скачать книгу бесплатно
– Так Анжелика в штабе…
Через некоторое время «Волга» остановилась около трёхэтажного серого здания с большими окнами. Это здание планировалось под Мерзлотную станцию, но армейцы арендовали его. Аренда проходила при условии, что армейцы доработают недоделки строителей. Около входа висела плита, на которой была сделана надпись: «Центральный штаб Международного и юношеского союза Армий (Red Army).» С правой стороны от двери висела табличка следующего содержания: «Штаб Советского отделения Международного и юношеского союза Армий города T …» На крыльце стояла Анжелика. На её плечах был накинут меховой плащ.
Римадзе вышел из машины и по знаку Змеенко остановился.
– Анжелика, вот, то, что обещали. Эта жертва тебе. – И Стишенок, держа одной рукой за предплечье, вывел парня из машины.
– Угу…– Анжела низко опустила голову, крепко сжала губы, сложила руки за спиной и не спеша стала подходить к «жертве», которая стояла в окружении Змеенко и Стишенка. К Римадзе подошли Роман с Артуром и молча наблюдали за происходящим. Анжелика шла, как провинившийся ребёнок идёт отвечать за свой поступок. И хотя её голова была низко опущена, чувствовалось, что она едва сдерживает смех. Она подошла вплотную к «жертве», подняла голову, слегка наклонив её вправо, и, усмехнувшись, спросила на английском:
– Ну и как же тебе удалось в плен попасть?
«Жертва» ничего не ответила, лишь пожала плечами.
– Ладно, – Анжелика повернулась на каблуках,– ко мне в кабинет. У дверей, охрану…
Римадзе отогревался горячим чаем и наблюдал, как «жертва» сел за стол напротив Анжелики, которая сидела во главе стола. По одну сторону от неё находился Роман, а по другую Артур. Анжела через селектор попросила зайти Оксану. Оксана влетела в кабинет:
– Что случилось? – спросила она отдышавшись. – Вадим, привет, какими судьбами?
– Да вот, в плен взяли. – «Жертва» развёл руками.
Анжелику будто прорвало. Она начала смеяться. Вскоре все в кабинете сотрясались от смеха.
– Видимо, из тебя неплохой актёр получится, коли свои взяли. – Наконец проговорила она.
– Тебя в плен? – насмеявшись до слёз, спросила Оксана, вытирая глаза. – Ну дела.
– Ладно, это всё весело. Но что делать-то будем. Нам теперь его обратно надо бы заслать. А, Вадим. Ты расскажи, чего наши–то на тебя повелись? – спросил Роман.
– Я-то почём знаю. – Вадим потёр руки. – Слушайте, у этого Гены не хватка, а капкан. Я думал, что у меня руки отомрут. Я сегодня хотел сведения передать. Думал, что связной придёт. А вместо связного… Кстати, там новенький появился, из местных. Они активно начинают местных вербовать. Парни не разбираются в чём дело, ну и идут к ним. Тем более что, сами знаете, зарплата у них неплохая. Берут на подсобные работы, типа водителя общего типа или на проходную. Сейчас совсем молодых завербовали, лет по шестнадцать – девятнадцать. В общем, не знаю, зачем им это надо, но они их учат девчонок охмурять. Какой в этом резон – я не пойму. И что-то про принцессу говорят. Вроде как кто-то из Анастаса из дворца собирается приехать.
Анжелика нахмурилась: «Из Анастаса, говоришь… Трегир ещё не вернулся?»
– Нет.
– А что они там про принцессу говорят? – вставил слово Римадзе.
Вадим с интересом посмотрел на человека, который явно не был армейцем, хотя по возрасту вполне мог сойти за наставника. «Раз он здесь, значит, генералы не возражают», подумал Вадим.
– Ну вы знаете, что они принцессу ищут. Так вроде как из Анастаса их торопить начали. И вроде как есть предположение кто это, но нет уверенности. Вот дворцовый представитель и хочет приехать со всякими штучками. На ДНК, что ли, проверить. Я точно не знаю. Это всё за семью печатями скрывается. Трегир и Лаур к этой информации никого не допускают. Я по-прежнему дружу с секретаршей Трегира. Но мне не очень доверяют, потому что местный…
– Но ты хоть при штабе у них. Ладно, сейчас тебя отведут в комнату арестованных. Сам понимаешь, что уши есть везде, наверно недельку подержим. А может, и обменяем на кого-нибудь. Посмотрим, как будет. Может, кого из наших придётся в плен сдать. Проговорила Анжелика.
– А если они не пойдут на обмен. – предположил Вадим.
– Кто знает. Надо бы по-умному. Вот что, надо спровоцировать столкновение. Сейчас удобный момент. Трегира в городе нет. Его ребята разбрелись от нечего делать.
– Но они ведут себя тихо. – Возразил Вадим. – У них указание, на провокацию не поддаваться.
– Ты говоришь, что учат девчонок охмурять. Пожалуй, этим и воспользуемся. Надо кого-нибудь из своих подсадить. – предположил Роман. – А там, мало ли какая драка из-за девчонки. Слово за слово, там уже будет нетрудно. Главное, чтобы успеть всё это до прибытия их патруля.
– Так, хорошо Роман. Я думаю, ты в этом толк знаешь, давай и занимайся. А я подумаю о какой-нибудь заварушке в Анастасе. Завтра попытаюсь выйти на наших агентов и проверить их боеспособность. Глядишь, проблемы внутри самого государства и отобьют у них желание сюда приезжать. – Анжелика взглянула на Артура.
– Давай. – Поддержал Артур. – Я с Романом разработаю план, а потом помогу тебе. Оксана пусть подготовит бумаги для генеральского штаба.
– Анжелика, а почему вы не хотите, чтобы сюда приезжали представители Анастаса, – спросил Римадзе.
– А вас они очень интересуют? Вам нужны проблемы? Ведь когда здесь появятся Анастасийцы, они обязательно будут совать нос, куда их не просят. Нам это не надо. Так пусть спокойно посидят у себя дома.
– Но что значит «заварушка» внутри страны? – В душе Римадзе, конечно, не хотел приезда членов королевской семьи. Ведь если бы что произошло, отвечать за всё пришлось бы именно им, группе Высоцкого. И если даже они на этот период запрячут Анжелику, закрыть армию они не смогут.
– Ну побастуют немножко, пара манифестаций не помешает…– усмехнулась Анжелика.
– Но ведь это жестоко, ведь там проживают не все, кто занят политикой…
– А когда в Царской России совершали революцию, тоже не у всех спрашивали желание. Борьба – она штука такая, что за свободу миллионов требуется кровь сотни. Как в песне: «Мы смело в бой пойдём за власть Советов и как один умрём в борьбе за это…»
– Но там решали мы сами за себя, а вы решаете за кого–то…
– А как можно заставить тех, кто не хочет? У нас нет силы принуждения. У нас сила убеждения. Мы рассказываем, что их притесняют капиталисты, а у нас всё поровну. И они также хотят жить. За мировую революцию умирали наши деды и отцы. Вот и мы за это же воюем. Правда, своими методами… Да, кстати, Я думаю, что вы понимаете что то, что вы здесь услышали, не для посторонних ушей. Мы вас выгонять не стали. Вы, вроде как в солидной организации работаете. Здесь мы вас не подставляем. А вот за пределами Советского Союза, тем более что в капиталистической державе – вас волновать не должно…
Римадзе показалось, что перед ним сидела не четырнадцатилетняя девочка, а большевик старой закалки. Хотя чему удивляться? Поколение, воспитанное на «Как закалялась сталь» и «Овод», проводившее субботники и сбор подписей в защиту мира, линейки, посвящённые юным героям–антифашистам, они как могли, так и защищали свой мир и свои идеалы. Им, подросткам, не ведам страх смерти, у них есть лишь жажда подвига и настоящего дела. Им кажется, что время идёт так медленно, а сделать надо так много. И что надо делать настоящее дело. И то, что они делают и есть то самое настоящее…
9. Воспоминания
Анжелика с ногами забралась на софу, натянула на себя плед в красную и чёрную клетку. Ей, как на правах старшей, родители выделили отдельную комнату.
Обычная квартира в доме барачного типа выглядела непривычно для жителей больших городов. Но для местных – это были целые хоромы: три комнаты, кухня и ванна с туалетом… В бараках часто не было туалетов, они находились на улице. Но отец Анжелики, жертвуя частью кухни и одной из комнат, создал это удобство в квартире, чтобы не гонять зимой семью на мороз. Каждый день к дому приезжала машина, очищала септик
.
Ну ладно, оставим столь интимные подробности, а лучше заглянем к Анжелике в комнату. Как было уже сказано, комната у неё была очень маленькая. Вдоль стены напротив окна стояла софа. Когда Анжелика ложилась спать, она выдвигала часть софы, чтобы та была длиннее. Днём она её собирала, иначе бы в комнате нельзя было пройти. Около окна стоял стол. Отец смастерил из финской фанеры его по принципу столов в вагонах. Когда он был не нужен, ножка стола «сворачивалась» и стол опускался. Перед столом стоял стул. Около дальней стены находился небольшой шкаф для одежды. На стене около двери висели книжные полки. На узких подоконниках стояли цветы.
Гранат печально сбрасывал пожелтевшие листья. И крохотные плодики одиноко оставались висеть на его ветках. Матовой зеленью поблёскивал олеандр. Он ещё не отцвёл до конца, но его цветы уже потеряли тот непревзойдённый нежно–розовый оттенок. Рядом стояли лимон, камелия и гардения. Анжелика любила цветы, но у неё не было времени ухаживать за ними. И поэтому всё это чудо процветало благодаря её младшей сестрёнке – Кунсулу.
Джекки, несмотря на свой густой подшёрсток, улеглась прямо на раскалённую батарею, и, думая о чём-то своём собачьем, время от времени тяжело вздыхала, изредка бросая косой взгляд на хозяйку.
Анжела окинула беглым взглядом комнату, слабоосвещённую бра. Лучики света играли на хрустальных вазочках и вазах, на блестящих корешках книг. Свет лился как бы аккомпанируя музыке Бетховена, которая раздавалась из небольшого кассетника «Ритм».
Когда Анжелике надо было подумать, она всегда слушала «классиков». Вот и сейчас настало такое время. Звуки «Лунной сонаты» струились подобно лунному свету тихо-тихо, так, чтобы слышно было ей одной. Руки медленно вязали кофту, стучали спицы друг о друга. Она уже который раз бралась за вязание, потом забрасывала его на некоторое время, потом снова принималась вязать, потом Махабат Тимировна распускала, то, что не получилось, и Анжелика снова начинала свою работу.
Сегодня она опять увидела Вадима. Он почти не изменился. Они познакомились в прошлом году, в декабре. Анжелика шла по улице, весело глядя на то, как Джекки барахтается в снегу. Обычно в этих краях снег шёл всего два раза в год: в начале зимы и в конце. А зимой просто стоял мороз, который прессовал то, что выпало вначале. Когда шёл снег, на улице теплело. Огромные ажурные снежинки, как пелена, покрывали улицы, прохожих. Казалось, что в город пришёл праздник. Ребятня с визгом играла в снежки, падала в сугробы. Анжелика не могла не поддаться этому настрою. Скоро Новый год, а там – каникулы…
Вдруг прямо перед ней упал снежок. Она повернулась в ту сторону, откуда он прилетел. «Это, наверно, кто-то из тех ребят…» – подумалось ей, и вдруг её взгляд упал на одного из парней, который выделялся на фоне остальных своим ростом и грацией движения. Она не могла разглядеть его лица, но смотрела словно заворожённая.
Откуда ей, тогда ещё тринадцатилетней, было знать, что так зарождаются первые чувства, пусть ещё пока не совсем настоящие, пусть ещё пока не любовь, но уже первая симпатия, первая влюблённость. Впервые, непонятно почему, замирает сердце. Впервые страдаешь оттого, что он не посмотрел на тебя.
Из забытья её вывел снежок, который пришёлся прямо по щеке. Почувствовав боль, она, резко повернувшись, позвала Джекки и побежала. Ей почему-то стало обидно. Вдруг она почувствовала, что её догоняют.
– Подожди, – остановил её приятный юношеский голос.
Анжелика оглянулась. Перед ней стоял тот парень, на которого она смотрела.
– Тебе больно? – спросил он, и, увидев, что она отрицательно мотает головой, улыбнулся. – Прости. Я не хотел.
Некоторое время они стояли молча.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Анжела, – она вдруг смутилась.
– А меня – Вадим.
«А меня – Вадим…» – Анжела грустно усмехнулась.
Теперь Анжелика не понимала сама себя. Порой ей не хотелось бежать в штаб, хотя надо было. Она мечтала забросить все дела и просто так без дела гулять с ним. Что надо было от неё этому мальчику, который был её старше на целых три года? В этом возрасте – такая разница значительна. Это потом с годами всё становиться относительным. Но когда ей тринадцать, а ему шестнадцать.
Для неё всё было впервые: первые прогулки, первое кино. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Вспомнилась и та злополучная прогулка. Было уже поздно и на тёмном бархате неба рассыпались золотые звёзды. Они стояли на мосту. Под мостом закованная в лёд дремала маленькая речушка. Деревья, укутавшись в снежные шали, мирно спали. Анжелика спиной оперлась на перила. Вадим обнял Анжелику, а потом тихо спросил: «Можно, я тебя поцелую?» Да, да, именно спросил, и не смейтесь, дорогие читатели. В то время мальчики ещё спрашивали у девочек разрешения на первый поцелуй. Анжелика удивлённо посмотрела на Вадима: «Нет, мне ещё рано». Она говорила искренне. Ведь её так воспитывали. И папа всегда говорил, что девочка должна быть целомудренной. И Анжелика в это верила. Она видела, как её родители любят друг друга. И она, конечно же, мечтала жить так же, как и её родители.
Он не настаивал и больше не спрашивал. А через месяц она встретила его с другой.
– Что это за девочка? – спросила Анжелика на свидании.
– Это…Понимаешь, ты же ещё маленькая, тебе же ещё рано целоваться… – он замолчал.
– Зачем ты меня обманывал? Зачем? Скажи, Вадим? Зачем? – в глазах Анжелики стояли слёзы. Но она не могла себе позволить, чтобы он увидел их. Она повернулась и пошла прочь. А он… Он не окликнул её.
Больше он ей не звонил. Ей так хотелось его увидеть, но… Она порой подолгу бродила около его дома, но он никогда её не видел. Подойти к нему ей не позволяла гордость.
Армейская жизнь затягивала в свой водоворот и не оставляла времени на страдания. На одном из секретных заседаний генеральского штаба они должны были обсудить кандидатуру «лазутчика».
– Ему всего семнадцать лет, но он выглядит несколько постарше. Кумир девочек. Меняет их как перчатки…– пояснил Роман по кандидатуре.
– А нам это надо? – спросила Анжелика.
– Понимаешь ли в чём тут дело. Он задружил с секретарём Трегира. Почему Трегир взял себе в секретари эту девочку – я не знаю. Она только что окончила школу и довольно бегло говорит на английском. У него два секретаря – один из своих, а вот вторая… Она в основном отвечает на те звонки, где надо отвечать по-русски. Ты её наверняка видела, когда была у них в штабе.
– Когда я бываю у них в штабе, меня с секретарями не знакомят. Мне вообще никого не показывают. Ладно, а нам-то что из того. А ты уверен, что они секретаря к нам не подослали.
– Нет, мы проверили. Девочка «чистая». Родители хотят перебраться за границу, вот и пристроили девочку. Она у них вроде как языку учится. По вечерам бегает на какие-то подготовительные курсы. На следующих год хочет поступать в институт то ли в Штатах, то ли в Великобритании. За работу ей здесь деньги почти не платят – так, дают на карманные расходы. А остальные переводят на счёт в зарубежном банке. Содержат девочку полностью родители. А лазутчик, так в том-то и дело, что он у нас человек новый, и его практически никто не знает. Мы на него ещё и личного дела не завели. Сначала присматривались. Вроде как пустомеля. Потом оказалось, что не так уж он и плох. Вот тогда мы и решили его использовать.
– Ну ладно, приглашай его.
Когда незнакомец зашёл в кабинет, Анжелика на мгновение растерялась. «Вадим…» Он смотрел на неё, ничего не говоря. Наконец, она пришла в себя первая.
– Присаживайся, не стесняйся. Ты, говорят, хочешь в шпиона поиграть?
Вадим понял, девочка не жаждет раскрыть то, что она с ним знакома. Так он и попал в штаб к свободцам. Анжелика больше с того момента не встречалась с Вадимом. У армейцев он не появлялся, а когда она была у свободцев, то, как она уже сказала, ей никого не показывали. И вот эта встреча…
Анжела опять обвела взглядом комнату, словно что-то искала: «Неужели это всё-таки было? Неужели я всё вспомнила снова? Я так хотела забыть… Зачем он появился? Эх, Вадим, Вадим…» И ей на память пришли слова из песни Софии Ротару:
Бiда не в тiм, що свище вiтер лютий,
Що сiчень на вiкнi малюе мертвi квiти,
Бiда не в тiм, що ти мене не любиш,
Бiда, що я тебе не можу розлюбити.
«Бiда, що я тебе не можу розлюбити».... Неправда, я его не любила! Но другое «я» спокойно и уверенно возразило: «Может и не любила, но ведь почему–то душа замирала…»
– Анжелика, иди кушать. – раздался голос мамы.
– Не хочу, – пробурчала девочка и перебралась к столу.
На столе лежал раскрытым учебник по астрономии. Астрономия совсем не нравилась Анжелике. Но, согласившись окончить школу экстерном, ей надо было сдать и этот предмет. Несмотря на всю свою одарённость, Анжелика отнюдь не питала большой любви к некоторым школьным предметам. Она не любила физику, химию. Не умела рисовать, зато мастерски срисовывала и чертила. Ей не нравилась физкультура, потому что она не умела играть в игры с мячом, метать гранату и прыгать в длину. Зато, когда начинались гимнастические упражнения – здесь ей не было равных. Она обожала географию и геометрию, историю и литературу, алгебру и биологию. Её можно было ночью поднять, и она могла вам рассказать любое правило из русского языка, но не умела их применять. И поэтому Оксана, которая по-русски имела исключительно пятёрки, всегда проверяла у Анжелики диктанты и сочинения.
– Анжелика, мама такую вкуснятину приготовила. – в комнату заглянула Кунсулу: – Лагман, а к чаю – чак-чак.
Устоять перед такой заманихой не было сил и Анжелика пришла в зал, где семья собиралась за обеденным столом. Зал одновременно был спальней родителей и столовой. В углу стояло пианино, потому что больше ни в одну комнату оно поместиться не могло. Родители спали на диване, который каждый день собирали, а каждый вечер расправляли.
– Правда вкусно? – с наслаждением проглатывая кусок, спросил Азамат. – Анжела, а я тоже в армию хочу. Я, знаешь, что там буду делать, драться, как Акмаль, с драконами
…– Азамат махнул рукой, показывая, как он побеждает дракона. Тотчас вилка, лежащая на столе, сделала сальто и упала на пол.
– Ешь, Акмаль. – Махабат Тимировна подняла вилку. – Опять сегодня тройку по математике принёс. Какая тебе армия. Хватит с меня одного армейца.
– И я пойду, – сказала Кунсулу. – Я не буду драться. Я, как Анжела, языки буду изучать. Мама, а почему мы дома только на русском говорим? Когда я была у бабушки Зубейды, то сначала ничего не понимала. Давай иногда говорить на узбекском.
– Ага, ещё тебя в армии не хватало. – вздохнула Махабат Тимировна.
– Азамат, что у тебя там с математикой? – спросила Анжелика. – Давай после ужина я тебе помогу.
– Просто у меня мамина голова, а у тебя папина…– спокойно ответил Азамат.
– Это как? – спросил Сергей Ерболович, ставя на стол самовар.
– А у нас мама тоже троечница была… – ответила за Азамата Кунсулу. – Ты, мамочка, не обижайся, но мы бабушки Зубейды твой дневник нашли. Так там почти одни тройки. А ты, папочка, говорил, что если я не буду хорошо учиться, то меня замуж не возьмут, а ты маму взял.
– Ну и дела, дорогие родители, а теперь как оправдываться перед детьми будете? – Анжелика перешла на узбекский. Она поддалась всеобщему веселью. И печаль по Вадиму, казалось, оставила её.
– Анжела, так нечестно, я не всё поняла…– скуксилась Кунсулу.
– А я всё…– гордо сказал Азамат и перевёл сестрёнке слова Анжелы. – Кунсулу, а давай будем секретничать на узбекском. Тогда нас никто не поймёт.
– Но мама же поймёт.
