скачать книгу бесплатно
– Нет. Ты сам это знаешь.
– Они всегда ходили на охоту с простыми. Как и твой брат?
– Да.
– Так было всегда принято в нашем племени, да?
– Конечно.
– Однако ты бы согласился нарушить этот обычай, чтобы спасти брата?
– Как нарушить?
– Дать ему другое копьё, железное. Оно бы спасло ему жизнь. Но это нарушило бы наш обычай.
– Чужак – не копьё! – возразил старейшина.
– Не копьё. Он больше, чем копьё. И нам надо выбирать. Ты можешь убить его и попросить мира у уйгуров. Но ты знаешь их лучше меня. Они всё равно придут и нападут, когда мы не будем ждать. У них есть лошади и стада, сабли и стрелы с железными наконечниками. И ещё у них есть страшная сила. Это – монголы. Они покорили уйгуров. У них больше нет стойбищ. Нет гэров. Уйгуры стали частью Орды. Они придут за нами и нашими детьми. Рано или поздно, но придут. И им всегда будет мало шкур и запасов. Они всегда будут забирать больше, чем есть. Пока мы все не умрём от голода. Если откажемся от помощи духов, которые посылают билбэта. Мы умрём, как твой брат. Это ответ на твой вопрос о мире. Я прав?
– Нет, я не хочу, чтобы туматы умерли.
– Тогда ты должен меня понять. Этот чужак для нас сегодня как копьё для твоего брата. Души предков послали нам его не зря. Я тоже не видел его следов. Я не знаю, из какого он племени. Я не знаю, что ему надо, и почему он может голыми руками победить медведя, речного шамана или любого человека. Но он делает это для нашего племени. Духи говорят с нами через него. Они что-то советуют. И я долго не мог понять, что. Но когда десять уйгуров улеглись вдоль тропинки, как трава, примятая лапой медведя, я вдруг услышал голос Улуга. Он сказал мне о нашей судьбе.
– Ты хорошо говоришь, – согласился старейшина. – И все в племени, особенно женщины, рассказывают о нём странные вещи. Но мы не видели, как он убил медведя. Мы видели только шкуру. Мы не видели, как он убил баабгая в реке. Мы не видели, как падали уйгуры. Это всё говорят юноши, которые не стали охотниками. Но они только прыгают с чужаком по поляне и дёргаются, как больной барсук.
– Хм-м… Ты хочешь увидеть всё своими глазами? – с удивлением спросил Баргуджин.
– Убить его мы всегда успеем, да? – ответил Тоэхай. – Я очень стар. Я не верю чужим словам. Все говорят, что у него нет сердца. Даже, что ему помогают духи.
– Но в него попала стрела. Он же ранен, – нахмурился вождь.
– Давно. Очень давно. Он жив, – прозвучал ответ.
– Хорошо. Позовите Билбэта! – приказал Баргуджин. Через мгновение в сторону холомо шамана устремились двое молодых охотников.
Когда Богдана привели на поляну, он уже понимал, что на совете произошло что-то неприятное. Об этом говорили хмурые лица сопровождавших его охотников. Такое же выражение лица было у Тускула, который, осклабившись, сидел у бревна и тупо смотрел на него, как будто прощался.
Горячее, но не обжигающее, как в середине лета, солнце нагрело землю, превратив воздух над ней в дрожащее марево. Трава уже пожухла, зелёных кустов и цветущих растений почти не было видно. Полупрозрачное небо без единого облачка не предвещало даже слабого дождя. Вокруг было тихо. Эта тишина была неприятной, но когда Богдан увидел огромную толпу туматов, неподвижно уставившихся на него, как удав на жертву, она показалась ему зловещей. Он провёл рукой по лицу, чтобы избавиться от наваждения. Ну какие тут могут быть ужастики? Что с ними не так? Не хотят же они зажарить его живьём на костре, как оленя? И огня нет.
Так Богдан успокаивал себя, пока его вели сквозь толпу охотников. Однако ощущение тревоги не покидало. Поэтому когда Богдан увидел вождя, это напряжение немного спало, хотя выражение лица главного тумата тоже было нерадостным.
– Билбэт, ты в нашем племени чужой. Но о тебе ходит много странных слухов, – без приветствия начал Баргуджин. – Говорят, ты один можешь победить триста воинов. Старейшины и охотники хотят услышать, правда ли это.
– Ну это как посмотреть, – на сердце сразу стало легко. Похоже, они хотели только поговорить. Богдан повернулся к старейшинам. – Если все воины станут друг за другом в колонну… э-э… ну как будто идут по узкой тропинке, понимаешь?
– Да.
– Так вот, тогда можно и в десять раз больше победить. Я же тебе рассказывал про триста спартанцев.
– Да, рассказывал. Но сейчас наши охотники и старейшины хотят увидеть это своими глазами, – ровным голосом, без эмоций, сказал вождь.
– Что, прямо здесь? На солнце? – Богдан поморщился. Рана уже давно затянулась. Как ни странно, но он чувствовал себя даже немного лучше, чем раньше. Хотя глупость ситуации начинала раздражать его. Вождю, видимо, было не легче. И он не зря говорил таким тоном. – Жарко ведь. Тридцать человек… это полчаса, не меньше. Вот чёрт, весь мокрый буду.
– Что ты говоришь, чужак? Ты боишься солнца? – искренне удивился Баргуджин, потому что действительно не понял, о чём тот говорит.
– Нет, не боюсь. Просто потом хотелось бы умыться. Лучше бы в речку сбегать, – без страха, спокойно, как будто речь шла о прогулке по стойбищу, ответил Богдан. Охотники возмущённо зашумели. Вождь поднял руку и нахмурил брови. Все замолчали.
– Если ты победишь, то пойдёшь на речку. А если нет, тогда тебя убьют, – вынес суровый вердикт предводитель туматов. Но он и не мог по-другому. Чужак должен был ощутить дыхание смерти, чтобы показать, на что способен.
– Подожди, мы так не договаривались, – попытался воспротивиться Богдан. – Какие условия? Ты что, серьёзно? Как у тебя всё просто! – до него ещё не дошло, что это была часть задумки мудрого вождя.
– Чужак будет сражаться с каждым родом. Выберите самого сильного охотника! – приказал Баргуджин. Так он хотел избавиться от возможных обвинений, что с чужаком боролись не самые сильные туматы.
Все одобрительно загудели. Старейшины стали подниматься и освобождать середину поляны. Взрослые охотники слушали главных в своём роду и выбирали, кто будет биться с Билбэтом.
– Вождь, подожди, – снова попытался привлечь к себе внимание Богдан. – Они с копьями будут или нет? Мне палку дадут? Можно узнать? Блин, сначала одни из луков стреляют, теперь эти с ума сошли…
И тут ему повезло. Так как сам глава племени не знал, что ответить, то отвернулся в другую сторону, сделав вид, что не услышал. Этим сразу воспользовался неугомонный Нурэй.
– Я могу убить его сам. Никого не надо! – выкрикнул он. – Ножом или копьём?
– Ну… – Баргуджин соображал, как ответить. В том оживлении, которое царило на поляне, он чувствовал желание своих соплеменников увидеть смерть чужака. Это было древнее, законное, почти животное стремление спасти свой род и избавиться от опасного соперника. И никто из нескольких сотен охотников не сомневался в своей победе. Особенно упрямый Нурэй. Его ноздри хищно раздувались, узкий лоб сжался и превратился в морщинистую полоску, рот брезгливо изогнулся дугой вниз – да, он явно жаждал мести, хотя должен был извлечь урок из недавней стычки. Но не извлёк.
– Если без ножа, я могу разорвать его руками! – прорычал будущий муж его дочери, и Баргуджин наконец понял, что надо ответить.
– Если чужак проиграет, его убьют. Поэтому каждый охотник может выбирать любое оружие! – громко произнёс он.
– Эй, стой! – раздался возмущённый голос Богдана. – Ты что, хочешь тридцать трупов? – он уже не шутил. Видимо, вождю действительно надо было доказать всем остальным, что он нужен племени. Богдану стало понятно, что для сохранения жизни придётся драться по-настоящему. А для этого нельзя было бить дважды. Противник должен был падать после первого удара.
Для туматов его поведение выглядело вызывающим. Никто не смел так говорить с их предводителем. Нурэй толкнул Богдана в грудь, и тот чуть не упал, зацепившись пяткой за жухлую траву. Неприятно заныло в месте ранения. Он поморщился. Это неловкое движение вызвало у туматов смех. Главный охотник пренебрежительно хмыкнул и кивнул на центр. Он готов был сразиться первым.
– Ты же справился с уйгурами без оружия. Зачем оно тебе? – с насмешкой произнёс он. Туматы радостно загомонили, тыча в сторону Богдана копьями.
– Ну ты и дурак! Тэнэг ты, дууран тэнэг! Полный дурак! Теперь понимаешь? – Богдан постучал по лбу, показывая, что у Нурэя не всё в порядке с головой. Но тот понял только два слова – «полный дурак». Этого было достаточно, чтобы вывести его из себя. Два соплеменника, оказавшиеся на пути, разлетелись в разные стороны. Никто не решился помешать Нурэю. Даже вождь. Итак, бой начался.
Но лучше бы он не начинался… Удар копьём пришёлся чужаку в живот. Нурэй уже предвкушал, как поднимет древко с насаженным на него корчащимся телом, но вместо этого провалился вперёд и, не найдя опоры, упал на четвереньки. Через мгновение его правая рука вдруг вывернулась за спину и схватила сама себя за волосы. Так ему показалось. Голова резко откинулась назад, рот открылся, и из горла вырвался громкий хриплый звук. Нурэй был в ужасе: он держал себя за волосы и не мог отпустить. Любое движение дикой болью отдавалось в шее, плече и спине. Он не мог пошевелиться. По рядам охотников пробежал ропот возмущения. Те, кто стоял сзади, спрашивали передних, что произошло, но никто толком ничего не успел заметить. – Смотри, вот первый труп, – обращаясь к вождю, с сожалением произнёс Билбэт. – Убивать его? Ты же сам спрашивал меня. Помнишь?
– Помню, – хмуро глядя на дерзкого чужака, сказал Баргуджин. Он действительно не знал, что делать. По правилам, Билбэт мог убить Нурэя. Но это был самый сильный охотник в племени, к тому же Баргуджин обещал, что Уйгулана будет жить в его холомо после праздника осенней охоты.
– Прости, наверное, я грубый и говорю неправильно, – начал Богдан, не отпуская поверженного противника, который уже стал стонать, но по-прежнему ничего не мог сделать. Вождь пребывал в замешательстве, и ему явно надо было помочь. Для этого следовало проявить уважение и показать это всему племени. – Давай по-честному? Я слышал, что скоро будет война. Враги придут. Понимаешь? Убивать будут. Всех, – после этих слов туматы заволновались, однако вождь сохранял спокойствие. Чужак говорил правильные слова. И это было хорошо.
– Говори дальше.
– Так вот. Пусть скажет, что сдаётся, и всё. Я его отпущу. Зла не держу. Всякое бывает. Но убивать не хочу. Если придут враги, тебе нужны воины, а не трупы. Так?
– Так, – согласился Баргуджин.
– Ну вот. Значит, тридцать самых сильных воинов точно нужны. Убивать их не надо.
– Не надо, – подтвердил вождь.
– Сдаёшься? – спросил Богдан, наклонившись к самому уху Нурэя. Он слегка ослабил хватку, и тумат смог говорить.
– Не-ет, – раздался хриплый ответ.
– Хочешь умереть? – спокойно, без издёвки, поинтересовался Богдан.
– Не-ет, – теперь голос изменился. В нём слышалось отчаяние. Ярость и самоуверенность не позволяли Нурэю сдаться, а боль и бессилие говорили, что другого выхода нет. Надо было смириться. Он молчал и впервые в жизни плакал.
– О, точно! Я знаю! – выкрикнул Богдан. Его вдруг осенило, что в этой ситуации можно было воспользоваться сказками и предрассудками, в которые так верили туматы. – Я слышу голоса! – после этих слов над поляной воцарилась полная тишина. Все смотрели на чужака, который вытаращил глаза и замер, как камень. А потом снова заговорил: – Души ваших предков сказали мне, что они не примут эту смерть. Но они готовы взять его жизнь под защиту. Они говорят, я могу подарить его смерть врагам. Тем, кто придёт сюда убивать туматов. Любой враг сможет его убить. Смерть этого охотника будет в руках его врагов. А жизнь будет в руках ваших предков. Так они будут его защищать!
– О-о—о! – раздался общий вздох восхищения. Туматы были поражены. Все слова, которые произнёс чужак, были им понятны. Более того, он общался с душами их предков, и те помогали ему. Они даже спасли могучего Нурэя! Это было невероятно.
Один Баргуджин не поддался всеобщему восторгу, хотя тоже был удивлён тому, что услышал. Да, чужак, спас главного охотника, но надо было получить подтверждение шамана. Он повернул голову в сторону Дзэтая и вопросительно поднял брови.
– Это так?
– Я спрашивал духов леса… – заикаясь, протянул шаман. С одной стороны, его самолюбию льстило, что вождь в последнее время так часто обращался к нему за помощью. Но с другой стороны, сейчас от него зависело что-то очень важное, даже страшное, что лишало бедного Дзэтая сил и воли. Он не мог думать, составлять слова, говорить, ощущая только безумное волнение и страх. К счастью, это не отражалось на его лице, которое сохраняло торжественный вид человека, посвящённого в великие тайны.
– И что они сказали? Они говорили о чужаке? – своими вопросами вождь невольно помогал шаману, и тот вдруг почувствовал, что может просто повторять его слова, а там уже будь что будет.
– Да, духи леса говорили о Билбэте. Наши предки говорили о нём, – медленно и важно произнёс он.
– Они говорили о Нурэе? Кому принадлежит его смерть? – настаивал вождь.
– Жизнь и смерть зависят от духов леса, – уклончиво ответил шаман, но потом вспомнил слова чужака и, не думая, повторил их: – Они оставляют жизнь Нурэя себе, а смерть дарят врагу. Туматы не умирают просто так.
Эти слова были очень важными, потому что именно их хотели услышать охотники. И даже старейшины, многие из которых хотели бы ещё спросить шамана о душах предков, вынуждены были промолчать, так как все вокруг стали радостно кричать и славить духов леса.
– Отпусти его! – приказал Баргуджин. Богдан встал и отошёл в сторону, на всякий случай опустив голову на грудь и поглаживая большим пальцем скулу. Привычка. Рука защищала челюсть от неожиданного удара. Однако со стороны противника угроз не наблюдалось. Нурэй с трудом поднялся и, согнувшись, отошёл к краю площадки. – Следующий! – приказал вождь, и на поляну вышел второй охотник. Он вёл себя намного осторожней, однако вскоре его постигла та же участь, что и Нурэя. Бедняга лежал в пыли и хватал ртом воздух. Удар пришёлся в солнечное сплетение, когда он пытался схватить Богдана руками.
Так продолжалось довольно долго, потому что последняя пятёрка охотников, наученная горьким опытом неудачливых предшественников, не спешила нападать и каждый сначала ходил по кругу, пугая Богдана то копьём, то ножом. Это занимало много времени, но заканчивалось всегда одинаково: звучал вопрос «Сдаёшься?», противник, корчась от боли, кивал головой и уходил к своим сородичам.
Когда все тридцать человек признали своё поражение, наступила небольшая пауза. Вождь думал, как начать разговор со старейшинами, чтобы не обидеть охотников. Но его опередил всё тот же Тоэхай.
– Чужак выполнил условие. Но как же он будет учить туматов, если он не охотник? – озадаченно спросил старик.
– Мы не нарушим закон племени, – громко произнёс Баргуджин и снова повернулся к шаману. – Дзэтай, скажи, когда духи разрешают провести обряд посвящения и праздник охоты?
– Через день, – не задумываясь, ответил тот, довольно улыбаясь. Всё прошло как нельзя лучше, вождь общался с ним на равных, в племени больше не смотрели на него косо, как раньше, и теперь можно было немного расслабиться.
– Тогда пусть чужак будет там! Духи племени не будут против. Если он пройдёт все испытания, тогда он станет одним из нас. Так, Тоэхай?
– Да, так.
– Шаман, готовься к обряду! – сурово произнёс вождь.
Глава 2. Друг познаётся в беде
– Шаман, готовься к празднику осени! – сурово произнёс вождь. – Завтра солнце снова поднимется над лесом и опустится над высокими горами. А когда оно взойдёт следующий раз, начнётся обряд посвящения. Это – моё слово! – Баргуджин поднял кулак над головой, что означало завершение совета, и туматы радостно загудели. Обряд проходил раз в году. Во всех родах подрастали юноши, которых должны были принимать в охотники. Все они волновались, потому что оказаться в положении Тэлэка, не получившего татуировку в прошлом году, было ужасно.
Впервые участие в обряде посвящения принимали не все охотники. После долгого обсуждения со старейшинами отобрали десять человек из самых многочисленных семей и отправили их к большому глубокому озеру, чтобы они нашли то место, откуда давным-давно пришли туматы. Ещё двадцать человек ушли на смену дозорных, которые теперь должны были постоянно находиться вдоль дороги, ведущей на юг, в земли уйгуров. Но те, кто ушёл, жалели только о том, что узнают об этом дне чуть позже.
Юноши не спали всю ночь. Стойбище покинули на рассвете. К полудню добрались до большого лагеря в лесу. Здесь было много шалашей из веток, сделанных наподобие гэров, с острым верхом. Полян было несколько, между ними росли кусты и редкие деревья. На самой большой располагался гэр вождя. Ветки были покрыты широкими пластами коры и мха. По краям возвышались куски дёрна, который уже сросся и образовывал защиту от подтекания во время дождя. Охотники стали приводить пустые шалаши в порядок, затыкать дыры и собирать ветки для костров. Больше в этот день ничего не надо было делать. Всем, кроме шамана.
Дзэтай разжёг возле гэра вождя небольшой костёр и начал доставать из мешочков травы и корешки. Затем настала очередь цветной глины и красок, сделанных из листьев растений. Шаман раскрасил лицо, шею и руки, посыпал травами костёр и положил несколько корешков с края, на серые угли, чтоб они не горели, а тлели.
Когда всё было готово, «посредник между живыми и мёртвыми» откинул голову назад и завыл. Его странное песнопение прерывалось бормотанием, лаем, визгами и выкриками, но он продолжал раскачиваться из стороны в сторону, постепенно увеличивая громкость этих звуков.
Богдану сказали, что он может отдохнуть вместе с другими юношами. Охотники в это время должны были сидеть вокруг шамана и слушать его причитания. Вождь внимал призывам Дзэтая, но внутри своего большого шалаша. Там, в одиночестве, его посещали духи предков, и никто не смел мешать их общению.
За долгие годы Баргуджин привык к этому и через какое-то время обычно проваливался в полудрёму, где видел свою семью и всё чаще – отца. Иногда они разговаривали. Но совсем не об охоте и обряде посвящения. В последнее время вопросы отца всё чаще и чаще оставались без ответа, заставляя Баргуджина думать над ними больше и больше.
Следующим утром юношей разбудили до рассвета. Родственники намазали им лица глиной, а шаман разрисовал щёки и лоб странными узорами. Богдану помогал Тускул. У них у единственных не было здесь родственников. Потом всех отвели на поляны. Глина высохла и неприятно стягивала лицо, но, похоже, это не мешало никому, кроме Богдана. Поэтому он потихоньку отодрал несколько кусочков на висках и щеках, после чего присоединился к остальным.
Ребята волновались. Они переминались с ноги на ногу, толкались и вели себя более активно, чем обычно. Но для Богдана это было просто соревнование. Он бросал дротики, как и остальные. Потом, когда раздали копья, точно так же спокойно попал во все мишени. Из лука было стрелять сложнее, однако до цели было всего девять шагов, и он точно попал в большой кусок коры, что являлось основным критерием успеха. Затем надо было пробежать по сопкам и снова бросать короткие копья. Проверяли дыхание и точность.
И вот тут произошла большая неприятность. Тэлэк, спускаясь со склона, случайно наступил на камень и подвернул ногу. Из-за этого он не мог второй раз бросать копья по трём мишеням. Для него это означало полный провал. Парень не мог пройти испытание и, следовательно, должен был расстаться с мечтой стать охотником в этом году, как и в прошлом. Такого позора он бы не пережил. Он хотел выхватить нож у одного из охотников, но тот вовремя среагировал и оттолкнул его.
Положение было критическим. Туматы не знали, как себя вести, и вождь уже собирался сообщить всем о неудаче Тэлэка, как вдруг вперёд вышел Богдан. Он прекрасно знал, что испытывает юноша в этот момент. Победы никогда не бывают без поражений. Поэтому Богдан сочувствовал ему. Он не мог бросить парня в беде только лишь потому, что тот нападал на него и хотел быть лучше и сильнее его в глазах своих соплеменников.
Да, отношения не всегда складываются удачно. Особенно у лидеров. Но помощь в трудной ситуации – это другое дело. К тому же у Богдана вдруг возникла идея, как обхитрить остальных охотников. Они знали, что Тэлэк его недолюбливает и всё время обзывает разными нехорошими словами, сравнивая с самыми недостойными животными, поэтому никто из туматов не ожидал, что тот придёт на помощь. Именно этот поступок сослужил Богдану в будущем добрую службу, когда уверенность в порядочности и надёжности чужака помогли убедить всё племя сделать правильный выбор.
– Подождите! – громко выкрикнул он. – Вождь, можно вопрос? – всё это снова прозвучало дерзко и невежливо, но его никто не остановил.
– Говори, – устало произнёс Баргуджин.
– Один человек кидает копьё в одну мишень. Ну в одну толстую палку, так? – Богдан показал на стволы молодых деревьев толщиной в ладонь.
– Так.
– А если сделать эту палку в два раза тоньше, тогда можно сказать, что в неё кидают два человека, так?
– Как это? – не понял вождь.
– Ну смотри, – Билбэт протянул две палки. – Вот видишь, один кидает в одну палку, другой – в другую. А если взять в два раза тоньше, – он взял ствол потоньше и протянул вождю. – Тогда можно сказать, что одно копьё попадает в две цели. Так?
– Ты хитрый, Билбэт, – усмехнулся вождь. – Одна палка – это одно копьё. Толстая или тонкая, она одна.
– Хм-м… – Богдану стало ясно, что так просто предводителя туматов не провести. Математика ему не помогла. – Ладно. Одна палка – одно копьё, – и тут его снова осенило! Вождь сам загнал себя в ловушку. – Тогда две палки – это два копья, правильно? – не в силах сдержать улыбку, спросил Богдан.
– Да, правильно, – ещё не подозревая подвоха, ответил Баргуджин.
Богдан воткнул в землю одну палку, а за ней, сразу впритык, вторую. Затем отошёл на десять шагов и спросил взрослого охотника, правильно ли он выбрал расстояние. Тот подтвердил. После этого он подкинул в руке короткое копьё и, прицелившись, бросил в цель. Обе палки расщепились пополам. Тогда он взял ещё две и поразил их с такого же расстояния. И только когда очередь дошла до третьей пары, вождь, наконец, догадался о его намерении. Но хитрость чужака вызвала у него не гнев, а улыбку. Улыбку радости и даже какой-то гордости. Впервые за многие годы он видел такое проявление помощи.
– Смотрите, – Богдан уже обращался ко всем собравшимся на поляне охотникам и юношам. – Вождь сказал, что две палки – это два копья. Вы все это слышали. Вот, смотрите, шесть палок здесь! – он поднял над головой шесть раздробленных мишеней. – Значит, их разбили шесть копий. Шесть, слышите? Ведь надо было попасть в шесть мишеней? Мы с Тэлэком попали в них. Правильно?
После этих слов над поляной повисло неловкое молчание. Туматы видели своими глазами шесть сломанных палок, они слышали слова вождя, они чувствовали, что чужак обвёл их вокруг пальца, но не могли понять, как это произошло. Более того, им было это приятно, потому что таким образом он спасал от позора одного из их соплеменников.
