Лена и люди

Елена Фанайлова

Лена и люди

Лесной царь

♥

Я то, я сё, – говорит один,Глядясь в зеркала, ла-лаЯ м-м, я н-ца, я стрелаЯ такой пиздец от гонцаЯ о! я да, я в воде водаЯ в огне змея, у меня чутьё,Наконец, я рцыО бедный, бедный, жалкий пацанИли дева его ребра,Не крутись у зеркала, как юла.На тебя глядит Лесной царь.

♥

Хельмут Ньютон сидит в раюС жемчужиной на хуюВ саронге, даАмериканский джаз играет военныйНеудобно на пляже на шпилькахИ суп с пескомИ рыбы не думают оказатьсяНа берегу, ни одна.Атавистические знакиТростниковые дудочкиКолебания плазмыЯрко-синий бассейнРядом с нимнет ни женщин, ни автомобилей,ни нацистовИ он не помнит, что это такое.Вообще.

♥

Эти восемь пуль из страны слабоуносимыхГолоса из земли слабовесомыхДоносятся из-за моряОна хохочетКак бы это сказать точнееЕе видения уплотнилисьи дошли доКто эти люди, кто эти люди в чёрномПочему они так прозрачнызачем я их вижупочему не плачуи не боюськак в детстве

БЕЛЫЕ КОЛГОТКИ

Я была ментом ла-ла-ла потомлгала шепотомречи разума были ниже чемя тебя никак не увижу, чене звучат чисто речи мужестваи военные почеститяжело было все человеческоечисто нордическоедействительно искалечившееизменившее оптикусбившее прицелНе ходи к моему котику,Может, он останется цел

♥

Слишком много слов, слишком красивыхБольше не стоитКостяк, абрис, скелетЧистая правда, сухой остаток,Родина или смерть,Немного ебли,Сигарета, стакан плохого вина,Хлеб, тепло —Все, что интересуетСилы нужны на том свете,Как в дальнем походеПленных туда не берут

ЛЕСНОЙ ЦАРЬ

1

Кто скачет, кто мчится под хладною мглойКармический воин с под-сердцем иглойГоворит: доченька, я довольно злой,Но ты меня не бойся.Я ходил по Дону, ходил по Донцу,Подойди к отцу, расскажи отцу:Пусть он туда не ходитУ меня были молния, металл и вода,Медные провода, небесные неводаИ подледные рекиНе бежи волчицей, прижми жопуК горячему снегу, не стучи хвостомПо наледи, блядьСо мной уже ничего не случитсяНичего не трогай, запри дверь

2

Я гнал скотину, начался дождь,Ударила молния, разбила дерево,Обломился сук, оборвался провод,Упал и ударил меняСтояла жена за стеною дождяНашла меня в яме с глубокой водойНалетела буря, ничего не видать,Ходили искать всем селомЯ похоронен на нашем кладбищеРядом с твоей бабкой Авдотьей ПетровнойТам теперь много желтых синих и красных цветовТы же знаешь

♥

Голоса оставили Жанну в темницеМожет быть, они не проникали сквозь камниИли узница стала им неинтересна?Может быть, у нее лопнули барабанные перепонкиПосле пыток?Может быть, она свихнулась от боли?Голоса оставили Жанну в покое.Только собственный визг она слышалатолько жалобный войПовторяла: я жаба я жаба я жабаНад бездной

♥

Старый Кузмин несгибаемыйв холод совецкийбудет чирикать как ласточкав холод собачий возле причалачертить чертежикто нам расскажет, что мир возвращается в славечто воскресают покойникив смену с живымисловно рубахами братья —телами навыростсловно крестами товарищиза перегон обгоняякак на плотах и болидахкоманду меняя– старый Гомер несгибаемый, мертвый Боян,сумасшедший слепой Мандельштам?кто нам расскажет, что мир расцветает как веткавишни, черешни, черемухи, яблони, сливычто поднимаются мертвые, будучи живы,как ангелы славы?– раненый Боратынский, горячий Державин, сухойЛомоносови Пушкин, Пушкин, конешно

CТИХИ НА СМЕРТЬ САШИНЫХ РЫБОК

1

См-ть приходит как игрушкаРыбы дышат в слепотеМы крошили им крошкиСчастья, своей мечтеИ душе под темною водоюНевозможно отделитьсяВидит кто-то с высотыНаши лица,Искаженные личным усильем,Или нам не повезло?У души не как у пташки крылья,А как лопасть и весло.И когда мы утонули,Бог лицом к стеклу приник,Как когда ложил в карманы пулиИ придерживал за воротник

2

См-ть приходит как наружкаКак в стакан воды подружкаПлюнувшая сгорячаХочешь воздуха смешного,Хочешь жемчуга речного? —Спрашивает внутренняя психушка.Ничего я не хочу.Потому что умер умерПо ночам зудит как зуммерМчатся бесы вьются бесыПочему его могила,Европейского повесы,В вечной мерзлоте?Почему у русской драмыВообще, у русской пьесыЛишь один сюжет?Почему его могилаЛодку сердца накренила,Воду зачерпнула?Почему его невестаКосы расплескалаОтчего жена дрожала,С ложечки кормила,Отчего спасти хотелаНе успела не успела горевала как золаГраждане, во время артобстрелаЭта сторона костёлаНаиболее опасна и светла

♥

Возможна ли женщине мёртвой хвала,Или все это бла-бла-бла,Возможна ли женщине левой?Нельзя воскресить ей, какая была:КоролевойОказалось, что правда и синий плащ,В который ее завернули.Говоришь мне с кладбища: ты не плачь,Мы слишком глубоко нырнули.

♥

См-ть приходила ко мне и стояла близко —говорит мой братОна шутила как Персефона с яблоками,лгала, была шутихаТо ли ждала, чтобы я разозлилсяЯ испугался, подумал: спокойно, товарищ, спокойно,у нас еще все под контролем.Мой человек назавтра разбился.В церкви стояли рядом два гробаОн и шоферПлакали матери жены и детиДва лба подошли и шутили грубокак она в моем снеНо я не сделал им обрезанья

♥

три души у меня болелоодна бегала не спаладругая себя велакак дурочка;третья, вдали ведома,платком махалавосемь душ поднялись с асфальтакогда я упалапосреди Тверской, посреди столицына закате раннего мартавосемь душ собрались в сердечную линзукоторая плавилась и горелаи сияла как Леонардона Тверской напротив Почтамтаспиною к Кремлю

♥

…Я ездила с одним такимпо черным улицам Москвыбыла жара, и был закрытый черный лимузинон был одетый как бандит,потом слегка полураздетон клал мне руку на животи говорил: ха-хана плечи мне слетал орели грудь мою когтилнарод смотрел на наш роман,как будто мы народпотом мы шли в подземный зал,где каменные зеркала,где бил фонтан, и он сидели пил и брал на понти расставался так легкои что-то говорили у него был пятачок,как бы Татьянин сони я отправила егона фронт, на фронт

2004

Испанская баллада

ИСПАНСКАЯ БАЛЛАДА

В ГранадеВ широкой и белой оправеТечет осенью мелкая речкаПереступи ногоюЧерез белые улицыХодят мёртвые люди Среди них Гарсиа ЛоркаКоторый любил этот городКоторый его убилАльгамбраВыглядит как колумбарийАмериканский(Возможно, из-за открытой эстрадыСемидесятых годов двадцатого века)Памятник мёртвым поэтамИ ебнутым падишахамКоторые думали, что они домаОтдыхалиПравилиВыносили судебные решеньяЭто чужой, мёртвый городХуже живого загаженного Колизея(Двадцать лет назадРимляне еще ходили туда по нужде,Теперь там выставка Nike’aФотографий спортсменовОлимпийцев)Бежевый светСухие крылья животныхСм-ть не уходит,Но и ничего не значитВ Гранаду, в Гранаду,Где похоронены Фердинанд и Изабелла,Которые послали Колумба в мореИ выгнали из страны евреев,Надо ехать за черными кружевамиИскусственного шелкаВ КордовуНадо ехать за кожейПривезенной из Танжера, точнее, из Феса,За черными кружевамиЗа мелкими зеркаламиВ голубых, красных и коричневых оправахСоставленных из мелких мозаичных кусочковОни висят в лавках на тесных улицах белого центраПод белым солнцемНе знающим тениВ тени, в патио университета,Философского и филологического факультетов,Под голубыми и белыми изразцамиСидят опоздавшие студенты,Читают Ортегу.Честное слово.В дормиториях КордовыТак же прохладно,Как 500 лет назад,И так же сталкиваешься, выходя,Со статуей Маймонида,А через четыреста метров —Со статуей Сенеки,Уроженца этого города.В Кордове в мелких лужицахВ зеркальцах заднего видаЛежат перья голубей,Но почему-то не видно помёта.Как будто это перья ангелов,Которые, как известно, не срут.Маленькие воздушные лужицы,Фотографии 9 на 12Над всей Испанией безоблачного небаЦыганки КордовыУжасно вульгарны.То ли дело цыганки Гранады,Говорящие о любви на всех языках,Протягивающие туристу веточки мирта.В ТанжерНадо ехать за кожей и коврами.Там на тебя посмотрятГлазами убийцыИ брезгливая старая мусульманкаВ сером плаще с капюшоном —Там все так ходят —От жары, как испанские монахи,Отодвинет двумя пальцами с путиАнглийскую туристку в шортахИ пойдет по узкой улице, где нельзя разойтись двоим,Нельзя разойтись двоим, моя радость,Там рамадан, моя радость, нельзя курить,И мальчишкаЛет двенадцати скажет ужасное замечаньеТипа «рака» датским двадцатилетним девкам,И они потушат о камни.И его товарищиБудут приставать к европейцам:Купите! Купите! В Испании нету такой туалетной бумаги!Нету мелочи? Так мы разменяем!До самого паромаБелый безжалостный светПола Боулза, нож под лопаткуНенависть чистая, словно спирт,Но они не употребляютДо захода солнцаВ Малаге в собореКукольный театр Страстей ХристовыхИ Его Святых: черные мультипликационные фигурки:Св. Франциск, Св. Игнацио и другие.Картина казни Павла: усекновение главы:Посередине площади – кровищаРастерянный меченосец-палачГолова святого в полете окружена сияньемИ Христос, пока незримый для многихОчевидцев казни,Крепко стоит, как тореадор, на жилистых мужеских ногах.ЖивописецДал нам Его наблюдать возле столба, к которому нынеПривязано безголовое, обезглавленное тело.Такое наивное садомазо.Малага, детская родина животной пластики Пикассо,Мы поднялись на гору, где твоя кастилья,Видели порт и маленькие фигурки тореадоровВ раме цирка, на арене,Они готовились к последней в сезоне корриде,Были видны как на ладони.И море, море.Двое студентов, девочка и мальчик,Рисовали пальмы, карандашные наброски,Сидя на обрыве, свесив ноги.Мы спускались вниз на автобусе тридцатого маршрута,Задыхаясь.Конечно, отсюда надо бежатьВ Толедо, в Мадрид, в Париж.В СевильеТуриста везут на площадь Испании,Похожую на все самые прекрасные площади Европы.Слишком много торговцев и попрошаек.В Севильском соборе,Четвертом по величию в католическом мире,Показывают могилу Колумба.Недавняя генетическая экспертизаПодтвердила, что некая часть его телаДействительно находится здесь.Потом мы катались на лодке.Видели здание инквизиции,Где я работала в одной из прошлых жизней,Когда была мужчиной и монахом.И еще я узнала – но это в Кордовской мечети,Трижды перестроеной в католический храм, —Пологий и длинный подъем на купол, без ступеней.Так обычно строили мусульмане.Во сне я видела свои мужские сандалии и подол рясы.Похоронен я был где-то на севере страны,Вероятно, в ТоледоПотом мы видели табачную фабрику Кармен,Похожую на казармы Хозе.Ныне здесь университетская библиотека.Мериме изучил этнографию и топографию:Куда они ходили, каким маршрутом,Крутили бедрами, крутили сигары на бедрах,Потом написал свою хронику нравов,Как Достоевский.В день возвращенья в РоссиюМне позвонила подругаИ рассказала:Другую нашу подругу зарезал сожитель.Она его более не хотела.Точнее, ее мать сломала ногуИ требовала повышенного внимания.А он тоже требовал.На двоих ее не хватало.Он вернулся с приготовленной заточкой.Она почему-то ему открыла.За́ день рассказывала соседке:Снится мне сон, что я падаю в пропасть.Тридцать ударов нашли на ее теле.Она осталась там, где сидела,В луже кровиНа кухне.Голова еле держалась на позвоночном столбе.Но сияния вокруг не наблюдалиТе, кто делали запись в протоколе,И не заметили в помещении никого постороннегоС усталым лицом русского крестьянина.Он сам позвонил сыну,Маленькому менту,И сдался властям.Ничего романтического.Бывший чеченский контрактник,Потом охранник магазина.Она была маленькая училкаЛитературы в школе для детей-сирот,Своих не было.Иногда давала завхозу в подсобке,Чтобы он давал ее трудным подросткамМыло, порошок и чистое белье.Его сын требует у ее сестры возвращенияСовместно нажитого имущества.Сестра отдала стиральную машинку и видеоплеер.Семья боится, что он быстро выйдет по амнистии.На суде он сказал:Я любил эту женщину и скоро с ней встречусь.Ну, это вряд ли.А еще он сказал, что как только первый раз ее ударилИ сказал: ну всё, тебе пиздец,Она его поправила: нет, это тебе пиздец.А вот это на нее похоже.Когда я бываю в других странах,Я понимаю, зачемЛюди там живут и дажеЗачем они там умирают.Только про свою родинуНе могу ничего понять.За два часа до самолета в МалагеВ аэропорту имени ПикассоПозвонил Точкин и спросил:Ты уже знаешь о Политковской?За четыре дня до отъездаПозвонил Витя СагаревИ сказал, что умер Шведов.Лёшка был добрый ангел всех журналистов,Работавших на Северном Кавказе.Мы познакомились после Беслана.Если у Бога есть планыНаходиться рядом с теми, кто страдает,Если у Бога есть планыСобирать себе новых ангелов, чтобы они охраняли нашиграницы, —Его действия безупречны.

P.S

Ольга видит Луизу/Ларису довольно сразу,Но относит это насчет своего психоза.Лиза приходит со своим отстегнутым шутовскимфаллосом в руке и говорит:Ну как тут без меня дела? Обстоятельства? Все в порядке?Знаешь, я написала ему письмо, своему любовнику иубийце,Но это сон Наташи,Чтобы он как-то немного подобрался,Если готовится.Здесь все-таки жестко.А ты, подруга, не пугайся.Ольга говорит Луизе/Ларисе:Леська, ты же знаешь, я всего этого не то что боюсь, ноопасаюсь.И твоих нездешних понтов, и твоих прежних понтов,связанных с алкоголем и садомазо,И твоих прежних синяков на шее,И нынешнего состоянья,И твоего агрессивного парня в отсидке,И этого шевеления занавесок,И твоего отчетливого призрака рядом с моей кроватью.И парни мои спят, Марк и Михаил.Одному завтра на дежурство, другому в школу.Не тревожь ты меня, Луиза,А с твоей мамой мы как-нибудь разберемся,Я ее не обижу,Сделаю как она просит,Буду получать за нее пенсию от австрийского братаИ откладывать на ее похороны.Тут пропели петухи, Лариса кивнула согласноНеотрезанною головою и растворилась.

P.P.S

Ксения, соломенная Лешкина вдова, говорит из Питера(Она чуть старше Собчачки; наверное,В те годы у них было модно называть младенцев женскогополаВ предчувствии неоправославного культаКсении Петербуржской,Основанного известным мракобесомСвятым Иоанном Кронштадским.Моя-то – не гламурная коза, моя – филолог —фольклорист,Знает толк в народных причитаниях;Они с Лехой познакомилисьГде-то на шоссе, по пути в Ферапонтовский монастырьНесмотря на подобные путешествия, покойный осталсянекрещеным.)Короче, Ксения мне отвечаетНа вопрос, снился ли ей Леха,Примерно таким образом:Как мне сообщили православные ортодоксы,Все, что нам снится,Является проекциейНаших проблем, связанных с умершими.У них в это время совсем другие заботы.Им надо предстоять перед Господом,Его судом.(Каким судом, думаю я, нах, Ксюха,Лёшке, который ездил в Чечню и Беслан как на работуИ заботился не о жратве и славе, а об униженных иоскорбленных?О мертвых и поруганных?Впрочем, конечно, многих его грехов я не знаю,Прежнего тяжелого алкоголизма И веселого мрачного блядства.Не моего досужего ума это дело.Вообще, некрещеные, как нам рассказывают ортодоксы,Всегда находятся под подозреньем.)Но тут она мне говорит:Когда я шла с кладбищаОдна на девятый день, а там километра два, как тыпомнишь,До жилья, и это ноябрь,На повороте стояли менты.Они вышли из машиныИ явно намеревались проверить бабуПодозрительной наружностиВ платке и с рюкзаком, как бомжиха-хиппушка,Что я делаю в районе элитного дачного поселкаНа Рублево, блядь, на Успенском шоссе?И тут я взмолилась: Алексей Юрьевич!Ты же всегда разруливал такие ситуации.Ты умел говорить с ментами как с братьями,Со зверьми – по-человечески.Дай мне пройти невидимой меж римских стражников.И он это сделал, я клянусь тебе, Лена.И я уехала домой вечерним поездом.

P.P.P.S

…невозможно быть,

чтоб мы в своем веселом пированье

забыли Джаксона!

Молодой человек, «Пир во время чумы»Я никогда не остановлюсь,Послушай меня, Ларис,Когда при жизни ты не веласьСреди остальных вилисс.Ты там с отрезанной головойИ результат нулевойИ Оля видела: ты в блиндаже.Вылазь, не сиди уже.И там окурочки в банках шпротС твоей помадой на ободке,И кто их теперь подберет,И пьяненькие поютПод мелким дождиком сефиротИ водки не всем даютОлька встала на машинеПосреди реки-моста,Посреди большого мираСреднерусской полосыТы ей руку протянула,Говоришь: не ссы.По гороскопу ты была Весы.Лиза, Лиза, в нашем домеВыпекают пирогиНа твои ли на поминкиПолюбовники-врагиТвоя мама звонит егоМаме и говорит: ничего, ничего.У нее в голове водаПосле суда от малых транков.И говорит: оба они в тюрьмеОна в бесконечной тьмеА он еще все-тки выйдетЛиза, не сиди во тьме, докажи,Что Господь все видитМне всегда казалось, что ты маньячкаЕбли и алкоголя, их маячок,Гипоталамическая обманка,И папа – род прекрасного военного дебила,И мама – школьная училкаИ ты сама училкаВ школе цветов злаЛиза, не сиди в блиндажеЯ тебя ненавижуТы же бесстрашная, Лиза, ну же,Когда он пересказывал тебя на суде —Это так на тебя похоже.Ты, оправдание всем блондинкам,Давала ему по роже,Потому что ума до хуяТо есть до́ пиздыИ ты со своим нравственным чувствомНе трусливая я,Способная только на прописиАлкоголя мне, алкоголя.Он любил ее, не мог с этим справиться,Не мог иначе,Говорит теперь ОляЦитируя нашего ГоголяКак какой-нибудь, блядь, человек ВерсачеДобавляю я

2006

Балтийский дневник

У меня есть внутренний негр. Выражаясь политкорректно,

чернокожий афроамериканец. Он носит голду

и дизайнерские треники, нюхает кокс, немерено бухает

и отрывается со своей подружкой Джей Ло (внутренней

героиней одного реального молодого человека), их

совместные эскапады освещаются желтой прессой. У него

имеется пушка, в подпитии и в дурном настроении он

начинает ею размахивать перед случайными

собеседниками. Основное его занятие – сочинение

и исполнение рэпа. Это приносит ему немалый доход. Его

зовут Пафф Дэдди. Как его занесло на русскую Балтику,

непонятно. Остается загадкой и его знакомство с русской

поэзией и местными реалиями. Вашему вниманию

предлагается концерт, который в припадке яростной

мизантропии он дал в одном из виртуальных клубов

мирового безумия[1].

♥

Здесь птицы не поют и деревья не растут и только мыплечом к плечу ничё не говорим врачу. Сидим сычоми мыслим как кастрат сначала морда кирпичом но намне то чтоб нипочём весь этот груз, скорей наоборот.Не Камасутру продают, поют Бардо Тёдол и русскуюПсалтырь. Когда пройду я мрачный дол, где тьма кругом,где мрак кругом, тогда тебе скажу: держись крепчеКатарина сейчас поскачем. Как чёрт с Вакулой на плече,как команданте Че. Мы этот мир перехерачим. Мыпереходим этот ад болота и холмы и солнце низкое назадкатится к обезьянам тьмы автоматическим письмом гдеждет его самум теней и только мы себе самим шепталив ухо как Эней: не сдадим, хотя сдавали наперед

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Предисловие к публикации, написанное по просьбе редакции журнала «Знамя», которую смущал странный вид текста.