скачать книгу бесплатно
Имена
Вадим Федоров
Сборник рассказов на тему войны полов и не только. Каждое имя – это чья-то история, чья-то судьба, переплетённая с другими судьбами.
Вадим Федоров
Имена
Алина
Она не торопясь оделась. Смущаясь, попросила застегнуть ей лифчик. Саша застегнул. Но при этом не удержался и поцеловал её. В шею. И процесс застёгивание лифчика растянулся минут на двадцать. Застегнули общими усилиями. Алина оттолкнула Сашу и в очередной раз напомнила: мне на работу.
– Да, да. Я знаю, – отозвался он, – я помню. Я всё помню.
Он застегнул джинсы, надел рубашку. Потянулся вновь к Алине. Но она его остановила.
– Мне на работу, правда.
– Да, да. Конечно, – вновь повторил он, – но ты же вернёшься?
– Конечно, вернусь, – улыбнулась она, – у меня там на два часа всего. Сдам, что обещала, и вернусь.
– Я буду ждать, – сказал он, – буду сидеть у окошка и ждать тебя.
– Жди, – опять улыбнулась она, – я же обещала, что вернусь. Или, может, завтра? Мне далеко ехать.
– Нет, ты обещала сегодня, – не сдавался Саша, – ты сказала, что приедешь сегодня ко мне опять.
– Но я вернусь только в час ночи, милый, – провела Алина по его щеке.
– Я дам тебе ключи, я буду ждать, – как попугай повторил он, – я буду ждать.
А сам подумал: «По-моему, я влип. По-моему, я влюбился в эту девчонку. Блин. Точно».
А она улыбнулась, коснулась губами его губ и сказала: я приеду.
Саша вызвал такси. Весёлое такси. Продиктовал адрес. Сказали, через 10 минут белая Шкода Октавия будет на месте.
Вышли. Сентябрь. Днём было тепло, бабье лето. А вечером уже всё. Осень. Холодновато.
Он по-гусарски снял пиджак, накинул Алине на плечи. Та благодарно улыбнулась.
Такси подъехало точно в срок. Остановилось на обочине, включив аварийку. Саша подошёл, поздоровался с водителем. Тот рассеянно ответил, что-то отстукивая на телефоне.
Саша открыл заднюю дверь. Задержал Алину, поцеловал.
– Я буду ждать тебя, я не буду ложиться.
– У окошка? – спросила она. – Будешь сидеть и смотреть на тёмную улицу?
– Буду сидеть и смотреть, – кивнул он, – позвони, как обратно будешь ехать.
– Обязательно.
Она села на заднее сиденье. Отдала пиджак. Он захлопнул дверь. Отошёл на дорожку, помахал рукой. Машина медленно отъехала от обочины и покатила к перекрёстку. Саша обернулся и сделал пару шагов к дому.
И вдруг сзади как будто что-то взорвалось. Визг тормозов и шум удара. Зазвенело стекло. Кто-то закричал.
Александр повернулся и побежал к перекрёстку. Что там произошло, не было видно. Мешали деревья. Ломанулся через кусты, растущие вдоль дороги. Ободрал щёку веткой, порвал рубашку. Выскочил на перекрёсток. Светофор мигал жёлтыми огнями. Посередине стоял микроавтобус с вмятой правой пассажирской дверью. Шкода стояла чуть дальше, пугающе тёмная. Переда у неё не было. Бампер, части мотора и радиатор валялись на проезжей части.
Александр остановился. Стало тяжело дышать. Время замедлило свой бег. Было такое впечатление, что пустили киноплёнку в замедленном темпе.
Он сделал пару шагов к перекрёстку. Увидел, как из микроавтобуса из бокового окна вываливается водитель, держась за голову. Водитель Шкоды застыл за рулём, уткнувшись в уже опавшую подушку безопасности. Было видно, что он мёртв. Лобовое стекло отсутствовало.
Александр обошёл машину. Увидел Алину. Это она своим телом выбила лобовое стекло, вылетев с заднего сиденья. Клик-клик – мигал светофор, на несколько мгновений раскрашивая всё вокруг в жёлтый цвет.
Ноги Алины были неестественно повёрнуты, под телом растекалась кровь. Она лежала на спине, осыпанная битым стеклом. Александр подошёл к ней. Не доходя несколько шагов, сел, опустился на карачки и подполз к девушке. Клик-клик – щёлкал светофор. Жёлтый – тёмный, жёлтый – тёмный.
Алина была жива. Глаза широко распахнуты, частое хриплое дыхание. Правая половина лица синего цвета. Платье задрано. Белые трусики мокрые и испачканы чем-то чёрным. И правое бедро в этом чёрном. И кровь. Кровь на блузке, на руках. Правая ступня смотрит в сторону, на месте изгиба прямо на глазах набухает синяя шишка.
Александр хотел одёрнуть платье, прикрыть её ноги. Но остановился. «Нельзя трогать», – промелькнуло в голове. Надо ждать скорую.
Достал телефон, позвонил. Назвал адрес. Собственный голос звучал откуда-то издалека. Уши болели. Время текло медленно.
Алина увидела его. Глаза её повернулись в его сторону. Попыталась повернуть голову, но не смогла.
– Сейчас, сейчас, сейчас, – заговорил он, стоя около неё на карачках, – скоро приедут. Всё будет хорошо.
Алина захрипела.
– Не умирай! – заорал вдруг Александр. – Не умирай. Не надо.
Кто-то пробежал мимо, кто-то остановился рядом.
– Молодой человек, вы ранены? – спросили. – У вас кровь на лице.
– Я о кусты оцарапался, – не отводя взгляда от Алины, сказал он.
Протянул руку, прикоснулся к её ладони. Маленькая ладошка, которая ещё час назад гладила его по спине, была холодной. Жёлтый – тёмный, жёлтый – тёмный, клик-клик – мигал светофор. Александр подвинулся ближе к Алине. Обхватил её ладонь своими руками, пытаясь согреть.
– Не умирай, – попросил тихо, – не надо. Они сейчас приедут. Не умирай только.
Девушка смотрела на него, часто дыша. Из её глаз текли слёзы.
– Я по главной ехал, по главной… – раздалось рядом.
Это был водитель микроавтобуса. Он сидел около своей разбитой машины и, как заведённый, повторял про главную дорогу.
– Я по главной ехал. А шкодовка наперерез. Я затормозить не успел. Я по главной ехал. Я даже подумать не мог. А этот даже на дорогу не смотрел. Я видел сверху, что у него телефон в руках. Я по главной ехал. Я по главной ехал…
Хотелось встать и ударить водителя. Чтобы он заткнулся. Но Александр боялся отпустить холодную ладошку. Он гладил её и смотрел в глаза своей девушки.
– Не умирай, – просил, – только не умирай.
Алина вдруг дёрнулась, дыхание её стало ещё более быстрым. Зрачки медленно поползли вверх под веки.
– Нет! – страшно закричал Александр. – Не надо!..
Он склонился к её лицу. Веки у Алины задрожали. Зрачки остановились на мгновенье, словно решая, нырять под эти самые веки или вернуться на место. Но потом вдруг рванули вверх. Глаза закрылись. Тело девушки дёрнулось, и она затихла. Она не дышала.
Александр отпустил ладошку. Сел рядом, прямо на грязный асфальт и битое стекло. Жёлтый – тёмный, жёлтый – тёмный, клик-клик.
Вдалеке надрывалась сирена. Всё громче и громче. Всё ближе и ближе.
– Быстро приехали, – сказал ставший уже знакомым голос.
Скорая и полиция приехали почти одновременно. Александра отвели в сторону от трупа. Накрыли Алину чёрным мешком.
Какой-то усталый человек в штатском взял у Александра номер его телефона и адрес. Санитар со скорой обработал царапину на щеке. Всё было как-то долго и неправильно. Подъехала труповозка. Санитары деловито упаковали трупы в мешки и погрузили их в машину.
Светофор щёлкал жёлтым. Клик-клик, клик-клик.
Саша шатаясь, будто пьяный, вернулся домой. Зашёл в квартиру, прошёл на кухню.
На столе лежала заколка Алины. Стояла её кружка с недопитым чаем. Казалось, что она скоро вернётся, как и обещала.
Он сел за стол. Посмотрел в окно.
Улица была пустынна. Где-то поодаль стояли две разбитые машины. И мерцал светофор. Но из окна этого не было видно.
– Не умирай, – сказал он в пустоту.
Алла
У Аллы было всё, о чём можно мечтать: муж, двое сыновей, трёхкомнатная квартира в Заречном районе и даже небольшая дачка за городом. И всё было хорошо до тех пор, пока мужа не сократили – вместо токаря на местном машиностроительном заводе Гриша стал временно безработным.
Потунеядничав пару месяцев, Гриша вместе со своим приятелем Андреем рванул на заработки в Англию, правда, не токарем, а сварщиком. Поехал он по туристической визе на неделю, а остался на берегах туманного Альбиона на целый год, раз в несколько дней выходя на связь через скайп.
Спустя год Гриша вернулся с подарками, заработанными деньгами и фальшивыми документами на имя Гэлла Фишера. На заработанные деньги Алла с Гришей купили двухкомнатную квартиру в соседнем доме – хоть и второй этаж, но с балконом и огромной прихожей. Купили на будущее. Для сыновей.
Погостив дома две недели, Гриша вернулся в Англию, зарабатывать деньги дальше, а Алла пошла на курсы маникюра. Дети выросли: старший готовился к поступлению в местный филиал аграрного университета, младший пока учился в школе. Купленную квартиру сдали.
Курсами маникюра руководил, как ни странно, мужчина. Высокий, красивый, лет пятидесяти. Звали его Михаил Егорьевич. После второго или третьего занятия он подошёл к Алле и прямо предложил попить кофе у него в кабинете.
– Я замужем, – просто ответила Алла, мило улыбнувшись.
Как бы там ни было, но ей польстило внимание такого красавца.
– Так мне доложили, что муж у тебя, Алла, где-то в соседней стране затерялся, – улыбнулся в ответ Михаил Егорьевич.
– Деньги для семьи зарабатывает, – ответила Алла и опять улыбнулась.
– Мы взрослые люди, – продолжил дуэль улыбками Михаил Егорьевич, – давай напрямую, без вот этих вокруг да около. Он раз в год к тебе приезжает. А годы уходят. Да и никто не узнает, это я гарантирую. Никто и никогда.
– Как – никто не узнает? – удивилась Алла. – А я-то знать буду.
– И что с того? – не понял Михаил Егорьевич.
– Мы взрослые люди, – повторила слова Михаила Егорьевича Алла, – я не ребёнок с короткой памятью и буду помнить, что изменила мужу. Меня совесть замучает. Да и не заслужил он такого отношения. У нас двое детей с ним.
– М-да, логика железная, – улыбка Михаила Егорьевича, словно не выдержав соревнования, угасла, – завидую я твоему мужу.
И он, развернувшись, пошёл в свой кабинет пить кофе в одиночестве.
Алла выучилась на курсах и устроилась на работу к своей подруге Оксане, недалеко от дома. Салон красоты, принадлежавший подруге, назывался «Греческая смоковница».
Грек в салоне был – шестидесятилетний парикмахер, единственный мужчина в их коллективе. Имя у грека было чудное – Карп, но называли его все Карпуша. Остальными работниками были женщины: ещё парочка парикмахеров, две маникюрщицы, массажистка и диетолог.
Диетолог Соня была женщиной под полтора центнера весом, с круглым, как мячик, телом и такой же круглой головой. Как при такой комплекции она умудрялась впихивать доверчивым тёткам различные гербалайфы, оставалось загадкой. Но торговля у неё шла бойко.
Свободного места для ещё одного маникюра не нашлось, поэтому Оксана предложила Алле заняться педикюром.
– Да я на это не училась, – попробовала возразить Алла, – я не умею.
– А чего тут уметь? – удивилась Оксана. – Те же самые ногти, только на ногах, а не на руках. Мне тут вьетнамцы кресло подогнали с массажем. И платят за ноги больше. Научишься.
Алла вздохнула и согласилась. Правда, оказалось, что отличие между руками и ногами всё-таки существует. Но Алла справилась. Помог интернет и Михаил Егорьевич, который провёл с ней несколько дополнительных занятий по педикюру. С Аллой после памятного разговора он был предельно вежлив и корректен.
А Гриша приехал на побывку спустя десять месяцев на почти новой «Шкоде» и с небольшим количеством денег.
– Без машины в Англии ни туда ни сюда, – объяснил он Алле, – пришлось вложиться. Зато дизель. И багажник – мечта оккупанта. Поросёнка можно засунуть.
– А зачем в багажник поросёнка засовывать? – спросила Алла.
– Незачем, – кивнул головой Гриша. – Да не морочь мне голову каким-то поросёнком! Я с работы специально отпросился, через всю Европу ехал. Дело очень важное у нас с тобой. Тут.
– Какое? – почему-то испугалась Алла.
– Развестись нам надо, – глядя куда-то за плечо Аллы, сказал Гриша, – я уже договорился с нашим РАГСом. Там, оказывается, родственница твоя работает. За кругленькую сумму оформят за два дня.
Ноги у Аллы стали ватными, она тяжело вздохнула и села на вовремя подвернувшийся стул.
– А зачем разводиться? – спросила она мужа. – Ты меня бросаешь?
– Прошёл слух, – всё так же глядя куда-то за Аллу, продолжил Гриша, – что в следующем году будет амнистия для нелегалов. И если человек без семьи, то ему гражданство дадут. Если он докажет, что больше года жил и работал в Англии.
– А разводиться обязательно? – еле слышно спросила Алла.
– Обязательно, – кивнул Гриша, – семейных вышлют на материк. На историческую родину.
