скачать книгу бесплатно
– Хорошо, дядь Вить. – Я быстро потопал домой, а то бодрость всё сложнее изображать было. Хорошо меня отдубасили.
«Ну ничего, Котыч, Земля – она квадратная, за углом скоро встретимся», – думал я, рассматривая себя в зеркале.
Одежда на выброс: и порвана, и в крови вся – не только бровь разбита, но и на затылке рассечение; губы как блины и тоже кровоточат.
Теперь понятно, чего это дед на меня так жалостливо смотрел.
Прежде чем обрабатывать раны, я поплёлся в летний душ, который у нас за домом стоял. А там ещё одна претензия к Котычу образовалась – вода была чуть тёплая, из-за чертова тумана она не прогрелась, и сейчас я та-акое удовольствие испытывал, вполне сравнимое с тем, когда меня буцкали.
– Ты как, Афоня? – Уже темнело, когда дед Витя проведать меня зашёл. Я как раз спать собирался, хоть почти весь день провалялся. Очень уж погано мне было, несмотря на то что раны обработал, благо умею всё это делать, благодаря матери. Но всё равно сейчас делать нечего, света так и нет, вот я и решил пораньше завалиться. – А то смотрю, родители твои так и не приехали с работы. Дай, думаю, проведаю.
– Спасибо, дядь Вить, нормально всё. А родители после сегодняшнего светопреставления, может, на сутки остались. Кто знает, что там на самом деле произошло. Всё же сверкало неслабо, да и туман этот непонятный…
– Это да. Я сам, да и старуха тоже, что-то не очень хорошо себя чувствуем. Но я ещё ничего, а у бабы Оли, не поверишь, склероз начался! – дед хихикнул, вроде и весело, но в глубине глаз нешуточное такое беспокойство промелькнуло. – Идёт куда – и забывает, за чем шла. Ругается со страшной силой от этого.
– Так, может, дядьку Лёшку попросить, чтоб вас в больницу отвёз? – Дядя Леша – другой наш сосед, батин друг. – А то ни света, ни связи до сих пор так и нет, вдруг совсем плохо станет, и скорую не вызвать.
– Да не, не надо, – отмахнулся он. – Тем более что его тоже с работы ещё нет. Ладно, раз у тебя всё в порядке, пошёл я. Ты вот ещё что, – вдруг развернулся он. – Я бабе Оле не говорил, что ты того, с молнией повстречался, – хмыкнул он, – а то замучила бы тебя заботой и оханьями своими. А тебе покой и отлежаться сейчас надо, – внимательным взглядом пробежался он по моему лицу и протянул: – Да, знакомо дело, – хмыкнул ещё раз и переспросил озадаченно: – Что я хотел сказать? – Видать, не только бабу Олю склероз одолел. – А! – вспомнил он. – Ты, если что, меня тоже не видел. Хоть она завтра всё равно узнает… Но то завтра.
– Вот за это спасибо, дядь Вить! – от души поблагодарил я его. А то я ещё думал, чего это баба Оля не заявилась. Очень уж она любопытная, но ещё и добрая, и этой добротой и причитаниями меня точно бы добила.
– Да ладно. Знакомо дело, – махнул он рукой на прощание и потопал к себе домой.
Я проводил деда до калитки и пошёл снова на кровать упал. Все мысли были о родителях: ладно мать, ей домой, может, и не получается вырваться. Но батя – он бы точно, если б всё в порядке было, домой заскочил, а тем более после такого дня. Вот это нешуточную тревогу и вызывало. Может быть, я и смотался бы к ним на работу, но очень уж поганое было самочувствие.
Ох и долгов Котыч насобирал – с третьего класса столько не имел. И я не я буду, если вскоре их ему не отдам. Сторицей всё верну твари. А пока, прав дед Витя, отлежаться нужно. Но завтра, если родители не появятся до утра, точно к ним пойду.
Проснулся я поздно, день уже в самом разгаре был. А всё из-за того, что я заснуть долго не мог: слушал, как скорые или менты по городу носятся, благо спецсигналы на всю округу верещали. Ненадолго я засыпал, но из-за неловкого движения снова просыпался от боли: рёбра, если и не сломаны, то отбиты были напрочь. Да ещё сушняк ближе к утру напал: сколько б я ни пил воды, жажда не унималась. Только на рассвете я и забылся тревожным сном. Казалось, только глаза прикрыл, а уже… Я покосился на часы, а там уже двенадцатый час. Но выспавшимся я себя не чувствовал, состояние было хуже некуда. Мало того, что сушняк только усилился, так ещё и всё тело взвыло от боли, стоило только пошевелиться. И не только от боли. Выпитая ночью вода наружу просилась со страшной силой, так что вставать было пора, и как можно быстрее. И как ни больно было, но с кровати я довольно шустро слез и до туалета в темпе дошкандыбал.
Успел. И даже боль отступила на время. Ну и особенно порадовало то, что крови в моче я не увидел: ливер мне точно не отбили.
Я прошёлся по дому, но и так уже было видно, что родители не появлялись. Хотя, наслушавшись ночных завываний, я как-то подуспокоился на этот счёт. Видно, работы действительно много, а я уже не маленький мальчик, чтоб надо мной трястись. Если б со мной что случилось, то соседи бы точно их известили – всё же друзья. Странно только, что не навестили меня с утра. Но это ладно, чуть погодя сам к ним наведаюсь, да и деда Витю с бабой Олей проведать нужно обязательно.
Я подошёл к зеркалу – в зале трельяж чуть ли не в полный рост у нас стоит – и посмотрел на красавца, который там отображался. Что тут скажешь? Красавец и есть. На брови шишка с рассечением: она, кажется, ещё больше стала, но не кровит – как вчера пластырем залепил, так нашлепка на месте и висит, зато синяк на глаз опустился, одна щёлка осталась. Рёбра вообще всеми цветами радуги сверкают, как и рука, которой я их прикрывал. Губы – блин, негры отдыхают: такую пластику мне организовали, что из дома страшно выходить. Ещё и зубы побаливают, но вроде крепко сидят, хоть вчера и пошатывались.
Я начал разматывать бинт на голове, который вчера намотал, когда на затылок тампон накладывал – и, чёрт побери, он присох, теперь его придётся с помощью перекиси отдирать. Хорошо, волосы короткие, подстригся я совсем недавно, а то не знаю, как его и отрывал бы. Но я справился: пошипело перекисью немного, чуть покалывая, и тампон сам, можно сказать, отвалился.
И как вот в таком виде к родителям идти? Чёртов Котыч, и надо же было так с ним пересечься!
Пока раны по-новому обработал, пока завтрак, а заодно и обед на газу приготовил – уже два на часах. Света так и нет, хорошо хоть, что вода есть – плохо, что родителей до сих пор нет. Я допил чай и решил соседей навестить, а то тоже, ладно… Да не ладно, старики бы точно навестили, всё же дед видел, как мне прилетело. Точно бы проведать зашёл. Не дай бог что случилось, вроде же вчера жаловался на самочувствие.
Я надел спортивный костюм и решил сначала к Алексеевым сходить, а потом уже вместе к старикам наведаемся. Если с теми что случилось, то дядька Лёшка на машине в больницу их, а заодно и меня к матери отвезёт.
Вышел за калитку: нет деда на лавке, где он обычно любит покурить посидеть или просто чаи погонять и на людей посмотреть, да словом с ними перекинуться. Скучно старикам, дети и внуки в другом городе обитают.
Я осмотрелся по сторонам, людей было негусто: вдали стояли, как-то странно покачивались, а ещё дальше толпа прям на дороге над чем-то или кем-то склонилась и что-то там делала.
Плохо кому-то стало, что ли?
Так и не понял я, что они там делают. Подошёл к соседям – а у них калитка на замке, значит, дома их нет. Они только на ночь или когда уезжают её и замыкают.
Я вздохнул и пошёл бабе Оле сдаваться. Надеюсь, склероз у неё не сильно разыгрался, а то она меня в таком виде и не признает. Но тоже обломался: дверь в дом была замкнута, и сколько я ни стучал, никто так и не отозвался. Только шуршание и вроде как урчание откуда-то доносилось, как будто из подпола. Но что они там вдвоём забыли? Скорей всего, кошка их старая шуршит. А что урчит так странно… Даже не знаю, может, вообще глюки. Да и не замыкаются они днём обычно.
Может плохо стало, и дядька Лёшка их в больницу отвёз? Это бы объяснило, куда они все подевались. Эх, придётся мне так топать к матери.
Я пошёл домой, и когда уже в калитку заходил, услышал, как где-то кто-то не своим голосом закричал, как будто его режут там. Аж озноб по всему телу прошёл, и меня передёрнуло всего – не от страха, от дурных предчувствий. Я вернулся на дорогу и успел заметить, как те, кто стояли, покачиваясь, в проулок ушли.
Вот и хорошо. Разберутся, кто это там так кричать вздумал.
Сушняк ещё больше усилился, так что я прекратил по сторонам глазеть и решил пойти чая ещё попить, а потом уже к матери на работу отправляться. Да записку нужно не забыть написать, а то уйду, а кто-нибудь в обязательном порядке домой в это время решит заявиться.
Как же без связи херово – как без рук, и в вакууме себя ощущаешь.
Переодеваться я не стал, так в спортивном костюме на выход после чаепития и потопал, только сумку с документами, кошельком и ключами от дома на плечо закинул.
Когда я уже калитку замыкал, то услышал стрекотание, как будто вертолёт где-то летает. И только теперь я понял, что меня напрягало: тишина вокруг. Ночью машины ездили, судя по сиренам, а как проснулся – тишина стояла. Мёртвая. Только крик тот и разбил её ненадолго, но лучше бы его вообще не было – такой жути нагнал. И теперь вот это стрекотание, которое особенно выделялось в царившей вокруг тишине.
– Да что за чертовщина происходит? – вслух от души выругался я, абы только тишину эту проклятую нарушить.
Посмотрел вдаль вдоль улицы – там только те склонившиеся продолжали чем-то заниматься. И что-то меня к ним совсем не тянуло идти: я уже подозревал, что ничего хорошего там не увижу.
Я решил, как и вчера, по тому же проулку пройти к школе. Дойду до магазина, что почти напротив неё находится: там таксисты иногда стоят, вот на такси и поеду. Что-то совсем нет желания пешком ходить, когда вокруг чёрт-те что происходит.
Надеюсь, Котыча сегодня там не встречу, а то будет ему радости.
…Котыча не встретил, но зато по выходу из проулка на труп наткнулся. Мужик лежит, и явно не своей смертью умер – крови вокруг него натекла лужа целая. Потом, когда я от мужика ошарашенный взгляд сумел оторвать – ещё тела увидел: их множество в разных местах по одному и целыми группами рядком валялись.
Особенно меня вид девочки маленькой впечатлил. Такое ощущение возникло, будто она под машину попала, и её под днищем долго таскало так, что от тела и не осталось почти ничего: только часть туловища и голова с косичками.
– Иммунный?
Раздавшийся сзади голос до такой степени меня напугал, что я на метр как минимум подпрыгнул и в сторону отскочил, развернувшись лицом к говорившему.
– Скажи-ка что-нибудь, парень! – потребовал этот…
Напротив меня стояли двое… Как бы их описать? Я только в фантастических фильмах такое и видел. Чёрная и явно не простая одежда, поверх которой была броня расположена: бронежилет, налокотники, наплечники, наколенники – как у какого-нибудь космического пехотинца. Оружие тоже: я такого раньше не видел, и, что особенно не понравилось, оно на меня было направленно.
– Да точно, иммунный. Не видишь, что ли, что в шоке пацан? Иначе уже бросился бы на нас, – ответил ему его напарник.
Лиц было не видно, их сплошные шлемы с тонированными забралами закрывали, но вот слышал я их прекрасно. Только слышал, ответить ступор не давал: как комок в горле засел, дышать через раз, и то с трудом, получалось.
– Парень, кивни, если понял. Голова болит? Сильная жажда мучает? – не отставал от меня первый.
Рядом стоящий даже захрюкал от смеха.
– А то по его внешнему виду не видно, что и голова болит, и сушняк, сто процентов, неслабый. Ты глянь на его вид: наверное, вчера по пьяни выхватил.
– Ну, так что с ним делать? – не сводя с меня взгляда, спросил один другого. – Берём с собой или валим? Но смотри, по возрасту он нам подходит, хоть и битый.
Второй вдруг резко шагнул вперёд и схватил меня за плечо, так сжав, что у меня сразу голос и прорезался:
– Отпусти, чёрт бронированный, – я еле умудрился вырваться из его хватки. Но ступор действительно прошёл, и даже вид трупов уже не особо меня волновал. А вот от боли, пронзившей всё тело, слёзы сами собой полились. – Придурок!
– Иммунный, – довольно произнёс тот, что меня хватал. Он отстегнул от пояса висевшую там флягу, открутил крышку и протянул ёмкость мне. – Три-четыре глотка, парень. Тебе сейчас это не помешает.
– Пей давай, некогда нам с тобой тут возиться! – прорычал второй.
Спорить я не стал. Взял флягу, но сначала понюхал содержимое – чем-то очень знакомым пахло… Но я так и не вспомнил чем. Не стал больше тянуть: как и говорил броненосец, сделал четыре глотка, тем более действительно снова сушняк напал, и пить хотелось невероятно.
Напиток оказался явно спиртной, на вкус непонятный, на ликёр чем-то похож, но от сушняка он хорошо избавлял, это практически сразу почувствовалось. Даже флягу отдавать не хотелось, но пришлось вложить её в снова протянутую руку.
Со стороны школы послышался звук приближающегося к нам вертолёта. Я оглянулся туда и снова на трупы взглядом наткнулся. Обернулся обратно, хотел у «броненосцев» спросить, что происходит. Но не успел. Последнее, что запомнилось, – летящий мне в лицо кулак.
Глава 2
– Ох! – Боль прострелила всё тело, стоило только проснуться.
Не проснуться – очнуться!
Сразу же вспомнились многочисленные трупы и «броненосцы», которые меня сначала чем-то напоили, отчего сразу мучивший с ночи сушняк проходить стал, а потом по какой-то непонятной причине взяли и вырубили.
И не только вырубили, если судить по состоянию тела. По сравнению с тем, как меня Котыч с дружками отделали, эти меня не только отбуцкали, но ещё и, кажется, танком сверху переехали.
С большим трудом мне удалось сесть, а потом и глаза открыть, так как они теперь оба в щёлочки превратились из-за внушительных синяков под ними. И хоть сначала всё плыло вокруг, чуть погодя всё же удалось осмотреться.
Камера два на четыре метра. Одиночка. Кроме кровати, на которой я сейчас и сидел, в помещении больше ничего из мебели не было. Да вообще ничего не было, если не считать унитаза и поддона под душ, которые в противоположной части камеры возле непонятной какой-то стены располагались. Если боковые стены комнаты-пенала были вполне себе обычными, вроде как из бетона отлитыми, то вот дальняя будто из стекла была сделана, за которым располагались толстые пятнадцатисантиметровые столбы решётки. Они вертикально из потолка в пол через те же пятнадцать сантиметров располагались, скреплённые в трёх местах толстыми стальными полосами. Что за этой решёткой находилось, рассмотреть не получилось, так как там тоже стена стеклянная виднелась, но уже тонированная.
Кряхтя от боли, я оглянулся посмотреть, что за спиной находится.
Там в метре от кровати обнаружилась такая же стеклянная стена с такой же внушительной решёткой за стеклом. И тоже не видно было, что за ней находится. Сев нормально, я посмотрел на даже с виду массивную дверь, которая располагалась слева от меня, по центру бетонной стены. И всё – если не считать тусклого светильника, который под потолком даже рассмотреть не получилось, больше в камере ничего интересного не было.
Я принялся себя ощупывать и осматривать.
Голове неплохо так досталось: шишек и синяков хватало. Но вот повязок никаких не наблюдалось. Выстриженная плешь на затылке, как и хорошо опухшая бровь, были гладкими, покрытыми чем-то непонятным. Но точно не пластырем, которым я бровь заклеивал вчера и сегодня утром. Ссадины были покрыты какой-то плёнкой, при этом никакого дискомфорта от неё не чувствовалось.
Я пошевелил челюстью и понял: в ближайшие дни лучше не пытаться разговаривать. Хоть она вроде и не сломана, и зубы на месте, но двигается с трудом. Нос тоже вроде не сломан, но лучше к нему не прикасаться: болью по мозгам стегнуло так, что из глаз-щёлочек обильно слёзы полились. Вытирать их приходилось с огромной осторожностью, так как синяки тоже такой неслабой болью отдавали.
Но всё же слёзы я унял и посмотрел на тело… Голое тело, я только теперь это понял. Одежда на полу валялась, но не моя, новая на вид и какая-то тёмно-серая вся. Обувь там же обнаружилась, того же цвета и тоже не моя – по виду кроссовки, только с высоким голенищем и толстой подошвой.
В камере, на что я тоже только сейчас обратил внимание, было довольно тепло, отчего отсутствие одежды я и не заметил сразу. Так что решил закончить с обследованием тела и только потом уже одеваться.
А на тело страшно смотреть было – оно практически всё казалось чёрно-синее из-за бугристых синяков. Даже странно, что я вообще пошевелиться смог. По идее, болеть должно было на порядок сильнее, а я ещё и двигаться умудряюсь.
А это что? Я с трудом, но сумел на обеих руках рассмотреть следы от инъекций.
– Раз, два, три… Пять на одной руке и семь на другой. Или капельницы ставили, или так часто кровь на анализ брали. Или и то и другое сразу, да вдобавок ещё и уколы какие кололи.
И когда успели? Это же нужно было отдубасить сначала, потом довезти… Куда, интересно, меня привезли? Я огляделся ещё раз по сторонам. Кажется, что недавно вырубился, но судя по всем следам (и количеству уколов в том числе), провалялся я больше, чем чувствуется.
От навалившейся пока ещё лёгкой паники бросило в дрожь. Непонимание происходящего очень уж угнетало, а в голове постоянно вопросы всплывали, ответов на которые я не находил: Где я, и что с родителями? Что вообще происходит? Трупы… Туман непонятный… Ещё более непонятные «броненосцы», которые сначала дают напиться, а потом в морду…
С трудом, но всё же удалось взять себя в руки. Не время паниковать. Я потянулся к одежде, но от прострелившей всё тело боли решил не спешить одеваться, а сначала так, голяком, к белому другу наведаться – всё равно смущать и смущаться некого. Да и душ посетить не помешает: авось вода поможет боль в теле унять, да и с трудом сдерживаемый мандраж подуспокоит.
Унитаз простой, с бачком и кнопкой на нём, только почему-то передом к стеклянной стене расположен – в метре от неё и практически впритык к боковой. За ним сразу размещён белый поддон со сливом и висящим на специальном держателе рассеивателем с гибким шлангом.
Хм, даже занавеску предусмотрели, которой от остальной комнаты можно отгородиться. И зачем, если никого больше тут даже не предусмотрено? От кого отгораживаться?
Лёгкий шелест раздался за спиной, когда я уже завершил свои малые дела и, нажав на кнопку, спустил воду. Я оглянулся посмотреть, что это там такое шелестит… Хорошо, что по большому совсем не хотелось, а по малому уже сходил: не то тут же, не сходя с места, в штаны и напрудил бы. И неважно, что штанов сейчас на мне не было – всё равно напрудил бы.
Ещё недавно расположенная у меня за спиной стеклянная стена куда-то исчезла, и от соседней камеры только решётка сейчас меня и отделяла. Но не из-за этого у меня все волосы на теле дыбом встали, а сердце ушло в пятки. Обернувшись, я столкнулся взглядом с удивлённо смотревшим на меня монстром, которого только в фильмах ужасах и можно было увидеть.
Вполне гуманоидное тело, только кожа тёмно-серого, местами синего цвета, и просто нереально развитая мускулатура, из-за чего он и казался таким огромным. Но не это ввело меня в ступор: лысая голова в два раза больше обычной человеческой, провалы на месте глаз – они там еле виднелись – и просто нереально громадная пасть, которая сейчас медленно раскрывалась, демонстрируя такие же громадные зубы.
У монстра оторопь закончилась быстрее, чем мой ступор. Невероятно быстрое движение – и решётка загудела от сильнейшего удара, а… не рука – лапа с внушительными когтями просунулась в зазор между столбами и попыталась меня ухватить. Но толщина руки не позволила этого сделать: не хватило сантиметров двадцати, чтоб дотянуться до меня.
А потом раздалось это!
Такого я ещё в жизни не слышал: он издал какое-то горловое урчание-рычание, в котором звучала хорошо слышимая досада.
Как я оказался на кровати, просто не помню. Вот я смотрю в глаза монстра, потом посмотрел на когти, мелькающие перед самым моим носом, и вот я уже…
– Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! – Во все мои неширокие в данный момент глаза я смотрел на беснующегося монстра, сидя с ногами на кровати.
Тот в это время остервенело пытался добраться до меня: тряс решётку в попытке её вырвать или разогнуть в стороны – к огромной моей радости, металлические столбы только гудели, но даже не шевелились. И это сводящее с ума урчание, из-за которого тело постоянно обдавало холодом и невероятно хотелось спрятаться. Только понимание того, что прятаться тут некуда, заставляло сидеть на месте и надеяться, что решётка всё-таки сдержит этого монстра. Не зря же она была такая массивная – на подобных тварей, наверное, и рассчитана.
Понимание этого помогло немного успокоиться. И я даже смог вздохнуть полной грудью… Выдохнуть не получилось. За спиной раздался уже знакомый шелест. Я вскочил с кровати – теперь понятно, почему она не вплотную к стене стояла – и резко оглянулся.
Но из-за решётки раздалось не урчание очередного монстра, а голос:
– Здоров, голозадый! Весело ты скачешь, – заржал находившийся там парень. – Давай ещё, потруси своим отростком, а то совсем от скуки тут свихнусь.
– Ты, сука! – вырвалось вполне внятно. А я-то думал, что разговаривать сегодня не смогу.
Но сейчас об этом уже не вспоминалось. Меня всего затрясло от злости. Я, уже не обращая внимания на монстра, который всё так же не прекращал попыток пробраться в мою камеру, смотрел на Котыча. Он, одетый в такую же одежду, что и у меня возле кровати валялась, сидел на своей кровати и от души ржал, наблюдая за мной сквозь решётку.
– Твар-реныш, из-за тебя здесь оказался! Дай только добраться, ур-рою ублюдка, – прорычал я так, что даже монстр за спиной на время затих, замерев в шоке.
Оборвавшийся смех показал, что Котыч, видимо, мне поверил, так как, не сводя с меня загоревшихся бешенством глаз, буквально прошипел, подойдя к решётке:
– Я сам тебя захерачу, Нафаня! Жаль, в прошлый раз тебя не добили. Но ничего, встретимся ещё. А может, и не встретимся. – На лице у него расползлась издевательская усмешка. – Может, те дуболомы, что вот уже неделю каждый день избивают твою бесчувственную тушку, сами тебя и прибьют, мне утруждаться не придётся.
Больше сказать он ничего не успел: стеклянная стена с тихим шорохом упала сверху вниз, отрезая меня от него. Такой же шелест раздался и сзади, но вот сопровождался он яростным рычанием монстра, которому такая же стена в руку упёрлась и медленно придавливала к полу, пока он не втянул лапу в свою камеру и стекло не встало на своё место и там. Настала полная тишина. Только сердце, казалось, хотело выпрыгнуть из груди, с такой силой оно там колотилось.
– Вот же тварь! – выдохнул я, смотря на стену, за которой в такой же камере обитал Котыч.
Сначала монстр, а потом и этот ушлепок взбодрили меня так, что даже боль отступила. Но главное, после Котыча мозги от недавнего страха совсем прочистились и я наконец вполне нормально соображать начал. Ну и чтоб окончательно успокоиться, я решил сначала всё же искупаться, а потом уже мозги нагружать.
Посматривая с опаской на стену, за которой монстр обитал, я встал под душ и быстро помылся. Хорошо хоть, вода и холодная, и горячая была, я сумел её настроить так, чтоб избитому телу не очень неприятно было. Заодно и напился, так как других источников в камере не наблюдалось. И уже после всего этого я поспешил одеться, так как боль в теле стремительно возвращалась.
