скачать книгу бесплатно
Когда пылают раны,
И опьянено дышишь
После гроз…
Тамара Шульга
«Вдохновение». 1979
Марина. Наши дни. Коттедж Коровкина
Я до сих задаю себе вопрос: «Почему?». Был ли тот вечер началом конца? Или другое обстоятельство повлияло? Могло ли быть продолжение нашей истории? Мне кажется, что это было вчера. И мне до сих пор стыдно за себя, мне до сих пор стыдно перед собой. Хотя, в общем-то, что такого я сделала?
Было уже поздно идти куда-то. Кто-то из ребят притащил в кубрик к Андрею раскладушку. Постелили простынь. Дали подушку и одеяло. Сам Андрей и Димон спали на двухъярусной кровати. А мою раскладушку поставили рядом.
Я хорошо помню тот вечер, словно это было вчера, а не больше тридцати лет назад: на мне был модный японский пуловер белого и чёрного цвета.
В наш город японские вещи поступали в обмен на лес. Нельзя сказать, что они свободно лежали в магазине, но на работе была специальная очередь на дефицитный товар. Подошла твоя очередь: берёшь или передаёшь очередь другому, ожидая нужной тебе вещи. Я уже не помню: одна была такая очередь или несколько. Потому что у нас дома была вся зарубежная бытовая техника, даже фритюрница и видеодвойка.
На самом деле, моя очередь была далеко позади. Но моя коллега, Галина, уступила мне свитер. Она знала, что я к жениху еду. Сколько раз она выходила из кабинета, когда он звонил.
Надела я его днём, когда сходила с поезда. Мне же хотелось красивой предстать перед молодым человеком. Остатки дня я ходила в дублёнке, потом сидела у ребят в кубрике. В общем, пропотела.
В то время я была пышечкой и быстро потела.
Я чувствовала свой запах. Но, увы, в мужском общежитии, где душ один на этаже, мыться не пойдёшь.
Это я сейчас пошла бы. Поставила бы парней перед дверью, чтобы никого не пускали, и привела бы себя в порядок. А тогда я даже подумать об этом не могла. Я чувствовала себя робкой бедной родственницей.
Не могла я и подумать, чтобы попросить у Андрея его одежду. Знали мы друг друга всего ничего. Отношения наши развивались через письма и звонки. А он сам не догадался. Постеснялась ли я попросить, чтобы сходить на вокзал за своим чемоданом, или поздно было идти, сейчас не помню. В приморском городе в те времена не совсем безопасно было передвигаться в тёмное время суток. Так или иначе, но я осталась в тот вечер без вещей.
Сейчас я думаю, что было мне уже двадцать один, а в отношениях я была какой-то слишком инфантильной. Нет, в бытовом плане, в профессиональном – всё в порядке. А в отношениях с мужчинами – натуральное дитё.
Я помню, как лежала на раскладушке на спине. Одеяло было натянуто до подмышек. Андрей присел ко мне, наклонился, чтобы поцеловать. Но резко встал, принёс мужской дезодорант и обрызгал меня и вокруг меня:
– Чтобы всякие насекомые к тебе не лезли.
Конечно, я понимала, в чём дело, но глупо улыбалась соглашаясь. Андрей чмокнул меня в щёку и ушёл спать на своё место.
Каждый раз, когда я вспоминаю этот эпизод, я пытаюсь его пережить по-другому. Был ли он решающим в моей судьбе, кто может сейчас дать ответ. Как жаль, что нельзя повернуть время вспять и изменить некоторые эпизоды нашей жизни. Пусть даже не вернуть, а спросить у него: «Что было не так?» И не жить с этой болью столько лет.
Любил ли он меня тогда? Не знаю. Почему-то мне иногда кажется, что не любил. Но, с другой стороны, все и каждый в общежитии знали о моём существовании. Ни косого взгляда, ни усмешки я не видела и не слышала от ребят. Мне казалось, что они искренне радовались моему приезду.
На следующий день с утра мы поели и поехали за моими вещами на вокзал, а оттуда в какую-то небольшую ведомственную гостиницу.
В те времена устроиться просто так в гостиницу было невозможно. Администраторы ждали взятки. Я это испытала на себе за все годы учёбы, даже когда мне бронировали места через предприятие в ведомственной гостинице. И то регулярно слышала: «Вашей брони нет», – и требовательный взор: «Плати». Я не платила, делала вид, что не понимаю, а из кабинета директора звонила на работу.
В общем, Андрей привёз меня в ведомственную гостиницу. Народу было немного. Не сезон. Занято номера два на этаже. Меня поселили в двухместный номер.
– Ладно, я побежал. Мне ещё к регистрации надо успеть. Я подумал, что ты будешь стесняться на свадьбе. Не знаешь же никого. Давай, я тебя завтра заберу? Ладно?
От его слов мне стало очень и очень горько.
– А я платье взяла с собой, – пробормотала я. – И потом, нас же вдвоём пригласили.
– Ладно, ты обустраивайся, а я потом приеду.
Мы простились с ним на улице. Я поднялась к себе в номер. Сняла с себя пропотевшую одежду, приняла душ. Кстати, душ тоже был на этаже. Гостиница больше напоминала общежитие: удобства общие на этаже, была кухня, комнаты оборудованы по минимуму – две кровати стояли вдоль стен параллельно друг другу. Они были заправлены стандартными в те времена одеялами в клетку синего и зелёного цвета. Около стены стоял простой стол и два стула. На столе – графин для воды и два гранёных стакана. Я уже не помню, был ли телевизор в номере или на этаже общий.
Я верила, что он обязательно придёт. Еды с собой у меня почти не было. Может, была пачка лапши. Я никуда не уходила. Стояла около окна и ждала его. Ведь он обещал забрать меня.
Моя душа ликовала, хотя живот подвывал от голода. Я представляла, как он знакомит меня с другими гостями. Мне хотелось попасть на эту свадьбу как Золушке на бал. Но, увы, на небе зажглись золотые звёзды, а он так и не появился. Когда моя надежда погасла, я сняла с себя платье, надела халат, который был взят с собой, и легла на кровать с конспектом. Но в голову никакие мысли не лезли. Так прошёл мой второй вечер.
Почему он не взял меня на свадьбу? Тогда я сама себе сказала: «Ты вонючая. Ты некрасивая. Ты глупая. Он стыдился бы тебя».
Да, тогда я очень сильно комплексовала по поводу своей внешности. Мне хотелось блистать остроумием и умом, чтобы скрыть свой внешний недостаток.
Я вспоминаю ту себя и думаю, почему не нашлось в моём окружении мудрого взрослого, который бы сказал, что у меня всё было в порядке. Просто… Просто я была другой.
Спустя годы однажды во время встречи со старыми знакомыми (мы уже все были семейные), я вдруг сказала: «Я вас стеснялась. Мне казалось, что вы смеётесь надо мной, потому что я некрасивая». Ответ меня обескуражил: «Да мы боялись к тебе подойти. Ты же была заумная».
– Мариша, о чём задумалась? – звучит голос мужа. – В последнее время ты часто думаешь. Надеюсь, что обо мне. – этот старый пошляк подсаживается ко мне, обнимает и шепчет на ухо: – Знаешь, я столько лет мечтал вот так вот сидеть с тобой рядом, вдыхать твой запах, слушать твой голос.
Я улыбаюсь. Наверно, это действительно подарок с небес после пятидесяти встретить человека, который любит тебя, не стесняется и не прячет от других, а гордиться тобой. И даже мои осевшие в животе пятнадцать килограммов после наступления менопаузы его не смущают. Он словно не замечает их.
Я кладу голову ему на плечо, я растворяюсь в его нежности.
За окном сердится ветер. Он стучит и просит, чтобы его впустили. В камине потрескивает огонь.
– Расскажешь, что в последнее время тревожит тебя? – задаёт вопрос Коровкин. – Ты из-за Рафика? Хочешь, я сделаю так, чтобы он больше не работал на этом месте?
– Колчак, вот надо же суметь испортить такой момент. Сдался тебе этот Рафик, – выдыхаю я, высвобождаюсь из рук мужа и тащусь на кухню за очередной порцией вечернего кофе.
Глава 10. Горечь разочарования
Мне не спится, и всё –
Не бессонницей маюсь.
Ничего не жалею.
Ни о чём не скорблю…
Растворяюсь в тумане,
До конца растворяюсь,
Превращаясь
в короткое слово – люблю.
Тамара Шульга
Амурская правда, 16.12.1978
Сон никак не шел в ту ночь. Даже не помогали извечные бараны: Марина пыталась их считать по порядку, парами, тройками, перемножала и делила, давала имена. Но стадо упорно разбредалось, оставив счетовода терзаться в одиночестве.
Тогда она пыталась успокоить себя, убеждая, что всё это не важно. Мало ли что могло случиться. Подумаешь, свадьба. Чужая свадьба. Она даже там никого не знает. Никого, кроме Андрея. Димона, и того там не будет. И Славки не будет. Что ей делать среди чужих?
Он придёт утром и обязательно объяснит ей. У него, должно быть, уважительная причина. А ей надо использовать это время с пользой. Завтра будет некогда. Они встретятся и пойдут гулять. А в понедельник и во вторник надо сдать все хвосты. Она отпросилась с работы всего на неделю. И будет стыдно приехать с хвостами. Что она, тупее всех, что ли?
Она так не переоделась в ночнушку и не расправила постель. Лишь натянув на ноги толстые джурабы
Марина открыла конспекты, зависла над страницами, потом пролистала не глядя, пыталась сфокусировать взгляд на знакомом слове, но глаза упорно скользили между строк, а мысли бродили далеко. Тогда, не выпуская из рук тетрадь, она взяла толстый учебник и с ним подошла к окну, словно там было лучше видно. «Так, надо запомнить», – произнесла вслух, прочитала первую попавшуюся на глаза фразу. Но смысл не доходил до сознания.
Она вглядывалась в редких запоздавших прохожих, пытаясь отыскать в них знакомые черты.
Но какие бы усилия не прилагала, как бы не уговаривала себя, она снова и снова задавала себе вопрос: что произошло? Когда он решил не брать её с собой на свадьбу? Что повлияло на его решение: ее пропотевший пуловер, её внешность, её чужеродность их кругу? Она не принадлежала к блатным. У неё не было модельной внешности. Она не умела глупо хихикать.
У Марины были, разумеется, и золото, и бриллианты. Они лежали дома, потому что в то время она не была любительница побрякушек. Там, где она жила, икру на завтрак ели ложками, машин не имели только младенцы, а ковры лежали свёрнутые и ждали своего часа. Зарплата девушки по тем временам была целое состояние: двести пятьдесят рублей. Хотя для Крайнего Севера – это было не так уж и много. Но Андрей всего этого не знал. Для Марины это было настолько естественным, что она не считала нужным об этом говорить, как и не говорила, что стояла в очереди на машину и откладывала деньги.
И снова на ум приходила мысль, что во всём виноват пропотевший пуловер.
Этот несчастный пуловер будет стоять перед Мариной всю её жизнь. Это был урок, который она чётко усвоила. С того момента она не просто меняла блузки и свитера каждый день, и сразу бросала их в стирку. У неё с собой всегда был запасной комплект. Даже на службе после ночной смены она переодевалась в чистое и шла домой спать.
Но в тот злополучный вечер у неё не было другого выхода, ведь ей просто не во что было переодеться.
Сон сморил её под утро. Он был коротким и чутким. Она открыла глаза, когда потолок уже бледнел, а размытые пятна от фар постепенно исчезали. Она проснулась, но не встала. Непонятная апатия навалилась на девушку. Ей было даже лень посмотреть, который час.
За дверью прогремели мужские шаги. Вернее, они были тихие, но ей показалось, что кто-то громко топал. Сердце стукнуло раз и затаилось. Она задержала дыхание.
«Вот дурында. Он придёт, а я всё в постели. Что он обо мне подумает?» – девушка соскочила с кровати, схватила халат, натянула прямо на ночную рубашку и села как примерная ученица, положив руки на колени.
Шаги затихли. Раздались мужские голоса. Марина на цыпочках подошла к двери, приложила ухо к замочной скважине. На какой-то момент ей даже показалось, что это он. Но нет, ему не с кем разговаривать в коридоре. Не с Димой же он придёт к ней. Говорившие за дверью прошли мимо. Снова воцарилась тишина.
Девушка взяла полотенце, зубную щётку, мыло и пошла умываться. Прошла мимо общей кухни. Там сидели двое мужчин и пили чай. Поздоровались.
Часы показывали только девять утра. Живот начинал подвывать. Вечер без ужина, утро без завтрака.
– Нет, так дело не пойдёт, – решила девушка. Она собралась и вышла на улицу. Она постоянно оборачивалась и даже несколько раз возвращалась, чтобы убедиться: а не он ли прошёл.
Промозглый февраль залакировал всё: идти было скользко, держаться сложно, ещё ветер подталкивал в спину. Добравшись до ближайшей столовой, девушка взяла запеканку и булочку с творогом. Села за стол около окна.
В помещении воняло хлоркой и кислой капустой. Несколько столиков было занято. Уборщица в свежем ещё халате серой заюзаной тряпкой вытирала соседний стол. Каждого нового посетителя она встречала громким окриком: «Ноги вытерли! Ходят тут, грязь носят, а я мой за ними».
Марина повернула голову к окну. Там за мутным стеклом ветер гонял какую-то бумажку по кругу.
Серый асфальт, серое небо, серое настроение. Девушка убрала за собой посуду, ещё ватрушку и пиццу из папоротника и, сложив еду в сумку, пошла обратно в гостиницу. Спросила у администратора, приходил ли кто к ней.
– Нет, не приходил.
Тогда она занесла еду в номер. Посмотрела на часы. Одиннадцать. Сидеть в номере не хотелось. На улицу было неуютно. О том, чтобы поехать в общагу к Андрею даже мысли не возникло.
Она прошла до остановки, доехала до кинотеатра, купила билет. Потолкалась по фойе в ожидании сеанса. Залюбовалась огромными растениями в кадках. Наконец, пригласили к просмотру.
Это была комедия. Девушка хохотала как безумная. Наверно, так выходил стресс. После кино она зашла в гастроном, где продавалось кофе и её любимые трубочки с белковым кремом. Она сознательно оттягивала своё возвращение в гостиницу. Но время тянулось медленно. Да и пойти особо в воскресенье было некуда. А гулять в такую погоду… Попытка пройтись по набережной с треском провалилась.
Промозглый сырой ветер пробрался под дублёнку и выстуживал изнутри. Она дрожала, тело напрягалось и ей казалось, что она покрывается холодным вонючим потом. Надо было срочно вернуться и переодеться, пока не провоняла дублёнка.
Февральский город ей не нравился. Он был холодным, мрачным и колючим. Транспорт ходил неважно. Дорога в гостиницу заняла слишком много времени. Теперь у Марины была одна мечта: попасть в тепло. «Позовёт гулять, не пойду. Нагулялась!», – она с трепетом в душе подходила к гостинице.
Администратора на этот раз на месте не было. Девушка вбежала на свой этаж. Но в коридоре её никто не ждал. Не было воткнуто и записки в дверь. На какой-то миг закралась мысль, что он уже внутри. Номер был снят на его имя. Он заплатил до конца её проживания. Но нет, и внутри его не было. Так прошёл ещё один день.
Она уже не ждала его. Ночь провела спокойнее, а утром про Андрея и не вспоминала, не до него было. Надо было ехать в университет, хвосты сдавать.
Но ей повезло, преподаватели не болели, все оказались на месте. В коридоре она встретилась с другими «двоечниками». Сдавать вместе оказалось веселее. И Марина немного забылась. Кто-то предложил отметить сдачу, все дружно согласились. Они собрались в гардеробе и ждали, пока все оденутся. Открылась входная дверь. Холодный ветер обнял её за спину. Она вздрогнула, развернулась лицом к выходу.
– Успел, – Андрей стоял прямо перед ней. Он улыбался и вытаскивал из-за пазухи три красные гвоздики.
Глава 11. Десятое ноября. Наши дни. Коттедж Коровкина.
За то, что золотистость кожи
Была причиной немоты,
Когда пугая и тревожа,
Смысл жизни назывался – ты.
Тамара Шульга
«Дальний Восток». 1985 г. № 3
Василий с тревогой посмотрел на свою супругу. Вот уже несколько дней она сама не своя. Ходит какая-то потерянная. Молчаливая. И даже на его подколы не обращает внимания.
Она стояла около окна и смотрела на падающий снег. В этом году ноябрь был богат на снегопады. Морозы ещё не ударили в полную мощь. Вот когда ударят, тогда снегопады и прекратятся.
Двор перед коттеджем освещался уличным фонарём. Танцующий снег создавал иллюзию новогодней сказки. Зазвенят бубенцы, и появится тройка. Пойдут песни, пляски и раздача подарков.
Сегодня праздник. Её праздник. Но она молчит. Никуда не собирается. Неужели отмечать не будет?
– Мариша, что случилось? Ты не заболела? – он подошёл к ней, обнял за талию, поцеловал в шею. – Ты ещё не одета.
– По-моему, тебе надо к окулисту. Или это не кофточка, – и она потянула низ футболки.
– Это не кофточка, это футболка. – он нырнул рукой под ткань и положил горячую ладонь на живот. – Дома останемся или всё-таки пойдём?
– Куда пойдём-то? – она повернулась к нему лицом. Оно так близко, что видны все морщинки. От прищуренных глаз разбегаются лучики.
