скачать книгу бесплатно
Песни Гамаюн
Екатерина Евстигнеева
Наш мир соткан из нитей взаимоотношений. Люди постоянно контактируют друг с другом в различных областях жизни.
Но есть филигранные волокна, соединяющие два сердца, две души. Их можно назвать тончайше-шёлковыми, бархатно-нежными, податливыми прядями в клубке из чувств, эмоций, желаний.
Как неприкаянная странница, Любовь идёт по этой грешной земле, то расправляя крылья, то падая ниц. В этом томике стихи «поют» о Любви. Какая она? Окрыляющая, беспощадная, воодушевляющая или жестокая, бьющая о скалы? Бурляще-страстная, всепоглощающая или всепрощающая? Прочтите книгу – и найдите свой ответ.
Екатерина Евстигнеева
Песни Глмлюн
4
Продюсер проекта Елена Кувшинова
© Екатерина Евстигнеева, 2024
© Интернациональный Союз писателей, 2024
Я не поэт, но иногда ураганы событий и мироощущений «упаковать» в прозу так сложно. И тогда, закипая и бурля, словно сумасшедшая молочная река с кисельными берегами, пишу стихи. Эти строки в какие-то периоды наполнены нестерпимой болью, а в другие моменты – полны чувств и эмоционального подъёма.
«Не слушала никого, лишь свою душу…»
Не слушала никого, лишь свою душу,
Она говорила со мною стихами.
Слова обернула в воланы и рюши,
Вплела их в венки с полевыми цветами.
Когда всё вокруг из холодного снега
И если порой понимала: не сдюжу,
Творила строка во мне сверхчеловека,
Который бы выстоял в лютую стужу.
Подобно ворсистому, нежному плюшу,
Окутаю фразами лист я бумажный.
И слушаю только одну свою душу.
Поймёт меня в этом, конечно, не каждый.
Екатерина Евстигнеева
Воспоминанья
Крупицы счастья соберу я в горсть,
Подброшу вверх и удивлюсь мерцанью.
За ними я ходила много вёрст[1 - Верста – славянская единица измерения расстояния, равная 500 маховым саженям или 1500 аршинам, в метрической системе это 1066,8 метра. Исторически мера сильно изменялась. – Здесь и далее прим, автора.],
Прекрасные мои воспоминанья.
Они блистают, словно фейерверк,
Бутон раскрылся, обратился в розу.
Но постепенно их огонь померк,
И наступила снова жизни проза.
А по листу строку ведёт рука,
Пишу опять о дорогом и главном.
Как Гамаюн[2 - Гамаюн – в восточнославянской мифологии сказочная райская (ирийская) птица; вещая птица, поющая людям божественные песни и предвещающая будущее тем, кто умеет слышать тайное. Гамаюн знает всё на свете.], вспорхнула б в облака,
Чтоб закружиться с ветром в танце плавном.
Душа в броне
Бронёй окутана душа
От скверны и обид
И, как иссохшая земля,
Ждёт, кто же напоит.
Укрылась накрепко она,
И выйти нету сил.
Любая стужа, холода
Её уж не страшит.
Есть панцирь прочный, потому
Сидит и в оба зрит,
Но, как иссохшая земля,
Ждёт, кто же напоит.
Крылья Гамаюн
1
Вулкан из главных слов, признаний лаву
Ты даришь, милый, пылкий Океан.
Отвечу я твоей любви по праву,
Моею нежностью ты будешь пьян.
Душа летит, стремится в бесконечность,
Как дева Гамаюн, парю сейчас.
А Купидон[3 - Купидон – в римской мифологии бог желания, эротической любви, влечения и привязанности. Его часто изображают сыном богини любви Венеры и бога войны Марса.] заточит наконечник,
Стрелок в сердца теперь даёт нам шанс.
Раскинув крылья птицы-девы шире
И следуя за радужной мечтой,
В Эдем[4 - Эдем, или Едем – райский сад в древнееврейских религиозных текстах, место первоначального обитания Адама и Евы до грехопадения.] перенесусь земной с тобой.
– Я страстью одурманена безумной…
– О чувстве мне волшебном не смолчать, – Шептали мы, не в силах устоять…
2
Шептали мы, не в силах устоять:
– Хочу любить до умопомраченья,
Желаю я признанья повторять,
Отныне лишь в тебе моё спасенье…
– Ты только мой, – она ему сказала.
– Моя, – негромко тут же повторил.
Как пёрышко, она вся трепетала,
А он держался из последних сил.
– И лучше нет на свете слов прекрасных,
В тоннеле мрака долгожданный свет,
Поверьте нам, их превосходней нет.
Твердили: «Тайны позади оставим», —
Извергнется речей пусть жарко лава,
И маски нет, впредь снята балаклава[5 - Балаклава (англ, balaclava – от названия города Балаклава), или лыжная маска – головной убор (вязаная шапка, шлем), закрывающий голову, лоб и лицо.].
3
И маски нет, впредь снята балаклава.
Мы сочиним амурный свой сонет.
Как в жизни раз всего цветёт агава[6 - Агава – род многолетних трав семейства агавовых. Листья кожистые, сочные, образуют мощную прикорневую розетку. Многочисленные цветки (до 17 тыс.) собраны в верхушечные соцветия на высоких (до 10 м) цветоносах. Мн. виды агав цветут один раз в жизни и после цветения отмирают.],
Так в чувствах повторений тоже нет.
В галактике и в недрах океана
Одна Любовь-царица правит бал.
Под звуки кастаньет и барабана
Пойдём на фееричный карнавал.
И вновь расправит птица-дева крылья,
И ясные глаза её блестят,
А сердце и душа огнём горят.
И красок ярких дивная палитра,
«Люблю тебя!» – так хочется кричать.
Запреты стёрты, нам уж не смолчать.
4
Запреты стёрты, нам уж не смолчать,
Горим огнём симпатии глубокой.
Не будет между нами тишь да гладь,
Лишь импульсы, разряды кровотока.
Сейчас оркестр невидимый играет,
Божественная музыка кругом.
И сущность от желанья замирает,
И всё лишь потому, что мы вдвоём.
Б безбрежность дева Гамаюн взлетает,
Расправив широко свои крыла,
Она счастливей точно не была.
И безмятежен, радостен избранник,
Совсем нет никакого в том секрета,
И в бурной, сильной страсти до рассвета.
5
И в бурной, сильной страсти до рассвета,
Сближение, слова и поцелуй.
Тьма содрогнётся, пролетит комета,
Ты очаруй меня и заколдуй.
А Гамаюн в полёте безупречном
Ланиты[7 - Ланиты – щёки (устар.).] зацелует и уста[8 - Уста – губы, рот (устар.).].
«Хочу тебя! – в движении он встречном. —
Хочу, невероятная мечта».
Она лишь тихим стоном поддержала,
Руками обвивала, как могла,
Его речей ей песня так мила.
И птицы вещей радость и улыбка,
Особый счастья блеск в её глазах,
Словам не утаиться в закромах.
6
Словам не утаиться в закромах,
Не в силах ни на миг с ним разлучиться,
Взвивается, как вихрь в облаках,
В ответ словоохотливая птица.
Она твердит одно: «Лишь будь со мною,
Не уходи, ты радость и печаль».
Но пробил час, она полуживою
Оставлена, печальная деталь!
А их протест сливался воедино,
И он вернулся: «Только ты держись!»
И Гамаюн стрелою дикой – ввысь.
«Мне будто сердце вырывают, знаешь?»
Но был вопрос оставлен без ответа,
И больше не боясь дневного света.
7
И больше не боясь дневного света,
