скачать книгу бесплатно
– Не может быть, – шепнул он над ее ухом и осторожно вытянул из ее ладони бокал. Он сделал два глотка и вернул. Да, подумал он, давай, напейся еще вина, чтобы совсем размотало. Он долил ей из бутылки. – Пей.
Его дыхание обожгло кожу; Кира поежилась и спряталась за глотком. Она повела плечами, стряхивая подкатившую волну исступления. Наверное, поэтому он ей подливал и подливал – чем больше она пила, тем больше вела себя так, будто он ей нравится.
Кира фыркнула. Нравится. Смешно.
– Меня никто еще не называл мерзким, подлым и гадким, – твердо сказал Миша, и Кира обернулась к нему; она скользнула по нему придирчивым взглядом.
– Ты в зеркало-то смотрел?
Он помолчал; он уже настолько опьянел, что не сразу понял, что она что-то спросила. Он просто как парализованный глядел в ее глаза несколько секунд, а потом ответил, медленно кивнув:
– Да, смотрел.
Он говорил тихо, боясь спугнуть ее. Кира едва заметно приблизилась, чтобы лучше слышать, и носа Миши снова коснулся запах ее духов – весенние цветы на зеленом лугу.
– И что ты там увидел? – так же тихо спросила Кира. Ее голос зазвучал непривычно игриво, и она прокашлялась. Она отвернулась и спряталась за вином.
– Что я там увидел? – Миша наклонился еще ближе к ней. Его, казалось, вообще не заботит, что Кира о нем подумает. Кроме, разумеется, того, что он мерзкий, подлый и гадкий. – Красавчика и прекрасного парня.
Кира не удержалась и фыркнула, едва не подавившись вином.
– Ты-то? Красавчик и прекрасный парень?
Миша самодовольно кивнул. Уголки его губ приподнялись. Даже этот сарказм звучал кокетливо и игриво, и Кира не могла ничего с этим сделать.
– Ты когда напьешься, всегда себе льстишь?
– Может, – Миша облизнул губы, – тогда заткнешь меня?
– Может и заткну.
Кира обернулась к нему, а он был слишком близко. Она стушевалась и спряталась за глотком.
– Ну? – он приблизился. – Заткни меня.
Кира встретила его испытующий взгляд и замерла. Миша качнул головой. Он приблизился и уперся лбом в ее лоб, но она все не отворачивалась; они смотрели друг на друга, как два упертых барана. Кира не моргала, а Миша уже едва мог держать глаза открытыми. Он приподнял ее лицо за подбородок и медленно, нарочно растягивая приятный момент, поцеловал ее губы – раз, другой, одновременно желая и припугнуть ее, мол в такие игры с ним не играют, и сделать поцелуй более смелым и требовательным. Он хотел усадить ее на колени, сжимать ее пухлые бедра, хотел зарыться носом в ее волосы и обнимать ее маленькое тело.
Миша опустил голову, оставив последний поцелуй смазанным, и уперся лбом в ее плечо. Одной рукой он крепко сжимал подушку, а второй – край одеяла по ту сторону от Киры; пока целовал ее, он даже не заметил, как потянулся взять ее за ногу. И она не заметила. Миша резко отстранился, избегая теперь смотреть ей в глаза, повалился на бок, накрылся одеялом по самую шею и погасил светильник на прикроватной тумбе.
– Ладно, – затараторил он. – Давай, увидимся. Сладких снов.
Свет погас, комната погрузилась в темноту. Кира так и сидела, смотря в одну точку. Она моргнула, и взгляд ее уперся в Мишину спину, которую она видела очень условно. Из незашторенного окна светили луна и звезды. Кира допила остатки вина в бокале, осторожно поставила его на пол и улеглась на бок. Луна светила в глаза, и Кира перевернулась на другой бок.
Она хотела попросить Мишу поменяться местами, но постеснялась. Она спрятала нос в шуршащем одеяле и прикрыла глаза, пытаясь скорее заснуть.
Глава 2
Кира проснулась от жары. Она вообще с трудом спала, когда жарко; что ее заставило до самого носа закутаться в одеяло? Кира потянулась и попыталась перевернуться на бок, чтобы стянуть с себя одеяло; не тут-то было. Сильные большие руки удерживали ее зажатой между подушкой с одной стороны и Мишей с другой. Кира тихо запищала, пытаясь выбраться, но каждое ее движение делало только хуже.
Когда она заерзала, Миша сильнее сомкнул вокруг нее руки, тихо забурчал позади, а после его нос уткнулся в ее шею. Он выдохнул, и кожу Киры ошпарило как паром; она пискнула и сжалась в комочек. По спине пробежали мурашки. Она еле как перевернулась на спину и толкнула Мишу в грудь. Он, еще не успев проснуться, отпустил ее и отвернулся. Его широкая спина приподнялась и опустилась в неглубоком вздохе, и он снова затих. Кира выпуталась из одеяла, в которое, оказывается, была заботливо завернута, и скинула ноги с постели. Солнце ярко светило в окно, и она поморщилась. Ни днем, ни ночью покоя нет от света. Поднявшаяся в воздух пыль сияла на свету; улица манила теплом и безоблачным небом.
Миша застонал у нее за спиной, и она обернулась. Он приподнялся на локте и сморщился, закрываясь рукой от солнца.
– Доброе утро, – неуверенно буркнула Кира, и Миша скосил на нее взгляд; вряд ли в таком ярком свете он вообще ее увидел, но губы его растянулись в улыбке. Кира скуксилась и отвернулась; не могла она смотреть, как он улыбается.
– Доброе, – протянул он, шлепнулся на подушку и потянулся с громким стоном. – Как спалось?
– Приемлемо, – буркнула Кира, и Миша тихо хмыкнул. Он сел и подполз к ней, нависая над ее плечом.
– А чего такая недовольная?
– Солнце в глаза светит, – сказала она и красноречиво закрылась ладонью. Миша сощурился, глядя на окно, и кивнул.
– Да, – выдохнул он, – надо было по трезвяку еще шторы повесить. Домой не торопишься?
Кира пожала плечами. Она вообще не была уверена, что ее кто-то ждет.
– Подождешь, пока шторы повешу? Отведу тебя домой, там и позавтракаем.
Кира снова пожала плечами, мол делай, что хочешь. Губ Миши коснулась улыбка, и он встал с постели. Он прошлепал по голому полу до шкафа и выудил оттуда свернутый тюль и тяжелые темные портьеры.
– Ты хоть выспалась? – снова спросил Миша. Он подвинул стул к прямоугольному окну и забрался на него. Кира тихо хрюкнула от смеха; можно было на стул и не вставать. Миша ей казался настолько огромным, что он, наверное, мог дотянуться до гардины. Он закинул портьеру на плечо и стал быстро вешать тюль на крючки.
– Ну так, – Кира качнула головой; хоть она и поспала, она вообще не выспалась. Наверное, по ее лицу это было заметно.
– Можем еще поспать, если хочешь.
Кира в ответ на это промолчала. Она сверлила взглядом Мишину спину. Он обернулся.
– Что? – спросил он. – Я-то усну, а ты?
Кира пожала плечами. Нет, она знала, что не уснет. У нее почти никогда не получалось заснуть еще раз. Из-за этого иногда приходилось вставать ночью и изображать какую-нибудь деятельность, чтобы не скучно было ждать утра.
Миша невозмутимо продолжил заниматься шторами.
– Скажи мне, – заговорил он, вешая портьеры. Он обернулся к ней и нашел ее взгляд. – Я правда тебя поцеловал вчера?
Кира скуксилась и отвернулась, обняв коленки. Мишу умилила эта реакция; он тихо хмыкнул, но выдох у него получился каким-то грустным.
– Мда, – протянул он. – Извини. Я… Надо было спросить, наверное, или типа того…
– Ничего, – буркнула она, чем еще сильнее его повеселила.
– Я же видел, что ты расстроилась. Прости, я был очень пьяным.
Кира промолчала в ответ и на это. Она все не поворачивалась к нему; спрятала нос в коленках и так и сидела, сжавшись в клубочек. Стало темнее – Миша повесил шторы.
– Я… – снова начал он и недолго помолчал. – Украл твой первый поцелуй?
Кира не думала об этом в таком ключе, но да. И да, было немного обидно. И да, наверное, стоило спросить. Но она снова промолчала.
Что-то тяжелое опустилось на постель позади нее; пружины в матрасе прогнулись, и Кира чуть отползла вперед, чтобы Миша не мог до нее дотянуться. Он всем своим видом показывал, что хочет быть к ней ближе, и вот, пожалуйста, вчера он ее поцеловал, а сейчас даже с трудом помнит об этом. А теперь опять тянет к ней руки, хотя она не просила ее трогать.
– Единственное, что я могу тебе предложить – это десерт, – тихо проговорил он, и Кира обернулась к нему, сделав на лице непонимающее выражение. – Ну… Знаешь, в ресторане когда блюдо не понравилось, в качестве извинений предлагают десерт.
Ненадолго повисло молчание. Миша задержал дыхание, наблюдая за ее реакцией. Через несколько мгновений, когда Кира поняла, что это идиотская шутка, она зашипела и потянулась к подушке, чтобы ударить его; Миша среагировал быстрее. Он перехватил подушку, плечом толкнул Киру на постель и навис над ней, приблизившись к ее лицу. Он смотрел на нее несколько секунд, потом отполз назад и сел на край кровати. Кира села, прижавшись спиной к спинке, и обняла подушку, прячась от него.
– Извини, – забурчал он и отвел виноватый взгляд. – Мы, наверное, еще не в тех отношениях, чтобы я тебя так зажимал.
Миша посмотрел на нее исподлобья.
– Хотя если тебе нравится… – на его губах заиграла ухмылка, и Кира стерла ее ударом подушки. Миша спрятался за локтем и рассмеялся. – Серьезно. Извини за вчерашнее.
Кира помолчала. Она снова прижала к себе подушку. Она не сводила с Миши глаз; он тоже не сводил с нее глаз. Кира сдвинула брови.
– А где “я не хотел, я так больше не буду”? – претенциозно спросила она.
Миша прыснул и откинулся на руку.
– Бабушка говорила, врать нехорошо.
Снова повисло молчание. Кира снова шлепнула его подушкой, и в этот раз он перехватил ее.
– Что? – он отбросил подушку в изголовье. – Если бы я не хотел, я бы тебя не поцеловал. Переодевайся. Я отвернусь.
Кира подошла к аккуратно сложенной на стуле одежде. Она через плечо зыркнула на Мишу, но он послушно сидел, уткнувшись взглядом в подушку. Она понаблюдала за ним еще секунду и стала переодеваться. Она ждала снова каких-то шуток и подколов, но он просто сидел и ждал. Кира отнеслась к этому настороженно, но пока она не сказала, что готова, он даже не порывался подглядеть.
Миша не соврал: до дома отца здесь оказалось рукой подать. В прошлый раз они ехали на машине через центр, а теперь Миша повел ее по узкой тропинке сквозь густой темный лес.
Как только они миновали границу, кузнечики затихли и солнце скрылось; стало темно и тихо. У Киры сжалось сердце, она спряталась у Миши за спиной и шла за ним шаг в шаг; он как нарочно не торопился. Пахло хвоей и влажной землей, кеды скользили на выступающих из земли толстых корнях. Даже птицы не кричали, и у Киры по спине и плечам пробежали мурашки – не то от страха, не то от прохлады.
Миша вдруг остановился. Кира едва не врезалась в его спину и испуганно заозиралась.
– Мы одни, посреди леса, – издалека начал он, оглядываясь вокруг. – Не страшно?
Кира ударила его в спину, и Миша тут же смягчился.
– Ладно-ладно, – он приобнял ее за плечи и крепко прижал к боку, не давая отойти. Он наклонился, касаясь щекой ее лба; от него пахло телом и пылью. У Киры на глаза навернулись слезы, и она красноречиво скуксилась. – Не бойся, я просто пошутил. Идем.
Он потянул ее за собой, и Кира еле успевала переставлять ноги. Миша скоро ее отпустил, и они вышли на свет; Кира поморщилась и закрылась от солнца ладонью.
– Вот и пришли, а ты переживала.
Она плохо помнила, как дом отца выглядел снаружи. Но сейчас она видела перед собой двухэтажный дом белого кирпича с красной черепичной крышей, обнесенный высоким кованым забором, и ей не казалось, что ее отец мог тут жить. Это больше напоминало дворец какой-нибудь знаменитости, а вовсе не дом мэра. А потом Кира вспомнила, что он строил его для мамы и, наверное, делал расчет на ее положение. Она бы не стала жить где попало.
Калитка была открыта, входная дверь тоже. Миша шагнул в дом и заглянул за угол.
– Кто-нибудь дома? – громко спросил он, и в ответ прозвучала тишина. Он пожал плечами, скинул тапки и прошел на кухню.
Кира несмело прошла следом. Белые носочки собрали пыль на полу. Миша хозяйничал у плиты. Он поставил чайник.
– Чай, кофе? – спросил он. – Потанцуем?
Кира устало вздохнула и села за стол. История повторяется, и ей это не нравится. Если он опять скажет “пошли гулять”, а потом они набухаются, это будет фиаско.
– Не потанцуем.
Миша тихо цокнул.
– Ну ладно, – сказал он. – Когда-нибудь прокнет. Так чай или кофе?
– Кофе. Мне понравилось, как ты вчера сделал мне кофе.
Губ Миши коснулась смущенная улыбка. Он замер на секунду, дожидаясь, когда спадет волна исступления и пройдет дрожь в руках. Чайник звонко щелкнул, выводя Мишу из оцепенения. Он разлил кипяток по кружкам, щедро разбавил кофе для Киры молоком и снял яичницу и бекон с огня.
Миша шагнул к Кире и поставил перед ней кружку, долго придерживая. Кира обняла ее пальцами, и тогда Миша убрал руку. Кира сделала два глотка, и только потом поняла, что Миша все еще стоит рядом с ней; она подняла взгляд. Миша изогнул бровь. Кира задержалась на его глазах. Она снова купилась на эту игру в гляделки. Кира отвернулась, сквасив губу, и вздернула носик. Миша тихо фыркнул, поставил перед ней тарелку с яичницей и беконом и сел напротив. Он подпер голову ладонью.
– Хватит на меня смотреть, – попросила Кира. Она не любила, когда кто-то заглядывает ей в рот во время еды. К тому же, она еще хорошо помнила, чем это закончилось в прошлый раз.
Миша послушно отвел взгляд, и Кира начала есть. Он старательно не смотрел на нее, пока она не доела бекон, в один присест закинул в себя завтрак и принялся за кофе.
– Ты сильно расстроилась? – спросил Миша, и Кира скуксилась – ей эта тема вообще не нравилась. Еще больше, чем целоваться, она не хотела обсуждать это. Когда она отвернулась, Миша продолжил: – Кир, я не экстрасенс. Если тебе правда было неприятно, просто скажи это. Если ты будешь молчать, я так и не пойму, что сделал не так. И сделал ли.
Кира бросила на него косой взгляд, так и не поворачиваясь; Миша терпеливо ждал. Он уже успел заметить, что она не любительница обсуждать свои чувства, а любительница, чтобы он угадывал.
– Я хочу договориться с тобой об одной вещи, раз уж мы общаемся, – сказал Миша, и Кира уже более заинтересованная обернулась к нему. – Если тебе что-то нравится или не нравится – говори об этом прямо. Я не умею угадывать по твоему лицу. Хорошо?
Кира скуксилась и отвела взгляд. Еще до того, как Миша успел страдальчески вздохнуть, она тихо буркнула:
– Ладно.
Миша прикрыл глаза и благодарно кивнул.
– Спасибо, – сказал он. – Так поступают взрослые люди и, я надеюсь, мы тоже будем.
Он прокашлялся.
– Так вот. Ты сильно расстроилась?
Кира снова насупилась; она не знала.
– Я расстроилась, – пробурчала Кира, не поднимая глаз. Миша улыбнулся; хоть где-то она пошла ему на встречу.
– Хорошо, – он кивнул, – что именно тебя расстроило: то, что я тебя поцеловал, или то, что я не спросил твоего разрешения?
Кира остолбенела; лицо у нее от удивления вытянулось, она отклонилась на спинку стула и изобразила озадаченное выражение. Миша только развел руками:
– Да, ты правильно поняла, это угадывать я тоже не собираюсь.
