скачать книгу бесплатно
Мне ничего не оставалось делать, как пожать ему руку и представиться:
– Сергей.
– Очень приятно, – по-русски он говорил чисто, но легкий европейский акцент чувствовался. Француз? Черт его знает. Нормальный европеец нынче спокойно владеет пятью-шестью языками почти как родным. Да и не только европеец. Слава богу, с появлением недорогих и жутко действенных методик гипнообучения проблема языковых барьеров ушла в прошлое. Ну, почти.
– Мне тоже, – сказал я по-французски.
– Вообще-то, я скорее немец, – усмехнулся он. – Но меня часто принимают за француза, не вы первый. Наверное, сказывается то, что мои предки двести тридцать два года назад бежали из России как раз во Францию.
Я припомнил уроки истории.
– От революции большевиков?
– Да. Так что в моих жилах, молодой человек, есть и русская кровь.
– Рад за вас. Тем более что в моих жилах кровь на четверть японская.
– Да, это заметно. Волосы и разрез глаз. Хотя цвет глаз у вас серый, а не карий. Бабушка, вероятно? По отцу?
– Угадали.
– Из Особой Автономии Япония?
– Разумеется.
Надо же, какой говорливый попался. И не спится ему, и все ему интересно. А может, боится летать? Что ж, бывает. Другой бы накатил грамм двести – двести пятьдесят крепкого, а этот, видишь, страх за разговором спрятать пытается.
– Не переживайте, – добавляю с уверенной и, как мне кажется, ободряющей улыбкой. – «Як-300» очень надежный самолет, долетим, как по писаному, быстро и нежно.
– Вы, никак, решили, что мне страшно? – он смешно задирает седые брови и смотрит на меня с веселым изумлением.
– Многие боятся, – нейтральным тоном сообщаю я. – Особенно люди в возрасте. Здесь нет ничего постыдного.
Ответить он не успевает. Двигатели свистят, машина срывается с места, набирает скорость (эх, как же мне это нравится, даже когда я не за штурвалом!), отрывается от полосы и, задрав нос, устремляется в небо. Я откидываюсь в кресле и прикрываю глаза, хотя бы на время набора высоты и скорости мой сосед должен умолкнуть. Он и умолкает. Но, как только самолет преодолевает звуковой барьер и по салону разливается тишина, заговаривает снова.
– Я не боюсь летать, – сообщает он. – Наоборот, люблю. А вы?
– Что я?
– Вы любите летать?
Странный вопрос. Все равно, что спросить у художника, любит ли он рисовать. То есть у настоящего художника. А есть не настоящие? Есть, наверное. Те, которым наскучило. Страшно это, наверное, – вдруг осознать, что тебе смертельно наскучило любимое дело. Ну и те, кто ошибся в выборе пути. Тоже ничего хорошего.
Я вспомнил своего сокурсника Марека Гамбурга.
Хороший ведь был пилот, а имеет теперь свою небольшую туристическую фирму в Иерусалиме. И вполне счастлив, по его собственным словам. Значит, не так уж все и страшно. Вот же чертов сосед. Это из-за него я сейчас не смотрю какой-нибудь приятный эротический сон, а размышляю о своей профессии. Делать мне больше нечего.
– Люблю, – отвечаю я не слишком охотно. – Космолетчику, который разлюбил летать, следует задуматься о другом способе зарабатывания денег.
– Забавно, – усмехается Питер.
– Что именно?
– Вы сказали «способ зарабатывания денег». Почему было не выразиться проще – профессия?
Вот пристал. Послать его, что ли, подальше? Нет, нельзя. На мне как-никак форма, а он всего лишь любопытный старик. Которому, несмотря на его уверения, может быть страшно. И сейчас страшно, а уж на Луну лететь – тем более. Вот и сидел бы дома. Нет, господин старший лейтенант, надо быть снисходительней к слабостям пожилых людей. Проявлять такт и уважение. Чтобы знал, как приятно иметь дело с офицером военного космофлота Земли. Пусть даже этот космофлот и состоит из одного-единственного патрульного файтеронесущего крейсера «Неустрашимый». И даже не полноценного крейсера, а прототипа. Хоть и практически доведенного до необходимой кондиции.
– Впрочем, можете не отвечать, – тем временем продолжил настырный сосед. – Профессия предполагает, что ею занимаются, как минимум, тысячи людей по всей планете. А военкосмолетов[1 - Военкосмолет – жаргонное название военного астронавта в Российской империи.] и двух сотен не наберется, верно?
– Нас мало, но мы в бэтлсьютах[2 - Бэтлсьют – боевой костюм военкосмолета. По сути – скафандр – со специальными боевыми функциями.], – ответил я старой поговоркой времен учебы на Высших курсах военных астронавтов.
– Понятно, понятно, – закивал головой Питер. – А также Semper Fidelis[3 - Semper Fidelis – «Всегда верен» (лат.), девиз морской пехоты США.], «Никто, кроме нас!»[4 - «Никто, кроме нас!» – девиз Воздушно-Десантных Сил Российской империи.] и прочие красивые слова.
– Вообще-то, наш девиз – «Земля и свобода», – сообщил я как можно любезнее. – Извините, Питер, но мне показалось, у вас есть какие-то серьезные претензии к военкосмолетам. Это так?
– Не совсем.
– То есть что значит – не совсем? Или претензии есть, или их нет, согласитесь.
– Вы еще молодой человек, – вздохнул Питер, – а потому редко замечаете промежуточные состояния. Для вас пока важны противоположности: плюс и минус, черное и белое, любовь и ненависть. И это прекрасно. Тем не менее я сказал то, что сказал.
– В таком случае поясните, что вы имеете в виду, – предложил я. – И заодно, почему я должен вас выслушивать.
Вторая часть фразы была, признаю, грубоватой, но он меня уже изрядно достал.
– Разумеется, вы ничего не должны. Не хотите – не отвечайте. Но мне почему-то кажется, что вам самому хочется найти ответ на этот вопрос.
– На какой именно?
– Вопрос простой. Зачем вы нужны?
А, понятно. Из тех, кто любит считать чужие деньги. Сейчас заведет речь о том, что, мол, содержать и поддерживать в боевой готовности в течение стольких лет целый патрульный крейсер с хорошо подготовленным экипажем ввиду отсутствия как прямой, так и косвенной угрозы инопланетного вторжения слишком накладно для бюджета СКН[5 - СКН (USN – Space Alliance of Nations) – Союз Космических Наций. Мощная международная организация, в которой состоят государства, способные к самостоятельному выходу в космос. Это: Российская империя (включая Японскую автономию), США, Союз Европейских государств, Китай, Индия, Южноамериканская Конфедерация, Великий Израиль, Арабско-Африканский Альянс). Фактически СКН – наследник Лиги Наций и ООН.], и ему, как честному налогоплательщику, хотелось бы более осмысленной траты народных средств. Старая песня.
Некоторые договариваются даже до того, что необходимо свернуть освоение Солнечной. Слишком накладно, мол, и лучше эти деньги пустить на решение земных проблем. Идиоты.
– Нет, нет, – сообщил Питер, как будто прочитав мои мысли, – я не из партии спейсофобов. Даже скорее наоборот. Но мне и правда чертовски интересно, что вы думаете о настоящем и, главное, о будущем вашей столь редкой профессии.
– А можно узнать, откуда у вас этот интерес? – осведомился я, искренне надеясь, что мой голос звучит предельно корректно.
– Ну как же! – воскликнул он. – Волею судьбы я оказываюсь в одном самолете и знакомлюсь с молодым энергичным человеком в форме старшего лейтенанта военного космофлота Земли. На рукаве его кителя – шеврон, из которого следует, что молодой человек не просто член экипажа единственного в своем роде патрульного космокрейсера «Неустрашимый», а пилот спейсфайтера В-910, он же «Бумеранг», на жаргоне военкосмолетов. Из открытых источников мне известно, что таких пилотов на всей Земле всего дюжина. Из них восемь человек находятся на борту «Неустрашимого» постоянно, а еще четверо сейчас заканчивают подготовку на Высших курсах военных астронавтов и приступят к несению службы, как только крейсер пополнится еще двумя спейсфайтерами согласно плану дальнейшей модернизации. Итого на девять машин – двенадцать пилотов. Нормальное соотношение с учетом возможных замен. Сами подумайте, мог ли я удержаться от вопросов, кои давно меня волнуют? Особенно если учесть, что и сам в свое время полетал изрядно. Бывал и на Марсе неоднократно, и на спутниках Юпитера и Сатурна… И ни разу нигде не встретил ни малейшего намека на угрозу со стороны инопланетян. Каковых и существование-то не доказано, а уж угроза… А вы что думаете?
Надо же, передо мной, оказывается, знаток. Странно, вообще-то. Обычно таковые наблюдаются среди мальчишек – романтика космоса и войны, все дела. Знают наизусть ТКХ «Бумеранга» и возможности боевых лазеров. А тут пожилой уже человек. Хотя всякое бывает. К тому же говорит, что полетал в свое время. Побывать на спутниках Бурого Джупа и Властелина Колец – это вам не турэкскурсия на старушку Луну. Космос – он до смерти в крови у тех, кто его хлебнул в должной мере.
– Что думаю… – повторил я вслух вслед за ним. – Думаю, что человечество поступило весьма мудро, пойдя на интеллектуальные и материальные затраты по созданию военного космофлота Земли в составе файтеронесущего патрульного крейсера «Неустрашимый» и подготовке экипажа. Не такие уж и великие затраты, к слову сказать, если разделить их на все страны, входящие в СКН. Копеечные затраты, прямо скажем. Угроз не встречали, говорите? Это сегодня вы их не встречали. А о завтрашнем дне думать не хотите?
– Отчего же, как раз о завтрашнем дне я и думаю, – произнес собеседник. – Стоит ли нести в космос оружие, если воевать там не с кем? У оружия, знаете ли, есть нехорошее свойство – находить цель даже на пустом месте.
– Вы же мужчина, бросьте эти бабские разговоры. Скажу вам, как военный. Лаконично и ясно. Никакое оружие самоцель не находит и не стреляет. Это делает человек. Если же вы опасаетесь, что мы, военкосмолеты, не найдя себе цели, начнем жечь, к примеру, мирную колонию Марса или гелиедобывающие базы на Луне и спутниках планет-гигантов, то поздравляю вас с паранойей. Но ничего страшного, это лечится. Извините за откровенность.
– Да, – вздохнул он. – Можно было и не сомневаться в вашем ответе. Но согласитесь, что и у тех, кто считает создание и содержание военного космофлота, пусть даже и в столь зачаточном состоянии, как сейчас, блажью и пустой тратой денег, тоже есть свои резоны.
– Свои резоны есть у всех и всегда. Поскольку у любой медали две стороны. Еще раз извините, но я не люблю пустой болтовни. Хотите переделать «Неустрашимый» в исследовательское или грузовое судно? Флаг в руки. Пишите запросы и предложения в штаб-квартиру СКН в Москве. Глядишь, и прислушаются. Только потом не жалуйтесь.
– Потом – это когда? – по губам Питера скользнула усмешка.
– Когда жареный петух клюнет в задницу, – буркнул я. – Послушайте, Питер, не знаю, как вы, а я с удовольствием поспал бы. Можно? Устал за день.
И, не дожидаясь ответа, я откинул кресло, повернулся к соседу спиной и закрыл глаза. Невежливо, да. Но он меня достал, если честно. Нужен ли Земле военный космофлот? Да откуда я знаю? Значит, нужен, если он есть, и я даже в нем служу. Наше дело хорошо рулить, быстро летать и точно стрелять. А куда рулить и летать и в кого стрелять, пусть думают те, кому по должности положено.
Что отлично умеет делать практически каждый военный – это засыпать в любой обстановке. И военкосмолеты не исключение. Не верьте тем, кто утверждает, что лучше провести всю ночь без сна, чем прикорнуть на сорок минут или час. Это говорят те, кому ни разу в жизни не доводилось переживать несколько бессонных ночей подряд. Даже десять минут сна в подобных условиях – уже отдых мозгу и всему организму. А уж сорок минут – час – и вовсе бесценный подарок. Кто не верит, пусть завербуется в Вооруженные Силы и послужит хотя бы пяток лет. Или в спасатели-чрезвычайщики, там тоже быстро становится понятно, без чего может человек обойтись, а без чего – нет. И на протяжении какого времени.
Так что через несколько секунд я уже крепко спал и вернулся в реальность лишь тогда, когда наш «Як-300» коснулся шасси бетона взлетно-посадочной полосы, и приятный голос живой стюардессы (не всех еще заменили роботами, слава богу!) по заведенному вот уже более двухсот лет порядку объявил о том, что наш самолет благополучно совершил посадку в аэропорту космодрома «Восточный», температура снаружи семнадцать градусов ниже нуля по Цельсию, а экипаж воздушного судна во главе с командиром желают нам дальнейшего счастливого пути.
Глава 3
Аэропорт г. Свободный – космодром «Восточный»
Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
Неизвестно, кто первым из сильных мира сего высказал мысль о том, что Земле в целом и СКН в частности неплохо бы завести военный космический флот. И не просто высказал, а сумел претворить мысль в дело. Мы лишь знаем из официальных документов, что решение о строительстве первого в истории военного космического корабля было принято на заседании Совета СКН 11 октября 2137 года, т. е. пятнадцать лет назад.
Девять лет ушло на воплощение решения в жизнь – от первого эскизного чертежа до последнего шва вакуумной сварки. И вот уже три года, как «Неустрашимый» несет службу по охране Солнечной системы от недружественного вторжения инопланетян. Существование которых, как справедливо заметил мой попутчик господин Питер Уварофф, никем пока не доказано.
И тем не менее.
Наша база «Римский лагерь», как известно любому интересующемуся данным вопросом, находится на Луне между Морем Дождей и Морем Ясности. Примерно в том же районе, где аж сто восемьдесят один год назад, в далеком-предалеком одна тысяча девятьсот семьдесят первом совершил посадку «Аполлон-15», корабль 4-й экспедиции землян к своему естественному спутнику.
У меня до сих пор иногда холодок по спине пробегает, когда я думаю о тех ребятах. Это сейчас слетать на Луну немногим сложнее и дороже, чем на другой континент. И практически так же безопасно. А тогда, почти два века назад… Кто хоть в малой степени изучал историю космических полетов и космического кораблестроения, поймет, что я имею в виду. Это же уму непостижимо, каким мужеством нужно было обладать, чтобы отправляться к Луне на том, на чем они отправлялись! Отправлялись, достигали цели и возвращались домой. За что им искреннее человеческое спасибо и низкий поклон. Не будь тех, первых, отчаянно храбрых полетов, так и крутились бы мы на орбитах вокруг Земли по сию пору, не решаясь перерезать пуповину тяготения, предрассудков и обывательского страха, связывающую нас с родной планетой.
По правде сказать, мы и крутились. Долго. Минуло полвека, прежде чем человек снова отправился к Луне, и еще десять лет потребовалось, чтобы основать там первую базу. Затем пришел черед Марса.
Но, увы, люди не успели хорошенько распробовать, каков на вкус космос за околоземными орбитами. Пришли Серые Десятилетия. Почти семьдесят лет и зим, в течение которых население Земли уменьшилось более чем на миллиард человек… Спасибо русским ученым, сумевшим, наконец, откопать в кладовке мироздания достаточно простой и надежный способ получения недорогой электроэнергии с помощью управляемой термоядерной реакции. И японским инженерам, воплотившим идею в конкретный промышленный реактор. А тут как раз и земные недра начали успокаиваться, и агрессивный запал тех, кто пытался внушить соседу свой взгляд на окружающий мир с помощью оружия, резко пошел на убыль.
Потому что, как только Российская империя со входящей в нее Особой Автономией Япония перешли на новую валюту, обеспеченную не золотом, а производимой энергией, быстро всем на Земле стало понятно, чем стоит заниматься в ближайшие сто лет, как минимум.
Свет в конце тоннеля – вот как это называется.
Человечество увидело свет и устремилось к нему. Свет во всех смыслах этого слова. Дешевая электроэнергия, которую проще добыть самому (или, в крайнем случае, купить), нежели воевать за ресурсы – это серьезный стимул к развитию. Особенно, когда самое лучшее топливо для управляемого термоядерного синтеза – гелий-3 – в избытке находится на Луне.
Самое лучшее, потому что в первую очередь самое безопасное. Соединение дейтерия с тритием тоже давало отличный результат и, главное, ни за тем, ни за другим далеко летать не приходилось. Но уж больно много хлопот возникало с обеспечением надежной защиты от радиации. Мощный нейтронный поток – это вам не порыв свежего ветерка летней ночью, от него пиджак не спасет. То ли дело дейтерий плюс гелий-3. И энергии на выходе больше, и в случае аварии реактора радиоактивность, даже при разгерметизации рабочей зоны, равна практически нулю. Очень веский аргумент. Особенно после Серых Десятилетий, когда человечество по самые ноздри хлебнуло радиоактивности от нескольких серьезнейших аварий на АЭС и от ограниченного применения ядерного оружия в локальных войнах.
Правда, и не слишком много народу погибло и пострадало от радиации, по сравнению, допустим, с теми же землетрясениями, цунами или элементарным голодом. Тем не менее так уж устроен человек, что смерти от техногенных факторов он боится больше, нежели от сил природных. И причина этого страха понятна. Землетрясение ты не предотвратишь и не остановишь, нет у нас таких методов. А вот ядерную катастрофу той или иной степени безумия – запросто. Ну, т. е. не совсем запросто, однако вполне по силам. Значит – что? Правильно. Отказываемся от ядерных технологий.
Не получается отказаться, потому что кушать хочется?
Тогда делаем вышеупомянутые технологии как можно безопаснее. Но учтите, что будет дороже и труднее.
Да и бог с ним, мы заплатим, лишь бы без радиации.
Выходит, нужно возвращаться на Луну. И не только на Луну. Нет худа без добра, и уроки Серых Десятилетий не прошли для человечества даром. Стало окончательно ясно, что на Земле уже совсем тесно; биосфера не выдерживает нашей технической и прочей экспансии, а также общей дури, и планета начинает мстить, регулируя людскую численность с помощью давно проверенных методов: землетрясений, цунами, ураганов, засух, наводнений и тому подобного.
Получается, остается одно. Космос. Солнечная система огромна, места всем хватит. И запас терпения у нее наверняка много больше, нежели у Земли-матушки.
Дело оставалось за малым – сконструировать мощный, не слишком дорогой, надежный и безопасный двигатель для космических полетов. Потому что осваивать Солнечную на старых ракетах с химическим топливом попросту невозможно.
И он был сконструирован.
Лазерный термоядерный двигатель (ЛТЯРД) позволил не только вернуться на Луну, но и основать первую колонию на Марсе и отправиться дальше – к спутникам Юпитера, Сатурна, затем Урана и Нептуна и еще дальше – к поясу Койпера, откуда можно смотреть на далекое Солнце, не мигая.
Очень быстро стало понятно, что не так страшен черт, как его малюют, и Солнечная система гораздо лучше приспособлена для жизни человека, чем считалось ранее. Разумеется, для жизни современного человека, обладающего соответствующими технологиями. Главным образом потому, что там оказалось просто до фига водяного льда. Замерзшей воды, другими словами. А что есть вода? Основа жизни, скажете вы. Потому что мы вышли из воды, пьем воду и сами на 70–80 % из нее состоим (у новорожденного этот процент еще выше, у пожилого – ниже). Правильно, скажете. Но есть что добавить. Вода – это водород и кислород. Первый – универсальное топливо, второй… ну, это понятно. Дышать чем-то надо, верно? Не говоря уже о всех прочих, необходимых для нормального человеческого существования, процессах окисления.
Причем вода, в более чем необходимых количествах, оказалась практически везде, куда ступила нога человека в космическом скафандре. На Луне, Марсе, поясе астероидов, спутниках внешних планет – Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, в их кольцах в поясе Койпера. А уж в облаке Оорта, куда мы еще, считай, не совались, по некоторым теоретическим расчетам, водяного льда, собранного в основном в ядрах миллиардов комет, столько, что хватит заполнить океаны тысячи таких небесных тел, как наша Земля.
Иногда мне кажется, что все это не случайно. Так же, как запасы нефти на Земле позволили человечеству развиться до выхода в межпланетное пространство, запасы воды в Солнечной системе дадут нам возможность шагнуть дальше – к звездам. Романтика не самого утонченного пошиба, и пафоса тоже многовато, понимаю. И случится это еще очень и очень не скоро, если случится вообще. Но почему бы, черт возьми, и не помечтать?
…Очереди к стоянке такси не было, большинство предпочло недорогой общественный транспорт.
Нет уж, раз отпускные прогулять не успел, поеду с шиком. Военкосмолет я или кто? Следует держать марку.
Подкатило такси-робот.
Дверь бесшумно ушла в корпус, в салоне зажегся свет, и приятный женский голос произнес:
– Машина свободна. Прошу садиться.
– Вы не против, если я поеду с вами? – осведомились за моей спиной. – Нам обоим на космодром, а ждать следующей машины или лезть в автобус не хочется. Плачу я.
Питер Уварофф, ясен космос. Почему-то мне казалось, что он уехал раньше. Ладно, вместе так вместе. Отказать было бы совсем уж по-хамски.
– Разумеется, – отвечаю. – Только платим пополам. Знаете, как говорят русские военные летчики?
– Как?
– Чем точнее расчет – тем крепче дружба. Вы где предпочитаете сидеть?
– Интересное выражение… Мне все равно, садитесь впереди, я – сзади.
Усаживаемся.
– Космодром «Восточный», – называю адрес, и машина плавно трогается.
– А вы разве были военным летчиком? – спрашивает Питер.
– Как почти все наши, – отвечаю. – Но недолго. Два года после училища.
– На чем летали, если не секрет?
– Не секрет. «МИГ-42 М».
