скачать книгу бесплатно
– Ваша светлость, как это все понять?..
– А чего понимать? – весело спросил Вольнор. – Пейте да угощайтесь! И ни в чем себе не отказывайте.
И стали они ужинать, вернее ел и пил только один Викентий Гаврилович. Он решил, пусть даже лопнет, но отведает все блюда и напитки. Гость же лишь, с разрешения хозяина, дымил сигарой да с интересом наблюдал за отставным капитаном, который быстро опустошал тарелку за тарелкой.
После пятой или седьмой рюмки страх Передрягина испарился, волненье прошло, и он, закурив предложенную сигару, стал расспрашивать гостя: кто он и что делает в этих краях.
– Путешествую, – односложно ответил гость. – Денег у меня предостаточно, а времени еще больше.
– Хорошее это занятие – путешествия!.. – завистливо вздохнул Викентий Гаврилович. – Веселое и беспечное.
– Не скажите, милейший, – возразил ему Вольнор. – Скучное это дело: мотаться по всему свету… Везде одно и то же… За тысячу лет – ничего принципиально нового! Я имею в виду человеческие отношения. Вот поэтому-то и стал я с некоторых пор забираться в сны к людям. Авось, там не заскучаю!.. И верите? – он проницательно глянул в глаза Передрягину. – Там случается такое, чего никогда не будет на самом деле! И человек во сне совсем иной, чем наяву.
Викентий Гаврилович, как только услышал про тысячу лет, застыл с сигарой в руке, внимая каждому слову Вольнора. Мурашки бегали у него по спине, словно блохи в военные годы.
– Вот вы, например, – продолжал странный гость. – В жизни почти незаметны, но там, в мире сновидений, вы – царь, повелитель чужих жизней и судеб! Это не лесть, милейший Викентий Гаврилович. Я люблю волевых людей. – Он сделал небольшую паузу и улыбнулся: – А вот за то, что вы недавно спасли мне жизнь, я решил сделать не совсем обычный подарок.
Капитан от неожиданности поперхнулся:
– Я? Спас? Вашу? Жизнь?!.. – закашлялся он. – Когда же, позвольте узнать?!
И тут волчья шуба Вольнора, небрежно сброшенная в кресло, слегка зашевелилась. Волосы встали дыбом на голове отставного капитана.
– Так это… были вы?!
Вольнор громко расхохотался.
– Я, Викентий Гаврилович! Так вот о подарке… Не стану загодя расхваливать его необыкновенные способности, особенно сейчас, когда вы немного навеселе. Завтра вы найдете его на столе в кабинете. Не спешите. Разберитесь. И тогда ваша жизнь приобретет совершенно другой смысл. Выпьем же за сны!
Вольнор поднял большой бокал вина, Передрягин чокнулся с ним, выпил, и словно куда-то провалился…
3.
Украшенная первыми листьями ветка стукнула в окно. За окном стоял теплый апрельский день.
Викентий Гаврилович потянулся, осмотрелся и мгновенно вспомнил все до мельчайших подробностей.
– Приснится же такое! – сказал он вслух и мечтательно добавил: – А напитки-то были просто волшебные!
Передрягин, с легкостью, какой не чувствовал уже много лет, вскочил на ноги, умыл лицо из кувшина, и на всякий случай решил заглянуть в гостиную, в которой с зимы не был. Он открыл дверь и остолбенел: накрытый стол, который ему приснился, стоял на самом деле, источая такие божественные кулинарные запахи, что отставной капитан тут же чихнул семь раз подряд.
Сердце вновь бешено заколотилось, и он кликнул домашних. Прибежали слуги, клянясь и божась, что ничего не слышали, и ни про что не знают.
Отставной интендант тупо смотрел на невиданное изобилие, затем налил рюмку рейнского и тут заметил в пепельнице два сигарных окурка, схватил тот, что длиннее, прикурил и медленно пошел в кабинет.
Так и есть! На его столе лежал завернутый в черную бумагу и перевязанный грубой бечевой большой толстый пакет.
Передрягину стало душно. Он распахнул окно и дрожащими руками осторожно развязал веревку. В бумагу оказалась завернута большая плоская картонная коробка. Сняв крышку, он увидел нечто похожее на тот французский набор оловянных солдатиков с фортом, пушками и даже с конницей, который отец подарил ему в детстве. Только здесь вместо солдатиков лежали картонные человечки: мужчины и женщины всех сословий – от крепостных до дворян. Крестьяне и крестьянки, купцы и купчихи, помещики и помещицы, генералы и генеральши – все они были вырезаны с особой аккуратностью и тщательностью.
Еще в коробке оказались аккуратно сложенные макеты церквей и домов. Присмотревшись к ним, Викентий Гаврилович с удивлением обнаружил, что картонная архитектура в совершенстве копирует здания их губернского города. Вот гимназия, где учился он сам. Это Пансион благородных девиц, куда на Новый год приглашали прыщавых курсантов угловатые ученицы. Вот больница, в которой он пролежал, мучась животом, а это – трактир «Чаво изволите?», где он впервые наклюкался водкой. Тут – французский магазин, здесь – торговые ряды, а вон – первая частная аптека. Ах, как все это было ему знакомо!
«Странный подарок!.. – недоумевал Передрягин. – Может, Вольнор хотел, чтобы я не обременял себя поездками, а путешествовал, сидя дома?.. Гм… Что-то тут не так… Ведь не ребенок же я, в конце концов, да и он – не дурак, черт подери!..»
Тут Передрягин схватился за голову: до него дошло, что вчерашний гость был не кто иной, как сам… чур меня, чур!..
«Господи, – повернулся он к иконам. – Как же я сразу-то не догадался?!..» Передрягин стал усиленно креститься, губы привычно зашептали молитву. Но слова произносились механически: мысли были заняты лишь тем, что это все могло бы значить?.. Он скосил глаза на письменный стол, и вдруг непреодолимая сила потянула его туда.
Тяжело дыша, Викентий Гаврилович достал со дна коробки карту губернского города, а в уголке, под фигурками игральные кости: два кубика из самшита, прохладные на ощупь. Все та же неведомая сила заставила его тотчас же разложить карту на столе и выставить на ней все картонные дома, словно декорации на сцене. После чего у него возникло странное неотвязное желание бросить кости. Они упали у картонного театра, который тут же внезапно вспыхнул, невесть откуда взявшимся огнем и вмиг сгорел, будто и в помине не было. Ни искры, ни золы…
У Передрягина закружилось голова. Осыпая игрушечный город седым сигарным пеплом, он без чувств упал на кожаный диван. Сколько пролежал – не помнил. Помнил только, что не спал. Очнулся капитан от холода. Он продрал глаза, и с трудом поднялся с дивана. Очень болела голова, будто после выпитого.
У открытого окна стоял конюх Степан. Завидев барина, он подошел поближе:
– Страсть что в городе творится, барин!
– Что?.. – вяло спросил капитан, наливая себе рюмку водки, чтобы согреться. К тому же, он хорошо знал конюха, которому соврать – что кнутом щелкнуть.
– Тиянтер сгорел! В полчаса!
– Господи! – всколыхнулся Передрягин. – Никак, совпадение… Когда?!
– Вчерась пополудни. И гореть бы целому кварталу, коли б не снегопад!
«Стало быть, сутки прошли», – отметил про себя Викентий Гаврилович и тут только обратил внимание, что и деревья, и зазеленевшая было земля, и крыши дворовых построек, – все засыпано тяжелым липким слоем снега… В каком-то полу-оцепенении он подошел к столу и, не ведая что творит, вновь бросил кости на карту города. На этот раз они упали прямо на макушку Соколовой горы. Та покосилась, меняя форму, а с ее боков, как букашки с листа, сползли домики.
– Готовь пролетку! – приказал в окно капитан.
– Какую пролетку, барин! – возразил несговорчивый конюх. – Впору сани запрягать!
– Запрягай что хочешь, – капитан от нетерпения сорвался на визгливый крик, – но чтоб через пять минут все было готово!..
К Соколовой горе сани подлетели часа через три.
4.
Повсюду сновали кареты скорой помощи, трубили и звонили пожарные команды.
– Что случилось, матушка? – спросил Степан у бедно одетой старушки, с трудом державшейся за столб газового фонаря.
– И-и, милай, – всплакнула она. – хибарки-то наши провалились сквозь землю. Стояли себе мирно, и вдруг сегодня, средь бела дня – оползень! Раз и – проглотил их! Горе-то какое!.. – Слезы градом покатились по ее морщинистым щекам. – Внученька моя… Уж не знаю: жива ли… Все копают да выкапывают… Много их там. Всю ночь напролет копали. Семь человек уж достали. А моей средь них, слава Богу, покуда не оказалось… И за что такие напасти?!.. Ах, бедныя-бедныя! – запричитала она и без сил привалилась к столбу.
– Куда ехать? – спросил Степан хозяина.
Передрягин не ответил. Он сидел в пролетке, как восковая кукла, и весь дрожал мелкой дрожью.
– Э-э, да вы, барин, никак простыли, – решил конюх и поворотил оглобли домой.
В имение приехали к полуночи. Осторожно положив капитана в постель, слуги разошлись по дому, шепотом обсуждая нездоровье хозяина.
А тот лежал в темноте и размышлял вслух:
– Выходит, ОН мне дал такую силу… Но ведь это же – грех, преступленье! Сам! Своими руками!!.. А, впрочем, разве это я убивал?!.. – Он нервно рассмеялся. – Бред!.. Завтра же поеду к уездному лекарю. Пусть нервишки подлечит: микстуру пропишет, или на Воды отправит… И впредь о господине Вольноре ни-ко-му! И себе тоже…
Он закрыл глаза и тут же заснул. И приснился ему Вольнор в своей волчьей шубе. Строго глянул на Передрягина, укоризненно произнес:
– Что ж это вы, любезный, людей убивать надумали? Я ведь просил хорошенько ознакомиться с подарком. А вы что? С налету да с наскоку решили судьбу изменить? Ведь там, в коробке, на самом дне, инструкция лежит. А вы ее пропустили. Вот и натворили бед, Викентий Гаврилович! – Но тут же примирительно добавил: – Ну, ладно, мертвых не вернешь, только в дальнейшем умнее будьте. – Он помахал ему рукой и пропал, а Передрягин проснулся.
Добрался он кое-как до прихожей, выпил кружку теплого кваса и направился в свой кабинет.
На этот раз он осторожно заглянул в коробку, чтобы, не дай Бог, не уронить что-нибудь на карту города. И вправду: на самом дне лежала бумаженция, на которой большими буквами было написано: ИНСТРУКЦИЯ – и больше ничего! Он перевернул ее другой стороной, потом вверх ногами, зачем-то посмотрел на свет – ни единой буковки!
– Странно!.. – обескуражено сказал Передрягин. – Что ж это за сон такой?..
И еще раз принялся внимательно рассматривать картонных человечков. Бог мой! Да ведь их лица совершенно были похожи на лица официальных губернских властей! Вот – сам губернатор, с вздернутым мясистым носом, пышными бакенбардами и знаменитой шишкой на лбу, вот – судья, с заплывшими от горячительных напитков глазками… А где же, где же… ах, вот он! Прокурор, худой и желчный, словно проглотил таракана…
Передрягин даже расхохотался, позабыв на миг о страшных событиях последних дней. И вновь, словно по чьей-то указке, не понимая, что делает, расставил каждого у здания, к которому тот относился: губернатора прислонил к входу в его дом, Начальника пожарной охраны – у пожарной каланчи, судью – у здания городского суда, полицмейстера – у Главного полицейского управления…
Расставил – и еще раз подивился схожести картонных человечков с их живыми оригиналами.
Глядя на полицмейстера, отставной интендант вдруг возмутился вслух:
– Отчего этот вечно болеющий побочный сын графа Денисова без толку занимает пост, а губернаторские приказы вместо него должны исполнять другие?! Даже кузен мой гораздо лучше справится с его работой. Ведь как лихо он организовал поимку разбойников в Петровских лесах! Вот возьму – да и разжалую сего хворобу!
Он взял на ладонь картонного полицмейстера и сильно щелкнул его пальцами по носу, затем ножницами аккуратно срезал погоны и поставил сторожить будку, что при въезде в город. Потеха, как есть, потеха!
«Даже если эта игра как-то и связана с событиями в городе, – продолжал размышлять Передрягин, – уж это точно никак не исполнится! Видано ли дело, чтобы полицмейстер в одночасье превратился вдруг в сторожевого! А раз так, почему бы не развлечься еще немного?»
И переставил судью на место трактирщика «Чего изволите?» – тем более, что тот в прошлом году не поверил ему в долг… Трактирщику Передрягин приготовил другой сюрприз: он сделал его мальчиком на побегушках.
Словом, наигрался вволю и немало себя потешил!
Отсмеявшись и отдышавшись, отставной капитан кликнул дворовых девок и приказал накрывать на стол: очень уж он проголодался. Уплетая с большим аппетитом тушеные грибы в сметане и вареную картошку, посыпанную соленым укропом, он услышал под окном встревоженный голос полковника Албинского:
– Викентий Гаврилович!
Передрягин раздраженно скривился: не любил, когда мешали трапезничать. Он вытер губы о край скатерти и подошел к окну. В экипаже сидел белый, как официальная бумага, сосед.
– Слыхали новость?!.. – заорал тот на весь двор, вращая бесцветными глазами: – Судью-то нашего – тю-тю! И полицмейстера тоже! Говорят, приказ из столицы прибыл. Как вам это нравится?! Общественность в панике: новых назначений пока нет. Тут явно какой-то шахермахер… В какие времена живем!.. – Он сделал паузу, чтоб отдышаться и впервые понизил голос: – Я давно подозревал, что они оба… тайные агенты немецкого Двора… или того хуже: масоны! Но это – между нами. – Албинский заторопился. – Не буду вас утомлять, уважаемый Викентий Гаврилович! Надо успеть еще в два места… – он ткнул кучера острием зонта. – Пшел! – и через мгновенье лишь облако пыли висело под окном Передрягина.
На этот раз Передрягин почти не удивился. «Вот она в чем «ИНСТРУКЦИЯ!» – подумал он. – Теперь Я МОГУ ПРАВИТЬ ЛЮДЬМИ! Могу наказать, уничтожить, а могу и отблагодарить, устроить чью-то судьбу или карьеру…»
Такая мысль пришлась ему по душе: осуществлялись его сны. Он порылся среди картонных фигурок, всматриваясь в них, нашел там Скворцова и поставил его возле полицейского управления.
«Однако, – осенило вдруг капитана, – он и так уже фактически полицмейстер. Нет уж, если благодетельствовать – так в полной мере! Пусть, раз он мой родственник, тоже решает кое-какие судьбы! – И торжественно назначил его на пустующее место судьи. А в полицмейстеры решил произвести соседа Албинского. Пусть хлопочет: реже будет отвлекать по пустякам.
Словом, потрудился Передрягин на славу. Он вошел во вкус этой игры, и каждый день ставил новый спектакль. Ему понравилось играть чужими жизнями и судьбами.
Он стал чаще появляться в городе. Всякий раз, проезжая мимо губернаторского дома, с тайным наслаждением думал, что губернатор – хозяин лишь своей шишки на лбу. Настоящий Хозяин всего – он. Если что не понравилось – запишет в блокнотик, дома пролистает и – за дело: перетасует картонных человечков, бросит игральные кости у неприятного ему заведения. В общем, задышал всей грудью, зажил полной жизнью! Огорчало только, что никак не мог он придумать, как ему поправить свой достаток! Но потом решил и эту проблему: стал заключать со знакомыми пари на новые назначения.
Удивила и расстроила его в те дни неожиданная смерть кузена. Тот, насобирав тома судебных дел, перевязал их крепкой бечевой, повесил себе на шею и бросился вниз головой с моста. Капитану было так обидно, словно он получил свидетельство черной неблагодарности бывшего пристава.
Так прошел месяц-другой. Игра стала понемногу приедаться. Все, что можно было перевернуть с ног на голову – было перевернуто. Все варианты были разыграны. А Вольнор больше не появлялся: ни во сне, ни наяву, и Передрягин совершенно не знал, что делать дальше.
5.
Однажды, разбирая картонные фигурки, он увидел в одной из них… себя. Да-да! Определенно это был он! Даже бородавка на левой ноздре была тщательно прорисована.
Тут Передрягин воспрянул духом, и новые планы родились в его безумной голове.
«Как же я раньше-то себя не нашел!» – сокрушался он.
И тут же, не мешкая, назначил сам себя губернатором всего края. И не просто губернатором, а генерал-губернатором, так как он все-таки был военным. И переехал в губернский город, и занял губернаторский особняк в самом центре, и стал уже открыто повелевать людьми.
Теперь он стал подумывать о женитьбе. Ему давно нравилась одна особа. Только вот незадача – была она женою Прокурора. Передрягин, тем не менее, решил добиться ее благосклонности.
Для начала он отослал прокурора с проверкою в уезд. Сам же, не теряя времени, стал осыпать его жену всевозможными знаками внимания: присылал корзины с цветами, нанес несколько визитов, во время которых мало говорил, но часто бросал долгие многозначительные взгляды.
Наконец, устроил традиционный бал в своем доме и приурочил его ко дню Ангела своей замужней избранницы. Именно на балу он решил объясниться с «предметом страсти пылкой».
Он дождался момента, когда танцы были в самом разгаре. Молодые губернские чиновники под музыку носились по залу с дворянскими и купеческими девицами. Капитан предложил имениннице локоть и вывел ее в сад. Там, в беседке и должно было произойти событие, к которому он так тщательно готовился.
Передрягин с трудом встал на левое колено и надел на руку возлюбленной тонкий золотой браслет, сопровождая это действие стихами, которые специально сочинил накануне:
Я сегодня, как мальчик, доверчив:
Так хочу я поверить любви!
Ах, как светятся взгляды у женщин!
Но как звезды – глаза мне твои!
Он надеялся, что после этого должен был последовать поцелуй – для чего даже привстал с колена… Но прокурорша с негодованием оттолкнула стареющего губернатора, швырнув дорогой подарок в лицо.
С трудом дождавшись окончания бала, бывший отставной интендант, а ныне – губернский повелитель, решил более не церемониться с несговорчивой особой. Вновь пришла пора действовать проверенным способом: найти в адской игре картонные фигурки прокурорской четы и подчинить их судьбы своей воле.
Он искал игру Вольнора весь день и всю ночь. Обыскал старый дом, поднял на ноги слуг. Игра не нашлась… Может (но об этом не хотелось даже и думать), сам Вольнор похитил картонный город – кто знает! Так или иначе – жениться генерал-губернатору Передрягину не довелось.
С этого дня дела его пошли наперекосяк. В Петербург посыпались подметные письма от тайных и явных врагов с жалобами. Раньше, когда все делалось втемную, по волшебству – сам Передрягин был как бы ни при чем. Но теперь губернатор Передрягин отдавал конкретным людям конкретные приказания, множа тем самым количество недовольных, потому что править, как оказалось, он не умел…
Вскоре из столицы прибыл фельдъегерь с Царским Указом, чтобы доставить губернатора в столицу для отчета.
Остаток жизни он провел в казенном Желтом доме, привязанный полотенцами к ржавой больничной кровати.
СВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
О, как легко мне стать счастливым:
лишь в клетку осень заманить…
Из старинного романса
1.
