территорию и стал считать ее своей абсолютной собственностью. Он даже во двор хозяйский вообще никого не пускал, если только по распоряжению Мурена. А на остальных всегда очень громко лаял. Он выкопал потом себе несколько ямок по разным углам участка, которые использовал как засады или пункты для наблюдения. И если какой-нибудь неизвестный трим заходил к ним во двор, то он неожиданно из этих ямок выпрыгивал и пугал гостя незваного очень сильно.
Вот только лаял он как-то странно и выл тоже. «Врун, врун», – словно бы говорил он, когда лаял, и «обману-у, надурю-ю», – когда выл. Это показалось его новым хозяевам несколько странным. Но они, чуть поразмыслив, решили так собаку и назвать: «Врун».
Помимо практической пользы, пес этот был еще очень ласковым. И когда Мурен подходил к нему, то так преданно смотрел ему в глаза, что у того просто слезы наворачивались. А хозяйку свою будущую, Лою, так вообще очень сильно любил. И когда она проходила мимо, то крутился возле нее виляя хвостом, словно даже и не зная куда бы себя деть.
И вот наконец подошел день свадьбы. Завтра все должно было случиться. Все приготовления были завершены и Мурен с Лоей снова простились и, как они думали, уже в последний раз. Лоя собралась идти к себе домой, а Мурен у себя во дворе остался. Вот только странным было каким-то это прощание. И молодые даже сразу не поняли, в чем именно было дело. Но потом сообразили, что это их Врун куда-то запропал. Он обычно всегда выбегал из дома или из ямок своих выпрыгивал и провожал Лою веселым лаем и повизгиванием. Но сегодня его почему-то не было.
– Что-то мне все это не нравится, – сказал Мурен, – пойду-ка я его за домом поищу.
– И я тогда с тобой, – сказала Лоя, – мне этот пес тоже очень дорог и я не хочу чтобы накануне свадьбы с ним что-нибудь случилось.
Пошли они искать. Но ни за домом, ни в самом доме собаки не было. Тогда они вышли на улицу, тоже ничего. Пошли за околицу – а тримы, как и люди еще когда-то, вокруг своих поселений объездные дороги строили, для удобства чтоб, – и там никого.
– Уж не сбежал ли он совсем, – проговорил Мурен, – ведь посмотри, нигде нету.
– Да не мог он, – ответила ему Лоя задумавшись.
Вдруг, глядь, из-за пригорка, что находился неподалеку, два светящихся пятна показались, потом исчезли и чуть погодя появились снова. Но тримы эти не из пугливых были и сразу сообразили, что это зверь какой-то лесной на них оттуда выглядывает. И Мурен даже позвал: «Врун, Врун», – но услышал лишь приглушенное рычание. А еще через пару минут увидели они и несущуюся из-за пригорка серую тень, которая стремглав юркнула в их деревню и где-то между домов да заборов затерялась. Но они не пошли сразу в свою деревню, а решили посмотреть, что этот дикий зверь там за пригорком делал. Прошли они сначала по пшеничному полю, а затем и на пригорок поднялись. И тут уже точно вспомнили, что это было за место здесь такое, стародавнее. Никто, конечно, про него ничего не знал в точности, но рожь здесь тримы не сеяли, потому что запах там был какой-то очень странный и палки всякие перекрещенные, да еще и в землю вкопанные. Некоторые поговаривали, что палки эти – кресты, а место – кладбище. Но правда то была или нет, неизвестно.
Делать было совсем нечего, пришлось молодым возвращаться в деревню ни с чем. Во двор они к Мурену пришли, вдруг смотрят, а собака их тут как тут уже сидит. Уши поджала, хвостом виляет, радуется. Ну тогда Мурен с Лоей спокойно попрощались и по своим домам пошли. Но плохо спал в ту ночь Мурен. И все ему кресты деревянные снились, да поля гнилые, да пес его еще, странный. Мурену даже показалось, что пес этот над ним как-то тихо посмеивался, да зло так, не подоброму. Но все когда-нибудь заканчивается. И та ночь наконец прошла. Вышел тогда Мурен на свое крыльцо, смотрит, а у его калитки, что к нему во двор вела, народ столпился. Стоят там тримы местные и о чем-то громко беседуют. Подошел он к ним и спрашивает:
– А чего это вы, гости дорогие, не заходите? Ведь сегодня свадьба у меня и я вам всем буду очень рад. Заходите быстрее, еды на всех хватит и выпивки. Да Лою мою еще позовите, ведь она теперь почти жена мне и я ее очень сильно люблю.
На это один из местных жителей вышел вперед и говорит:
– Да не можем мы зайти к тебе. У тебя тут словно стена невидимая. И так вдоль забора всего. Мы даже пробовали сзади дом обойти, но и там то же самое.
Не поверил им Мурен и сам решил попробовать. Да как ударится головой о что-то твердое. Да сильно так, что аж вскрикнул. А потом стал по участку своему ходить и везде руками стучать. Но нет, везде и вправду было одно и то же – словно стена невидимая огораживала теперь его участок. Так что ни сам он выйти с него не мог, ни с улицы к нему никто не мог зайти. Послали они за бабкой-ведуньей, чтобы она растолковала, что это за чудо здесь такое невидимое. Та быстро и пришла. Походила вокруг, походила, да как закричит:
– Что ж это вы, несчастные, здесь понаделали. Такое заклятье ведь никто теперь снять не сумеет. Это дух злой какой-то здесь у вас живет. Только ему такое под силу. А мне не снять заклятие. Ищите духа, уничтожьте его и сможет тогда ваш Мурен на улицу выйти. С тем и ушла.
А местные жители стали думать, где же им духа того найти. А тут еще и Лоя подошла, да как про все узнала, то такими слезами залилась, что тримы ее насилу успокоили. И не было в тот день уже никакой свадьбы, а только все и искали, где ж это дух злой у них тут поселился. Друг друга оглядывали, по домам своим смотрели и даже скотину проверили. Но нет, ничего не нашли. Вернулись они тогда к дому Мурена.
– Прости нас, братец Мурен, – говорят, – добрый ты трим. Но не можем мы тебе помочь. Все обыскали, да не нашли мы нигде духа злого. Может в твоем доме нечисть какая завелась?
– Да нет у меня здесь ничего особенного, – ответил им Мурен, – ни скотины, ни вещей новых. Все что есть, так это уже давно было. Правда, вот, собаку мне брат подарил. Так это же подарок на свадьбу.
Призадумались тримы. Да, видно ничего не поделаешь, и понурив головы, пошли по своим домам. Одна только Лоя на месте осталась. Она долго потом еще у Мурена выспрашивала, не покупал ли он себе чего нового, может вещь какую или инструмент. Но нет, ничего не покупал. «А вот собака твоя, – Лоя тоже задумалась, – может она и не собака вовсе?»
– Да что ты, что ты, – замахал руками Мурен, – это же мне старший брат подарил, а он меня очень любит. Да вот и сам пес, ну скажи мне, разве может он быть злым?
И вправду, пес в тот момент так сильно хвостом завилял, да так посмотрел на девушку, что у той все сомнения сразу развеялись. И горько заплакала она и пошла назад к своему дому, потому что поняла, что свадьбы ей в тот день не видать. А Мурен хоть и не плакал совсем, но так опечалился, что сердце его не выдержало. Ведь он очень любил Лою и жить без нее не мог. Отчего лег прямо там у калитки на землю и умер.
А на следующий день стена та невидимая пропала, как будто ее и не было вовсе. И все тогда свободно прошли во двор к Мурену. Вот только поздно было уже и несчастному ничем помочь было уже нельзя. Поплакали, конечно, соседи повздыхали, да пошли и схоронили его. Что было делать. А Лоя, примерно через год, вышла замуж за старшего брата Мурена – Турена, который ее тоже очень сильно любил. Однако наказала ему, чтобы он пса того странного, что подарил своему младшому, прогнал. Потому что сама она в тот же день, повинуясь чутью своему женскому, прошла вокруг дома Мурена и наткнулась на те ямки, которые Врун выкопал. И нашла в тех ямках кости человеческие. Ей еще бабка когда-то давно про этих людей рассказывала, что они тут раньше все на земле жили, да потом отчего-то повымерли. Она даже спросила у Турена, откуда он взял собаку ту. Но тот как-то весь сразу замялся и ничего ей не смог толком сказать.
Однако собаку свою все же прогнал. Но Врун тот и вправду каким-то странным был. Он сначала долго не хотел уходить, а потом, хоть и убежал из деревни той и жил где-то поодаль, но каждую ночь к дому Турена возвращался и в окна к нему заглядывал.
9. Труба
Уж таким невероятно умным был этот трим, Ёр, что и сказать нельзя. И откуда только ум брал. Жил он в обыкновенной крестьянской семье. И родители у него были самые простые. И даже не учился он, вроде, нигде, а все равно здорово соображал. И это у него с самого детства еще повелось, когда другие тримы, его сверстники, играли себе беззаботно, на речке купались, да жизни радовались. Но он подрастал помаленьку, набирался знаний, пока не вырос в настоящего мудреца и умника. Все, буквально все жители той деревни всегда обо всем его спрашивали: кто о том, как им со своими близкими жить, если у них в семье вдруг что-то не ладилось, а кто даже и про то, когда рожь с ячменем сеять. И все-то хорошо знал их Ёр, и всегда дельные советы давал. Наконец он таким умным сделался, что даже местные девушки стороной обходить его стали, чтобы дурами не казаться. А то ведь он, так бывало, скажет им что-нибудь умное, а они только смотрят на него удивленно и ничего понять не могут, лишь смеются. Так он и жил в той деревне, пусть и без особой любви, но зато в большом почете и уважении.
И все-таки был у него один секрет. Да и не секрет даже, а так, секретик маленький. И это было его уединение. Он ведь так всегда и поступал: отправится куда-нибудь подальше в поле или в лес глухой зайдет, и думает себе. А как надумает что умное, так сразу в свою деревню и возвращался. Правда, когда задачка особенно трудная попадалась, он предпочитал в горы уходить и там в какой-нибудь пещере сидеть. Потому, что даже пение птиц или шум ветра ему в таких случаях мешали. И вот однажды он, совсем неожиданно, когда в очередной раз искал себе уединенное место, нашел старую сливную трубу. Она была не слишком широкой, такой, что еле пролезешь и была горизонтально вкопана в землю. «Надо же, какое интересное место, – сказал сам себе Ёр, – уж там-то мне точно никто мешать не будет». После чего заглянул сначала в саму трубу, а затем посмотрел, что было поверх нее.
Эта труба уходила куда-то вглубь широкой возвышенности, на которой, чуть поодаль, виднелся заброшенный старый город. Точнее, самые его окраины. И труба это уходила куда-то под него. «Попробовать что ли?» – подумал Ёр и засунул внутрь свою голову. А в трубе-то темно было и страшно. Но зато и невероятно тихо. Тогда он залез в нее по плечи, – тоже ничего, поместился вроде. Потом по пояс, а затем и весь целиком забрался.
«Вот уж точно, какое интересное место, – повторил он еще раз про себя, – тут мне хорошо будет думать и совсем не помешает никто. Я ведь смогу здесь самые трудные задачи легко решить. Поскольку не видно ничего вокруг, одна темнота, так что я даже взглядом ни на что отвлекаться не буду». После чего и задумался. А как задумался, так сразу несколько трудных задач и решил, и еще на пару сложных вопросов ответил. Эти вопросы ему соседи примерно с неделю назад еще задавали, а он все никак не мог найти ответы на них. Наконец, уже под самый вечер, он, вполне довольный и гордый собой, вылез из той трубы и пошел назад в свою деревню. И был в тот день у местных тримов настоящий праздник, потому что они сразу и очень много чего узнали нового. Однако от Ёра они не отстали тогда и задали ему еще несколько новых вопросов, причем, куда более сложных, чем прежде. Но Ёр уже знал как поступить и на следующий день снова пошел к своей трубе.
И на этот раз ему пришлось залезть в нее еще глубже и дольше сидеть там, чтобы и на эти вопросы ответить. А как нашел он ответы на них, то теперь уже просто совершенно счастливый вернулся назад в свою деревню. И был в той деревне праздник еще пуще прежнего. Потому что тримы узнали ответы на такие вопросы, которые позволяли им теперь вообще не работать. Причем, кое-что из того, что они узнали их слегка напугало, а кое-что так и обрадовало. Поэтому веселились они тогда всю ночь. И Ёр был вместе со всеми, но немного в сторонке, конечно. Наконец, уже ближе к рассвету, они успокоились.
И вот наступил новый день, и вновь пришли местные жители к Ёру новые вопросы задавать. А тот, как только увидал их, так даже испугался.
– Да что ж это вы меня постоянно мучаете? – запричитал он в сердцах. – Не могу же я абсолютно все знать. Я даже и то, что вчера узнал, то ведь совсем не просто так. А очень долго думал. И мне теперь отдохнуть хочется. Ну пожалейте же вы меня наконец.
Но деревенские жители не стали его слушать, а просто наперебой стали новые вопросы задавать. А Ёр посмотрел на них, посмотрел, и так сказал:
– Ладно, найду я ответы на ваши вопросы. Но с этого дня, буду делать это только один раз в месяц. Мне тоже иногда отдыхать надо. И у меня другие важные дела есть, кроме как думать все время.
Местные жители послушали его, поговорили друг с другом и согласились. «Да, наверное и мудрецам нужен отдых, – решили они, – так что пусть себе отдыхает. А мы тем временем, будем ему новые вопросы сочинять». А как решили они, то сразу и закивали головами. Да и не могли же они его заставить думать в конце концов. После чего повторили свои вопросы, что за минувшую ночь насочиняли и по домам пошли. Ёр же опять направился к своей трубе. И когда он подошел к ней, то ему отчего-то – и это первый раз за все время – совсем не захотелось в нее лезть. Но он сказал себе, что «надо» и, скрепя сердце, полез в темноту.
Полз он теперь очень долго. Так долго, что и сам потерял счет времени. Вот уже и час прошел, и два, а он все полз и полз дальше. Наконец он остановился. А как остановился, так сразу и нашел ответ на один из вопросов, которые тримы ему сегодня задавали. Тогда он снова пополз вперед. А та труба ржавая была и узкая. Такая, что ему даже опять стало страшно. Ведь из нее и деться-то было никуда. Слева и справа одни только стенки железные, да твердые такие, что кости болят. Наконец он остановился снова. И тут же решил новую задачу. А как решил ее, то захотел было назад повернуть, но вдруг почувствовал, что назад-то ползти намного труднее. Вся одежда наверх задирается и пузом ржавчину начинаешь цеплять. Да и вообще, ногами вперед ползти неудобно. «Что делать? – задумался Ёр, – ведь неизвестно же, что именно там впереди находится. А если вдруг стена какая или еще что. Ведь мне тогда совсем отсюда не вылезти». И так ему страшно сделалось, что он даже закричал. А как закричал, так сразу вдруг и успокоился. «А-а, будь что будет, – решил он наконец, – полезу дальше. Может, все же выберусь как-то наружу». И пополз.
И вот ползет Ёр все дальше и дальше, а в голове у него все будто проясняется. «Это ум мой, наверное, светлее делается, – подумал он. – Может еще чуть-чуть и я самым умным тримом на свете стану». Ну а раз так, то чего зря бояться. И пополз он вперед еще быстрее. Вот уже и тот день подошел к концу и ночь настала, а он все полз. Уже и все вопросы, которые тримы ему задавали были давно решены, а он никак не останавливался. Наконец он стал уставать. А как устал совсем, так просто опустил голову на руки и уснул. И снилось ему, что он самый умный трим на свете и что он абсолютно все и обо всем знает. И такой счастливый сон это был, что Ёр, прямо во сне, даже заулыбался.
Так прошло несколько часов. И когда на поверхности забрезжил ранний рассвет, то и Ёр открыл глаза. Он конечно света совсем не увидел, но как-то почувствовал, что время уже вставать. Вот только когда он проснулся, то почему-то вообще ничего не понял. Кто он и где находится. «Что это за место такое? Где я?» – задавал он себе теперь уже новые вопросы. Но как ни старался, так ничего вспомнить не сумел. Тогда он попытался вспомнить, как попал сюда и тоже не смог. Тогда он попробовал подвигаться вправо и влево, – бесполезно. Назад пополз, – неудобно. Вперед, – ух, получилось. И пополз тогда Ёр вперед.
И долго он так еще полз, пока не увидел где-то далеко-далеко маленькую светлую точку. А как увидел ее, так и не смог больше от нее глаз оторвать. Уж такой красивой она ему показалась. Особенно посреди беспросветной темноты вокруг. И эта точка словно притягивала его к себе и манила, отчего он пополз еще быстрее прежнего. Поэтому не прошло и двух часов, как он вылез из той трубы, но уже, естественно, с другого ее конца. А как вылез, так просто и обомлел. Ведь вокруг него был чудесный мир, удивительный и яркий. Он был таким прекрасным, что Ёр невольно раскрыл рот от изумления. Но все же не стал около той трубы долго задерживаться, – она теперь ему просто ужасной показалась, – а пошел скорее прочь. И так он шел все дальше и дальше. Сначала по лесу, а потом по полю. Пока не набрел на другую деревню, чужую. И в той деревне его никто не знал, отчего местные жители принялись его расспрашивать, кто он и откуда. А Ёр на все вопросы только кивал головой в ответ и улыбался как дурачок. И местные жители так тогда и решили, что это именно дурачок и есть. Однако они не прогнали его прочь, а приняли к себе. И зажил там Ёр еще лучше прежнего. И пусть его новые соседи почти никогда его не слушали и не восхищались им совсем. Но зато любили совсем как родного.
А в старой деревне тримы, едва лишь прознали, что их мудрец куда-то запропал, так сразу кинулись его разыскивать. Но сколько не искали, так и не сумели нигде найти. Наконец кто-то из них вспомнил, что видел Ёра у той трубы ржавой. И пошли они тогда к ней. А как подошли, так сразу внутрь кричать громко стали. А кто-то даже и позвал: «Ёр, ты там?» И вдруг, из той трубы ржавой да темной голос раздался. Кто-то ответил им. А потом еще и еще. И все это были ответы на те вопросы, которые они своему Ёру задавали. Ух и испугались же они тогда и бросились бежать. Но потом все-таки подумали и вернулись. И вновь стали у трубы спрашивать. Но теперь уже труба молчала.
И так местные тримы ничего и не узнали бы, наверное, если бы один из них примерно через месяц к той трубе случайно не подошел и не спросил у нее что-то. И вновь услышал ответ, причем ответ правильный. И поняли тогда местные жители, что это их Ёр там все еще сидит и о чем-то очень серьезно думает. Но как и обещал когда-то прежде, всего лишь один раз в месяц на их вопросы отвечает.
10. Хорек-разделитель
– Какое замечательное у вас одеяло, – с чувством проговорил Ири, устраиваясь в постели. – И не сказать, чтобы легкое, но и не слишком тяжелое, как раз такое, как надо. И теплое очень, – он натянул одеяло на себя и поежился.
Он, на самом деле, ужасно устал сейчас и уснул бы, наверное, вообще под любым одеялом. Но все же спать под таким согревающим чудом было намного приятней. А ведь всего каких-нибудь двадцать минут назад он, весь промокший и замерзший, брел выбиваясь из последних сил, совсем не разбирая дороги. И все это были лишь лес да туман, да поле еще бурьяном поросшее. И вот уже за тем полем деревня. Совсем небольшая, но очень уютная. Где его в первый же дом к себе хозяева впустили, в котором пока еще горел свет. А потом хотели было и ужином накормить, но он сказал, что очень устал и утром поест. И вот теперь – постель. «Какое же это счастье спать вот так в тепле и уюте, да еще под таким замечательным одеялом», – невольно подумал Ири, быстро проваливаясь в глубокий и долгожданный сон.
И он уже спал давным-давно, как вдруг его что-то разбудило. Причем он сначала даже и не понял, чем это было вызвано. Однако, слегка приоткрыв глаза, увидел, что в его комнате, освещенной теперь лишь одним лунным светом, все было по-прежнему. Все тот же высокий шкаф, довольно обшарпанный, квадратный стол у окна, да два деревянных стула со спинкой. «Хотя нет, вот опять что-то», – подумал Ири, уловив некий неясный звук в углу комнаты. Звук этот был похож на легкий приглушенный скрип. Словно кто-то скрипел там половицами, неторопливо переминаясь с ноги на ногу. Ири пригляделся. «Да нет там ничего, – успокоил он сам себя. – Наверное дом такой, скрипит просто или ветер ночной шумит за окном». После чего попытался было снова уснуть. Однако проспал он теперь уже очень недолго, потому что на этот раз его кто-то толкнул. Мягко, но довольно настойчиво. Ири опять приоткрыл глаза. А когда сделал это, то буквально выпрыгнул из-под своего одеяла прочь, вскрикнув при этом от ужаса.
Он уже точно увидел, что под его одеялом теперь кто-то был. Да еще опять этот скрип, тихий, но очень неприятный. «Что это, – подумал Ири, – уж не крыса ли из подвала забралась в мою постель?» После чего огляделся вокруг и, заметив в углу деревянный черенок от лопаты, тихонько прокрался к нему. А затем взял его в руку, размахнулся и ударил им со всей силы по тому месту, где что-то шевелилось. И тут уже раздался такой оглушительный писк, что Ири и сам чуть было не закричал. А потом, то ли со страха, то ли от волнения стал бить этим черенком по движущемуся бугорку. И это точно какой-то зверь находился там. Потому что он даже сумел прогрызть маленькую дырку в его одеяле, отчего Ири на мгновенье увидел и острые белые зубы, и совсем немного серую мордочку, по которой тут же и ударил своим орудием. Наконец, спустя несколько секунд отчаянной борьбы все стихло, а как стихло, так и сами хозяева прибежали к нему в комнату.
Хозяевами в этом доме были совсем молодые еще тримы: Румо – темноволосый курчавый парень и Оля – маленькая худая девушка с огромными серыми глазами. Они, как показалось тогда Ири, даже и не слишком-то удивились ночному происшествию, отчего и не задали своему гостю ни одного вопроса. Они только медленно прошли вглубь комнаты, подняли одеяло, где и увидели огромного, но уже мертвого хорька.
– Ах, так это всего лишь хорек, – вздохнул Ири с облегчением, – а то я уж невесть что подумал. Ну, что это крыса какая-нибудь забралась в мою постель или другое животное.
Однако, тут он вдруг осекся, потому что увидел, как хозяева дома крепко обнялись и, опустившись на колени, тихо заплакали. Это продолжалось несколько минут. Наконец они встали на ноги и, повернувшись к Ири, поклонились ему. А тот, совсем уже оторопев от всего увиденного, даже и не знал, что сказать. Наконец Румо сделал шаг вперед и заговорил первым:
– Мы благодарны тебе, о, счастливый незнакомец, за то, что ты избавил нас от этой напасти. И этот зверь, – он указал на мертвого хорька, – совсем не так безобиден, как кажется. Конечно, тебе очень помогло это одеяло, под которое он по неосторожности залез, да так и не сумел назад выбраться. Но все равно, то, что ты сделал – дело великое. И позволь нам за него тебя отблагодарить. Правда, все это лучше сделать завтра, а сегодня, раз уж спать нам, наверное, все равно не придется, мы расскажем тебе одну историю.
После этого Румо вместе с женой прошли в большую комнату, где и накрыли Ири на стол. А тот больше и не стал от еды отказываться, потому что от всего пережитого очень проголодался.
– Хорек этот, – начал Румо свой рассказ, – преследовал нас довольно давно. Еще с тех пор когда мы, то есть вся наша деревня в другом месте находилась. И место это было замечательным. Уж такой доброй земли как там, нам и не сыскать больше. А все потому, что там низина была, а реку, которая ее весной заливала, мы платиной перегородили. Так что земля там была очень плодородная. И собирали мы на ней по несколько урожаев в год. Однако беда пришла откуда не ждали. Повадились к нам в огороды, да и в сараи, где мы держали кур, лазить хорьки. И много их так развелось, что спасу нет. Дня не проходило, чтобы они у кого-нибудь огород не разорили или не утащили курицу. Стали мы на них тогда капканы ставить, ловушки всякие, да собак еще и кошек завели. И переловили почти всех, за исключением лишь одного, особенного. И хорек этот действительно необычным был. Он даже потом к нам в деревню приходил и со старейшиной разговаривал. Но старейшина его слушать не стал и прочь от себя прогнал. Потому, что хорек этот тогда у него дань потребовал: две курицы в неделю и еще яиц много, и прочих припасов. Когда же он ушел, то буквально на следующий же день большая беда случилась. Он, как оказалось, подгрыз несколько опорных бревен в той самой плотине, что нашу речку перегораживала. И вся вода хлынула к нам в деревню. Мы, конечно, бежать. Да только и успели, что унести самое необходимое. Кто-то топор унес, кто-то деньги. А я, вот, одеяло. И даже скажу почему. Ведь одеяло это мне еще от мамы досталось, и бабка моя под ним тоже спала. А я уже после них. А еще, и это мне мама давно рассказывала, что одеяло это особенное, и что порвать его нельзя. Вот хочешь, я сейчас его принесу показать?
Ири кивнул. А Румо сходил в ту комнату, где на кровати лежал мертвый хорек и принес оттуда одеяло.
– Вот смотри, – продолжил он разговор, – видишь, ни одной дырочки. И даже следов от хорька не осталось. Вот какое одеяло, – он подошел к Оле и набросил ей одеяло на плечи.
– Да-а, странно, – согласился с ним Ири, – я ведь своими глазами видел, как этот хорек прогрыз его.
– Говорю же, одеяло особенное и если бы не оно, то даже и не знаю, что бы с нами самими стало. Но я продолжу. После того ужасного потопа все жители деревни разбрелись кто куда. Мы же с Олей побежали в лес. Там мы развели большой костер и, укутавшись в это вот самое одеяло, стали греться. А потом костер наш заметили и соседи. И вот так, уже очень скоро, все собрались вокруг нашего костра и стали думать, как нам быть дальше. И долго мы в тот день прикидывали так и сяк, пока не договорились держаться всем вместе и искать себе новое пристанище.
Хорек же тот противный так и не отстал от нас тогда. Видимо, мало ему показалось. Он все время появлялся словно из ниоткуда и все грыз. Вещи, одежду и даже соседей наших кусал иногда. Единственное вот только, что он не мог прогрызть, так это лишь наше чудесное одеяло. Поэтому в сущности, оно и спасло нашу семью. Ведь под ним мы могли спать совершенно спокойно и ничего не опасаться. Наконец, отыскали мы себе новое место. Это вот самое. А потом и дома построили и огороды завели. Но хорек и здесь от нас не отстал и всякий раз приходил неизвестно откуда и все грыз. Да мы даже почти и привыкать к нему стали, хотя его писк, что он издавал по ночам, очень мешал нам нормально спать. Наконец мы все же не выдержали и пошли к старейшине узнать, почему этот хорек нас так преследует, ведь старейшина был единственным, кто с ним разговаривал. А старейшина долго не хотел нам отвечать, но потом все же признался, что хорек этот и не хорек вовсе, а все те хорьки, которых мы прежде переловили, но уже перерожденные в одном звере. И что он, зверь этот, поклялся нам отомстить за каждого своего убитого сородича. Призадумались мы. И решили изловить этого хорька. Но как ни старались, ничего не выходило. Потому что хорек этот теперь все наши ловушки знал, да и прочие хитрости тоже разведал. Ум-то у него был от всех его погибших сородичей. А раз так, то и поделать тут ничего было нельзя. И опечалились мы и решили, что вместе нам больше не жить. После чего и стали уходить один за одним из деревни.
– Ах, – произнес наконец Ири, – теперь я понимаю почему меня в первый же дом в вашей деревне впустили. Ведь этот дом теперь тут единственный обжитой остался, в остальных-то никто не живет?
– Все так, – грустно ответил Румо, – и мы с Олей совершенно одни здесь. Но даже и нас этот хорек хотел разделить, но у него ничего не выходило. Потому что мы вот под этим как раз одеялом спали и он пролезть к нам не мог. Но мы одеяло это под себя подтыкали. А ты, вот, видишь, не знал.
– А если бы он меня укусил? – спросил Ири нахмурясь.
– Нет, – ответил уверенно Румо, – он только жителей нашей деревни кусал, а ты для него чужой трим, поэтому он и не стал на тебя нападать. Но сейчас, – Румо посмотрел на своего гостя, – все кончено. Хорек погиб и мы можем жить совершенно спокойно. Да и соседи наши смогут наконец по своим домам вернутся. Тебе же за смелость твою и удачу позволь нам подарить это чудесное одеяло. И пусть оно служит тебе так же как и нам, и согревает не только тело уютной теплотой, но и душу приятными воспоминаниями.
После чего Румо вновь передал гостю свое одеяло и они спокойно отправились спать. И вновь Ири спал под этим замечательным одеялом, не слишком холодным, но и не очень-то теплым, совсем не тяжелым, но и вовсе не легким. Да еще под таким, которое защищало его лучше всякой брони, потому что его совершенно невозможно было порвать.
11. Лакомый растлитель белок
Белки – интересные создания. Они никогда не пребывают в покое, если только не спят. И поэтому даже временное бездействие сказывается на их организме не лучшим образом. Но если белка по какой-либо причине начинает еще и лениться, то ей просто конец. И страдает при этом не только ее организм, но и психика. Потому что тогда она полностью перестает себя контролировать и превращается в жалкое подобие того пушистого и игривого зверька, каким была прежде. А значит та огромная, почти безразмерная чашеобразная емкость с арахисовым маслом, которое от долгого воздействия плюсовых температур еще и забродило, представляла для всего беличьего племени реальную и очень серьезную опасность.
Конечно, емкость эта изначально была накрыта прорезиненным брезентом. Но постепенно старый брезент истлел и рассыпался. А когда это произошло, так и сильнейший приторный запах распространился по всем близлежащим лесам. И хотя пахучая емкость находилась в давно покинутом старом городе, – а белки городов не любили – но тем не менее все они стали к этому городу спешно подтягиваться, а некоторые так еще и рассказывать своим сородичам, что обнаружили вкуснейшее лакомство в почти неограниченном количестве.
Со временем все больше и больше белок приходило к этой пахучей емкости. А некоторые так и уходить от нее не захотели, отчего и жили там постоянно, поедая арахисовое масло. В конце концов белки совсем обленились и попросту валялись там едва ли не тысячами, не в силах уже ни назад в лес уйти, ни чем-либо иным полезным заняться. Они разжирели и стали неповоротливыми. Однако от лакомства своего все равно отказаться не могли. Поскольку оно не только питательным было, но еще и пьянило слегка. Поэтому вот так, очень скоро, почти все окрестные белки перестали быть уже похожими на самих себя и превратились черт знает во что.
И все же не все белки подверглись тогда этому лакомому растлению. Был среди них один бельчонок, который не любил арахисового масла, отчего и не стал его есть. Он, правда, прибегал потом несколько раз к этой емкости и наблюдал за тем, что там происходило. И наконец-то понял, что случилась беда. Подошел он тогда к своим родителям, которые тоже там валялись. Но даже и они не захотели его слушать. А отец так еще и грозить начал, что накажет его. Но едва только поднялся на свои четыре лапы, как тут же и завалился на бок, и не смог своего малыша догнать. Тогда бельчонок в самую чащу леса пошел к бабке своей. Она у него очень старая была и с палочкой ходила. А оттого жила в невысоком уютном дупле в огромном дубе. И когда бельчонок к ней пришел, то и сказал:
– А, бабушка старая, вставай скорей беда случилась!
После чего и рассказал ей в подробностях, что с остальными белками произошло. А бабка ему ответила:
– Молодец, внучок, что ты ко мне пришел. Пойдем скорей в этот заброшенный город, наших из беды выручать. Вот только старая я очень и ходить мне тяжело, так что долго нам с тобой туда идти придется.
– Ничего ничего, бабушка, – ответил ей бельчонок, – главное нам что-нибудь придумать. А времени у нас теперь предостаточно. Куда все эти бедолаги-то денутся, ведь они даже и подняться толком не могут.
И пошли они вместе в тот старый город. А как пришли, так и увидели все как есть. Сотни, если не тысячи белок валялись там вокруг пахучей емкости. И у всех у них были счастливые мордочки, а некоторые даже напевали что-то веселое, а другие насвистывали. Поглядела на все это бабка-бельчиха, покачала головой и говорит:
– Ах, все как ты и сказал, внучок, беда приключилась. И если этих объевшихся лодырей вдруг лисы или волки найдут, то несдобровать им. Съедят они их ни за что ни про что. Но как же нам им теперь помочь?
– Нужно всю эту емкость уничтожить, – предложил ей бельчонок, – потому, что уговоры на них, – он указал лапкой на сородичей, – не действуют.
И стали они думать. Сначала всю емкость вокруг обошли. Потом под низ залезть попробовали. Но емкость эта была наполовину вкопана в землю и у них ничего не получилось. Наконец бабка-бельчиха сказала:
– В таких местах почти всегда слив делают, чтобы удобней было жидкость выливать. И слив этот глубоко под землей. Поэтому придется нам с тобой подземный ход искать, чтобы пролезть туда. Да еще и вентиль особый открыть. Но может у нас и получится.
И пошли они подземный ход искать. Сначала нашли старый сливной колодец, что под железным люком был и через узкую щель в него пролезли. А дальше спустились глубоко под землю и по тоннелю темному пошли. И страшным был этот тоннель. Однако у белок зрение острое и они в темноте все хорошо видели. Наконец дошли они до большого просторного помещения. А потолок у того помещения как раз и был днищем округлой емкости, что наверху находилась. И посреди этого потолка торчала труба чугунная, а у трубы вентиль. Вот только не это было самым главным. У той трубы ржавой, что почти до пола доставала, крысы сидели и сладкое масло, что из нее капало, слизывали. Ух и расстроились же бельчонок со своей бабкой. Видно, не удастся им тот вентиль особый открыть. Но наконец старая белка решилась.
– Ты, малыш, вперед иди вентиль открывай. А я этих крыс отвлеку. Расскажу им какую-нибудь историю. Да вот еще палку мою с собой прихвати. С ней вентиль легче повернуть будет.
– Но бабушка, – бельчонок едва не заплакал, – они же тебя съедят.
– Ничего, ничего, внучок, – ответила ему бабка-бельчиха, – что-нибудь придумаю.
И стала громко языком щелкать, чтобы крыс отвлечь. Подошел к ней тогда самый старый и главный крыс, посмотрел внимательно и говорит:
– Ты что это, белка, с ума сошла? Ты чего здесь щелкаешь?
– А это я вам сказку хочу рассказать, – ответила ему белка, дрожа от страха.
– Сказку? – удивился крыс, – ну что же, сказки это хорошо, сказки я люблю. Давай, говори тогда, а мы тебя послушаем.
И стала им белка разные сказки рассказывать. Про свою жизнь, да про чужую. Вот уже все крысы вокруг нее собрались и слушать стали. А бельчонок тем временем сбоку прокрался к вентилю, да вставил в него клюку бабкину и потянул. Но только совсем чуть-чуть вентиль ржавый с места сдвинул. Тогда он потянул сильней, – еще на пол оборота. И наконец со всей силы крутанул. Да так расстарался, что аж сам в противоположную сторону отлетел. Вентиль же тот открылся полностью и из него арахисовое масло потоком хлынуло. А крысы, которым сказки старой белки уже надоедать стали и они думали, как бы ее съесть, тут же кинулись к этому потоку и стали из него арахисовое масло подъедать. А некоторые, так и всей мордой в него влезли. Бельчонок же со своей бабкой быстро к выходу пошли и через все тот же железный колодец наружу выбрались.
