скачать книгу бесплатно
Шум за окном еще можно было стерпеть, но вот крик сидящих в дальнем конце коридора задержанных нет.
– Эй, дежурный, ты гей?
Голос насмешливо издевался над ним, над молодым 23-летним сержантом, поступившим сюда работать после академии год назад. Сон это конечно перебило, но не могло всерьез разозлить полуспящего уставшего человека. Он промолчал, а голос продолжил:
– Давай я тебе пятеру дам, а ты подойдешь и откроешь дверцу, скажешь потом, что тебе попались выпускники Хогвартса.
Голос, смешной и грубый, хохотал от души, к нему присоединился и второй.
– Малышка, иди к нам, пятюню отрабатывай.
Снова смех, Терентий понемногу закипал. Не в его характере было насилие, даже мысленное, в конце концов работа хоть и нервная, но держать себя в руках надо.
– Челик, а ты знал, что твой дедушка убивал тех, кто воевал за мир?
Странная смена понятий и тона, для Терентия подобный вопрос показался очень сложным, слипающиеся глаза не давали мозгу обработать информацию. В голове только промелькнула мысль схватить дубинку и расправиться с двумя наглыми возмутителями порядка, что являлось для его мягкого характера довольно непростым делом. Да и капитан, все же, не одобрил бы такое. А там увольнение, возможно еще одно дело, только уже против него. Ну уж нет.
Родной вышел из своей коморки дежурного и направился вдоль коридора к последней камере справа. Он видел этих двоих, когда их доставляли, но не обратил должного внимания по причине сонливости. Сейчас же его действия были полностью подчинены разуму и отпечатаны ясностью мыслей. Он не спеша подошел к камере, достал ключ и всунул его в замочную скважину. Удовольствию его не было предела. Освещение в камере, как и во всем коридоре первого этажа отдела полиции, было скудным – по одной желтоватой лампочке на каждые пять метров пространства. Это обстоятельство играло на руку сержанту.
Двое, так сладко смеявшихся над ним, сейчас выглядели беспомощными котятами со страхом в глазах, татуированный еще мог выражать серьезный и бесстрашный вид, лысый же выглядел страшно напуганным и поспешил спрятаться за своего более рослого товарища.
Последовал удар, еще один, еще. Никто так и не понял, как Терентий сумел за доли секунды вытащить откуда-то дубинку и начать избивать ею задержанных.
Начал он с рослого амбала в два метра ростом. Тот пытался сопротивляться, но электрошокер грамотно убаюкал непокорного. Словно в наркотическом трипе, вяло и не быстро, сержант делал свое грязное дело. Он возомнил себя властителем этих двух непокорных душ, богом, который наказывает провинившихся ангелов.
Наконец Родной стал ощущать брызги крови на своем лице, багровые капли стекали по униформе, а зубы скалились и пытались сжаться до излома. Крика и просьб о помощи он не замечал. Сейчас в отделе никого не было. Только он, человек с железной волей и стальными нервами способен на такое. Сержант расплылся в улыбке и посмотрел на тела. Оба просто лежали чуть ли не в обнимку, красные от крови.
Да! Это высшее наслаждение…
– Родной, мать твою, иди домой спать уже!
Капитан смеялся, рядом с ним стоял Андрон и тоже старался выдавить из себя смех, но у него ничего не получалось.
– Ты что там во сне, анашу что ли куришь, улыбался во весь рот? – Капитан засмеялся пуще прежнего.
– Никак нет, товарищ капитан, просто на 5 минут задремал под конец смены.
– Да где там 5, больше, 40 минут не хочешь? Твоя смена кончилась, сдавай да иди отсыпайся, завтра жду тебя в 10 утра.
– Так точно, товарищ командир.
– И да, этих двоих в конце оформил?
Терентий взглянул в коридор, где тихо спали двое задержанных. На его лице проявился страх, но тут же улетучился. Всего лишь сон.
– Да, товарищ капитан.
– Все, иди. Спокойной ночи, Родной.
Капитан снова засмеялся и обратился уже к Цапфу. Сержант же был ошарашен тем, что ему приснилось. Он ведь даже не мог допустить, чтобы такие мысли приходили к нему в голову. Хоть он и работал в этом мрачном и злачном от постоянного стресса месте, первостепенной своей задачей Терентий ставил хорошее обращение со всеми попавшими за решетку, ему очень важно оставаться непокорным насилию. За свою принципиальность перед другими сотрудниками отдела Терентий не был уважаем и считался белой вороной. Естественно помимо самого капитана, в отсутствие которого стражи правопорядка и позволяли себе избиение задержанных.
– Ну что, пошли что ли. – Подмигнул капитан Цапфу и они оба сели в машину.
– Время уже первый час, а ты все еще работаешь, не устаешь. – В глазах Андрона блестело участие, хоть по лицу расползалась хмурость.
– Привык, за 12-то лет. Садись давай уже. Сонный тоже небось, как этот сержантик.
Морось на улице превратилась в самый настоящий дождь, компания юных алкашей исчезла, только одинокие бездомные собаки выли по своим углам. Цапф с капитаном сели в машину и поехали к еврею домой.
– А ты сам-то зачем поехал на вызов?
Повисло небольшое молчание. Машина покачивалась и медленно плыла по течению, капли дождя гулко отдавались в ушах немного сонного Андрона. Лишь спустя минуту капитан ответил:
– А ты сам подумай, мои ребята ведь не станут напрягаться из-за этих двух гадов. Хоть они и нацики, но и ты еврей. Для них это как если бы Венера столкнулась с Марсом. Вроде бы и далеко, а трындец настанет всем. Именно этого они и не понимают.
Цапф оценил маневр капитана, особенно понравился ему неестественный для подобных размышлений мат. Капитан продолжил:
– Пока они в участке и меня нет, их будут бить. Этот сонный сержантик на дежурке не сможет, а вот остальные с удовольствием. Ты ведь представь себе, чтобы спустя 70 лет после гибели миллионов наших дедов и бабушек для уничтожения нацистской заразы, она возродилась вновь в виде таких вот ублюдков. У них нет ни прошлого, ни будущего. Они просто не знают, на что идут. Их надо бить пожестче, но я не могу, долг такой.
– Тут все гораздо глубже, Макс… Их не бить надо, а воспитывать. И этот их нацизм. Он ведь зачем-то возник. А я скажу зачем. В них нет общественной опоры. Уже в детстве они стали никому не нужны. Это не просто горстка заблудившихся подростков, это целая система по производству маргиналов.
Капитан притормозил машину. Разогнавшийся в своих мыслях Андрон не сразу сообразил, что находится у ворот своего собственного дома.
– Они были не нужны своим родителям, друзьям, родственникам. Всем на них еще тогда стало наплевать. А отбитым черепам из четвертого рейха нет, потому что такие обиженные и пополняют ряды всяких экстремистов. В детях вскипела ненависть к обществу, кинувшего их. Месть – сладкое чувство, а еще слаще оно становится, когда прикрыто целой идеологией. Они будут преданы ей, пока не найдут более мощный аккумулятор своей ненависти. Такова их жизнь. Хочешь искоренить заразу, найди ее причину.
Снова повисло небольшое молчание, капитан настроился на более позитивную ноту и сделал шуточно вид, будто спит.
– Да брось ты. – Заулыбался заведенный от разговора Андрон.
– Ну ты и философ, читай поменьше, дураком жить проще.
Оба засмеялись и Цапф вышел из машины. Дождь теперь бил и вовсе нещадно, Андрон подлетел к двери и, достав на ходу ключ, открыл ее. Уже на пороге своего уютного зданьица он кинул взгляд на лавку "Варсови". Его любимый магазин одиноко стоял и светил ярким внутренним светом. Светом, пламя которого едва не затушили.
Настроение снова упало и вновь проступила сонливость. Он уже не помнил, как дошел до кровати, как лег на нее и уснул. Помнил только стрелки циферблата, стуком отдававшиеся в его голове. Большая стрелка остановилась на 5, маленькая мелькала между 12 и 1.
***
Солнце поднялось над кроватью Цапфа и осветило его лицо. От массивных лучей света он начал потихоньку открывать глаза. Тело немного ломило, но он знал, что сегодня предстоит многое сделать. На часах застыло 9:20. Вставал он обычно на пару часов раньше, но сегодня все по другому.
Будильника Андрон не заводил. Сразу умылся и сел с дочерьми изучать английский, который сам знал в совершенстве. Также в его языковой копилке содержались родные польский с Ивритом, немецкий и русский языки, последним из которых он пользовался наиболее часто.
Стоя перед зеркалом в ванной он изучал свое лицо. Насколько вычистил зубы, не велики ли круги под его глазами после бурной ночки. Все намекало на то, что пределы нормы не нарушены.
Телосложение Андрона, мужчины в среднем возрасте, было вполне рабочим. У него напрочь отсутствовал круглый и огромный пивной живот, который образуется у доброй доли мужского населения к этому возрасту. Вместо него был небольшой бугорок, за ним слой крепких мышц и твердых, как стальной лом, костей.
Стоит сказать, что Андрон Романович Цапф, польский еврей, обладал поистине арийской внешностью. Светлые короткостриженные волосы гармонировали с голубоватого оттенка глазами. Они не выделялись на общем фоне лица, но были достаточно заметны, чтобы при встрече с Андроном, взгляд падал именно на них. Лицо сбалансированное, не сухое и не пухлое. Скулы не выделялись совершенно.
Одевался он даже дома в довольно строгий, на первый взгляд, костюм. Коллекция домашних рубашек ничем не отличалась от офисных. На встречи он мог ехать в домашней одежде. Не любил галстуки, предпочитая при случае носить давно морально устаревший шейный платок.
Андрон родился в 1971 году в Лодзе. Его полусоветское-полупольское детство не отличалось чем-то примечательным, с единственной лишь разницей, что он однажды по ошибке просидел ночь в польском СИЗО по обвинению в участии в антисоветских выступлениях. Тогда ему было всего 16.
Спустя два года, в 1989-ом, Цапф стоял на баррикадах у польского парламента с уже с сформировавшейся политической позицией и, что называется, топил за независимость родной страны от советского влияния. Для подкрепления своей непримиримой позиции он сразу после окончания школы пошел в армию, где оставался вплоть до 1994 года, отслужив там 5 лет.
Старший сержант Андрон Романович Цапф после демобилизации принялся активно путешествовать. В одной из своих многочисленных поездок в новую Россию он встретил Маргариту – студентку МГИМО. Ей исполнилось тогда всего 19, что совершенно не помешало бурному и быстрому как ураган роману. Маргарита отчислилась из ненавистного ей университета, в который ее определили родители. Их мнение о том, что дочь обязана им и должна обучаться на должность переводчика при посольстве, не интересовало саму девушку. Единственным, что привилось Маргарите после обучения, было отменное знание английского и французского языков.
Поженившись в августе 1996 года, пара стала активно путешествовать по миру, побывав в 22 странах за три года. Затем, после рождения Марины, их поездки ограничивались двумя странами – Польшей и Россией. Маргарита настояла на том, чтобы поселиться в тихом провинциальном российском городе. Так с 2010 они живут в Нижнем Новгороде.
Цапф очень любит вино. Это буквально страсть всей его жизни. Еще в армии он начал заниматься продажей напитка богов. Вблизи военной базы, что на юге Польши, росли огромные виноградники и сержант постоянно промышлял обменом алкоголя сослуживцам за деньги. Затем его идея открыть свой собственный бизнес испарилась в мечту и только переехав в Нижний Новгород он сумел наладить легальную продажу абсолютно любых сортов вина.
Спустя год он открыл производство и в родной Польше, но быстро обанкротился и в 2015 году закрыл бизнес там. Ныне его судьба неразделимо связана с Россией.
Английский продвигался неплохо. Дочери, Марина и Ксения, учили его с прилежностью и могли вполне свободно на нем разговаривать. Девочки были очень похожи друг на друга. Двухгодичная разница в возрасте между ними практически не ощущалась. Только вот старшая дочь уже активно искала себе бойфренда, тогда как младшая еще не наигралась с куклами.
Марина была первым ребенком в семье. Она родилась в 1999 году и стала настоящим подарком для Андрона и Маргариты. Шебутная девочка все никак не могла усидеть на одном месте. В отличие от своей младшей сестры Ксении, родившейся в 2001 году, Марина всегда любила спорт и игры, связанные с движением. Отец не жалел никаких средств на развитие любимых дочерей.
Марина всегда умело манипулировала родителями. Обычно непреклонный и тактичный Цапф регулярно поддавался на уговоры старшей дочери и потокал ее шалостям. Даже сейчас Андрону понадобилось по меньшей мере 20 минут драгоценного времени, которое он так ненавидит терять, чтобы уговорить дочь помочь ему с уборкой в магазине.
Сразу после полуторачасового урока Цапф с дочерьми пошел в винную лавку, дабы оценить урон. Ущерб оказался колоссальным. Андрон снова едва не расплакался, пока собирал осколки от бутылок. Их было разбито 56 штук. От "Терра Росы" до "Каберне", от "Шардоне" до "Рислинга". Общие же материальные потери составили больше 800 тысяч рублей. А это трехнедельная выручка.
Цапф еще вчера вечером сообщил продавцу, чтобы тот сегодня отдыхал. Субботний день, покупателей могло быть очень много, но что теперь поделать. Еще как назло какой-то хрен с горы, увидев вчера вечером, что в магазине шум, раструбил об этом по всем социальным сетям. Данное обстоятельство довольно сильно может ударить по Цапфу и его бизнесу.
– Гребаные нацики, вот зачем?
Андрон возмущенно заметал остатки стекла в совок, пока его дочери мыли слипшийся от вина пол. Ежеминутно от Цапфа, обыкновенно скупого на ругательства, следовали колкие фразы на Идише, который его дочери не понимали. Только так он мог уберечь их от своих эмоций, в обычное время умиротворенных.
Уже два часа Андрон расхаживал с веником и совком как в прострации и сыпал бранью в адрес тех, кто только лишь из-за его национальной принадлежности уничтожил ни в чем не повинное вино. Цапф, уже знакомый не понаслышке с этими ребятами, продолжал до сего момента наивно полагать, что у этих "bastards" не хватит смелости крушить его имущество.
– Это же всего лишь слегка повзрослевшие дети. – С сожалением в голосе говорил он.
Но реальность уже стучалась к нему в окна. Понятно, что так дальше продолжаться не может, этих двух надо срочно посадить. Но что дальше? Придут ведь другие, их немало бродит на белом свете.
В дальних краях сознания болталась и качалась мысль об отъезде в Польшу, домой. Но Цапф пугался ее и старался убрать ее еще дальше в себя, заколотить на сотню гвоздей и спрятать за семью замками, а еще лучше – просто удалить. Для него – прожженного участника стычек против коммунистических миазм, спасовать перед жалким неонацистским движением стало бы горьким и недопустимым поражением.
В конце концов там была огромная страна, 1/6 суши со своей мощной армией и правительством, а здесь всего лишь горстка блуждающих во тьме дураков, нашедших неустойчивую платформу для мнимых идей и идеалов.
"Нет, это лишь в крайнем случае" – говорил Андрон про себя. Если он сдастся, то никогда себе не простит. Надо стоять…
– Папа, там Лева на пороге стоит, ему можно войти?
Ксения стояла перед отцом, покорная и скромная. Она не любила тревожить отца, особенно когда он не в себе, вот и сейчас ее тихий до застенчивости голосочек с трудом отозвался в его сознании.
– Да, конечно, пусть входит.
Андрон хоть и не ждал его, но чутье говорило, что к нему сегодня обязательно зайдут. Лев Панфилов вместе со своими родителями был другом семьи и всегда приходил на помощь в самую трудную минуту.
– Здравствуйте, Андрон Романыч.
Голос Льва всегда наполнялся самой разной смесью тонов и полутонов. Бас перемежался с тонкостью фальцета, но звучание всегда оставалось громким и мощным.
Лев показался из-за ограды прилавка, по пути он поправил пару бутылок этикетками наружу, как и должно быть в магазине. Одет он был просто. Обычные, шоколадного цвета брюки великолепно смотрелись в самом незаурядном сочетании с черной футболкой. Заметно, что человек не особо заморачивается с тем, как ему одеваться.
Обратная ситуация складывалась с его телом и отношением к себе. Курчавый, с темно-коричневыми волосами, он ходил всегда гладко выбритый. В смуглости кожи крылась его татарско-ингушская кровь, так привлекающая противоположный пол своей соблазняющей золотистостью.
На эти чары попались и обе дочери Цапфа, но если старшая пыталась еще как-то склонить Льва к себе, то младшая точно знала, что это совершенно бесполезно, так как Лев женат и уже имеет к своим 26 годам двухлетнюю дочь.
Лев поприветствовал словом девушек и улыбнулся им. С Андроном Романовичем эта процедура усложнилась дружескими объятиями.
– Привет, Лева, ты сам как, как мама?
Цапф был очень рад видеть сына своих друзей и собственного друга. Семейство Панфиловым являлись для Цапфа единственными людьми, которых в этом городе можно считать друзьми. По совместительству они были еще и соседями. Жило семейство Панфиловых чуть дальше, но их пивная лавка находилась сразу справа от выхода из винной лавки еврея. Отзывчивые и добрые, они часто выручали Андрона, давая ему в долг или делясь с ним клиентами. Таким образом у них возник союз и прибыль они делили чуть ли не пополам в виде подарков и подношений.
В одно время, пару лет назад, хотели даже объединиться и открыть общий бизнес, но из-за возникших претензий по вопросу ассортимента и главенствующего положения, решили оставить эту идею до лучших времен.
О том конфликте они уже и думать забыли, личные отношения хорошие, а о деловых лучше не вспоминать.
– Маму завтра из больницы выпишут, последствия криза закончились. А у вас вчера тут феерия была, отец рассказал.
– Как видишь, двое каких-то нациков снова наведались и разбомбили тут все.
Цапф шепотом выругался так, чтобы дочери не слышали его и продолжил диалог. Лев же легонько улыбнулся.
– Рассказывал я вам как-то о друге, который к этим подался. Вот так можно потерять человека, даже когда тот жив-здоров.
Лев опустил голову и задумался на мгновение о чем-то своем. Затем продолжил тем же беззаботным тоном:
– Вы скажите прямо, помощь нужна? С деньгами там, еще с чем-нибудь. У меня как раз выплата послезавтра за один классный проект, так что тысяч 50 смогу одолжить.
Тронутый такой заботой, но по-немецки гордый, Цапф хотел было отказаться. Да вот заиграла еврейская нотка.
– Не откажусь, честно, мне сейчас любая помощь пригодится. А так с уборкой мы закончили, так что ты припозднился.
Никто бы из них и не посчитал это упреком, но Лев, до невозможности сентиментальный, поспешил извиниться.
– Простите, я просто буквально 10 минут назад приехал из другой части города. Как узнал о происшествии, сразу к вам.
– Да не извиняйся, все хорошо.
Цапф окинул взглядом своих дочерей. Их глаза были обращены на жилистые руки парня. Взгляд шальным ветром гулял по области чуть ниже пояса. Скромность младшей улетучилась на секунду. Этого хватило, чтобы Андрон все понял.
– Лева, я потом к тебе забегу, нам бежать пора, хорошо?
– Разумеется, я тогда к своим, давненько их не видел.
Все вместе они вышли из магазина. Лев попрощался с семьей Цапфов и каждый пошел своим изрытым и заезженным донельзя маршрутом. Цапфы – домой, а Лев к родителям.
Глава 3
Панфилов шел легко и непринужденно, заставляя заметить себя всех девушек, которые проходили мимо него. Яркое солнце подчеркивало красоту его кожи, он светился от внутренней силы, которой обладал.
