Уходя, не уходи

скачать книгу бесплатно

Уходя, не уходи
Лилия Фандеева

Само рождение Евгении Полянской стало первым шагом в лабиринте её судьбы. Как пройти его без потерь и сохранить всё, что так дорого?

«Так случилось, что расстались с тобой мы давно.

Так случилось, что забыть мне тебя не дано.

Самые светлые, самые светлые дни,

В памяти верное, в памяти верное сердце хранит…» М.Шабров

Пролог

Евгения Сергеевна Полянская проснулась, как в обычный будний день, в шесть утра. Сегодня ей нужно было успеть вовремя приготовить праздничный завтрак для сына, которому исполнялось восемнадцать лет. Она улыбнулась собственным мыслям, и тут же взгляд её вновь стал серьёзным. Пять месяцев назад умер её дед по линии отца, прадед её сына, и юношу словно подменили. Между матерью и сыном всегда были дружеские отношения. Мать даже гордилась, что подростковый возраст они сумели пережить в мире и согласии. Теперь он оставался на первый взгляд прежним, но в общении появилась дерзость и какое-то высокомерие, чего она раньше не наблюдала. Ещё её очень беспокоила непонятная дружба сына с её сводным братом Никитой, которому шёл двадцать шестой год. Евгения Сергеевна понимала, что Женьке хочется казаться взрослым и самостоятельным, что ему внимание дяди льстит в силу своего возраста, только Никита был плохим примером для подражания. Все его проблемы решались за счёт денег и связей отца, а Жене Платову всё представлялось как некая «крутизна». Сам Никита, если и не любил, то уважал сводную сестру. Разница в возрасте, чуть больше десяти лет, давали право Евгении ставить мажора местного разлива на место. Виделись они, последние лет пять, нечасто и это сглаживало «острые углы». Между ними всегда были, если и не разногласия, то непонимание. Так, брат не понимал – почему сестра не выйдет удачно замуж и тащит племянника одна, если кандидаты в мужья были и есть. А Евгения не могла мириться с тем, что великовозрастный брат, мягко говоря, лодырь и бездельник.

– Доброе утро, мам, – сказал Евгений, появившись на кухне. – Чем так вкусно пахнет? – спросил он, присаживаясь к столу.

– Доброе утро, Евгений Андреевич и с днём рождения, – сказала мать, поцеловав его в щеку, и ставя перед ним тарелку с завтраком. – Подарок в конверте на микроволновке как ты просил. А это прислали Юля с Алексом, – передавая небольшую посылку, говорила она. – Что изволите на ужин? Когда будем задувать свечи на праздничном торте? – спросила мать, поглаживая сына по плечу.

– Ужин можно не готовить, – ответил сын. – Будний день и все заняты своими делами. Отец позвонит, прежде чем заехать после смены, но честно сказать, мне с ним не хочется встречаться. Бабушка с дедом сами просили меня зайти к ним. Орловы и Полянские могут только позвонить и поздравить. Ты можешь не суетиться. После занятий я иду с друзьями в боулинг, а вечером в клуб, – говорил он, уплетая завтрак. – Как же хорошо, что мне уже восемнадцать, и я перестану быть для вас маленьким мальчиком. Как я устал от вашей излишней опеки и заботы. Я, наконец, смогу принимать самостоятельно решения и свободно дышать. А ты, мам, займись, наконец, своей личной жизнью и не контролируй мою, – сказал он таким недовольным тоном, что Евгения Сергеевна на мгновенье опешила. Она хотела перевести всё в шутку, но вовремя поняла, что претензии сына высказаны далеко не шутя.

– Ты сейчас так глупо пошутил? Когда это я контролировала тебя и излишне опекала? – задала она вопрос. – Чем тебе так не нравится моя забота? – сбитая с толку, спросила Евгения.

– Мам, не придирайся к словам, – ответил сын. Он прекрасно знал, что мать никогда не повышает голоса в любой ситуации и, если разговор заходит в тупик, она просто замолкает.

– Если я интересуюсь твоими делами, спрашиваю, как у тебя прошёл день – это не значит контроль. И что значит, займись своей жизнью? – Евгения не ожидала этого разговора и была не столько обижена, сколько удивлена.

– Почему ты мне не скажешь, что ждёшь ребёнка? Кто его загадочный отец? Тебе почти сорок лет, а ты вздумала рожать. Тебе не стыдно? – с несвойственной ему иронией, спросил Евгений.

– А почему мне должно быть стыдно? Я ничего не украла, ни кого не обманула, не предала. Я свободная женщина, у которой есть взрослый сын и которая хочет начать новую жизнь в тридцать шесть лет. В чём ты меня можешь упрекнуть? – спрашивала мать. – Я пыталась с тобой поговорить, а ты ссылаешься на занятость, всё реже бываешь дома, приходишь поздно, когда я уже сплю, даже сегодня ты пытаешься найти причину, чтобы не разговаривать со мной, а мягко говоря, уколоть. Сколько раз за этот месяц я просила тебя уделить мне немного времени для беседы? Что ты отвечал? Что сессию ты сдал без троек, что проблем у тебя нет, как нет и общих тем у нас для разговоров. Что с тобой происходит? Чего ты хочешь, сын?

– Найди себе достойного мужчину и выходи за него замуж. Думаю, отец твоего ребенка порядочный человек? – спросил Женя и посмотрел на мать так, что ей стало не по себе. В его взгляде не было интереса, он был наполнен сарказмом.

– Тебе важно, чтобы я была счастлива или чтобы обеспечила тебе беззаботное существование? – глядя на сына, спросила мать.

– А что? Было бы неплохо. Мне учиться ещё больше трёх лет. Кто будет платить за учёбу, если я вылечу с бюджета?

– Жень, я тебя не понимаю. Ты говоришь мне всё это серьёзно или пытаешься разыграть? В любом случае – это не делает тебе чести. Если хочешь, поговорим прямо здесь и сейчас. Я отвечу на все твои вопросы, но прежде скажу предельно честно – за учёбу платить никто не будет. У тебя, дорогой друг, есть шанс учиться бесплатно – воспользуйся им. Примешь другое решение – ошибки будешь исправлять сам. Ни я, ни твой отец не будем тянуть тебя до пенсии, вылезая из кожи вон. Мы никогда не были бедными, и не будем уже богатыми. У нас нет ни коммерческой жилки, ни богатых родственников, которые оставят большое наследство. Смирись уже с этим. Деньги, доставшиеся тебе от прадеда не так велики, как тебе хотелось бы. Жизнь, о которой ты мечтаешь, глядя на Никиту, мы обеспечить тебе не сможем.

– Разве плохо жить так, как живёт он? Он живет, как хочет, отдыхает, где хочет. У него есть хорошая машина, квартира. Молодость быстро проходит, и ему будет, что вспомнить потом, – с каким-то сожалением сказал Женька. – Жаль, что родителей не выбирают.

– Даже так! Видишь ли, Женя, я искренне порадовалась бы за своего брата, если бы он, имея специальность, владел ею, хотя бы на уровне студента. Как думаешь, что с ним будет, если скромный бизнес деда накроется? Проснётся утром, а денег нет. Куда он пойдёт? Машина у него не так крута, квартира – далеко не хоромы, друзей нет, – говорила Евгения, глядя на сына. – Ты считаешь, что его праздная жизнь останется в памяти? Его ночные гонки добром не кончатся. Скажи, зачем ты ему нужен? Тебе, возможно, с ним и интересно, а какой у него к тебе интерес? Кроме скверных историй, из которых его вытаскивает дед, ему и поделиться с тобой нечем. Деду дорого обходится его самостоятельность в двадцать шесть лет. Я согласна, отдыхать нужно как можно чаще, как можно веселее, но ты помоги и приложи хотя бы минимум усилий, чтобы обеспечить этот отдых, а не делай вид, что переутомился. Нельзя устать от безделья. Ты, я чувствую, не доволен своим отдыхом три месяца в году, а я, если ты заметил, отдыхаю всего месяц и не жалуюсь. Что тебя не устраивает в нашей жизни? Поговорим сейчас или вечером? Я готова к диалогу.

– Только не сегодня. Тебе на работу пора. Я тебя предупредил, что меня вечером не будет. Вернусь ближе к утру, а ты постарайся мне не звонить. Спасибо за завтрак, – сказал Женя, моя посуду и допивая кофе.

– Я тебя услышала. Занятия в честь совершеннолетия не отменяются? – спросила она сына.

– У меня сегодня две пары. Ты можешь ехать, а я до второй пары сам доберусь. Удачного дня, – сказал он, слегка коснувшись своими губами её щеки и отправляясь в свою комнату, прихватив с собой подарки.

«Вот и поговорили», – думала Евгения, опустившись на стул. Почти весь рабочий день Евгения Полянская «переваривала» свой утренний разговор с сыном. Её насторожил сам тон разговора и эгоизм, который не скрывался. «Как я могу сказать ему о наших отношениях с его отцом, если он спит и видит «спонсора» для одного из родителей? – думала она. – Я дам ему свободу, и пусть дышит полной грудью. – Решение уехать и остаться на время одной возникло внезапно. Она вдруг поняла, что исчезни она, и этого никто не заметит. Сын был единственным, кто, как ей казалось, нуждался в ней. Теперь, по его словам, этой нужды не было. – Завтра мне позвонят дядя и отец, поздравят с днём рождения и забудут до следующего праздника. С двоюродными сестрами особой дружбы никогда не было. Они заняты своими делами, и их можно понять. Подруг я растеряла. Это у меня сын взрослый, а у них дети дошкольники. Андрей? Нас с ним всегда связывал сын. Мы даже жили вместе первые пять лет. Согласись я на его предложение восемь лет назад, мы могли бы быть счастливы. Или не могли?» – думала она, листая свой ежедневник, куда по привычке записывала дела на месяц вперёд. Неотложных дел, кроме текучки, на две недели не было. Захлопнув ежедневник, убрала его в ящик стола и направилась в кабинет руководителя.

– Алексей Михайлович, мне нужен отпуск на неделю. Не важно, какой он будет, но прямо с завтрашнего дня, – сказала она на одном дыхании.

– Что у тебя случилось, Женя? – спросил Новицкий. Он был на десять лет старше Евгении, одно время был ей увлечён, романа не получилось, но они оставались приятелями. – Я понял, что дел у тебя срочных нет. Иди за свой счёт, так будет проще.

– Спасибо. Я вернусь и расскажу обо всём, если будет что рассказывать. Завтра я ознакомлюсь с приказом и получу свою порцию поздравлений, – говорила она, покидая кабинет.

Домой она не торопилась. Заехала в салон связи и купила сим-карту с новым номером на смартфон, который подарил ей дед на тридцатипятилетие. Заехала в супермаркет, купив нужные и свежие продукты, и вернулась домой. Первое, что она сделала, нашла визитку дома отдыха в пригороде. Там они отдыхали с Андреем два выходных за две недели до Нового года. После того, как Андрей вернулся в город, его отношения с семнадцатилетним Женькой не складывались. «А что если сын догадывается о наших отношениях и его поведение своего рода протест? – думала Евгения. – Как-то я это упустила. Неужели мне опять предстоит делать выбор между собственным сыном и его отцом?» Она заказала с большим трудом одноместный номер на неделю, оплатив сутки вперёд. Достала дорожную сумку и начала укладывать вещи, ориентируясь на погоду и сезон. Февраль заканчивался, а значит, сильных морозов можно не ждать. Будет, возможно, снег и ветер, но не морозы. В ход пошли новые брюки, комбинезоны, свитер, кофта, купленные на рождественской распродаже. Они были «туристическими», как того требовала предстоящая поездка. Яркий, лёгкий и удобный костюм лыжника, привезенный из Германии года четыре назад, был в ходу зимой две тысячи пятнадцатого, когда на зимних каникулах она с сыном ездила в Сочи. Две пары добротной обуви без каблука, заняли место в сумке. Брать в лес шубу или пальто было неразумно. Рядом легла пара пижам, носки и бельё. Туристка была к поездке готова. «Осталось разобрать свою сумку и справиться с новым аппаратом, – подумала она, спускаясь к машине и укладывая в неё дорожную сумку. – Окончательное решение я приму завтра утром, а на сегодня у меня ещё есть дела. – Закончив с делами, Евгения приняла душ и легла в кровать. Сон не приходил, а в памяти сами по себе всплывали годы, прожитые вдвоём с сыном. – Я никогда не выбирала ему друзей, позволяла делать самостоятельно выбор, когда, чем и как заниматься. Если он просил помощи или совета, находила время и никогда не отказывала. Да, порой критиковала его за внешний вид, но это была всего лишь критика, а не условие или ультиматум. Я не ограничивала его визиты и поездки к отцу, и давала ему возможность общаться столько, сколько он пожелает. Университет и факультет он выбирал сам. Я ни разу не ездила отдыхать одна, а если и оставляла его на пару часов, то только по необходимости и уже в сознательном возрасте. Ни одно решение не принималось мной самостоятельно без его согласия. Он не может этого не помнить или отрицать. А по его словам получается, что я его излишне опекала и контролировала, мешала ему дышать. Чёрт возьми, выходит всё, что я делала, было неправильно? Я никогда не ждала благодарности, но я не заслуживаю и обвинений. Я была в его возрасте, когда он родился. У меня мысли никогда не возникало обвинить маму или бабушку в своей «родословной». Теперь, по его словам, и я не та мать, и отец не тот». – Мысли возвращались к рождению сына, к такой далёкой и не очень лёгкой жизни, к появлению отца, к дружбе с дедом. Все восемнадцать лет были «разложены» по полочкам. Она едва дождалась пяти часов и поднялась с постели. Первый звонок с поздравлением раздался от Андрея Платова в шесть утра.

– С днём рождения, дорогая! Ты поговорила с Женькой? – сказал он и спросил одновременно.

– Поговорила, но не о том, о чём хотела. Вчера не получилось, а сегодня его ещё нет. Я не знаю, где он может быть и что с ним, – ответила она с грустью. – Мне показалось, что наш сын, намерено, идёт на конфликт.

– Не переживай, объявится. Случись что, тебе бы сообщили. Вечером я заеду, и поговорим с ним вместе. Думаю, хуже, чем есть, уже не будет. Успокойся. Я тебя люблю, – сказал Платов.

Через полчаса курьер принёс букет и торт от дяди и его семьи. Евгения перезвонила и поблагодарила Бориса Борисовича Полянского. Почти сразу перезвонил отец. Поставив цветы в воду, а торт в холодильник, она проверила ещё раз свою сумку, положа туда новый смартфон. Сын пришёл около семи утра.

– Доброе утро, мам, – сказал он, раздеваясь в прихожей.

– Доброе. Ты завтракать будешь? – спросила она.

– Буду. Я уставший и голодный, – ответил он моя руки в ванной комнате. – Можно я сегодня пропущу занятия? Почему не спрашиваешь, как прошёл вечер? – присаживаясь к столу, задал он вопрос.

– Захочешь – расскажешь. Ты же у меня взрослый, решай сам, что для тебя лучше, – ответила мать, ставя на стол тарелку с завтраком и бутерброды. – Боюсь, ты опять меня упрекнёшь в любопытстве и контроле. Тебе чай или кофе?

– Начало хорошее. Что-то случилось, пока меня не было? – спросил он, не чувствуя за собой никакой вины.

– У тебя хватит сил на десятиминутный разговор? – спросила Евгения Сергеевна, оставив его вопрос без ответа и присаживаясь к столу.

– Говори, – произнёс сын, пережёвывая завтрак.

– Всё сказанное тобой сутки назад – это твои собственные выводы? – делая глоток чая, спросила Евгения.

– Скажем – мысли вслух, – ответил сын.

– Значит, я была тебе плохим другом? – спросила Евгения, глядя на сына внимательно.

– Мам, ну сказал, не подумав или плохо подумав. Не обижайся. Ты же меня знаешь.

– Это не обида, Женя. Это разочарование. Мы перестали с тобой понимать друг друга. Обычную фразу «Носи аккуратно» мы стали воспринимать по-разному. Я имею в виду, что хорошая вещь прослужит дольше, а ты, что следующую купят нескоро. Скажи, я тебе в чём-то когда-нибудь отказывала, может, лгала? Я просто просила тебя подождать. Почему после смерти Виктора Ивановича наши с тобой отношения резко испортились? Я сама причины не нахожу, а ты поделись своими мыслями.

– Мам, да у тебя и то не так и это, – не сдавался сын.

– Конкретно, Жень, чтобы я поняла, – настаивала мать.

– Да, к примеру, мой внешний вид, – сердито сказал он.

– Сегодня ты выглядишь хорошо, несмотря на бессонную ночь. Да, я критикую твой внешний вид, но ты от моей критики не страдаешь, а я не настаиваю на своей точке зрения. Мы покупаем тебе вещи, которые ты выбираешь сам. Возможно, не так часто, как тебе хотелось бы, но я тоже редко обновляю гардероб. Разве не так? – спрашивала Евгения, глядя на сына. – Всё это, дорогой мой, отговорки. Причина ни в этом. Не хочешь – не говори. Я приняла к сведению все твои претензии. Больше никакого контроля и опеки с моей стороны. Мне казалось, что мы с тобой всё это время были хорошими друзьями, но теперь понимаю, что в чём-то ошибалась. Давай попробуем жить как добрые соседи. Я вечером улетаю в командировку. Сколько это продлиться – я не знаю. Вернусь дней через пять. Продукты вчера я купила, деньги на расходы в ящике стола. Постарайся питаться регулярно и поддерживать какой-то порядок в квартире, – вздохнув, сказала Евгения Сергеевна.

– Мам, а с чего вдруг командировка, да ещё накануне трёх выходных дней? – спросил он с недоверием.

– Видишь ли, Женя, ни ты один считаешь себя взрослым, но и моё руководство пришло к этому выводу. Рабочий день у меня не нормированный, а деньги, особенно наличные и в валюте, не пахнут. Да, звонил отец и обещал сегодня вечером зайти. Ты уж постарайся вести себя с ним уважительно, – говорила Евгения, а в груди щемило.

– За что его уважать? Он нас дважды бросил, – с вызовом сказал Женька. – О его визите я знаю.

– Не говори того чего не знаешь. Ещё полгода назад ты думал иначе. Если он так плох в твоём понятии, зачем ты поддерживал с ним отношения столько лет? Встречался, ждал этих встреч, ездил в гости, отдыхал вместе с ним на море, ходил в походы? Возобновил отношения с Платовыми ты по своей инициативе. Разве ты не был доволен его возвращением? Или, я что-то путаю?

– Почему вы расстались, расскажи? – спросил он, меняя тему.

– Не могу. Захочешь узнать – спроси у него сам, – ответила Евгения Сергеевна.

– Мам, это не честно. Я имею право знать. Я давно вырос и не мальчик, – говорил он обижено.

– Ты заговорил о честности? А кто сутки назад бессовестно обвинял меня? Это с твоей стороны честно? Не будем ссориться. Я не отказываюсь назвать тебе причину расставания, но, думаю, отец найдёт для тебя слова, которые ты поймёшь, как мужчина, – говорила Евгения, убирая посуду со стола. – Домой я уже сегодня не попаду. Ты хотел самостоятельности? Я тебе предоставляю её в полном объёме. Если поленишься менять воду в цветах, выброси их уже завтра, а торты не держи долго в холодильнике. Иди отдыхать.

– Кто принёс тебе торт и цветы в такую рань? – удивлённо спросил он.

– Я думала, они от тебя, – улыбнувшись сквозь слёзы, ответила Евгения, и голос чуть дрогнул. Она поняла, что сын забыл о её дне рождении.

– Мам, прости меня, пожалуйста, я совсем забыл. Давай мы отметим сразу два дня рождения вечером, – предложил он.

– Извини, не могу – у меня работа. Мне пора. Да, сын, самое главное я тебе не сказала. Если я, когда-нибудь, выйду замуж, то только за твоего отца. На богатого отчима с безграничными финансовыми возможностями можешь не рассчитывать, – сказала она, похлопав сына по плечу, и вышла из кухни.

Она понимала, что поступает неправильно, что стоило согласиться с сыном и, возможно, поговорить откровенно, но обида была сильнее разума. Женька не мог не понимать, что обидел мать.

Евгения Сергеевна пробыла на работе около двух часов, где её поздравили коллеги, а она устроила для них чаепитие с тортом. Дала поручение одной из коллег и выехала из города, когда часы показывали одиннадцать часов утра с минутами. До дома отдыха было километров двадцать пять-тридцать. Она не доехала до места, а её уже в это время разыскивали…

Глава 1

Семьи Полянских и Орловых жили в одном заводском доме и трудились, за исключением несовершеннолетних детей, на заводе. Виктор Иванович Орлов, сорок второго года рождения работал начальником сборочного цеха, его жена, Галина Петровна, которая была на год моложе, работала в детском саду при заводе. Старший сын Сергей родился в шестьдесят третьем году, а дочь Наталья – в шестьдесят шестом. Борис Семёнович Полянский, на два года старше Орлова, работал мастером цеха под его руководством. Клара Петровна, на пять лет моложе мужа, работала в бухгалтерии завода. Дочь Маргариту она подарила мужу в девятнадцать лет, а через два года родился сын Борис. Борис и Наталья Орлова были ровесниками. Дети только скрепили дружбу двух семей. Они ходили в один детский сад, потом школу. Имея детей разного пола, обе семьи в семьдесят восьмом получили в новом заводском доме трёхкомнатные квартиры, переехав из двухэтажного дома в панельную «пятиэтажку» в разные подъезды. Сергей, не пройдя по конкурсу в институт в восьмидесятом, был призван в ряды советской армии в мае восемьдесят первого. Рита оканчивала десятый класс и собиралась поступать в медицинский институт и ждать Сергея из армии. После стольких лет дружбы, переросшей в любовь, они позволили себе близость, даже не задумываясь о последствиях. Рите семнадцать, Сергею восемнадцать, а на дворе восемьдесят первый год, когда о сексе не говорили на каждом углу. Проводив любимого в армию, Рита сдала выпускные экзамены в школе, написала письмо Сергею и только после этого призналась родителям, что беременная. Сергей принял эту новость спокойно. Он написал своим родителям обо всём и просил помочь Рите, пока он в армии. Родители Сергея, получив письмо от сына, навестили Полянских, и пришли далеко не с дружеским визитом, хотя дружили двадцать лет. В адрес Маргариты посыпались обвинения со стороны Галины Петровны Орловой.

– Ты о чём думала, когда ноги раздвигала? У тебя нет ни профессии, ни образования, – в сердцах говорила она. – Сергею кислород перекрываешь. Он бы мог, вернувшись из армии, учиться, а не подтирать сопли неизвестно кому. Бесстыжая! Делай аборт и разговор закончен.

– Тётя Галя, Вы знали, что мы с Серёжей дружим и давно. Я люблю его, а он любит меня. Я буду в цеху полы мыть, но аборт делать не стану. Оскорблять меня и воспитывать не надо. Мне уже семнадцать, а Вашей Наташе пятнадцати лет нет. Воспитывайте её. Уходите.

– Виктор Иванович, не опускайся до уровня своей жены, – просил Борис Полянский. – Мы вас в гости не приглашали. Не хотите признавать дитя, так мы с Кларой не настаиваем. Вы сами объясните сыну своё решение. А теперь вам лучше, действительно, уйти, – говорил он, провожая гостей. – Клара, ну как её ругать, или обвинять? Ты себя помнишь в её возрасте? Это как лавина, которая накрывает тебя с головой. Это чувство часто неподвластно разуму. Мне было двадцать три, тебе восемнадцать. Разве мы думали о чём-то кроме любви? Опрометчиво, безрассудно – согласен, но аборт делать нельзя. Сергей любит нашу Риту, трудно этого не заметить. Орловы делают самую большую ошибку в своей жизни, не согласившись с его выбором. Парень сбежит, узнав об их решении и защищая нашу дочь.

– Думаю, ума хватит не написать о собственной глупости, – сказала Клара Петровна. – Рита, иди сюда, дочка.

– Мам, даже если они не верят мне, зачем говорить гадости? – всхлипывая, говорила Рита. – Серёжа знает обо всём, что со мной происходит.

– Вот с Серёжи и начнём, – говорил Борис Семёнович. – Прямо сейчас, пишешь ему письмо и отправляешь. Мы с матерью согласны стать бабой и дедом. Пусть служит спокойно, и ты больше не смей реветь. О его родителях не пиши. С этим пусть разбираются сами.

– Пап, мам, вы не будете меня упрекать? – глядя доверчиво на родителей, спрашивала Рита.

– Не будем, солнышко, – ответила за двоих Клара Петровна, обняла и поцеловала дочь.

– Я буду поступать в институт как планировала. Пап, а Орлов, как начальник, не будет тебе ставить палки в колёса? – спросила Рита.

– Не бойся, Маргаритка. От меня в цеху больше толку, чем от него. Он мужик разумный и думает далеко не так, как его жена. Но дружба наша, думаю, закончилась, – говорил Полянский, обнимая дочь. – А ты собирайся и езжай с мамой на дачу. Не думай ни о чём плохом, ешь ягоду и готовься к экзаменам. К первому августа вернёшься. Мы им еще всем нос утрём.

Маргарита Борисовна Полянская стала студенткой первого курса лечебного факультета медицинского института в августе восемьдесят первого года. Свою первую сессию она сдавала на восьмом месяце беременности и сдавала хорошо. Двадцать первого февраля восемьдесят второго года Рита родила дочь, которую назвали Евгения, а через день ей самой исполнилось восемнадцать лет. Почему Женя? Так они решили с Сергеем. Имя подходило и для девочки, и для мальчика. В марте семья Орловых получила груз 200 из далекого Афганистана. Теперь Риту «обвили» и в гибели Сергея. Галина Петровна внучку не признала, а Виктор Иванович навещал Риту с дочерью каждый месяц. Делал он это, скорее всего, тайно. Приходил минут на тридцать-сорок, общался с Ритой и внучкой, оставлял деньги и уезжал. Дело в том, что они переехали в другой район в декабре и виделись последнее время редко. Рита очень переживала гибель Сергея и пыталась уйти из жизни. Её отец словно почувствовал неладное, глядя на дочь и предостерёг трагедию. Успокоив дочь, приведя в чувство, Борис Семёнович гладил её по голове и со слезами на глазах говорил:

– Что ж ты, дочка, о нас с мамкой не подумала? Вязала бы три петли, а Женьку свезла бы в приют. Покончили бы одним махом с этой жизнью. Мне сорок два года. Женьке будет восемнадцать, а мне уже шестьдесят, если доживу после твоих срывов. На кого девчонку оставим? Ты можешь бросить учёбу, если свет не мил, но подумай о дочери. Зачем было её рожать, если решила бросить на чужого дядю. А чтобы на это сказал Сергей? В память о нём ты должна вырастить и воспитать дочь. Это плод вашей любви, – говорил он тихо. – Жизнь продолжается, если есть ради кого жить. Мы с мамой тебе поможем, а ты в старости поможешь с Женей нам. О том, что случилось, я не скажу даже матери, но ты мне должна пообещать, что подобное не повторится.

– Пап, прости меня. Я совсем из ума выжила и действительно сделала непростительную ошибку. Прости меня, родной. Я не думала, что будет так трудно. Я так от всего устала, – говорила Рита, вытирая слёзы.

– Терпи, моё чудо. Женька станет старше и будет легче. Ты можешь завтра не ходить на занятия и просто выспаться, но я не уверен, что дочь даст тебе эту возможность.

– Пап, завтра суббота, – улыбнулась сквозь слёзы дочь. – Я тебе обещаю справиться. Отпуск у мамы заканчивается, а бабушка приедет из деревни через три дня. Ты не против присутствия тёщи? Борис не сердится, что его переселили окончательно?

– Пусть попробует высказать недовольство. Пусть школу окончит, чтобы диктовать условия, – строго сказал отец.

Рита взяла себя в руки и с приездом бабушки начала посещать занятия регулярно. Бабушке было пятьдесят восемь лет, и она сама справлялась с правнучкой, оставляя всю домашнюю работу на дочь и внучку. К началу третьего курса Жене исполнилось полтора года и в сентябре восемьдесят третьего её отдали в детский сад. Чем старше становилась девочка, тем сильнее было её сходство с отцом. Рита была шатенкой с серо-голубыми глазами, а у Евгении волосы и глаза были цвета тёмного шоколада. Женя росла любознательной девочкой. К полутора годам знала много слов, сносно «щебетала», а в четыре года уже читала по слогам. Дед, Виктор Иванович Орлов, внучку не забывал, но старался приходить в отсутствии родителей Маргариты. Они договорились с Ритой, что будут встречаться с Женей каждый второй выходной месяца, если не получается в субботу, ждут воскресенья. Когда Евгении Сергеевне исполнилось пять лет, Маргарита окончила институт, а через год стала узким специалистом, окончив интернатуру. В восемьдесят восьмом она устроилась на работу в районную больницу, а через год получила однокомнатную квартиру в новом доме, площадью двадцать четыре квадратных метра. В этом же году Женя пошла в первый класс. Борис Борисович, брат Риты, окончив финансовый факультет университета в восемьдесят восьмом году, работал в банке экономистом. Через шесть лет он стал заместителем управляющего небольшого филиала коммерческого банка. Именно он посоветовал сестре обменять свою однокомнатную квартиру на трёхкомнатную.

– Рита, разница в пять миллионов рублей, при теперешних ценах, такой пустяк. Я возьму ссуду без процентов, и мы выплатим этот долг лет за пять. А нули на купюрах либо добавят, либо уберут, – говорил он уверено.

– Борис, у тебя семья, двое детей и жена, которая меня не очень жалует. Что она на это скажет? – сомневалась сестра.

– Ты добро мне дай, а остальное мои проблемы, – ответил он. Борис не мог не помочь сестре, имея возможность. Рита всегда ему помогала и морально и материально. Могла отдать последнее, если он в этом нуждался, и никогда не напоминала о долгах.

Маргарита, при непосредственном участии брата, сумела обменять свою квартиру на трёхкомнатную квартиру. Квартира располагалась в этом же доме. Теперь у неё и у дочери были свои отдельные комнаты.

Женя училась не просто хорошо, а отлично. Подруг ей заменяли книги. Она читала много и обо всём. На лето её отвозили в деревню, к многочисленным родственникам бабушки. Это были русские немцы, говорящие на двух языках. Именно общение с ними вызвало интерес к английскому языку, который она учила в школе. Рано приученная к самостоятельности, она быстро схватывала бабушкины уроки и умела готовить простые блюда. Женя нашла себе друга в лице соседа милиционера. Общий тамбур, который объединил две квартиры, помог им подружиться. Павел Иванович Яковлев был почти на тридцать лет старше девочки. У него была жена Зинаида Филипповна и взрослая дочь Анжелика. Она жила отдельно и в другом городе. Женя оставалась одна, когда у мамы были ночные дежурства в учебный период, или ехала к бабушке на каникулах. На ней были свои определённые обязанности, которые она старалась выполнять добросовестно. Мама для Жени была не просто мамой, а близкой подругой. Она доверяла ей свои секреты и хотела, чтобы её мама была счастливой, при этом ей не доводилось видеть в своей квартире ни одного мужчины, даже в качестве гостей. Маргарита не махнула на себя рукой. Она всегда была собрана и аккуратна. Её уважали коллеги, любили пациенты, и не любило начальство. Жене было пятнадцать лет, когда мама познакомила её со своим интерном Соколовым Станиславом. Стас был на десять лет моложе матери и на восемь лет старше Жени. Молодой человек был ростом сантиметров сто восемьдесят пять и весом килограммов девяносто. Светлый шатен, с голубыми глазами и небольшим прищуром. Мама очень смущалась, когда начала разговор о совместном проживании с ним.

– Жень, прости меня. Я влюбилась как девчонка. Он совсем не похож на твоего отца, но я потеряла голову – говорила, слегка покраснев, мать.

– Мам, а его родители не придут к тебе выяснять отношения? Если его родители против вашего союза, можно ждать чего угодно от сплетен до неприятностей. Пусть он сам решит этот вопрос с ними, он не мальчик, – говорила Женя, обнимая мать. – Я буду только рада. Ты у меня молодая и красивая.

– Мне нравится, что его не смущает ни разница в возрасте, ни твоё присутствие в моей жизни. У нас одни интересы, одна профессия. Знаю, что всё это может продлиться недолго, но я такая счастливая, что не хочется думать о далёком будущем. Мне важно, чтобы он тебя не обидел, – говорила мама Евгении.

– Мам, ты же не смотришь сериалы. Откуда уверенность, что отчим обязательно совратит падчерицу? – смеялась Женя. – Стас мне нравится. Он умный, симпатичный, а главное не мнит из себя хозяина в доме и не поучает. Андрей в его возрасте будет гораздо интереснее.

– Давай поговорим об Андрее. Мне нравится твой друг, Женя. Парень самостоятельный, знает, чего хочет, не избалованный, одно плохо – я почти не знаю его родителей. Он у них единственный сын, а значит, они будут стараться обеспечить ему достойное будущее и найдут достойную партию. Исходя, Женька, из своего жизненного опыта и их статуса, думаю, им нужна невестка с хорошим приданым, а ты у нас «бесприданница».

– Мам, а без денег нельзя? – улыбнулась Женя.

– Можно, дочка. Только пословица «С милым рай в шалаше» не работает. Видишь ли, когда человека любишь, его материальное положение не так и важно, но если ты при этом лишаешься тех удобств и комфорта, к которым привык – это переживает без потерь не каждый. Думаешь, я за все эти годы не влюблялась или мне не хотелось иметь полноценную семью? Только не всегда наши желания и возможности совпадают. Одному не нравилась моя профессия, и я должна была оставить работу и сменить наше место жительства. Я не собиралась быть содержанкой, я к этому была не готова, а уговаривать меня и не собирались. Другому, мешало твоё присутствие рядом со мной. Он бы предпочёл содержать тебя, но при условии, что ты живёшь с бабушкой. Как ты думаешь, на таких условиях, моя любовь к ним долго продлилась? Так мы с тобой вдвоём и остались, но я, ни о чём не жалею, – обнимая дочь, говорила Маргарита.

Стас переехал в квартиру Риты в конце девяносто седьмого года, а в феврале Жене исполнилось шестнадцать лет. Женя была ростом метр шестьдесят пять и весила пятьдесят пять килограммов. Короткая стрижка её густых тёмных волос, делали её похожей на подростка, если бы не тонкие девичьи черты лица с большими глазами и грудь второго размера. Одевалась Женя просто, но со вкусом. На дорогую одежду денег не хватало, но очень выручала бабушка, которая умела хорошо шить и вязать. Летом это были сарафаны и платья, а зимой жилеты и жакеты, джемпера и кофты. Они жили втроём дружно. Стас, проходя интернатуру, работал в одну смену с Ритой, и Женя виделась с ними за завтраком или ужином. В выходной она уезжала к бабушке с дедушкой. С появлением Стаса в их с мамой жизни, для Жени ничего не изменилось, кроме разговоров в школе. Полянская Евгения девять лет проучилась в этой школе. Она была умной, коммуникабельной, ответственной, самостоятельной, улыбчивой и жизнерадостной девочкой. У неё были приятели даже в параллельном классе. Она никогда и никому не отказывала в помощи, особо не дружила, но приятельствовала. Дружила она с Андреем, который уже был студентом. Жене Андрей нравился, но не настолько, чтобы страдать, а ещё больше ей нравилось, что многие девчонки ей завидовали. Полянские и Платовы жили в соседних домах, а Женя и Андрей учились в одной школе. Правда, Андрей был старше Жени на два года. Студент второго курса мединститута ростом под метр девяносто и весом в соответствии с ростом, был тёмным шатеном с синими глазами. Он занимался каратэ еще со школы и был слегка накачан и спортивен. Может и слухи о связи со Стасом появились из-за зависти одноклассниц? Она никогда не думала, что у некоторых одноклассников к ней такое негативное отношение. Кто-то распустил слух, что сожитель матери Жени спит не только с матерью, но и с дочерью. В начале шушукались за её спиной, позже насмехались в открытую. Женя знала, начни она оправдываться – будет ещё хуже. Она перед первым уроком, который вела классная руководитель, попросила слово, выйдя к доске.

– Оправдываться я перед вами не буду, как и рассказывать о своей интимной жизни. Займитесь каждый своей. Я знаю, кто из вас распустил эти слухи. А теперь, подумайте, что будет, если я расскажу о некоторых эпизодах из личной жизни многих из вас? Так, между делом, ради прикола и в отместку, – говорила она, обводя взглядом класс. – Я хорошо воспитана и пока промолчу, но не долго. С сегодняшнего дня я прекращаю с вами всякое общение. Поверьте на слово – я проживу без вашего общества. Нам недолго придётся терпеть друг друга, ведь класс у нас выпускной.

Треть класса извинились сразу, треть приняла позицию ожидания, остальные продолжали тихую травлю, но на неё уже не реагировали две третьих. Казалось бы, проблема решена, но теперь она появилась дома. Женя случайно услышала разговор матери со Стасом, который произошёл в конце девяносто восьмого года.

– Стас, что у тебя с Женей? Я вижу, как ты на неё смотришь. Если решил совратить девчонку, то нам лучше с тобой расстаться, – говорила Маргарита, едва сдерживая слёзы.

– Рита, ты сама себя слышишь? – сердился Стас. – Ладно, ты мне не доверяешь, но зачем ты обижаешь своими подозрениями дочь? Она всё делает, чтобы у тебя не было повода для ревности. Вот зачем она уезжает в выходной к бабушке, когда мы можем провести его как семья? Выбрось эту дурь из головы. Я хорошо воспитан, чтобы гадить там, где мне хорошо и где меня принимают.