скачать книгу бесплатно
– А теперь потрудитесь написать второе удостоверение для моего ученика.
Комиссар покорно выполнил и это. На сей раз Каладиус не погрешил против истины, указав верный возраст Карриса. Впрочем, мы уже стали забывать, что само имя нашего героя было вымышленным, так что непогрешимость против истины была довольно-таки условной.
– Как видите, мы не попросили у вас ничего, что могло бы идти вразрез с вашей совестью, любезный комиссар, – почти промурлыкал Каладиус, бережно складывая оба листка пополам. – Поверьте, вам никогда не придётся упрекать себя за то, что вы помогли двум честным людям восстановить свои имена. Ну а теперь мы оставим вас и позволим дальше заниматься вашей нелёгкой деятельностью.
Изящно поклонившись, оба мага вышли, прикрыв за собой дверь, и тогда лишь комиссар Дерне позволил себе облегчённо выдохнуть. Затем же он, не забыв запереть дверь, вынул из ящика вожделенный мешочек и с удовольствием пересчитал содержащиеся в нём серебряные веренты[24 - Верент – серебряная монета Палатия. Двести верентов образуют один тоин. В свою очередь, верент состоит из двухсот стегов.].
***
– Ну что, мессир Каррис, вот мы и стали с тобой вполне легальными магами с государственными бумагами! – весело произнёс Каладиус, хлопнув себя по внутреннему карману, где лежали сложенные документы.
Каррис лишь сейчас позволил себе расслабиться и выдохнуть. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он трепетал и скрежетал зубами всё то время, пока они находились в кабинете комиссара. Почему-то он был убеждён, что план мессира будет раскрыт на раз, так же, как и его накладная борода и седовласый парик. Да, ранее мы не упомянули эту деталь, однако теперь стоит отметить, что Каладиус, которому необходимо было сойти за почти семидесятилетнего старика, прибёг к нехитрому гриму.
Читатель может спросить – для чего ему это понадобилось? Ответ очевиден – Каладиусу было нужно найти «свидетеля» достаточно влиятельного, чтобы одно его имя припечатывало к стулу даже наиболее заносчивых чиновников. И так уж вышло, что наиболее подходящей для этого кандидатуре было уже как раз слегка за семьдесят. Так наш аферист ещё и приписал себе лишний возраст, из тридцатипятилетнего став семидесятилетним.
Когда Каррис обеспокоился о том, что теперь мессиру всегда придётся ходить с накладной бородой, тот лишь насмешливо отмахнулся в ответ:
– Неужели ты полагаешь, что на корабле кто-то осмелится спрашивать магов о возрасте, или ставить под сомнение хоть один факт их биографии? Да даже если я явлюсь с рыбьим хвостом, приклеенным к заднице, уверен, что все они старательно будут делать вид, будто верят, что я – морской царь!
В целом всё сложилось даже более удачно – в мире магии возраст и опыт играют немаловажную роль, и в этом смысле семьдесят были куда лучше, чем тридцать пять.
Теперь, когда всё столь благополучно разрешилось, можно рассказать весь план Каладиуса. Очевидно, что отсутствия мессира, столь тревожащие Карриса, объяснялись именно подготовкой к столь изящно проведённой операции.
Каладиус действительно мыкался по кабакам, но делал это не с целью покутить. Он отыскивал матроса, спасшегося с тонущего корабля. В порту всегда можно отыскать таких, так что это было не проблемой. Важно было, чтобы затонувший корабль был приписан не к Кинаю, и чтобы затонул он, по возможности, не так давно.
Наконец его поиски увенчались успехом. В одном из портовых кабачков он отыскал нужного человека. Всего нескольких слов, подкреплённых звоном россыпи серебряных монет, хватило, чтобы малый уловил всё, что от него требуется. Он подробно рассказал о кораблекрушении, назвав поимённо всех, кто выбрался на берег и о том, куда они подались дальше. Затем он молча слушал, как ловко Каладиус встраивал в его историю ещё два действующих лица.
Надо сказать, Каладиусу достался настоящий самородок. Он схватывал всё буквально на лету, а в конце концов и сам стал подсказывать магу какие-то подробности, делавшие историю ещё более правдоподобной. Затем он повторил её дважды, пока, по его собственному выражению, сам не поверил в свой рассказ так, что теперь видел всё это будто наяву.
По особой просьбе богатого нанимателя матрос пообещал, что ко дню, когда он потребуется, от него будет вонять хуже, чем из выгребной ямы. Как мы знаем, он выполнил это весьма точно. Если о чём и сожалел достойный малый впоследствии, так это о том, что его история так и не пригодилась, но можно быть уверенным, что если бы комиссар потребовал, он рассказал бы её без запинки.
Одновременно с поисками матроса Каладиус занимался главными поисками свидетеля-мага. Выбор на мессира Трокариуса пал практически сразу же, причём талантливого авантюриста, как мы уже говорили, нисколько не смутил его возраст, а даже скорее наоборот.
Для сбора нужной информации о столь влиятельном человеке пришлось подключить особые ресурсы. Лишь в одном источнике он мог получить исчерпывающую информацию, помноженную на полнейшую конфиденциальность. Каладиус обратился в Гильдию Теней. Это стоило очень дорого, зато уже через несколько дней маг знал всё, что ему нужно – от года, когда Трокариус закончил Академию, до списка всех его однокурсников, который, правда, состоял всего из шести имён.
Это было ещё одно слабое место плана – ежегодно Академия выпускала совсем немного своих воспитанников, так что выпускники её часто могли назвать по памяти всех, кто учился с ними в одно и то же время, даже на разных курсах. Но Каладиус справедливо полагал, что такие тонкости вряд ли будут известны портовому чиновнику, а решать проблемы он предпочитал по мере их возникновения.
Понятно, что те писульки, которые он выторговал у комиссара, не имели особой силы. Он не мог явиться с ними в тот же Коллегиум и затребовать себе диплом мага. Это было почти ничто, но даже такая ничтожная малость в руках умного человека могла принести плоды, подобно тому, как даже перочинный ножик в руках мастера может принести смерть. Во всяком случае, эти бумаги были абсолютно подлинными, и в этом было их несомненное преимущество. Конечно, кто-то менее умный, чем наш аферист, мог бы приобрести поддельные дипломы, но, скорее всего, он погорел бы на этом довольно быстро.
Так или иначе, но теперь наш старый знакомый Олни Стайк окончательно превратился в мессира Карриса, а непутёвый гуляка Клайдий Сарамага и вовсе сделался мессиром Каладиусом, выпускником Латионской Академии Высоких Наук. И, что самое важное, метаморфозу эту официально признало герцогство Кидуа, а значит и весь мир, за исключением, разве что, самой Академии, некоторой части Шинтана, а также безвестной деревушки на юге Палатия.
Глава 11. На службе
– Что ж, мессир Каррис, теперь нам только лишь и нужно, что найти себе корабль пожирнее, да отправиться путешествовать за счёт нанимателя, да ещё и получать за это жалование! – весело произнёс Каладиус.
– Но для чего нам это нужно? – уныло поинтересовался Каррис. – Бумаги ведь уже у нас.
Надо сказать, что юноша был явно не в восторге от предстоящего плаванья. Помнится, мессир обещал, что, попав в Кинай, они словно заглянут в завтрашний день, но пока ничего подобного не было и в помине. В своих наивных мечтаниях Каррис представлял, что, едва он окажется в столице Кидуи, как его тут же обступят самые разномастные маги, буквально борющиеся за право обучать столь талантливого ученика. Он видел в своих грёзах, как всего через несколько лет он превзойдёт своих учителей, объединяя в себе те знания, что разрозненно хранились в головах каждого из них.
В общем, Каррис ехал в Кинай учиться. Хотя, говоря откровенно, учёба была для него лишь средством, а не целью. Словно предчувствуя свою судьбу, юноша мечтал постичь все знания, доступные людям (а если получится – то и знания лирр и гномов), чтобы стать воистину великим магом, таким, чьё имя громом разнесётся над всем миром, заставляя трепетать от ужаса одних, и от благоговения других.
И вот теперь оказывалось, что им снова нужно куда-то срываться из этого города, который, как мы знаем, уже успел полюбиться честолюбивому ученику мага.
– Эти бумаги стоят не больше, чем лопухи в придорожной канаве, – презрительно фыркнул Каладиус. – Они – лишь первый шаг в моём плане, необходимый, но недостаточный. От них так же далеко до диплома Академии, как от твоей жалкой деревушки досюда. Теперь, благодаря этим удостоверениям, мы сможем, я надеюсь, устроиться на какой-нибудь корабль. И вот тогда нас зарегистрируют уже как мессира Каладиуса и мессира Карриса. Не как двух странных типов, утверждающих, что они – мессир Каладиус и мессир Каррис, прошу заметить!
– То есть нам выдадут какие-то новые удостоверения?
– Нас зарегистрируют в бортовом журнале, в журнале судовладельца, в куче других бумажек. И нигде не будет формулировки «люди, называющие себя такими-то». Везде будет чётко написано, что мы – это мы. И, прошу заметить, это снова будут вполне подлинные документы, на которые уже можно будет худо-бедно сослаться в случае чего. Ты вот хочешь поскорее влиться в сообщество местных магов. А как, позволь спросить, ты намерен это сделать? Прийти к ним с бумажкой от портового комиссара?
Каррис, не зная, что сказать, лишь угрюмо пожал плечами.
– Не грусти, мессир Каррис! Рано или поздно все твои мечты сбудутся! То, что мы делаем сейчас – это задел на будущее. Всё нужно сделать добротно, чтобы даже спустя десятилетия, когда ты будешь совсем этого не ожидать, тебя в спину не ударил такой вот «привет из прошлого».
– И сколько же нам придётся ожидать?
– Трудно сказать. Будем ждать подходящего случая, – пожал плечами Каладиус.
– Так мы будем просто уповать на удачу? – горько ухмыльнулся Каррис.
– Уповать на удачу тоже можно по-разному, парень, – строго возразил маг. – Один может всю жизнь просидеть на берегу реки, надеясь, что однажды ему прямо в руки из воды выскочит жирная рыба. А другой растянет сеть на всю ширину реки, а затем уж будет надеяться, что счастливый случай загонит туда добычу. Поверь, мы сделали всё, что пока можно сделать в нашем положении. Мы растянули свою сеть. Не волнуйся, мессир Каррис – если в этой реке есть хоть одна рыбёшка, рано или поздно она попадётся!
Каррису оставалось лишь тяжко вздохнуть и согласно кивнуть, признавая правоту учителя.
– Кроме того, никто не помешает тебе проводить время с толком, – смягчаясь, добавил Каладиус. – Во время плаванья тебе всё равно нечем будет заняться, так что сможешь начитаться всласть! Набери с собой столько книг, сколько сочтёшь нужным! Опять же – никогда не знаешь, где сможешь что-то обрести. Уверен, что и из наших путешествий ты сможешь извлечь для себя пользу!
Последний аргумент действительно заметно улучшил настроение Карриса. К чему хандрить – впереди у него ещё целая жизнь! Мессир прав – сейчас нужно заложить прочный фундамент для своей цитадели; настолько прочный, чтобы ни стихия, ни рок, ни чья-то злая воля не смогли пошатнуть благополучие его будущей судьбы.
***
– Вставай, пастух, пропел петух! – Каладиус так и не научился стучаться в дверь ученика, прежде чем войти.
Каррис хотел бы проворчать, что он давно уж не пастух, а петухи пропели уже часа три назад, и почти столько же сам он не спит, всё ещё с переменным успехом сражаясь с «Магией граней» Реввиуса. Однако все слова застряли в горле, когда он взглянул на вошедшего мага.
– Где ваши волосы, мессир? – ошарашенно спросил он.
Действительно, голова Каладиуса была лысой, словно колено. Более того, Каррис сразу не смог понять, что ещё изменилось, а затем вдруг до него дошло, что у мессира теперь нет ещё и бровей, что делало его лицо совершенно необычным. Каладиус же широко ухмылялся, довольный произведённым эффектом.
– Я избавился от них, мессир Каррис, – объявил он, с удовольствием поглаживая лысый череп. – Волосы – первое, что выдаёт наш возраст. Если хочешь соответствовать тому возрасту, что тебе приписан, приходится идти на жертвы. Впрочем, я и не слишком-то тоскую по своей шевелюре. Признаться, без неё даже удобнее, да и не так жарко. А уж в море это и вовсе будет важным преимуществом – никакая вошь не поселится на лысой голове! Подумай над этим!
– Мне не нужно выдавать себя за старика, – быстро возразил Каррис, опасаясь, что мессир решит остричь и его. – А вшей я не боюсь – дело привычное.
– Как знаешь, – пожал плечами Каладиус. – Ну а как я тебе?
Маг насупился, выпятил нижнюю губу, и теперь действительно выглядел куда старше. Особенно сбивало с толку отсутствие бровей – от этого лицо становилось совершенно неопределённым и казалось каким-то незаконченным эскизом.
– Да, теперь вам вполне можно дать семьдесят, – кивнул Каррис, против воли улыбаясь подобной метаморфозе.
– Вот и славно! – заключил Каладиус. – Сегодня же идём в порт. Пора продать наши услуги какому-нибудь предусмотрительному купчишке, отправляющему товары в Саррассу!
– Почему именно в Саррассу?
– Разве тебе не интересно своими глазами поглядеть на самую древнюю империю в мире? Кроме того, я уверен, что для завершения облика мне просто необходим южный загар. Ты-то и так – вылитый саррассанец, а вот моя благородная северная бледность совсем не вяжется с лысым черепом.
Слуга принёс завтрак, как всегда – отменный, и оба мага с удовольствием подкрепились, после чего отправились в порт. Там они стали ходить по судовладельческим конторам, спрашивая, не требуются ли маги для защиты судов от нападений. Маги, действительно, требовались, но, как правило, их нанимали для плаваний по Серому морю, где была вероятность столкнуться с келлийцами. А вот на южном направлении заказов было куда меньше, поскольку хоть у берегов Саррассы и промышляли корсары, но природная жадность заставляла судовладельцев слишком тщательно взвешивать риски, и потому чаще всего они решали, что шансы успешного плаванья слишком высоки, чтобы нести дополнительные расходы.
Однако Каладиус вбил себе в голову, что им нужно непременно в Саррассу, поэтому в первый день они вернулись ни с чем. Более того, было ясно, что в ближайшие дни их ждут всё те же отказы – во всех конторах было сказано, что пока в подобных услугах они не нуждаются.
– Вот где они, эти лежебоки, когда так нужны? – ворчал Каладиус по возвращении домой, имея в виду, конечно же, саррассанских корсаров. – Что за презренный моряк станет ловить треску, когда можно промышлять благородным ремеслом разбойника!?
Каладиусу было трудно признавать, что его план дал трещину в самом неожиданном месте, поэтому поначалу он с преувеличенно уверенным видом убеждал ученика в том, что в самое ближайшее время кто-то отправит-таки в южную империю груз достаточно ценный, чтобы не поскупиться на хорошую охрану. Однако в таком вот томительном ожидании они пробыли до самого увиллия[25 - Увиллий – один из месяцев календаря Паэтты. Последний месяц лета, соответствует нашему августу. Был назван в честь короля Увилла Великого.].
И вот наконец уже почти отчаявшиеся маги были вознаграждены за терпение. В особняк, в котором они квартировали, и чей адрес был давным-давно известен всем судовладельческим конторам, примчался мальчишка из порта, который принёс записку с просьбой прибыть на следующий день в одну из контор.
В конторе измученный клерк объявил волшебникам, что его хозяину требуется маг для сопровождения торговой шхуны, отправляющейся в Золотой Шатёр через три дня. Каладиус тут же объявил, что никуда не отправится без своего ученика, и что это ничего не будет стоить хозяину судна, поскольку положенная оплата пойдёт сразу им обоим. Это известие несколько прояснило довольно болезненное выражение лица клерка, и он пообещал, что вскорости передаст окончательное решение хозяина.
В ответ на это Каладиус, покровительственно положив ладонь на плечо собеседника, заявил, что людям его уровня негоже общаться с нанимателями через конторских служащих, и попросил адрес хозяина. В этом не было ничего особенного – клерк уже не раз встречал подобных болезненно гордых господ, поэтому он сделал даже больше – вызвал мальчишку-посыльного и приказал сопроводить мессиров магов к господину.
Приняли магов хорошо. Судовладелец – дородный седовласый мужчина приятной наружности – безо всяких возражений согласился на двух волшебников вместо одного, раз за это не нужно было доплачивать. Он посочувствовал утрате документов и согласился выписать нечто вроде подорожной – удостоверяющего листка, который маги могли бы предъявить при случае. Эти листки также были заверены личной подписью судовладельца – весьма влиятельного и уважаемого человека, а также его личной печатью, которая в большинстве мест стоила немногим меньше, чем печать кинайского комиссариата.
Единственное, что Каладиус позволил себе оговорить отдельно – это стол. Маг-сибарит опасался, что даже если будет питаться из офицерского котла, то совершенно расстроит свой нежный желудок. Поэтому он договорился, что для него будет отдельная кладовая, куда он поместит продукты. Правда, хозяин попытался напомнить о климате места, в которое они направляются, и о том, что большинство продуктов просто сгниют в самое ближайшее время, но Каладиус заверил его, что не затем становился волшебником, чтобы позволять какому-то климату портить его пищу. Надо отметить, что судовладельцу явно понравился этот ответ.
– Ну что, мессир Каррис, полюбуйся, – доставая бумаги, довольно произнёс Каладиус. – Мы с тобой всё больше и больше становимся подлинными личностями. С этой бумагой мы уже можем много куда сунуться, во всяком случае, в портах Кидуи и Саррассы.
– Сия грамота выдана мессиру Каладиусу в том, что он действительно нанят на судно «Прантон» в качестве мага для сопровождения оного судна из порта Кинай в порт Золотой Шатёр, – прочитал Каррис.
– И такая же точно написана для тебя! Мы уже – бесспорные мессиры Каладиус и Каррис, во всяком случае, для всех торговцев, таможенников и стражи. Я понимаю, что тебе не терпится говорить на равных с другими магами. Погоди, и мы обязательно что-нибудь придумаем!
***
Великолепная трёхмачтовая шхуна «Прантон», которую владелец, как узнали наши герои, назвал в свою честь, являлась флагманом его немалого флота, состоящего более чем из дюжины судов различного тоннажа. Каладиус остался полностью довольным осмотром как самого судна, так и его собственной каюты. Более того, он сразу же озаботился познакомиться с коком, и тот оказался выше всяких похвал.
Как и было оговорено, в огромной кладовой, где хранились продукты, отвели отдельный огороженный угол для нужд мессиров. Туда поместили специально заказанные у портовых плотников ящики, имеющие странную особенность – они представляли собой как бы один ящик, вложенный в другой, так что между стенками оставалось пространство. Кроме того, внутренний ящик был ещё и оббит металлом, так что матросы изрядно попыхтели, пока втащили все эти конструкции на борт.
И затем Каладиус явил восхищённой команде своё могущество. Он приказал зачерпнуть несколько кожаных вёдер прямо из-за борта, а затем сделав несколько эффектных пассов, обратил эту воду в лёд, да так, что вёдра просто разорвало из-за внезапного расширения. С тех пор авторитет мессира на борту был непререкаем, так же, как и авторитет его ученика.
Надо сказать, что подобное волшебство среди сообщества магов стояло лишь немногим выше простых ярморочных фокусов, ибо стихийная магия – одна из простейших форм манипуляций возмущением, а изменение температуры воды и вовсе является самыми основами, но невзыскательной публике много было и не нужно. А Каладиус приказал заполнить пустоты между стенками своих ящиков колотым льдом, а затем укрыть сами ящики попонами. Так он надеялся сохранить в свежести те ингредиенты, которые местный кок должен был превратить в кулинарные чудеса.
Это было второе морское путешествие Карриса, и оно весьма выгодно отличалось от предыдущего. Размеры и комфортность судна, спокойные воды океана, яркое солнце – всё это придавало путешествию известное очарование, которое портила разве что жара, так непривычная северянам.
Команда, включая капитана, как мы уже говорили, прониклась невероятным почтением к обоим мессирам, стараясь по мере сил обеспечить им максимальный уют. Специально для них на корме обустроили навес из парусины, который давал хоть какую-то защиту от солнца, и когда маги выходили туда, чтобы отдохнуть, глядя на убегающие волны, матросы старались меньше шуметь, дабы не потревожить их отдых.
– Кажется, нас ожидает приятное путешествие, – проговорил Каррис. – Надеюсь, корсары нас не побеспокоят…
– А я, напротив, надеюсь, что побеспокоят, – возразил Каладиус, блаженно разглядывая берег, медленно проплывающий в полумиле от них.
– Вы соскучились по неприятностям, мессир? – колко поинтересовался юноша.
– Признаться, иногда мне кажется, что – да, – улыбнулся маг. – Но в данном случае дело не в этом. Просто кроме бумаг нам нужна ещё и соответствующая репутация. Не знаю как ты, мессир Каррис, а я хочу прогреметь своим именем на весь мир – от Загадочного до Великого океана! И коль скоро мне пока не светит прославиться как великому теоретику, я попытаюсь стяжать себе славу великолепного практика.
Уж чего-чего, а честолюбия Каррису было не занимать, об этом мы знаем совершенно точно, коль уж нам, благодаря особому дару автора и читателя, дано проникать даже в его мысли. Так что он намеревался прогреметь ещё громче своего учителя, и на меньшее был никак не согласен.
– Но шансы встретиться с корсарами, я полагаю, у нас совсем невелики? – предположил Каррис. – Вряд ли их так уж много у берегов империи!
– Шансы куда больше, чем тебе кажется, мессир Каррис, – возразил Каладиус. – У этих прохвостов в каждом порту целые армии осведомителей. И они часто быстрее тех же комиссаров прознают – куда пойдёт судно, и что повезёт. И уж если оно повезёт что-то вкусное, они будут тут как тут! А уж «Прантон», похоже, скрывает в своих трюмах что-то весьма лакомое, коль уж наш любезный хозяин решил разориться на магов!
Ни Каладиус, ни Каррис не знали, и даже не пытались предположить, какого рода груз скрывается в недрах корабля. Они справедливо полагали, что это – не их ума дело. Но, как и сказал Каладиус, было совершенно ясно, что это нечто весьма ценное – возможно, золото или даже мангил. И маг был совершенно прав, что такие суда тщательно отслеживались желающими поживиться за чужой счёт.
Именно поэтому кроме двух магов на борту было ещё полтора десятка лучников во главе с вечно хмурым сержантом. Однако команда относилась к ним не в пример холоднее. Конечно, в открытую никто из матросов не смел задеть солдат даже насмешливым взглядом, но между собой они пересмеивались над ними, называя бесполезными пассажирами.
Более дальновидный и общительный Каладиус, напротив, почти сразу же постарался наладить мосты с сержантом, который оказался тронут вниманием столь важной персоны, и хотя собеседником он был никудышным, маг всё же время от времени перебрасывался с ним словечком, понимая, что в какой-то момент и его жизнь может зависеть от этих молчаливых и сосредоточенных ребят.
Уже на следующий день после выхода из порта, Каладиус объявил о необходимости тренировок. И действительно, если в теории и сам мессир, и его ученик были бесподобны, то отсутствие практических занятий могло сыграть с ними злую шутку в самый неподходящий момент.
Каррис был совершенно не против – наоборот, он был счастлив возможности беспрепятственно заниматься практической магией. И вот теперь каждый день они метали огнешары, взметали вверх плотные водяные струи – настоящие жидкие копья, а также вздымали над морской гладью небольшие гейзеры пара.
Очень скоро это превратилось в соревнования – кто пустит самый большой огнешар, кто направит его точнее или дальше, кто поднимет самое большое облако пара. Матросы были в восторге – они с удовольствием следили за этими магическими баталиями, радуясь не только самому зрелищу, но и тому, что их защитой занимаются столь выдающиеся маги. Они простодушно вопили от радости всякий раз, когда в небо взмывал очередной шар, или когда длинная водяная змея тяжёлой плетью рассекала гладь моря.
Иногда матросы с позволения капитана бросали за корму прохудившуюся бочку или ещё какой-либо мусор, и тогда оба мага устраивали настоящую дуэль. Главный минус стихийной магии в том, что, создав некий магический объект, им весьма сложно управлять. Те же огнешары довольно часто летели совсем не туда, куда их посылали неопытные маги.
О наших мессирах подобного, конечно же, сказать было нельзя – свою неопытность они с лихвой компенсировали талантом. И теперь, позволив бочке отдалиться на сотню футов, они начинали по очереди пытаться поразить её огнешаром. Особую остроту этому соревнованию придавал тот факт, что с каждой секундой корабль всё дальше удалялся от мишени, что делало в конечном итоге попадание невозможным. Но ни команду, ни самих магов это не слишком-то расстраивало. Зато если кому-то из соревнующейся парочки всё-таки удавалось попасть в цель, это вызывало настоящий шквал восторженных криков. Если бы в подобные минуты шхуну кто-нибудь наблюдал с берега, то, вероятно, зрелище могло быть весьма впечатляющим.
Но здешнее побережье было не слишком-то густо заселено. Скалистые берега, резкими пятидесятифутовыми обрывами уходящие прямо в пенистую воду, не слишком-то располагали к прибрежному строительству. Зато эти скалы густо поросли древними хвойными лесами и этим выгодно отличались от унылых берегов залива Алиенти.
Загадочный океан в это время года был совершенно спокоен, ветры дули довольно слабые, так что «Прантон», как и положено шхуне такого класса, не спеша, даже вальяжно следовала своим курсом, распахнув почти все паруса на всех трёх своих мачтах, пытаясь поймать максимум того ветра, что нехотя тревожил прозрачный лазоревый воздух. Впереди было ещё не менее двух недель плаванья.
Глава 12. Дервинские шхеры
Западное побережье Паэтты разительно отличается от восточного, равно как и от южного, и северного. Начиная от залива Алиенти, оно словно вспучивается по мере продвижения к югу, будто из земли всё сильнее вылезают гранитные зубы. И если к северу от Залива Дракона побережье скорее холмистое, то к югу оно уже скалистое, словно ещё один горный хребет, мертворождённый брат Анурского. Особенно высок этот хребет в районе границы Кидуи и Саррассы, а затем постепенно сходит на нет, в районе Золотого Шатра вновь превращаясь в едва выпирающие из земли холмы.
Бесчисленные годы морская стихия сражалась здесь со стихией земли. Морские волны обрушивались на скалы, и как бы ни крепок казался коричневатый гранит, но вода и время делали своё дело. Побережье южнее Киная было всё изрезано фьордами и заливами, усеяно множеством скал. С одной стороны, это стало причиной того, что здесь не возникли другие крупные портовые города, подобные столице Кидуи. С другой – эти запутанные лабиринты среди скал, грозящие гибелью всякому судну, рискующему проникнуть в них, служили отличным прибежищем для всех тех, кто по разным причинам не мог швартовать свои корабли в портах.
Одно из таких мест называлось Дервинскими шхерами и пользовалось самой дурной славой. Здесь, в каменной сети множества заливов и россыпи больших скал и маленьких островков, нашли пристанище те, кого обычно именовали корсарами или пиратами. Ни военный флот Кидуи, ни имперский флот Саррассы, под чьей формальной юрисдикцией находились эти территории, не рисковали соваться в эти шхеры, которые словно были вырыты морскими дьяволами специально для того, чтобы потопить как можно больше кораблей. Лишь отъявленные безумцы или же отчаянные храбрецы могли проводить суда так, что борта иной раз едва не царапались о гранитные зубы.
Кроме того, многие из этих отчаянных парней в военное время служили каперами, становясь под знамёна Саррассанской империи, чтобы грабить и топить суда северян, или же под знамёна дюка Кидуи, чтобы тревожить южного соседа. Так и выходило, что население Дервинских шхер, мешая всем, одновременно бывало и полезно, а потому ни Кидуа, ни Саррасса не делали особенных попыток, чтобы сжечь дотла это осиное гнездо.
Дабы у читателя не сложилось превратное мнение, будто бы в Дервинских шхерах сложилась настоящая пиратская республика, сразу оговоримся, что ничего подобного, конечно, не было. Это были не те люди, что стремились делегировать кому бы то ни было право управлять собой. Хаос был в их крови, и они не терпели государства ни в каком виде, даже в самом примитивном. Они были терпимы друг к другу – и только. Дела, которые проворачивали обитатели Дервинских шхер, не любили многолюдности и огласки. «Живи сам и не мешай другим» – вот, пожалуй, единственное правило, которое более или менее свято соблюдалось здесь.
Будь по-иному, и здесь, пожалуй, возникла бы весьма серьёзная угроза для экономик всех государств Паэтты, потому что так называемые саррассанские корсары способны были бы полностью парализовать многочисленные морские пути, тянущиеся вдоль западного побережья. И тогда, естественно, эту проблему пришлось бы решать кардинально. Совокупная мощь морских и сухопутных армий не оставила бы от пиратской вольницы камня на камне, так что такое вот легкомыслие и анархия среди корсаров неожиданно становились жизненно важными факторами самого их существования.
Таким образом, обычно плаванье вдоль этой вотчины пиратов не представляло особенной опасности. Корсары были слишком заняты своими делишками, которые, главным образом, крутились вокруг контрабанды – это приносило более стабильный доход и не было сопряжено с таким серьёзным риском. Однако же и Каладиус был прав, говоря, что у корсаров были осведомители в портах, и что порой они готовы были рискнуть ради крупной добычи.
Шёл седьмой день путешествия, но на море стоял почти полный штиль, так что от парусов проку почти не было. Шхуна двигалась настолько медленно, что иной раз казалось, будто она вовсе стоит на месте, словно муха, влипшая в мёд. До Дервинских шхер оставалось около сорока миль, но было совершенно неясно – как скоро удастся преодолеть такое расстояние. Единственное, в чём можно было быть уверенным, так это в том, что пока на море штиль, нападения ждать не стоит. Корсары любят добрый ветер, который зачастую является едва ли не единственным их пособником.
Стояла просто одуряющая жара. Солнце пекло так, что на досках палубы выступила смола. Оба мага в компании капитана судна и сержанта стрелков сидели под парусиновым навесом. Вокруг них лежали глыбы льда, но их холодного дыхания не хватало, чтобы разогнать жаркое марево. Во всём этом можно было найти едва ли не единственный плюс – столь интенсивные солнечные ванны очень быстро обожгли светлую кожу Каладиуса, так что теперь она вся была в проплешинах слезающей кожи, действительно старя мага на несколько десятков лет. Правда, на голове вновь отрастала тёмная щетина – обгоревшая на солнце кожа болела, и не хотелось ещё больше раздражать её бритвой.
Эйфория первых дней плаванья спала. Оба мага были несчастными и раздражёнными. Они уже больше не помышляли о магических дуэлях, ведь для этого нужно было выбраться на солнце. И спрятаться от светила в каюте не представлялось возможным – это было бы равносильно тому, чтобы сидеть в жерле печи. Даже ночами они не спускались вниз, предпочитая спать на медленно остывающей палубе.
Затея с чудо-сундуками для провизии также потерпела полное и сокрушительное фиаско. Несмотря на то, что ящики укрывали попонами в два-три слоя, лёд таял слишком быстро, очень плохо сохраняя прохладу. В итоге уже на четвёртый день пути из открытого ящика пробивался вполне ощутимый душок, а кроме того вокруг него образовывалась лужа воды, также издававшая довольно неприятный запах.
