скачать книгу бесплатно
Годунов был осыпан милостями: он получил чин «конюшего», звание ближнего великого боярина и наместника Казанского и Астраханского царств.
Еще при жизни своего отца-тирана, и так как в течение трех лет у него не было от нее наследника, она родила одну только дочь, которая вскоре умерла, то Иван 4 пожелал, чтобы сын, следуя их обычаю, заточил ее в монастырь и взял себе другую жену.
Федор Иоаннович, человек нрава кроткого и доброго, очень любивший свою жену и не желавший исполнить требование отца, отвечал ему: «Оставь ее со мною, а не то так лиши меня жизни, ибо я не желаю ее покинуть».
Пока атаман «зимовой станицы» Андрей Корела был в Московии казаки сделали ряд набегов на Азовских турок и соответственно. Турецкий Мурат султан сразу начал жаловаться новому царю и просил унять Донского Атамана Кишкина, злого разбойника Азовских пределов, «чтобы ваши Казаки под Азовом людей наших не теснили, не грабили и не убивали».
В конце августа 1584 года Царь пишет грамоту на Дон, так как знает к кому обращаться и у него есть приблизительный перечень Донских Атаманов.
Заголовок грамоты Государя из сборника «Донские дела».
Ещё раньше в грамоте от 31 июля 1594 года «о заключении мира с азовцами и по случаю отправления в Царьград посланика Истленьева» и о присылки жалования казакам видим, что главными на Дону были атаманы: Епиха Родилов, Микита Болдырь, Степан Ершов и Иван Нос. В Москву был прислан казак Пронка с товарищами и с «языком». В пути им встретились бандиты, промышлявшие в Диком поле «и на поле их, погромили черкасы».
Из расспросных речей видно, что Казаки ходили на Казыевы улусы «…и многих азовских людей и Нагай Казыева побили… да отполонили русскаго полону 630 человек». За это Царь Федор Иванович выдал жалование за добрую службу «8 поставов настроилю, да 24 половинки еренковы, а в поставах и в половинках 150 портищ сукон добрых, да 50 пуд селитры, да 50 пуд свинцу,6 пуд с четвертью серы, да запасу 150 четь сухарей, да 40 четь круп,40 четь толокна». С этим жалованием, наверное, через Воронеж был направлен Василий Биркин с головою казацким Михаилом Кошелевым со стрельцами и казаками. Царь обещает Донским Казакам за их дальнейшую службу против крымских и азовских людей «наше царское жалование к вам и впредь будет». В этой грамоте так же говорится, что послан был «в Царь-город к турскому Мурат салтану» посланник Данила Истленьев с турком Резван-чеушем, а проводить их должны были"Василий Биркин, да голова казацкий Михаил Кошелев». Когда грамота пришла на Дон «велели петь попам молебны и из пушек, и из мелкого ружья стрелять… и слушали все сняв шапки с радостью».
Эта грамота сохранилась в архивах и я, считая нужным привести её полностью (из Собрания Грамот и договоров) от слова до слова:
Царь Феодор Иванович. Художник Б. А. Зеленский из труда А.В.Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск».
«Послали есмя во Царьград, к Турскому Мурат Салтану, в Посланникех, Бориса Петровича Благово, а идти велели есмя, Борису на Азов да на Кафу; и как Борис пойдет на Азов Доном, и вы б, однолично, с Азовскими людьми жили смирно, и задору никоторого Азовским людем не чинили, чтобы в том нашему делу порухи не было. И которые, будет, Азовские люди учнут ходить на Дон, и по рекам, для рыбных ловель, и для дров и иных которых запасов; и вы б тех людей, Доном и по рекам пропущали, и задору никотораго не чинили. А мы Борису, с Азовским Санчаком велели о том договоритися, чтобы Азовские люди, по тому ж жили с вами смирно и здоров вам не чинили никаких; а договорясь, к вам велели есмя, Борису, и отписати и знамя послати к вам, что он приговорит с Азовским Санчаком, чтобы вам то ведомо было. И как Борис к вам отпишет, или прикажет, и вы б в Азов, от себя ссылались к Азовскому Санчаку, что к вам наш указ пришел, и велено вам с Азовскими людьми быть в миру, и задору никотораго делати не велено, и на Крымские улусы вам ходить не велено, и они б, потому ж с вами жили в миру и сами бы не задирали, только есте того берегли накрепко, как воинские люди Крымские, и Казыева улуса и Нагаи поидут войною на наши украйны, или которые воинские люди пойдут с полоном, с наших украин и вы б в те поры на тех людей, на перевозех, приходили и над ними промышляли, чтобы над ними дал Бог, поиск учинити и полон отполонити: того бесте однолично берегли накрепко, а нам тем служили, а мы вас, за вашу службу, жаловать хотим. А ныне есмя к вам свое жалованье, которые ходили Атаманы и казаки под Калмиюс, послали с Борисом с Благим, селитру и свинец, а вперед вас, своим жалованьем, хотим жаловати; а как придет изо Царягорода Борис назад в Азов, и вы б его, от Азова, проводили до Рязскаго города, меж себя городок от городка. А которые останутся низовые Атаманы от Азова до Роздоров, и вы б их имяна, хто имянем атаман, и сколко с которым Атаманом казаков останется, то б есте имянно переписав, дали письмо посланнику нашему Благово, а мы Борису велели тех имена прислати к нам; а мы к ним вперед, на весне рано, свое жалованье пришлем. А как Борис в Азов придет, и вы б его проводили, чтобы ему Казыева улусу и от Крымских людей, проити здорово и безстрашно; а будет Салтан Турской пошлет к нам, с нашим Борисом Благово, своего Посланника, и вы б его, Посланника, провожали чесно, вместе с Борисом. Писана на Москве, Лета 1584. Августа в 31 день».
Не все из донских казаков ещё подчинились царю, так из документов Благого видим: «…на Дону Донские атаманы Гаврило Глумов да Лука Царёв казак, а с ними 500 человек казаков дожидаются, государь, меня холопа твоего, а хотят громити».
Сопровождал Бориса Благого воевода Юрий Булгаков, а казакам отправлена ещё одна грамота, в которой обещали им дать поместья если в точности исполнят волю Царя.
Приняв посла турецкого и поняв, что Султан не думает о заключении дружественного договора, а желает только торговать с Россиею, Царь Фёдор отпустил посланника с ответом, что на Дону злодействуют более Казаки Лиговские; что атаман Иван Кишкин отозван и Москву, и товарищам его атаману Юшко Несвитаеву не велено тревожить Азовцев.
Далее в течение следующих шести лет Царь никого не посылал в Царьград и даже явно начал действовать против Султана, ибо в самый день Ибрагимова отпуска, 5 Октября 1586 года, Государь торжественно принял Грузию в подданство; послал Воеводу Князя Хворостинина с дружиною Стрельцов в городок Терский, который хотя был уже оставлен, но в нем еще держались вольные Казаки, преграждавшие Туркам путь к Дербенту.
В 1587 году было ещё одно дело, ногайцы, убегая от черкес пятигорских прикочевали к Дону, казаки, охраняя свои территории вторглись в улусы князей Екшисата и Кайбулы и прогнали их в сторону Крыма.
Казаки продолжали вытеснять азовских турок и нападали на их поселения вокруг крепости Азак (Азов). Крымский хан Казы-Герей жалуется уже не царю, а боярину Борису Фёдоровичу Годунову: «Да казаки ваши Донские Азаку городу досаду чинят и вам бы для турок тех казаков уняти, да вашиж казаки с Дону и Самары к Овечьим водам приходя украдом к нашим ко многим улусам, воруют, живот емлют, а терские казаки ходили к Темрюк городу».
В 1588 году Царь заключил союз с Персидским Шахом, что обнаруживало уже такое недоброжелательство, которое могло и долженствовало быть весьма неприятно Турецкому Султану.
В этом же году на Дон впервые пришли «Запорожские Черкасы» под начальством атамана Матвея Фёдорова по приглашению станичногоатамана Андрея Корелы. Они остановились у Северского Донца на дороге Ливенской по которой проезжали послы и купцы из Москвы в Крым.
Борис Годунов в 1589 году отправил гонца своего Петра Зиновьева в Крым с отрядом из 150 стрельцов и детей боярских и поручил встретиться с запорожцами и склонить их к службе Царю Московскому за большое жалование. Зиновьев позже писал Годунову: «Да Черкасы же литовские воевали, сее весны в Азов посад, месяца мая в 8 день, а взяли де в Азове на посаде Черкасы всяких людей человек с 300».
Мартин Бер современник и пастор лютеранской церкви в Москве так пишет о том времени:
Фёдор Иоаннович желал служить Богу, выбрал бояр и князей и велел вельможам избрать мужа благоразумного и возложить на него тяжесть забот государственных. Никто из бояр не пошёл на этот рисковый поступок. Один Борис Фёдорович Годунов оказался решительным. Фёдор снял с себя золотую цепь и отдел на Годунова сказав при всех: «Вместе с цепью снимаю я, Царь и Самодержец всея Руси, бремя с моей выи и возлагаю его на тебя Борис Фёдорович. Решай в моём государстве все дела, кроме важнейших, которые докладывай мне, не приводя в исполнение без моей царской воли, я же буду по-прежнему Царём-Государем».
Старинная гравюра17 века. Неизвестный худодник.
Обратимся к делам церковным которые во многом повернули историю страны. Летом 1588 года в Москву прибыл Константинопольский Патриарх Иеремия. Состоялась встреча Царя Фёдора Иоанновича с Патриархом, последний ехал во дворец «на осляти» были преподнесены дары: золотая панагия с частью Дерева, крови Христа и ризы и многое другое. После аудиенции с Царём, переговоры продолжил Борис Годунов.
Вначале он предложил остаться жить в России и перенести Патриаршество, но так как Иеремия не знал языка и обычаев этой земли, он отказался. Тогда Борис одарил всех гостей богатыми подарками и уговорил учредить Патриаршество в Москве.
Были выдвинуты три кандидатуры. 23 января 1589 года большинством был избран первым Русским Патриархом Йов.
Гравюра 17 века. Неизвестный художник.
До времени правления Иова было напечатано всего 4 церковных книги Евангелие, Апостол, Часослов и Псалтырь. Уже 1589 году была напечатана Триодь Постная. Книгоиздание вступило на новый уровень. Началось строительство каменных храмов в Москве.
Печати на грамоте при избрании Патриарха Иова. Архивный документ 16 века.
Но вернёмся к Годуновым. Многое решают женщины хотя правят мужчины, Жена Бориса постоянно стремилась к возвышению и мечтала со временем стать царицей, и надежды ее возрастали, ибо у царицы Александры не было детей; и Мария Годунова (Скуратова) постоянно убеждала своего мужа в том, что никто, кроме него, по смерти Федора не может вступить на престол, хотя еще живы были другие, а именно Димитрий, сын Ивана 4 от седьмой его жены Марфы.
Брат Великого князя и Царя Федора Иоанныча, юный царевич Димитрий, был послан в имение, находящееся на берегу большой реки Волги, называвшееся Углич, где молодого царевича воспитывали и содержали с тою же пышностью, как самого царя.
Прежде всего Борис Годунов старался извести Димитрия, полагая, что, если это произойдет, ему легко будет достигнуть своей цели. Прежде всего он добился того, что царица Марфа была отправлена к сыну, а все родственники ее из рода Нагих разосланы правителями в отдаленные места.
Когда в 1591году отбились от крымского хана Борис приступил к осуществлению своего намерения, совещаясь со своими друзьями и родственниками, которых было до 70 домов, а именно: Годуновы, над которыми Борис был главою, хотя некоторые из них были старше его, Вельяминовы и Сабуровы два рода, прозванные так; с ними он каждодневно советовался, как достичь короны; прежде же всего необходимо было избавиться от юного царевича Димитрия, ибо весьма опасались, что удобное время упущено, ибо Димитрию было десять лет и по своему возрасту он был очень умен, часто говоря: «Плохой какой царь мой брат. Он не способен управлять таким царством», и нередко спрашивал, что за человек Борис Годунов, державший в своих руках все управление государством, говоря при этом: «Я сам хочу ехать в Москву, хочу видеть, как там идут дела, ибо предвижу дурной конец, если будут столь доверять недостойным дворянам, поэтому надо позаботиться заблаговременно».
Царевич Дмитрий Иоаннович. Рисунок из «Титулярника» XVII века. Неизвестный художник.
Эти и им подобные речи были передаваемы Борису и его приверженцам, опасавшимся, что если они вовремя не осуществят своего намерения, то сами попадут в западню, приготовленную для других.
Николай Михайлович Карамзин в своей «Истории Государства российского» так пишет: «Если Годунов боролся с совестью, то уже победил её и, приготовив легковерных людей услышать без жалости о злодействе, держал в руке яд и нож для Дмитрия: искал только, кому отдать их для совершения убийства».
Это мы сейчас знаем много различных источников и можем с уверенностью сказать, что царевича Дмитрия точно убили и кто потом был Лжедмитрий. А люди того времени располагали в основном слухами и докладами бояр.
Борис велел дьяку Михаил Михайловичу Битяговскому ехать в Углич, что бы править там земскими делами и хозяйством вдовствующей Царицы, не спуская глаз с обречённой жертвы и не упустить нужной минуты. Годунов дал ему много золота и пообещал ещё больше и совершенную безопасность. Дьяк привёз с собой своего сына Даниилу и племянника Никиту Качалова.
Наступила суббота 15 мая 1591 г. Михаил Битяговский хорошо зная, что следует делать, ближе к вечеру он приказал сыну своему Даниилу вместе с Никитою и Осипом Волоховым спрятаться на дворе, Царица возвратилась с сыном из Церкви. Пока готовились обедать, боярыня Василиса Волохова позвала Дмитрия погулять во двор. Во Дворе ещё находились Данила Третьяков, Данила Михайлов, Петрушко Колобов, Баженко Тычков Ивашка Красенков. Пацаны подошли к царевичу и спросили: «Государь! У тебя новое ожерелье». Тот с улыбкою невинностью подняв голову ответил: «Нет, старое…». В это время Осип Волохов взмахнул ножом по горлу и сразу бросил. Царевич упал, а Данило Битяговский и Никита Качалов ещё полоснули ножами и кинулись по лестнице вниз. У всех случился ступор, а потом поднялся крик.
Кормилица Орина схватила Дмитрия на руки, он трепетал и испустил дух и тут Царица вышла из сеней на крыльцо. Кормилица указала на боярыню Волохову и на её сына и родственников. Царица Мария кричала и поленом била Василису и пробила той голову в двух местах. Подбежал Григорий Нагой хотел заступиться, и бедная Мария этим поленом била его и упала замертво, её покинули силы. И тут начали звонить во все колокола. Ближний дьяк Битяговский в положенный час, разослал всех с различными поручениями, а сам, дабы отклонить от себя всякое подозрение народа, отправился в канцелярию заниматься своими делами в присутствии большой толпы народа, собравшегося для решения тяжебных дел.
Смерть царевича Димитрия в 1591 г. Художник Б. А. Чориков.
В это же время двое помянутых убийц перерезали царевичу горло, от сильного смущения забыв умертвить других детей, и тотчас бежали; они успели ускакать на лошадях, заранее для них приготовленных.
Убийство царевича. Художник К. Е. Маковский.
Как только это свершилось, молодые дворяне подняли на дворе сильный вопль. И известие тотчас дошло до канцелярии, а потом распространилось по всему городу. Каждый кричал: «Разбой, извели царя!» И многие вскочили на лошадей и сами не знали, что предпринять; другие бросились на двор, схватили здесь всех – и дворян и недворян – и заточили до той поры, пока Москва не узнает об убийстве; между тем во время ужасного смятения многие были умерщвлены.
Когда это известие пришло в Москву, сильное смущение овладело и народом, и придворными, и Царь Фёдор был в таком испуге, что желал смерти; его утешали, как только могли; Царица Ирина также была глубоко огорчена и желала удалиться в монастырь, ибо подозревала, что убийство совершилось по наущению ее брата Бориса, жаждавшего управлять царством и владеть короною; но она молчала и все, что слышала, таила в сердце, никому ничего не сообщая.
Борис Годунов с чрезвычайной ловкостью сумел подействовать на царя, что тот поручил ему произвести розыск, и Борис принял это поручение.
Убиение царевича Дмитрия. Неизвестный художник 18 века.
Можно было справедливо сказать: овцу поручили волку, но Борис Годунов так произвел розыск, что всех, бывших при дворе царевича, схватили как изменников, и все они подверглись царской опале и были отправлены в ссылку; некоторых, навлекших на себя подозрение, казнили; так совершенно невинно погибли многие добрые люди с женами и детьми.
Из Москвы послали знатного боярина Василия Ивановича Шуйского, окольничего Андрея Клешнина и дьяка Е. Вылузгина провести расследование и присутствовать при погребении. По окончании следствия они осмотрели тело царевича, которого хорошо знали, и собственноручно положили его во гроб в присутствии старой царицы Марии, его матери, вдовы покойного тирана. И так похоронили царевича Дмитрия в том городе Угличе, с великим воем и плачем, по русскому обычаю.
Затем старая царица Мария (Марфа) заключена была в монастырь, все оставшиеся в живых ее родственники из рода Нагих были, как уже сказано, сосланы. По всей стране было много толков среди знатных людей, которые не осмеливались действовать против Годуновых, пока царь Фёдор жил с царицею Ириной, сестрою Годунова: не простой народ, купцы и другие простые люди толковали между собой о Годуновых, говоря втайне, что они изменники и стремятся овладеть царским венцом, поэтому Борис употреблял всевозможные средства для того, чтобы отвести от себя эти толки.
4 июля 1591 года крымский хан Казы-Гирей с полутораста тысячным войском подошёл к Москве, однако, оказавшись у стен новой мощной крепости и под прицелом многочисленных пушек, штурмовать её не решился. Мало кто знал из татар что под руководством зодчего Федора Савельева по прозвищу Конь были возведены стены Белого города протяжённостью 9 км (они опоясали район, заключённый внутри современного Бульварного кольца). Стены и 29 башен Белого города были сложены из известняка, обложены кирпичом и оштукатурены.
В мелких стычках с русскими отряды хана постоянно терпели поражения; это вынудило его отступить, бросив обоз. Ночью русские воеводы из «обоза» отправили 3-тысячный конный отряд Василия Янова в атаку на ханский лагерь в селе Коломенском. Встревоженный русским нападением и пушечной стрельбой, крымский хан 6 июля начал спешное отступление от русской столицы.
Русские конные отряды были посланы в погоню за отступающей и деморализованной крымской ордой. В последних боях с русскими в «диком поле» был ранен сам хан Газы-Герай, кроме того были ранены царевичи Сафа Герай и Бахти Герай, племянники хана. За победу над Казы-Гиреем.
По прибытии в Москву Борис Годунов получил наибольшее вознаграждение из всех участников этой кампании. Вот цитата из Н.М.Карамзина: «…надел на Бориса с своего плеча шубу Русскую с золотыми пуговицами в 1000 рублей и с себя же цепь драгоценную, пожаловал золотой сосуд Мамаевский славную добычу Куликовской битвы, три города области Важской в наследственное достояние и титло „слуги“ знаменитейшее Боярского». Так же царь не обделил и Мстиславского, и других воевод. На месте где стояло русское войско заложили монастырь, названный Донским от имени иконы с Куликова поля, которая так же была под стенами Москвы.
В 1592 году Царь Фёдор Иванович послал в Константинополь своего посланника. Григория Афанасьевича Нащёкина для улучшения государственных отношений. Султан жаловался на недружелюбные действия донских казаков, а русский царь на крымских и азовских татар. Московский царь иногда забывал про то что казаки получали жалование, а коль нет денег то вольные люди поступали как им заблагорассудится. Добывали себе на пропитание набегами на азовскую крепость и грабежами проезжих купцов. Ранее в 1590 году, Донские казаки вместе с Запорожцами, ограбили и сожгли деревянную крепость Воронеж, убили тамошнего Воеводу, Князя Долгорукова-Шабановского; и позже ограбили несколько Турецких купеческих кораблей, пристали к берегам Малой Азии, опустошили и выжгли города Трапезонт и Синоп.
Вот цитата из грамоты архива Дел Турецких; «А по Дону были литовские Черкасы (никакие не украинцы) многие и сложася с нашими изменниками с Донскими казаками, которые от нас бегают, жили на Дону и потом нашему посланику и Доном проехати было нельзе. А которые воры Донские казаки, вперёд будучи на Дону, Азову и Томани и Темрюку убытки ночнут чинити, и мы на Дон пошлём вперёд рать свою, и тех воров Донских казаков переимати велим, а вам бы, брату нашему, Мурат султану заказ учинити, чтоб вперёд азовские и белогородские и крымские люди на наши украйны войною не приходили».
Зимою 1592 года азовские турки приходили на казачьи городки и взяли в плен более 100 человек. Казаки в отместку и для освобождения из плена своих людей пошли под Азак и убили много турок и некоторых взяли в плен и на страх варварам под самим Азовом, на одном из Донских устьев поставили крепостцу. А весной пока посланник ещё находился в пути к Азову отряд казаков под предводительством Василием Жигулиным на малых лодках пустился в море Азовское для поражения неверных.
Нащёкин писал и жаловался из Азова в Москву: «Казаки Станиц низовых силою отняли у меня дары Государевы, не хотели без окупа выдать мне взятых ими в плен Султанского Чауша с шестью Черкесскими Князьями и с досады одному из них отсекли руку, вопя на шумной сходке: «Мы верны Царю Белому, но кого берем саблею, того не освобождаем даром!».
Царь справедливо раздраженный сим своевольством и дерзостью, послал на Дон Войсковому Атаману Степану Ершову и Казакам верховым и низовым грамоту в которой писал: «По получении сей грамоты, сославшись, с Азовцами немедленно помиритесь, хотя 6ы вам и досада какая от Азова произошла; помирившись же, отнюдь в море на грабеж не ходите, и тем Нас с Турецким Султаном не ссорьте. Послушаетесь, тем службу свою прямую Нам покажете и жалованья Нашего не лишитесь; не послушаетесь, навсегда лишим вас и жалованья и милости Своей.
Заглавие грамоты Феодора Иоанновича из сборника"Донские дела».
Если же, паче чаяния, и после сего Нашему делу с Турками какую поруху учините, опалу на вас возложим, в Москву для ласки никогда вас не призовем, пошлем на вас рать, велим на месте вашего Раздора поставить свою крепость, изгоним вас с Дону и вместе с султаном не позволим вас воровать, как ныне воруете… и посылаемого к вам для встречи их Измайлова примите и препроводите до нашей украйны с честию, дав в распоряжение Измайлова от 200 до 500 человек. Лучший отряд доброконных и вооруженных Атаманов и молодцов пошлите погромить Араслана Дивеева Улус, что на Калмиусе, и добудьте там языков, чтобы нам про Ханово умышленье узиать своевременно. Если до прибытия послов Татары и Азовцы пойдут войною на Украину, вы ступайте на шляхи и перевозы в тыл врагу, и, сошедшись из Донце с Путивльскими и Запорожскими Черкасами, там по Указу Нашему с Гетманом Хриштопом Косицким находящимся, действуйте совокупно и за одно. На Казыев и Арасланов Улусы придут Нагайцы со многими людьми, с Нашим Боярским сыном, и им помогайте усердно, и где нужно перевозите их чрез Дон. Ныне, с вашим Атаманом Венюковым с товарищами, посылаем вам только по три пуда свинцу и зелья; а с Измайловым, смотря по нынешней службе вашей и радению, пришлем более. Какие у вас вести поновятся, не мешкавши присылайте к Нам Атамана с товарищами, коньми в станице…»
Отрывок из грамоты Феодора Иоановича из книги"Донские дела»
Вот эту грамоту, не дойдя до Раздоров три версты и остановясь на Гостином острове, Царский Посланник Нащёкин хотел зачитать всем верховым казакам. Он послал в Войско атамана Вышыту Васильева, три дня верховые казаки бузили, но потом пришли на остров в количестве до 300 человек с атаманом Симеоном Воейковым.
После казаки верховые и низовые собрали войсковой круг, на котором присутствовал и писал ответ Атаман Зимовой станицы Андрей Корела. Вот цитата из книги русского историка В.Д.Сухорукова «Историческое описание земли Войска Донского»: «…безчестно для нас самим искать мира у Азовцев. Мы только по просьбе врагов наших даём им пощаду, но сами оной никогда не просим и, если дадим повод почитать нас слабыми безсильными, тогда неприятели сделаются дерзновеннее и самих нас не оставят в покое. При том же без совета товарищей наших, находящихся на море, мы не смеем начинать никаких переговоров. Не можем отдать и пленников, мы купили их своей кровию, не мы на них нападали они сами искали голов наших и пришед с оружием, хотели разорить наши городки, но за свою дерзость наказаны постыдным пленом. Желаем отмстить врагам нашим Азовцам, которые собратьев наших попадающих им в плен, всех мучительски убивают или сажают на каторги, а нам не только даром, но даже и на выкуп не отдают их».
Нащёкину не понравилось такое поведение казаков, и он удержал знатную часть царских даров, но казаки, поговорив с уже прибывшими новыми товарищами решили требовать от посланника всех царских даров, а подозрительного Васильева посадить в воду, но тот быстро спрятался. Григорий Нащёкин сказал, что он сам разделит дары поровну верховым и низовым, но их у него отняли, а Вышату били плёткой и посадили в воду. На этот шум прибежал Андрей Корела и собрав атаманов Василия Жегулина, Ивана Носа, Ивана Фёдорова, Василия Кабана, Прокопия Трубчанина и других объяснил им что не стоит ссориться с Царём Фёдором Иоанновичем, так как знал силу его войска и тихо порешили извиниться перед посланником и обещали принять меры в переговорах с Азовцами и 15 июня с честью проводили его до крепости Азак. От Донских казаков приезжали в Азов для подписания мира два атамана Семён Воейков и Смирной Фёдоров, они целовали крест за всех атаманов и казаков греческому попу. 5 июля Григорий Нащёкин усмирив стороны отбыл в Кафу.
Но не долго длился мир, турки как всегда не сдержали слово. Они захватили и заперли в крепости 130 казаков провожавших царского посланника, одного толмача казнили, другого посадили на каторги (т.е приковали грести на галерах), а многих порезали и заключили в темницы.
Атаман Андрей Корела и другие атаманы собрали низовых казаков, которые кипели яростью, на лодках скрытно и ночью пришли к крепости Азов, ворвались через стены и убили много турок, больше 100 человек взяли в плен и возвратились в Раздоры, затем написали письмо и отправили атамана Степана Ванюкова к царю в Москву. В Марте 1593 года Ванюков возвратился на Дон и привёз жалование всем казакам и письмо; «Покажите теперь верную службу вашу, заключите мир с Азовцами, лучше терпеливо сносите от них обиды, но их не трогайте, по крайней мере до толе, пока приедет к нам турецкий посланик. Если не послушаетесь, наложу на вас мою опалу, не дозволю бывать в Москве и пошлю на низ Доном к Раздорам большую мою рать. На Раздорех велю поставить мой город и вас сгоню с Дону».
Обе стороны хитро изворачивались в этих переговорах. Для встречи посланника царь Фёдор отправил на Дон князя Волконского. Хоть многие казаки не хотели мириться с турками, но атаман зимовой станицы Андрей Корела во всём помогал Волконскому и дождались посланников и проводили их с честью до Рязанских пределов.
Отписка князя Волконского из сборника"Донские дела»
В приказных московских документах, в которых среди других старых донских атаманов назван Андрей Корела. В 1593 г. он «приезжал с Дона с вестями в Москву и получил за службу 8 руб. денег и камку».
Козаки старались нести службу царю верно. Весной 1594 года азовские турки предприняли поход на российскую украйну, но Донские казаки встретили их на обратном пути и освободили более 600 русских пленников.
В конце июля 1594 года Атаману Зимовой станицы Кореле снова пришлось встречать и провожать нового посланника Ислепьева от Царя Московского в Константинополь.
Турки в переговорах с Россией настаивали, чтоб царь, свёл казаков с Дона и порушил их городки. Но наши бояре отвечали, что на Дону живут люди вольные, российские беглецы на коих лежит опала государева.
Пока в Москве шла жизнь, связанная с политикой и установлением дружеских отношений с поляками, шведами и на юге с персами, казаки Дона обустраивали свои жилища и вновь выстроенные крепости. У нашего героя АтаманаАндрея Тихоновича Корелы, которому уже 44 года, родились и подросли два сына: Пётр ему 11 лет и Тихон так назвали в честь деда, ему 9лет. Отец часто отлучался в походы, соответственно за всё в доме отвечала жена Анна, которую когда-то Андрей купил у станичника.
Казак и казачка. Неизвестный художник 17 века.
В книге историка А.И.Назарова «Антропонимикон яицких казаков XVII века.» видим, что внук Андрея Корелы, носил фамилию Корелин (тогда говорили КОРЕЛин сын). Возможно, что и Олимпийский чемпион по вольной борьбе Александр Александрович Карелин, Герой Российской Федерации происходит корнями от этих казаков.
Казака Оношку Петрова Корелина А. Б. Карпов (историк яицких казаков) принял за инородца, решив, очевидно, что компонент Корелин указывает на принадлежность к народу кореле. Однако это не, бесспорно. В. А. Никонов отметил: «На Севере многочисленны Карельские фамилии (она не этнична, а территориальна слово «корела» в то время означало вообще «западная сторона)».
Исследователь и историк А. Б. Карпов не только опубликовал материалы переписи яицких казаков 1632 г., но и дал общую характеристику их антропонимикона по этой переписи, правда, весьма краткую. «Из этой переписи видно, что казаков на Яике в то время было 950 человек, все они великорусского происхождения за исключением 4 инородцев, все носят православные имена, кроме корельца (Оношко Петрова Корелина). Из всех 950 только 93 имеют прозвища или фамилии, остальные называют себя по имени и отчеству (Иван Михайлов, Петр Сидоров и т. д.) и лишь 487 человек к своим именам прибавляют название места, откуда они прибыли на Яик, такие как Ивашко Дмитриев Нижегородец, Богдашко Елизарьев Белозерец».
Но вернёмся к Донским казакам. Вот цитата из А. Ригельмана про то время:
Из книги А. Ригельмана.
Теперь вернёмся в Москву. 18 мая 1595 года усилиями Фёдора Иоанновича и Бориса Годунова Россия заключила Тявзинский мирный договор-договор о мире («вечный мир») между Русским царством и Швецией, подписанный в селении Тявзино (швед. Teusina, фин. T?ysina) близ Нарвы.
Завершил русско-шведскую войну 1590—1593 годов Россия возвращала себе крепости Ям, Копорье, Ивангород, а также Корелу, потерянные в результате Ливонской войны, в выигрышном положении оказалась Швеция, которая, кроме Ижорской земли, сохранила за собой полный контроль за русской внешней торговлей на Балтике: располагая выходами к морю.
В 1597году Царь Фёдор I Иоаннович ввел «урочные лета»: по делам о владении крестьянами, их вывозе, возвращении беглых крестьян стал действовать 5 летний срок подачи их владельцами исковых челобитных. Теперь крестьян можно было возвращать через суд. Эти поправки в законы Донские казаки приняли в штыки, что усиливало волнения среди народа.
Русский народ в эти годы был в большом страхе, вспоминая о недавнем нашествии крымских татар, то Борис приказывал поджигать Москву в разных местах, и так три или четыре раза, и каждый раз сгорало более 200 домов, и все поджигатели были подкуплены Борисом, и многих из них приводили к нему, и он, угрожая позорной смертью, приказывал сажать их по разным тюрьмам; таким образом он снова навел страх на всю страну, так что каждый был занят собственным горем и бедствием и, забывая о всех других делах, оплакивал только свои.
Борис, видя, что все совершается по его желанию, послал московским домовладельцам, которые погорели, много денег, сообразно с потерею каждого, и велел своим друзьям и слугам утешать их, соболезнуя их несчастью. Так же Борис велел от своего имени весьма ласково утешать их, предлагая свою помощь. Царь Фёдор всех жалобщиков велел отправлять к Годунову. Он всё принимал, тщательно сохранял и прочитывал, дабы знать, что происходит во всей стране; и все получали милости и ответы от Бориса. Он развил такую деятельность, так расположил к себе, что о нем говорили повсюду и не могли достаточно нахвалиться им, желая, чтобы по смерти царя он получил корону; этого только он и желал. Борис Годунов в это время пользовался большим уважением, чем царь Фёдор, ибо он не утруждал себя ничем, кроме того, что ходил в церковь и присутствовал при богослужениях, и Борис управлял всею землею, как глава государства, будучи над всем царем, а Федор Иванович носил только титул.
Борис имел власть безграничную и даже царь Фёдор Иоаннович как-то сказал: «Борис, Борис, ты взаправду слишком много позволяешь себе в моем царстве; всевидящий Бог взыщет на тебе»; это слово, поистине сказанное от чистого сердца, сильно уязвило Бориса. Годунов был так смел, что однажды дотронулся до короны, когда царь шел в церковь; Борис, шедший рядом с царем, притворно поправил ее, хотя она и не сидела криво. Этот поступок напугал жителей Москвы, ибо существует такое поверье: тот, кто дотрагивается до короны на голове царя, должен тотчас умереть.
Мария Григорьевна Скуратова-Бельская (Годунова). Неизвестный художник 18 века.
Годунов совершил еще много подобных деяний, всё это происходило на глазах народа поэтому боялись его более, чем царя.
Мы сегодня можем подумать, каким образом Борис, не умевший ни читать, ни писать, был столь ловок, хитер, пронырлив и умен. Это происходило от его обширной памяти, ибо он никогда не забывал того, что раз видел или слышал; также отлично узнавал через много лет тех, кого видел однажды; сверх того, во всех предприятиях ему помогала жена (Мария Григорьевна, урождённая Скуратова-Бельская), и она была более жестока, чем он; я полагаю, он не поступал бы с такою жестокостью и не действовал бы втайне, когда бы не имел такой честолюбивой жены.
Борис вершил все дела государства, и, кроме того, был в Москве думный дьяк Андрей Щелкалов, он был такой пронырливый, умный и лукавый, что превосходил разумом всех людей; Борис был весьма расположен к этому дьяку, как необходимому для управления государством, и этот дьяк стоял во главе всех дьяков во всей стране, и по всей стране и во всех городах ничего не делалось без его ведома и желания, и, не имея покоя ни днем ни ночью, работая, как безгласный мул, он еще был недоволен тем, что у него мало работы, и желал еще больше работать, так что Борис не мог довольно надивиться им и часто говаривал: «Я никогда не слыхал о таком человеке и полагаю, весь мир был бы для него слишком мал, ему было бы прилично служить Александру Македонскому»; к нему Борис был весьма расположен;
Ещё в конце 1597 года Царь Фёдор впал в тяжёлую болезнь. Вот как это сказано у Н.М.Карамзина: «Как в течение жизни, так и при конце её, Фёдор не имел иной воли, кроме Борисовой; и в сей великий час не изменил своей беспредельной доверенности к наставнику; лишаясь зрения и слуха, ещё устремлял темнеющий взор на Годунова и с усилием внимал его шептаниям».
В завещании Фёдор вручал Державу своей жене Ирине, а душу Святителю Иову, двоюродному брату Фёдору Никитичу Романову и шурину Борису Годунову назначил быть главными советниками трона. В 11 часов вечера Иов исповедал Царя. В 7 часов утра 7 января 1598 года Царь Фёдор Иоаннович испустил дух, без судорог и трепета, незаметно, как бы заснул тихо и сладко.
Борис Годунов, когда собрались все Бояре напомнил им, что в России Царя нет и все должны присягнуть Царице Ирине, что те и сделали, целуя крест в руках Патриарха Иова. У Н.М.Карамзина- это так: «Случай дотоле беспримерный: ибо мать Иоаннова, Елена, властвовала только именем сына-младенца: Ирине же отдавали скипетр Мономахов со всеми правами самобытной, неограниченной власти».
Царица Ирина Годунова. Скульптура из реконструкции.
В Пискаревском летописце находим: «прияша власть скипетра Московского государьства благоверная и христолюбивая царица и великая княгиня Ирина… по благословению и молению отца своево и богомольца святейшаго Иева, патриарха московского и всеа Русии, и митропалитов, и архиепископов, и епискупов, и по челобитью Руския державы Московского государьства бояр и окольничих, и дворян и всяких чинов людей и всего православного християнства.
Она на малое время, покамест бог царьство строит от всех мятежей и царя даст. И крест ей целоваша вся земля Расийского государьства».
По предании тела земле пресеклось на троне Московском величавое Варяжское поколение, коему Россия обязана бытием, именем и величием.
В девятый день по кончине Царя объявили, что на лобном месте будет прочитана грамота, простой народ, всегда в этой стране готовый к волнению, во множестве столпился около Кремля, шумел и вызывал царицу Ирину, жену царя Федора, сестру Бориса, домогаясь ее видеть, все кричали: «Будь милостива к нам, будь нашей царицей: что ты потребуешь, все исполним».
Услышав это, царица, дабы избежать великого несчастья и возмущения, вышла на большую лестницу царского дворца и изъявила желание говорить; увидев ее, все принялись так громко кричать, что, казалось, земля и небо сойдутся вместе: «Дай Бог здравия нашей царице», и тотчас все смолкли, чтобы услышать, что она скажет, и она сказала народу следующее:
«Православные! Муж мой и милостивый царь по воле Бога, Николая чудотворца и всех святых переселился из сего мира в царствие небесное, где все мы уповаем быть. Да будет вам ведомо, что при кончине Федора я должна была дать клятвенное обещание посвятить себя Богу, удалиться от мира и стать монахинею, ежели я достойна молиться о спасении его души, предков наших и всех нас. И так как я сама расположена к тому всем сердцем, то смиренно прошу вас освободить меня от этих великих тягот и мирского дела, передать управление тому, кто достоин, кому по праву надлежит принять его; так как я не желаю царствовать и хочу послушно исполнить просьбу моего покойного мужа, то прошу всех вас более не неволить меня, ибо я никогда не соглашусь; за сим усердно молитесь всемогущему Богу, дабы Он даровал вам набожного и богобоязненного владыку, который беспорочно, справедливо и ревностно управлял бы отечеством, и я тоже буду молиться всемогущему Богу, дабы он ниспослал свою милость».
