скачать книгу бесплатно
Блондинки вернулись в аэропорт, когда Мирза уже его покинул. Запах страха шлейфом тянулся на улицу и обрывался за стеклянными дверями. Восстановить картину при помощи магии не представляло возможности.
Они стояли на морозе, в одних белых сверкающих комбинезонах, а под ними плавился снег.
– Что будем делать? – спросила одна из девушек.
– Пытаться вести себя, как он. Он был в панике. Кто-то или что-то его напугало. Иди, повтори его путь, – ответила вторая.
Первая девушка зашла в здание аэропорта. Иглой пронеслась она по зданию, оставшись незаметной для неосведомлённых. А потом на сумасшедшей скорости переместилась на улицу.
– Ничего. Здесь я останавливаюсь, – констатировала она.
– Так ты скорость-то смени. Тебе нужна скорость человека, а не дракона. Давай ещё раз…
***
Алексу нельзя в Хивернию. Он это знал, но и сидеть на месте уже не было сил. А завтра ему надо предстать перед Великим Драконом. Как он явится взору Великого, если внутри у него нет спокойствия. Внутренний предаст, всё расскажет. Великий не любит слабаков. А то, как он повёл себя с Машей – самая обыкновенная человеческая слабость. Такое не прощается.
Молодой человек сел, задумался. А может, ну его, это правопреемство. Родители расстроятся, но не проклянут. Кира отвернётся? И что из того. Ладно, главное – найти Машу, а там видно будет.
«Вот впервые за последнее время у тебя умные мысли появились, – неожиданно подал голос бескрылый. Он всё это время подозрительно молчал. – Алекс, направь в Хивернию нюхача. Драконы там бессильны в человеческой ипостаси. А оборот запрещён».
«Пожалуй, ты прав…» – неожиданно согласился Алекс и тут же обратился к другу:
– Макс, ты же можешь попасть в Хивернию в образе кошки. А?
– Алекс, ты совсем от реальности оторвался? Ты где видел на улицах человеческих городов спокойно бродящих ирбисов? Меня же сразу изловят и зоопарк затолкают в лучшем случае, а в худшем – на шубу пустят. Лучше Серого попроси.
Но и Серый тоже отказался: «Ты думаешь, что люди настолько глупы, что не отличат волка от собаки? Подавай Мирзу в межпровинциальный розыск».
– В розыск? На каком основании я его подам в розыск? За слежку? Он не похищал Машу, это видно по видео. Я не знаю, что ему надо было от неё, но он не похищал, – Алекс развёл руками.
– Алекс, открой мне доступ в твой кабинет. Я сам подам, – в голограммном окне было видно, что Серж сидел у себя в кабинете. Серая форма полицейского очень шла ему. – По крайней мере, узнаешь, куда делась твоя красавица. А Мирзе потом выплатишь компенсацию.
– Может, Машу тоже в розыск подать?
– Не стоит. Если замешан кто-то из драконов, они спрячут её так, что ты найдёшь её глубокой старухой. Мы сделаем это позже. Ты же знаешь, что дядя Киры – начальник нашего департамента, и ради любимой племянницы он готов сжечь собственную лапу.
***
Маленькая уютная кухонька. Простые шторки в мелкий цветочек. Схожего мотива посуда. Старушка – маленькая, но крепенькая, суетится около плиты.
– Сынок, ты не переживай. Не найдут тебя здесь эти зверюги. А сын… Подлец твой сын. Ты на меня не обижайся, ты, видно, хороший человек. А сын – подлец. Зачем он девушку обидел?
– Не мог он, бабка, понимаешь, не мог. Оговорили его, обманули. У нас там знаешь как: посмотрел, дыхнул, и ты делаешь всё, что прикажут.
– Кому надо было твоего сына оговаривать? Он дорогу кому-то перешёл?
– Перешёл. Эду, другу Алекса, перешёл. Из-за Розы всё, из-за Розы. Бабка, налей, что ли?
– Ты чего удумал? Напьёшься, станешь глупости творить, – покачала головой бабка, но полезла в шкафчик под подоконником, где у неё стояли всякие настойки.
– Сердце болит. Не выдержит оно. Бабка, не выдержит.
За окном прозвучала сирена. Мирза вскочил, метнулся в прихожую, приложил ухо к двери. Тишина.
– Почему мы не как эти твари? Почему нет у нас их слуха? Тише, бабка, не шуми.
Но бабка была глуховатой. Она прошаркала до двери:
– Ты чего там, сынок, говоришь?
– Тише, бабка! – его глаза бешено сверкнули.
Старушка впала в ступор. Какой-то чужак, которого она по доброте сердечной приютила, на неё поднял голос, да ещё и в её собственной квартире. Старушке было уже столько лет, когда перестают бояться даже собственную смерть.
– А ну, выметайся! Сейчас полицию вызову.
Мирза, застыв около двери, растерялся.
– Прости, бабка, прости! Не выгоняй. Мне некуда идти. Понимаешь, бабка, они поймают меня. Они не умеют прощать. Это же звери!
Как не вовремя зазвонил телефон. Мирза, обогнав бабку, схватил его:
– Бабка, иди в комнату. Я уйду. Утром уйду.
Из кухни потянулся запах гари. Засвистела противодымная сигнализация. С потолка полилась вода.
Мирза, обезумев, метался из одного угла в другой. Он хватался то за нож, то за кухонный молоточек, то за разделочную доску. Плитка дымилась. Сигнализация ревела. Вода лилась. В дверь забарабанили: «Макариха, открывай! Что там у тебя?»
– Не дамся им живым, не дамся! Не на того напали. Радик, сынок, я ради тебя! Будь ты проклята, Роза! – слова сыпались, как горох из дырявого мешка.
Бабка, старясь не задевать обезумевшего мужчину, на цыпочках пробиралась к плите. Надо было срочно убрать злополучную сковороду и проветрить кухню. Хорошо, что вода с пола сразу всасывалась в канализационные канавки, расположенные под плинтусами.
Шум за дверью на какой-то миг смолк. За окном послышался скрип шин.
– Мирза, мы предлагаем вам сдаться добровольно. Откройте дверь. Встаньте напротив с поднятыми руками, – раздалось из-за двери.
Мужчина метнулся к окну, но в тот же миг яркий луч прошёл сквозь незатейливые занавески и устроился жёлтым блином на стене. Боковым зрением он увидел, как старушка схватилась обеими руками за сковороду. Что это было: инстинкт самосохранения? Рефлекс?
Он словно видел себя со стороны в замедленной съёмке. Рука, сжатая в кулак, на скорости полетела в старую женщину. Кулак врезается в сковороду. Сковорода ударяет по лицу. Голова женщины резко подаётся назад, ударяясь затылком о дверную ручку-столбик. Женщина, постояв с секунду, начинает сползать, очерчивая свой путь кровавым следом.
Мирза посмотрел на свою горящую руку. Он не чувствовал боли. Потом перевёл взгляд на старушку. Снова на руку. Он не слышал рупора. Не видел прожекторов. Миг застыл и превратился в вечность. Медленно, словно ноги были из каучука, он опустился на колени, провёл рукой по лицу женщины.
– Бабка, ты чего, бабка? Вставай давай, слышишь, бабка! Не делай из меня убийцу, бабка! Ну, милая, ты же как мать? – слова путались с рыданиями. Слёзы застилали глаза. Он поднял её голову, нащупал трещину. Потом поднёс к глазам свою ладонь, окрашенную в ярко-красный цвет. – Бабка, ты не шути так. Как же так? Ты спасла меня, а я… Бабка, слышишь меня, бабка, миленькая, ну пожалуйста! – бормотал он.
В дверь послышались удары. Мирза аккуратно уложил старушку на пол. Вскочил. Схватил со стола нож.
– Мирза, мы предлагаем вам сдаться! – раздаётся уже из прихожей.
На кухню влетает боец в камуфляже так же быстро, как и нож входит под ребро. То ли от страха, то ли от желания бежать, а может, за помощью, Мирза бросился в объятия бойца.
Лезвие, не успев выпасть из неглубокой раны, под углом проникло в лёгкое.
В маленькой кухоньке нет места для спецназа. Да и врачам негде расположиться. Носилки поставили в коридоре. Бойцы пытаются уложить старушку. Её лицо безмятежно.
– Есть у неё родные? – Серж уже здесь. Он беседует с соседями.
– Макариха одинока была. Добрая. Всех бездомных кошек и собак кормила.
– А чего же дома их нет? – таких людей оборотни отмечают. Верят, что их души потом в тело двуликих переходят.
– Так старая была. Всё говорила: «Вот помру, а им каково будет? Подумают, что бросила. Стара я уже животину заводить».
Доктор суетится около Мирзы. Тот ещё дышит.
– Капитан, – он обращается к Сержу. Кто там Серж по званию – какая разница, но надо же как-то к нему обращаться. – Капитан, в себя приходит. Но не жилец. Спрашивайте что надо, если успеете.
Серж отпускает свидетелей. Склоняется над Мирзой.
– Ты слышишь меня, Мирза, ты слышишь? Где Маша?
– Я не… – еле слышно шевелит губами Мирза.
– Мирза, успокойся. Радика не дали кастрировать. С ним всё хорошо. Тебе надо жить ради сына.
– Я не… Машу… – слова даются с трудом.
– Мы знаем, что ты не похищал Машу. Ты видел, куда она делать? Видео с камер уничтожено. Где Маша?
– Запа… Радик, прости… – голова безжизненно поворачивается в сторону. На лице застывает счастливая улыбка. Наверно, радость за сына.
4. На абордаж
Мерно тикают ходики: скрип-скрип, скрип-скрип. Какой странный звук у этих ходиков. Мягко качается колыбель. Верно, это мама её качает. Или папа? Голос знакомый, убаюкивающий, успокаивающий, подавляющий, направляющий. В общем, властный, от которого внутренности сжимаются в пружину и сразу хочется всё наперекор сделать, чтобы нервы пощекотать.
«Спи, моя девочка, спи. Уже всё позади. Опасность миновала».
«Алекс?»
Сквозь забытьё всплыло это имя. Почему Алекс? Разве папа – Алекс? Нет, папа не Алекс и Алекс не папа. Стало смешно.
«Спи, ни о чём не беспокойся. Я с тобой».
«Алекс, ты со мной? Где ты со мной? Зачем ты так?» – мозг словно троится: одна часть за мужчину вещает, вторая ему отвечает, а третья анализирует. Так и свихнуться недолго.
«Спи, моя девочка, уже всё позади. Ты будешь жить, ты справилась».
«Я ненавижу тебя! Ты разрушил мою жизнь».
«Я создам новую. Всё позади. Спи. Ничего не бойся».
«Урод бескрылый, мне надо домой».
«Не ругайся, дорогая. Я обязательно заберу тебя, спи».
«Мне надо к себе домой, я хочу к маме!»
«Ничего не бойся, отдыхай».
«Ты меня слышишь? Или только себя?»
Но в ответ повисла тишина. Осталась одна треть мыслей. Две другие куда-то испарились, словно их и не было.
Маша попыталась пошевелить рукой. Окаменелые пальцы не хотели сгибаться. Лоб покрылся испариной. Девушка провела языком по верхней губе.
Внезапно её внимание привлёк звук открывающейся двери.
– Ты уверен, что с ней всё в порядке? – голос отдавал металлическим звоном. Смутно знакомый.
– Сэр, она точно идёт на поправку. – а этот совсем чужой, хриплый, словно простуженный.
– Так объясни мне, наконец, что это было? Почему она умирала?
– Обычная аллергическая реакция. Отёк Квинке, сэр. У людей такое бывает. Например, на яд пчелы.
– Ты говорил, что этот препарат безопаснее.
– Ну да, он обладает паралитическим действием только для двуликих.
– Я не про паралич спрашиваю. Если бы её парализовало, ты был бы уже скормлен акулам. Я же спрашивал тебя, как он влияет на людей?
– Лёгкая аллергическая реакция: слезотечение, расслабление мышц, усиленное газовыделение. Как она погранца, а? Того чуть не вырвало.
– Погранца… Да там самолёт фактически уделали – никто рвотные позывы сдержать не мог. Как пилоты штурвал не бросили, диву даюсь… – голос замолчал. Где же она слышала этот голос? Не так давно. Разговор возобновился: – Отёк как там его, это что?
– Это аллергическая реакция. Я не думал…
Быстрый стук в дверь, и третий голос встревоженным тоном проговорил:
– Сэр, полиция, приказывают остановиться.
– Какая полиция? Мы в нейтральных водах.
– Межпровинциальная. Говорят, что у них разрешение на осмотр судна. Обвиняют в похищении чужого трофея.
Металлический голос, который откликался на «сэр», смачно выругался. Выдав тираду, обратился к собеседнику:
– Как он нашёл нас? Ты проверял на ней артефакты?
