скачать книгу бесплатно
Фарангис
Махназ Фаттахи
Военная проза
Фарангис Хейдарпур родилась в курдской семье на западе Ирана, в пограничной с Ираком провинции Керманшах. Энергичная и волевая девочка всегда была помощницей родителей и опорой для многочисленных братьев и сестер. И когда началась война и иракские войска вторглись на иранские земли, мужество Фарангис помогло ей выстоять, защитить своих близких и прославиться на всю страну.
Для широкого круга читателей.
Махназ Фаттахи
Фарангис. Воспоминания Фарангис Хейдарпур
В вашем городе живет храбрая женщина, которая, защищаясь, смогла взять в плен врага и повергла наземь силы агрессора.
Помните это всегда и дорожите этим!
Обращение аятоллы Хаменеи к народу города Гилянгарб, октябрь 2011 г.
????? ?????
??????
??????? ?????? ??????
??? ???? ????:?????
????? ???? ???:???? ????????
?????? ???????:???? ????????
?????? ???????:?????
?????? ???????:???? ????
????????????? ??????:??? ????
????? ???? ????????
????
????
© ООО «Садра», 2020
От издательства
Ирано-иракская война – один из самых жестоких военных конфликтов конца XX века. По сути, он явился попыткой иракского лидера Саддама Хусейна подчинить молодую Исламскую Республику и завладеть богатейшими нефтяными месторождениями пограничной с Ираком области Хузестан. За Саддамом стояли страны Запада, в частности, США и Великобритания, стремившиеся его руками уничтожить в зародыше мятежный революционный Иран. Однако иракское руководство и его западные покровители даже представить себе не могли, с каким мощным отпором придется столкнуться захватчикам, когда иранский народ в едином порыве поднимется на защиту своей страны. Иранцы чуть ли не голыми руками воевали против вооруженного до зубов агрессора, но ни отсутствие новейших вооружений, ни наложенные на страну незаконные международные санкции не могли сломить духа иранского народа. Война, продолжавшаяся восемь лет, с сентября 1980 по август 1988 года, унесла с обеих сторон сотни тысяч жизней, а ее главным итогом стало то, что мир понял: с Ираном нельзя разговаривать языком силы, ибо народ, опирающийся не только на мощь оружия, но и на глубочайшую духовность и жертвенность, непобедим…
В современной иранской литературе военная проза представлена отдельным и очень ярким направлением. Многие авторы, пишущие о событиях тех лет, сами сражались на передовой – именно поэтому их произведения так документально достоверны. Здесь есть все: и батальные сцены, и рассказ о трагедии гражданского населения, и – самое главное – глубочайший духовный подтекст. В годы тяжелейших испытаний духовное начало нации в целом и каждого отдельного человека принимает особую окраску, становясь тем стержнем, без которого невозможно ни выжить, ни победить. И, как алые тюльпаны из капель крови павших за родину, так и из светлой и трагической памяти вырастают яркие, берущие за душу произведения, заставляющие думать, сопереживать, а главное – помнить…
Предисловие
Недалеко от парка «Ширин» в городе Керманшах стоит памятник женщине с топором в руках. Каждый раз при взгляде на этот памятник я думала о том, как было бы хорошо познакомиться с ней поближе и пообщаться. Люди говорили, что бесстрашная Фарангис, увековеченная в скульптуре, живет в селении рядом с городом Гилянгарб[1 - Гилянгарб – населенный пункт на юго-западе провинции Керманшах в Иране.] и крайне неохотно делится своими воспоминаниями. Я отдавала себе отчет в том, что интервью с ней – затея труднореализуемая, но все же меня не покидало желание написать ее биографию. Даже трехчасовая поездка в селение из Керманшаха не являлась для меня непреодолимым препятствием.
В конце концов с помощью одной из своих подруг я смогла найти телефон и адрес Фарангис и однажды в сопровождении моих близких, преисполненная гордости от мысли о том, что познакомлюсь с этой великой женщиной, я отправилась утром в селение Гурсефид и к полудню доехала до ее дома. Увидев Фарангис, такую высокую и сильную, я сразу подумала, что она выглядела намного величественнее, чем ее памятник.
Люди говорили правду: Фарангис действительно не хотела давать никаких комментариев и не хотела, чтобы ее снимали на камеру.
– Я уже очень много раз давала интервью и часто появлялась в документальных фильмах и на многочисленных фотографиях, – говорила она. – Но что это дало?
Уже многократно упоминавшаяся в книгах Фарангис, памятник которой несколько лет стоит в городском парке, сетовала на то, что теперь о ней никто не помнит и она погрязла в пучине житейских проблем и трудностей. Она не хотела рассказывать о своих воспоминаниях, ссылаясь на то, что все они и так состоят из мыслей и историй, о которых она уже не раз говорила.
– Но меня интересуют все ваши воспоминания, начиная с детства и заканчивая сегодняшним днем, – не сдавалась я.
– Это невозможно! – рассмеялась Фарангис.
Несгибаемая убежденность Фарангис была поколеблена лишь тогда, когда она узнала, что мое детство схоже с ее детством и также связано с войной. Гора Чагалванд, которая была видна из окна дома Фарангис и о которой у нее было множество воспоминаний, стала особой причиной нашего с ней сближения. Я часто слышала об этой горе от своего отца, который четыре года в той местности сражался с иракскими войсками. Не сумев сдержать слез во время своих рассказов о воспоминаниях отца, я заметила, что глаза Фарангис также наполнились слезами. У нас было общее горе, которое сблизило нас и позволило мне добиться разрешения Фарангис приходить к ней каждый день и записывать ее воспоминания.
Всё же поначалу Фарангис неохотно рассказывала о себе. Ее благородные поступки не представляли для нее особой важности, и, когда я говорила ей о том, что каждое мгновение и каждая секунда ее жизни для меня имеют особенную ценность, она лишь смеялась и отвечала:
– Я ведь не совершила ничего выдающегося. Любая женщина, которая была бы на моем месте, сделала бы то же самое.
Каждая встреча с ней давала мне понять, что она не просто женщина, которая однажды убила иракского солдата, а другого взяла в плен: на самом деле она совершала множество действий, которые по своей значимости и силе сравнимы друг с другом.
Дорога к Фарангис отнимала у меня много времени и сил. Часто после трехчасовой поездки до селения Гилянгарб я меняла машину и еще полчаса ехала до деревни Гурсефид. Порой, проделав такой путь и приехав домой к Фарангис, я обнаруживала, что она не может дать мне интервью, так как принимает гостей или занята какими-то личными делами. В те дни мне приходилось без нового материала возвращаться домой, но иногда удавалось брать интервью у дочери Фарангис, Сохейлы. Сохейла помогала мне как настоящий друг и убеждала Фарангис быть более сговорчивой. В итоге совместными усилиями нам удалось уговорить ее более охотно и детально рассказывать о своем детстве.
Помню, как многократно, несмотря на городское предупреждение не выходить из дома из-за сильной песчаной бури, я ездила к Фарангис и записывала ее воспоминания. Меня очень пугала мысль о том, что из-за множества трудностей я оставлю свою работу незаконченной. Однако, когда в октябре 2011 года я услышала речь лидера Исламской революции аятоллы Хаменеи о важности сохранения воспоминаний этой женщины из Гилянгарба, я ощутила прилив сил, и мое желание продолжать заниматься этим делом стало еще сильнее. После того выступления довольно многие литературные деятели заявили о готовности написать ее биографию. Когда я спросила об этом у самой Фарангис, она сказала мне, что к ней приходили несколько человек с целью задать вопросы, но вынуждены были уйти ни с чем. Она отказывала всем, доверившись лишь мне, поэтому моя цель была для меня очень четко обозначена, и я всем сердцем стремилась достичь ее. На протяжении трех лет, которые я провела в поездках в селения Гурсефид и Авезин, я брала интервью не только у самой Фарангис, но и у ее родственников и односельчан.
За все те годы я увидела множество ветеранов войны, о которых никто не помнил и которые вынуждены были до последнего находиться в условиях, казалось бы, не закончившейся для них войны. Местное население жило на усеянных минами землях, восстановлением безопасности которых никто не занимался. Каждый день эти люди теряли кого-то из своих близких.
По нашему уговору с Фарангис я планировала заняться интервью с ее братьями, но, к сожалению, за три года нашей совместной работы скончался сначала ее брат Рахим, а затем – Джаббар. После смерти братьев Фарангис очень сильно заболела. В тот момент я думала о словах своего учителя господина Сарханги, сказавшего, что вместе с этими героями постепенно уходит и память об истории. Память, которой являются сами люди, пережившие годы войны, и для нас представляет огромную важность вопрос фиксации воспоминаний этих людей, пока не стало совсем поздно.
Самая тяжелая часть работы наступила тогда, когда я узнала о том, что в отделе документальных фильмов очень мало материалов. Война и нищета стали причиной того, что у Фарангис не было хоть каких-либо фотографий времен детства или юности. Даже у ее братьев не осталось никаких материалов и документов. Фарангис объясняла это тем, что в годы войны измученные, лишенные элементарных средств к существованию люди думали лишь в том, как накормить своих детей. В то время ситуация была настолько тяжелой, что люди переезжали с места на место, бросая вещи, представлявшие собой лишний груз. Они были вынуждены прощаться со своей памятью.
В нашу последнюю встречу Фарангис сделала мне трогательный подарок. Она ходила к подножию горы и принесла оттуда для меня душистый горный чай. Я сразу почувствовала его аромат, который впоследствии навеки стал для меня ассоциироваться с воспоминаниями Фарангис. Она открыла для меня занавес и впустила в свою личную жизнь и память, что представляло для меня особую ценность.
Через три года совместной работы мемуары Фарангис, начиная с самых первых дней войны и до ее окончания, были полностью готовы. Эта книга является своеобразным сосудом, наполненным историями войны, и я искренне благодарна судьбе за то, что мне выпала честь написать об этой отважной львице.
Благодарю Всемилостивейшего Бога за то, что Он даровал мне возможность написать о Фарангис, благодарю за то, что на протяжении всей нашей работы Он не обделял меня Своим вниманием и заботой, облегчал мои трудности, вселял надежду и наделял волей для того, чтобы завершить начатое дело. Выражаю свою искреннюю благодарность тем людям, которые оказывали мне поддержку: моему дорогому учителю господину Сарханги, который, узнав о моем проекте, произнес слова напутствия, ставшие впоследствии для меня стимулом; госпоже Лейле Мунфариди и ее мужу, которые показали мне дом Фарангис; Сохейле, дочери Фарангис, за существенную помощь в записи мемуаров; господину Салману Хасанпуру, главе фонда «Шахид»; главе муниципалитета города Гилянгарб господину Фарамарзу Акбари; госпоже Шейде Нурбахш, главе отдела по делам женщин муниципалитета Гилянгарба; Ходабахшу Хасани, одному из дорогих ветеранов и главе фонда «Шахид» города Гилянгарб во времена Ирано-иракской войны; дорогим жителям селений Авезин, Гурсефид и города Гилянгарб.
Также выражаю свою искреннюю благодарность всем тем, кто не оказал помощь в работе, став причиной того, что я обрела еще большую решимость в своем деле.
Махназ Фаттахи, лето 2014 г.
Глава 1
Мама часто говорила мне:
– Какой же ты сорванец! Ты как будто по ошибке пришла в этот мир девочкой, а должна была родиться мальчиком! Девочка должна быть тихой, стыдливой, мягкой, а ты совсем не такая!
Всякий раз, когда я проявляла непослушание, она повторяла:
– Фарангис, не делай так, чтобы на свете не нашлось мужчины, который бы согласился взять тебя в жены. Девочка должна быть скромной и терпеливой!
Меня всегда раздражали подобные мамины наставления, и я не видела ничего плохого в том, чтобы не быть мягкой и нежной, и в том, чтобы, надев шальвары, превратиться в пастуха. Я получала большое удовольствие, пугая девочек по ночам, и хохотала над мальчиками, которых запугивала до дрожи, когда они из детского любопытства приходили на кладбище.
Позвольте мне рассказать вам о своей жизни с самого начала. С раннего детства при каждой возможности я бегала к своему любимому месту – горе Чагалванд. Я приходила к ее подножию, а затем стремглав мчалась на вершину, не оглядываясь по сторонам. Желание осмотреться появлялось лишь тогда, когда я добиралась до самого верха, где всё вокруг казалось таким маленьким и незначительным. На вершине горы я садилась на валун и сквозь пальцы смотрела на наше селение.
Однажды я заметила какую-то суету в селении. Семья моего дяди отчего-то была радостно возбуждена и что-то праздновала. Так и не поняв, в чем дело, я в недоумении спросила у своей двоюродной сестры:
– Что происходит? Куда все так торопятся?
– Мы собираемся в паломничество в Кадамгах.
– А мы тоже поедем с вами? – с надеждой спросила я.
– Думаю, что нет.
От такого ответа на моих глазах выступили слезы. Дядюшка нанял фургон дяди Фармана, на котором все собирались ехать. Эта машина была самой большой в нашем селении и могла вместить много людей. Мы с соседскими детьми всегда любили бегать за ней, совершенно не заботясь о том, что после этой веселой пробежки все с ног до головы покрывались дорожной пылью.
Пока дядина семья в спешке готовилась к поездке, я сходила сума.
– Вы все едете? – переспрашивала я.
– Да! – отвечали мне родственники. – Мы едем в Чам имама Хасана!
Чам имама Хасана считался священным в наших краях местом, где, согласно местному поверью, ходил одиннадцатый имам Хасан аль-Аскари. В том месте соорудили святыню.
Больше не в силах терпеть такую несправедливость, я побежала домой и закричала:
– Все едут в паломничество! Мы тоже ведь едем?!
Мама беспокойно и раздраженно ответила мне:
– Все едут потому, что у них есть деньги! А мы на что поедем? Откуда у нас деньги?
Ее слова были подобны ледяной воде, которой окатили меня с головы до ног. Увидев мое ошеломленное состояние и наполненные слезами глаза, мама смягчилась.
– Я и сама больше тебя хочу поехать… Но как нам с пустыми руками пускаться в путь? Мы должны иметь деньги на аренду машины и на еду.
Больше ничего не добавив, она отвернулась и ушла. Я уселась на крыльце и, обняв коленки, исподлобья смотрела на счастливых, веселящихся девочек, которые готовились к поездке. Как же мне хотелось поехать с ними! От злости и негодования мне лишь оставалось проглатывать комок, который неустанно подкатывал к горлу.
Издали увидев, в каком состоянии я пребываю, ко мне подошел отец и обеспокоенно спросил:
– Что случилось? Что с тобой, Руле[2 - Руле – дорогой, дорогая (курдский диалект).]?
Стоило отцу прикоснуться к моей голове и приласкать меня, как, не выдержав, я расплакалась.
– Не плачь. Будь сильной.
– Все уезжают в Кадамгах. Я тоже хочу поехать, – выдавила я сквозь слезы.
Услышав мой ответ, отец вздрогнул и долго ничего не говорил, но затем сказал:
– Не переживай, Руле. Наш Бог Всемогущий.
Я так и сидела на крыльце дома, наблюдая за собирающимися в поездку, и думала: «Пусть уж лучше машина дяди Фармана сломается! И никто никуда не поедет!».
Не знаю, сколько я там просидела, но отец, наблюдавший за мной некоторое время издалека, с улыбкой направился ко мне.
– Фаранг! Иди готовься! – крикнул он, не доходя. – Быстрее собери вещи, чтобы не отстать!
Я не поверила своим ушам, но папа тогда смог как-то найти деньги для моей поездки, хотя в то время это была для нас довольно большая сумма. Вид сломленной и расстроенной дочери был для него гораздо важнее денег.
Он отдал оговоренную сумму водителю машины и часть денег вручил моему дяде. Мама тем временем подготовила для меня еду и одежду.
Я видела, как растроганный отец радовался тому, что у него получилось отправить меня в поездку. Помню его глаза и как он уголком ткани своего головного убора вытирал слезы, которые текли по его щекам. Моему счастью не было предела, я беспрестанно прыгала и кричала всем:
– Я тоже еду в паломничество! Я тоже еду вместе с вами!
Когда наступило время отправляться в путь, я пошла к машине и села вместе со всеми. Отец попросил родственников проследить за мной и быть рядом. Взрослые договорились о том, что водитель по очереди заберет несколько групп, и мы тронулись в путь под всеобщие выкрики салавата[3 - Салават – молитва, благословляющая Пророка Мухаммада и его род (прим. пер.).]. В тот момент я обернулась назад, посмотрела в окно и радостно помахала папе, стоявшему у стены и наблюдавшему за тем, как мы отъезжаем.
Машина была битком набита людьми, и мы сидели, прижавшись друг к другу, с нетерпением ожидая долгожданного прибытия. В пути, увидев купол святыни, к которой мы направлялись, все снова стали повторять салаваты. Чам имама Хасана был окутан зелеными деревьями, красными и розовыми цветами, воздух был свежим и чистым, а неподалеку журчал источник. Вокруг святыни виднелись величественные горы и необъятные зеленые луга. Мне не верилось, что рядом с нашим домом есть такое красивое место, напоминавшее райские сады.
Выйдя из машины, мы сразу побежали к кристально чистой речке, дно которой покрывали необычные и красивые камни. Напившись из горного источника и умывшись, мы сели в тени деревьев, расстелили скатерть и, немного передохнув, отправились совершать паломничество. Хотя это был мой первый опыт, я знала, что в таких местах нужно вести себя тихо, уважительно и подобающе.
– Расскажите свои просьбы Всевышнему, – сказала нам тетя Гаухар, жена дяди. – Имам тоже помолится о том, чтобы ваши желания исполнились.
У меня было множество желаний, и, не зная, с какого начать, я решила по очереди перечислять, перебирая на пальцах каждое из них.
– Боже, прошу тебя исполнить все мои просьбы! – шептала я.
Сначала я помолилась за своего отца, а затем за всех остальных близких. Молитвы мои не заканчивались, пока я не отвлеклась на внутреннее убранство и отделку святыни. Особенно привлекли мое внимание кусочки зеркал, которыми были покрыты стены. Заметив, что я начала отвлекаться, тетя Гаухар подозвала меня к себе:
– Фаранг, подойди сюда. Я тебе кое-что покажу.
Направляясь к ней, я увидела прикрепленную к стене монетку и с недоумением взглянула на тетю.
– Вот, – сказала она, протягивая мне монету, – если у тебя есть заветное желание, загадай его и прикрепи монету к стене. Если не упадет, то оно обязательно исполнится.
Попытавшись прикрепить свою монету к стене и немного подождав, я обнаружила, что она не упала. Радости моей не было конца, мне казалось, что уже тогда исполнились все мои желания. Мои двоюродные сестры тоже начали прикреплять свои монеты к стене, и их успех вызывал у всех нас безудержную радость и ликование.
Через некоторое время мы вышли в сад, где полностью отдались ребячеству. Мы принялись бегать, плескаться в ручье, сбивать камушками лягушек, которых было там очень много, и не переставали смеяться. Еще никогда в жизни я не видела такого красивого и цветущего зеленого сада, дарившего всем столько радости.
– Пойдемте собирать речные ракушки! Прыгайте в воду и ищите их! Если найдете, ваши желания сбудутся! – крикнула нам тетя.
Закрыв глаза, я не раздумывая сунула руку в воду и изо всех сил пыталась найти заветную ракушку. Неожиданно схватив что-то со дна реки, я показала свой улов тете и спросила:
– Это и есть ракушка?
