Ветер вересковых пустошей

скачать книгу бесплатно


– Как солнышко пригревает нынче, – запрокинув голову, прошептала княжна.

– Да, погожий день выдался, – сказал Карн.

– Давайте поедем к речке, там за утёсом место красивое есть, там такие цветы растут! – предложила Прекраса.

– Давайте съездим, – равнодушно согласился Карн.

Рулаф изумлённо посмотрел на брата, разве можно на предложение столь красивой девицы отвечать так неохотно?

– Агафьюшка, ну, скажи же, что за утёсом прелестные цветы растут, такие, что не стыдно в венок самой Леле вплести, – обернувшись к прислужнице, сказала княжна.

– Правда чистая в словах твоих, княжна, – согласилась Агафья.

И Прекраса, победно улыбнувшись, пришпорила резвую кобылу и, вырвавшись вперёд, быстро поскакала к заветному утёсу. Княжич Рулаф старался не отставать от княжны, и не щадил породистого скакуна.

Княжна, доехав до утёса, обернувшись, помахала рукой почти догнавшему её Рулафу, Карну, который отстал ненамного, и Агафье, которая была дальше всех. Обогнув утёс по речной воде, доходившей до колен её Ромашке, княжна въехала в небольшой лесок, быстро миновав его. Прекраса подъехала к полю, сплошь покрытому прекрасными полевыми цветами.

Княжна хотела спрыгнуть с Ромашки, но та не стояла на месте, а пританцовывала, перебирая копытами на месте, поэтому без привычной помощи рынды спуститься оказалось не так просто. И тут на поле въехал княжич Рулаф, и, гарцуя на скакуне, весело сказал:

– Загнала же ты, княжна, лошадь. Так быстро скакала, словно сами Навьи за тобой гнались.

– Ох, княжич, что за вздор ты молвишь, посмотри лучше, сколько цветов! Кажется, до самого видокрая растут, – восхищённо молвила Прекраса.

– Права ты, княжна, они красивы, – сказал Рулаф, не глядя на цветы, и окружающую природу, он не мог отвести взор от алых губ Прекрасы.

Заметив его голодный взгляд, смутилась княжна, решила спрыгнуть с лошади, ухватилась за седло рукой, но Рулаф был проворнее, и вот уже стоит он около Ромашки и протягивает руку ей. Снял он Прекрасу с седла, но не смог рук оторвать от стана её, и вспомнил сны свои страстные, где любила она его, Рулафа, а не брата старшего, жениха наречённого. И прижал Рулаф Прекрасу к груди своей.

А она смотрела на него, словно видела впервые, солнце золотило его русые волосы, глаза серые влюблённо смотрели на Прекрасу, так, словно одна в мире этом для него. Никто никогда не смотрел так на княжну, и не было у Прекрасы сил оттолкнуть руки, её обнимающие. После стольких усилий, приложенных к тому, чтобы Карн взглянул на неё так, по насмешке Лады, брат его не сводил с неё глаз влюблённых. Ах, как похожи два брата, хотя нет, Рулаф краше, милее брата старшего.

Рулаф понимал, что, может быть, это единственный шанс в его жизни, когда Уд послал ему возможность сорвать поцелуй с манящих губ. Убедившись, что не слышно приближения брата, Рулаф припал к устам Прекрасы, и она, растерявшись, не оттолкнула его. И счастливый, не отвергнутый княжич, прижал Прекрасу к себе, слепо шаря ладонями по её спине, поцеловал девицу со всей страстью, которая накопилась в нём за беспокойные дни.

А за утёсом княжич Карн, придерживая одной рукой лошадь Агафьи и своего скакуна, срывал сладкие поцелуи с её улыбающихся губ.

Во двор Торинграда они вернулись ближе к вечеру, счастливые, таинственные и довольные. Волосы княжны и её подруженьки украшали венки, а на губах играли загадочные улыбки.

Глава 11

В светлице Горлунг стояла гнетущая тишина. Идущему на поправку Яромиру безмолвие казалось тягостным, выматывающим и ненормальным. Дружинник, славившийся на весь Торинград весёлым и лёгким нравом, с трудом выносил угрюмое молчание, царившее в покоях старшей княжны. Он не чаял, когда, наконец, сможет уйти отсюда, безропотно терпел все перевязки и пил отвары, которыми поила его Горлунг. Лишь бы скорее оказаться среди дружинников бравых, девок болтливых, пиров весёлых.

Яромир недавно нанялся в дружину к князю Торину, и, несмотря на то, что был самым задиристым воином, раны свои ни разу не лечил травами княжны. Он слышал от других дружинников, что княжна Горлунг – целительница, но толком её ни разу не видел, издали мельком замечал фигурку в тёмном поношенном навершнике, но в лицо княжну не знал.

В тот день, когда он очнулся, первым, что увидел Яромир, было лицо княжны, склонившейся к нему, чёрные брови хмурились, а глаза смотрели на него с беспокойством. Она была столь не похожа на всех женщин, что встречались Яромиру до этого, что он сказал единственное, что пришло на ум:

– Правы норманны: есть их рай, только стены и крыша иные.

Горлунг, решив, что раненый бредит, покачала головой: случай оказался тяжелее, чем она предполагала. Она ощупала горячий лоб дружинника и нахмурилась ещё больше: видимо, всё-таки не выживет.

Увидев, что она качает головой, Яромир спросил:

– Разве не валькирия ты, прекрасная?

– Я? Валькирия? – удивлённо спросила Горлунг.

– Да, ты, прекрасная дева, непохожая на женщин, подлунного мира дева.

Княжна рассмеялась, так её не называл никто и никогда. Привыкшая считать себя некрасивой, слишком отличающейся от других, она была польщена словами Яромира.