скачать книгу бесплатно
– У меня тоже давно никого не было, – прошептал я ей в ответ, – я хочу тебя.
Злата отстранилась, поправила причёску, точнее то, что от неё осталось.
– Я в ванную, – сказала, – а потом ты. Постели нам.
И ушла в ванную. Закрылась там, зашумела водой.
Я заметался по квартире. Взбил подушки. Зажёг свечи. Сердце колотилось так, будто я находился на самом первом свидании в своей жизни.
Посидел на кровати, ожидая Злату. Потом достал планшет. Зашёл на ютуб. Быстро нашёл альбом Джо Дассена. Из динамика полилась песня «Если б не было тебя».
Я выключил свет. Комнату освещали только две маленькие свечки. Скрипнула дверь. Злата проскользнула мимо меня лёгкой тенью и сразу же зарылась в одеяло.
– Я быстро, я сейчас, – вскочил я и ринулся в ванную.
В ванной пахло мылом, каким-то кремом и женщиной. На полке стояла коробочка с зелёными линзами. На стиральной машинке лежали аккуратно сложенные штанишки и трусики. Я прополоскал рот жидкостью для свежего дыхания. Принял на скорую руку душ. Обтёрся полотенцем. Вышел в темноту спальни.
Злата ждала меня. Прильнула ко мне, вцепилась губами в мои губы. Обхватила мою голову руками. Застонала, когда я вошёл в неё.
Мы не спали почти всю ночь. Целовались, занимались сексом. Измученные, на несколько минут засыпали, чтобы потом опять сплетаться в жарких объятиях. Казалось, что уже всё. Нет ни желания, ни сил. Но стоило коснуться губами щеки Златы, как сон летел прочь, и мы опять ласкали друг друга. Целовались. Разговаривали. Рассказывали о себе, о своём одиночестве, о своих жизнях.
Злата была ненасытна. Казалось, внутри неё работает атомная батарейка. Которая постоянно заряжает Злату. А через неё и меня.
Проснулся я поздно. Прищурился от яркого солнца, пробивающегося сквозь светлые занавески. Рядом никого не было. Можно было подумать, что прошедшая ночь мне приснилась. Можно было бы. Но гудящее от усталости тело говорило, что это был не сон.
Я потянулся. Натянул штаны и потопал на кухню. Моя любимая была там. Уже умытая, причёсанная. В лёгких шортах и маечке. На маечке улыбался ёжик.
– Я нашла у тебя в шкафчиках хлопья. Будешь с молоком? – спросила она.
– Буду, – кивнул я, – вот только приведу себя в порядок.
Зашёл в ванную, привёл себя в порядок. Вернулся на кухню.
– Я стихотворение сочинил, пока умывался, – смущаясь, сказал я Злате.
– Прочитай, – попросила она.
– Оно на русском, – ответил я.
– Всё равно прочитай, а потом переведи, – улыбнулась мне Злата.
«Я думал, что уже пришла
Моя осенняя усталость.
Но в сердце ты моё вошла
И в нём навек, навек осталась»,
– продекламировал я вначале на русском, а потом на чешском.
Злата молча подошла ко мне, обняла. И сердце моё ухнуло куда-то вниз. Я стихи не писал с 18 лет. А уж читать их кому-то никогда не читал.
– Завтра похороны брата, – грустно сказала Злата, – я хочу узнать, почему он погиб и кто его к этому подтолкнул.
– Я приду на похороны, – встрепенулся я, – и я узнаю, почему погиб Михал.
– Не надо приходить, – попросила Злата, – там будут только мама и я. А она никого не хочет видеть. Я сегодня переночую с ней у подруги. А завтра ночью провожу домой. Есть ночной поезд.
– Мы не увидимся целых два дня? – спросил я.
– Мы не увидимся всего два дня, – ответила Злата, – не скучай. Я обязательно приеду к тебе. Ты мне очень нравишься.
Я привлёк к себе Злату, обхватил её талию. И мы долго стояли у окна, глядя на трамвайчики, выезжающие из депо. Небо было хмурое. Собирался дождь. И на душе было неспокойно и тоскливо. Лишь трамваи весело звякали на стыках и на поворотах.
4
Гонза позвонил на следующий день.
– Зайди за ключами, – сказал мне в трубку, – обыск в твоей квартире ничего не дал. Так что можешь дальше продолжать сдавать её наркоманам.
– Сейчас приеду, обрадовался я.
– Сейчас не надо, – остановил меня Гонза, – давай ближе к обеду. Заодно и перекусим.
– Тогда я угощаю, – предложил я.
– Хорошо, – согласился Гонза.
На том и порешили.
В полдень я уже стоял около дома Ве Смечках. Гонза опоздал на 10 минут. Передал мне ключи. Зашли в подъезд, поднялись в квартиру.
Квартира встретила нас тишиной и пылью. Разобранная постель. Немытая посуда.
– Как продвигается следствие? – задал я дежурную фразу.
– Продвигается, – ответил Гонза, – предварительная версия, что спрыгнул сам. В наркотическом опьянении был твой арендатор.
Мы вышли на террасу. Было жарко. Красные черепичные крыши слепили глаза. Я вспомнил, что пообещал Злате узнать о гибели её брата.
– А где он кокаин брал? – спросил я Гонзу.
– Так он же охранником работал, в Какаду, – Гонза наклонился через ограду террасы и показал рукой, – вон он, с красными окнами. Наверняка сам этой гадостью и приторговывал.
– А в Чехию откуда кокаин попадает? – задал я очередной вопрос Гонзе. – Из Латинской Америки?
Гонза рассмеялся.
– Ты, Вадим, жертва сериалов, – сказал он, – из Южной Америки весь кокаин едет в Северную Америку. Там свой рынок и свои налаженные связи. В Европу эта гадость приезжает в основном из Израиля.
– Откуда? – удивился я.
– Оттуда, – кивнул головой Гонза куда-то в сторону Мустка, – выращивают коку в основном арабы, естественно. Затем через Турцию и Сербию ввозят в Европу. Чехия перевалочный пункт. Основной поток идёт на Германию, Францию и Англию. Страны богатые, могут себе позволить дорогой наркотик.
– И почём эта радость у нас? – спросил я.
– Тебе-то зачем это знать? – прищурился Гонза.
– Чисто в познавательных целях, – ответил я, – ты же знаешь, я травку-то раз в три года курю.
– Знаю, – кивнул Гонза, – только травку тут покупать тоже не рекомендую. Они её в ацетоне вымачивают. Для большей дури. Чистой травы уже не найдёшь. Разве что у приятеля на даче.
– Так почём наркотики для народа в Праге? – напомнил я Гонзе про свой вопрос.
– Кокаин у негров на Вацлавке 2000 крон за грамм, но он грязный, там чистого кокаина всего процентов тридцать, – начал перечислять Гонза, – если чистый непосредственно у дилера, то в два раза дороже, но там всё равно половина добавки. Героин – 500 крон доза. Первитин – 1000 крон грамм.
Я присвистнул.
– Недешёвое удовольствие.
– Очень недешёвое, – кивнул Гонза, – и всем наплевать. Все на этом кормятся.
– Кто именно? – спросил я.
Но Гонза замолчал. Понял, что болтнул лишнего. Нахмурился.
– Слишком много вопросов задаёшь, – сказал он мне, – меньше знаешь, лучше спишь.
– Да ладно тебе, – примирительно сказал я, – вот мы ещё с тобой из-за наркотиков не ругались.
Гонза похлопал меня по плечу. Улыбнулся.
– А ты что такой загадочный? – спросил он, – прям светишься весь. Влюбился, что ли?
Я смутился. Перевесился через перила. По улице шла группа туристов. Прямо по тёмному пятну, где несколько дней назад лежал Михал.
– Не знаю, – ответил я, – может, и влюбился. Даже стихи сочинил.
И я продекламировал Гонзе своё четверостишие. Гонза помолчал. Облокотился на перила рядом со мной.
– Стихи говно, – сказал он наконец, – но твой настрой меня радует. Я её знаю?
– Немного, – уклончиво ответил я, – видел. Ты мне лучше скажи, что у тебя с твоей?
– Да нормально, – махнул рукой Гонза, – ворчит, что дома не бываю. Но уже без скандалов. А я её сразу предупреждал, что я в полиции работаю. А она: не уделяешь мне внимания, дома не ночуешь, завёл кого-то.
Гонза сплюнул. Вниз. И чуть не попал на голову прохожему. Смутился, отпрянул от перил.
– Пан полицейский, что же вы творите? – засмеялся я.
Гонза хотел что-то ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь. Это пришла Маша. Уборщица. Симпатичная украинка средних лет. Она постоянно убирала в подведомственных мне квартирах.
Мы с Гонзой спустились вниз. Он пошёл дальше ловить преступников, а я спустился на Вацлавскую площадь.
На углу, возле KFC, стояли два негра. Одетые в одинаковую униформу. Один обычного роста, с лысиной. Второй толстый. С довольно большим пивным животом. Толстый что-то объяснял лысому. В руках они держали листовки с предложением посетить ночной клуб, располагающийся на моей улице.
Я подошёл к ним. Негры перестали разговаривать. Лысый попытался сунуть мне в руку листовку, но я не взял её.
– Чего тебе? – спросил толстый.
– Мне бы покурить, – сказал я, – есть чего?
Лысый сделал скучающее лицо и отошёл в сторону. Где принялся ловить туристов и всовывать им в руки свои листовки.
– Травка, с Амстера, 300, – сказал толстый.
– Хорошо, – ответил я.
– Деньги давай, – приказал толстый, – и жди.
Я протянул ему 300 крон. Которые толстый негр спрятал к себе в карман и скрылся в ближайшей проходной.
Я стоял посередине Вацлавака и чувствовал себя дураком. Отдал деньги неизвестно кому.
Прошло две минуты. Я уже собрался уйти, как меня кто-то дёрнул за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял худенький паренёк. Он протянул мне руку. В ладони у него был зажат маленький пакетик. Я взял его. Паренёк кивнул и растворился в толпе. Я сунул пакетик с травой в карман и пошёл вниз по улице.
Навстречу мне попался толстый. Он лениво стоял возле магазина часов и негромко предлагал проходящим мимо мужчинам развлечься с красивыми девушками.
Я кивнул ему. Но толстый никак не прореагировал. Как будто я ему несколько минут назад и не давал никаких денег.
Я доехал до дома. Позанимался своими делами. И к вечеру вернулся обратно.
Маша постаралась на славу. Квартира блестела, как начищенный чайник. Витал лёгкий дух хлорки и свежевымытой мебели. На террасе также было всё вымыто. Стулья стояли в сторонке, стол посередине.
На улице стемнело. Но свет из комнаты позволял увидеть всё, что было на террасе.
– Всё нормально? – спросил я Машу.
– Да, как обычно, – сказала она, – убралась. Всё помыла. Мусор выкинула. Тут женщина жила?
– Почему ты так решила? – спросил я.
– Вещи ношеные были, – ответила Маша, – трусики, лифчик. Под кроватью валялись. И волосы белые в углах. Тут давно не мыли, судя по всему.
– Да к жильцу недавно сестра приехала, – подивился я наблюдательности уборщицы, – это её вещи, наверное.
– Не знаю, – ответила Маша, – может, до неё другая была. В ванной вон всё женскими кремами и баночками было заставлено. И стояли они там давно.
– А куда ты баночки дела? – спросил я.
