скачать книгу бесплатно
– А че за коньяк пьешь? – он указал на бутылку в моей руке.
– Дешевый, качественный, печень в щепки, – полумертвый служивый бросил взгляд снизу и попытался понять, о чем идет речь.
– Хорошо сказал, – он затянулся. – так может выпьем?
– Никак нет.
– Никак нет? Ты служил? – резко спросил он, глядя на меня снизу вверх.
– Никак нет, – коротко отвечал я. – не служил.
– А че тогда отвечаешь по уставу?
– Просто так.
– А че не служил? Кто родину защищать будет? – нервозно возразил парень.
– Ага-а, – доносилось снизу.
– Солдаты, я полагаю, – ответил я.
– А ты забавный. Только дерзкий слишком, – он сделал шаг в мою сторону. Я понял, к чему все идет и предвкушал драку.
– А ты в курсе, кто не служил – тот не мужик. Ты не мужик?
– Мужик, – я был хладнокровен, но страх был где-то внутри. – могу показать.
– Ну, давай, – он оскалился вновь.
Я собрался с мыслями и пытался придумать, как и куда его ударить. Но самое главное было – переступить через свой страх. Я не поощрял насилие, никогда. Но ситуация требовала действий, и вот мысль пришла в голову. Я, забыв о тошноте, сделал глоток коньяка, поморщился и резко ударил его бутылкой по голове. Кажется, я попал в бровь. Бутылка осталась цела.
– За ВДВ, да? – усмехнулся я.
– Ну, сука, тебе конец, – кровь стекала ему прямо в глаз. Вторым, к сожалению, он все видел. Он сделал пару шагов в мою сторону. Я попытался уклониться и повалить его, но он поймал меня на встречном движении и попал прямо в челюсть. Я упал. Бутылка коньяка была еще в руке. Его друг окончательно улегся на пол, не обращая внимания на происходящее. Я ударил его пяткой в колено, и он пошатнулся. Как только его голова оказалась в зоне досягаемости я наотмашь ударил его. Стекло разлетелось, а я неосознанно промыл ему свежую рану дешевым спиртом. Он только больше разозлился и начал валять меня в осколках и разлитом коньяке, не переставая месить меня кулаками. В один момент он остановился и сказал:
– Еще тебе? Я спрашиваю, еще?! – чувствовалось, что он устал, но я устал не меньше.
– Да все, хорош! – я закрывался, и он не попал бы по моей голове, зато руки он мне отбил знатно. – давай на мировую.
– Ладно, живи.
Я недоверчиво убрал руки и глянул наверх. Он протягивал мне руку, чтобы я мог подняться. С его помощью я встал и отряхнулся. Где-то жгло кожу, где-то тянуло мышцы, и я точно знаю где раскалывалась голова. Челюсть немного отекла, но боли я не чувствовал.
– Как сам? – спросил он.
– Живой. Как голова?
– Пойдет. Сколько бутылок мне в голову прилетало.
Я охотно поверил в относительную целостность его головы и, возможно, приблизил его к слабоумию. С одной стороны, это меня радовало, с другой – мне было его жаль.
– Ну, давай тогда выпьем, – он вытянул у друга бутылку, как соску у спящего младенца и протянул мне. – а то что не служил – это поправимо.
Все мое опьянение сошло на нет в процессе драки. Тошнота прошла, а головная боль усилилась. И я решил, что самое время для второго раунда. Я взял бутылку у служивого и сказал:
– Надеюсь, что нет, – я поднял бутылку в воздух и саркастично, по крайней мере я думал, что саркастично, произнес. – за защитников отечества!
– За нас! Ура! Ура! Ура! – бодро выпалил истекающий кровью служивый.
Я не разделял его радости и гордости. Защитники отечества, которых я упомянул, защищали и защищают его. Это несчастные люди, столкнувшиеся с самыми страшными вещами в нынешнем мире – насилием, смертью и принуждением. Я пил за них. Но служивый, очевидно, подумал, что я поднимаю стакан и в его честь. Он ошибался. Но ему я об этом не сказал.
– Как зовут-то тебя? – спросил он.
– Называй меня пьяным мастером.
– А ты все еще дерзкий! – с оскалом недоумевал он. – тебе повезло, что тут я, а не какой-нибудь сумасшедший.
– Тебе повезло, что у меня не было второй бутылки.
– Ну, сука, – он усмехнулся. – ладно.
Сумасшедшим он и правда не был. Порой даже казался совершенно адекватным. Но отбитая голова, армия, возможно, окружение – все это давало понять, что из человека можно сделать что угодно. Можно навязать ему такие ценности, которые убедят его, что уверенность и глупость – это достоинство и отвага. Он может быть непоколебим в своей смелости и бить себя по лицу, если только скажут, что это его долг перед страной. Мне до последнего не хотелось верить в то, что таких и называют сейчас защитниками отечества. А таких было много. И все они вылезали откуда-то, как февральская грязь из-под снега, и докучали своей самодовольной гордостью, которую им подарили вместе со званием защитника.
– Ну, успехов! – я отдал бутылку.
– Бывай! – он отхлебнул и начал тормошить друга. – смотри не нарывайся больше.
– Как скажете, товарищ, – кинул ему я и поднялся на третий этаж, оставив внизу обшарпанные стены, осыпавшуюся елку, грязь, кровь и осколки.
Ступив на блестящую, словно влажную, серую плитку, я немного пришел в себя, но мне было жарче, чем обычно. Хотелось пить, сходить в душ, отоспаться, чтобы перестала болеть голова, но все можно было решить падением с крыши. Поэтому я шел.
Я оглядел лестничную клетку. Она была украшена узорами весенних аллей, водопадов, животных и птиц. И у всех зверей были пары. У грача была своя птичка, у кота кошечка, и даже у аллигатора, которого было не отличить от его партнерши, была своя крокодилиха. От этой идиллии хотелось напиться.
По углам стояли тюльпаны. Вокруг них лежали толстые коты. Они лениво мяукали, очевидно в ожидании самки. Потолок был слегка голубоватым, но все таким же пустым и серым, как и на нижних этажах. Лампы светили ярче и от этого казалось, что на этаже теплее. Разбавлял этот вид только рисунок на окнах, который оставил злой мороз. За ним не было видно ничего.
Я оглядывал животных, которые неуклюже умывались, но мои наблюдения прервали две девушки, которые с громкими и несвязными речами вывалились из квартиры номер восемь, чем слегка напугали пушистых лентяев. Но все же они не смогли заставить их сдвинуть свои несуразные тушки с места. С первого взгляда они были очень опрятны и естественны. Их смех раздавался, наверное, на весь подъезд и походил чем-то на звуки, которые мог издавать задыхающийся тюлень. Это и подкупало. Я оглядел их, они остановились и начали рассматривать меня с ног до головы. Затем одна из девушек, довольно высокая, с неуклюжим пучком темных волос на голове, сказала:
– Привет! Я – Катя, – она протянула мне руку.
– Да? Правда? – я поднял брови и пожал ей руку. – Очень приятно.
Не спрашивая моего имени Катя продолжала:
– А ты откуда?
– Буквально свалился с крыши, – ответил я, и она громко расхохоталась. Она бы смеялась тише, я думаю, если бы понимала, что я не шучу.
– Блин, ты такой забавный, – они с подругой прошли к окну, и Катя предложила мне сигарету. – ты куришь?
– Да, – ответил я.
Я заметил, что в их глазах есть что-то неуловимое. Они не были большими или яркими, но тусклый свет слишком отчетливо отражался от них. Я глянул на вторую девушку. Ее взгляд сосредотачивался на мне, пробиваясь из-под копны несуразно уложенных разноцветных волос. Единственное, что раскрыло ее карты окончательно – это то, что она не смотрела, а старалась смотреть. В ее прищуренном и нараспашку открытом зеленых глазах я увидел следы старого доброго вина. Я развернулся к девушкам левой стороной лица и услышал звук удивления:
– Ах! – это была Катя. – что с тобой?
– Что там? – я делал вид, что ничего не знаю. На самом же деле, я ощущал жжение и отек.
– У тебя левая часть лица опухла!
– Это у меня молочный зубик выпал, поздравьте меня.
Вторая девушка оставалась сосредоточенной и пыталась найти что-то в пустом пространстве лестничной клетки.
– Тебе нужно приложить лед, – настаивала Катя.
– Прошу прощения, но мне нужно идти.
– Нет. Пойдем. Иначе останется отек, – продолжала она.
– Шрамы украшают мужчин, – я хотел поскорее отвязаться от них.
– Пойдем! Ты же не хочешь меня обидеть?
– Ладно-ладно. Дома есть что-нибудь крепкое?
– А ты забавный, – с намеком говорила она.
Хотелось напиться. Каждый раз, когда отчетливо ощущается боль, мне хочется проститься с трезвостью. И вот сейчас, когда я начал понимать, что алкоголь выветривается, а значит не за горами возвращение головной боли и глупых мыслей, я решил, что лучшей идеей будет что-нибудь выпить, желательно в большом количестве. К тому же, алкоголь – заклятый враг страха, и мне такой соратник был нужен как никогда.
В квартире пахло цветами. И духами. И перегаром, но это я предпочел проигнорировать, потому как сам пах алкоголем и сигаретами. Я разулся и снял пальто. В тусклом освещении подъездных ламп было сложно разглядеть грязь и пятна на одежде. Теперь же я мог лицезреть последствия драки. Я посмотрел в зеркало. Там все было еще хуже. По ту сторону стоял какой-то сумасшедший бездомный с опухшим лицом, грязный и с взъерошенными волосами. На руках была кровь.
Мне предстояло встретиться с гостями. Наверняка они все были опрятны до омерзения. Нужно было хотя бы немного соответствовать. Я быстро отряхнул пальто и направился в ванную. Там я отмыл руки, оттер пыльные пятна на джинсах и выглядел более-менее аккуратно. Я посмотрел на себя в зеркало:
– И чем ты занимаешься? Тебе просто нужно закончить начатое и все. К чему тебе алкоголь? Зачем ты вообще здесь? – спрашивал я отражение.
Оттуда на меня лишь смотрело тупое лицо, искаженное молодыми армейскими кулаками. Я понял, что не дождусь ответа и вернулся к оправданию:
– Алкоголь мне поможет. Пять минут, пару стаканов и я отсюда ухожу, – заключил я и вышел из ванной.
На выходе из ванной я встретил Катю.
– Пойдем, – сказала она и повела меня на кухню. В углу, около кошачьих мисок сидело маленькое пушистое создание. Она была напугана и явно не собиралась выходить. Она почему-то поразила меня. Такая яркая, стройная и удивительно гордая. Даже испытывая страх, она казалась величественной.
Закончив оказывать первую помощь, Катя повела меня в гостиную, знакомиться с присутствующими, чего я не хотел. Как велико было мое удивление, когда я встретил четырех девушек.
– Знакомься, – Катя начала перечислять имена девушек. – это Марина, Маша, Рита и Юна.
Первую я уже видел. Сейчас она оглядывала комнату, будто увидела что-то сверхъестественное. Я сказал:
– Всем шолом! Поздравляю со всем, с чем только можно.
– Привет! – кричала Маша.
– Ну, здравствуй, – лукаво смотрела с дальнего края стола Рита.
– Еще раз привет, – добавляла Катя, взяв в руку стакан.
– Здрасте. – Тихо добавила в конце Юна, пристально глядя на меня огромными карими глазами. Я увидел в них что-то яркое. Она смотрела одновременно со страхом и любопытством, словно я был диковинным хищником. Она же наблюдала, как этот хищник смотрел на нее пустым и довольно воинственным взглядом, пусть это и была та же заинтересованность. Она приглянулась мне, но я быстро отвел взгляд и спросил у Кати:
– А как зовут эту трехцветную прелесть? Я не про Марину.
Услышав свое имя, она непринужденно махнула рукой и продолжила поиски чего-то незримого для обычного человека. Девушки рассмеялись.
– А ее зовут Панацея, потому что она всегда помогает, когда плохо, – сказала Катя.
– А на кухне она забилась в угол, потому что вам тут хорошо?
– Какой ты классный! – смеялись девушки.
Вообще, с каждым раскатом смеха, пробегающим по комнате, я все больше ощущал свою глупость. Несомненно, приятно, когда девушки смеются, особенно над твоими шутками. Но я знал, кто спонсор этого смеха на самом деле. От этого становилось даже грустно. Потому как появлялось ощущение, что можно нести любую чушь, ведь успех не в остроумии, а в степени алкогольного опьянения.
Девушки продолжали напиваться. Каждая пыталась обмениваться со мной парой слов. Маша, к примеру, сказала, что я похож на ее знакомого, и что скоро она выходит замуж. Катя не могла угомониться и говорила, что я очень милый, и что мы могли бы дружить. Маргарита пронзительно смотрела в мои глаза и неуклюже пыталась усидеть на диване, рассказывая мне о своих достоинствах. Одна Марина была где-то за пределами нашей вселенной, разглядывая причудливую пустоту потолка.
Я был уже значительно пьян и единственное, что не давало мне уйти – это Юна. Она тихо сидела в углу и попивала мутное лимонное пиво, старательно отводя взгляд, когда я ловил его на себе. Мне хотелось поговорить с ней наедине, но я отчаянно не знал, как это сделать. Каждый раз, когда появлялась вероятность, что мы останемся наедине, она куда-то уходила. Это меня печалило и через некоторое время я решил, что думаю о чем-то несбыточном. Я решил дождаться момента и уйти.
Женщины были уже в самом конце алкогольного пути. Марина и вовсе уснула прямо за столом. Спустя час моего нахождения в гостях у девушек, Рита громко заявила:
– Тост за дам! – она повернулась ко мне, многозначительно посмотрела и протянула стакан, наполненный чем-то до краев. – давай.
– Что там? – поинтересовался я.
– Какая разница? – недовольно сказала Рита. – виски, водка, шампанское. В общем, все, что было.
– Пожалейте убогих, – взмолился я.
– Ты не мужик, что ли? Не можешь за дам выпить?
– Последний раз, когда я услышал этот вопрос, все закончилось не очень хорошо. Впрочем, – я поднял стакан. – за безликих и прекрасных!
Девушки начали осушать свои стаканы почем зря. Я залпом выпил напиток. Это было испытание, настоящая пытка спиртом, издевательство над алкоголем в целом. Пока девушки щурились от вкуса мартини, от лимонов, которыми закусывали текилу и в попытках разглядеть хоть что-то сквозь алкогольную пелену, я тихо ушел на кухню в поисках воды. И это принесло свои плоды.
– О, привет! – вышла из ванной Маша, – а ты чего такой хмурый?
– Этим коктейлем меня явно хотели отравить, но вода меня спасла.
– Хи-хи, – она улыбалась и чесала нос, держа в руке бутылку шампанского. – пойдешь курить?
– Пойдем. А ты разве куришь?
