скачать книгу бесплатно
Нефертум. Запретная кровь
Евгения Гвендолин
Нефертум. Фэнтези новой волны #2
Мудрецы знают – непостижима воля звезд. Именно звезды послали больному виконту чудовище, способное исцелять самые страшные раны. Именно звезды помогли обережнику найти мужество и принять свою судьбу. Именно звезды указали путь Леди-Канцлеру, когда та потеряла себя и погрязла во лжи. Но трубят трубы и звонят колокола, возвещая о приближении тьмы. И теперь, когда над Королевством нависла угроза, возможно, звезды даруют спасение… или смерть.
Евгения Гвендолин
Нефертум. Запретная кровь
© Е. Гвендолин, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
* * *
Плейлист
Temen Oblak – «Dark Clouds»– Christopher Tin
Viasna, dzie buvata – Hvarna
An Hini A Garan – Denez Prigent
Ready For The Storm – Deanta
Forna Kv?den – Hindarfj?ll
? Tokuni – Eiv?r
Awoken – Peyton Parrish
Tr?llabundin – Eiv?r
La Source – Derni?re Volontе
Villeman Og Magnhild – Spiritual Seasons
Naranca – Мирина
Media Vita – An?na, Michael McGlynn
R?u R?u – An?na, Michael McGlynn, Andrew Redmond
Aghni Parthene/ – Divna Ljubojevic Агни Парфене
Stendur ?va – Sigur Rоs
Bоstwa – Zywiolak
Loki – Geald?r
Le Renard Et La Belette – La?s
Before the Storm – Eldrvak, Munkn?rr
Bonden Og Kraka – Spiritual Seasons
Пролог
Десять лет назад
Несмотря на шестилетний возраст, одно Людвиг знал наверняка: чудесное исцеление бывает лишь в сказках. В жизни единственное избавление от мучений – смерть.
Зачем мама их сюда затащила? Хотела спасти? Никто не спасает калек. Калек сажают в Дома отверженных, где до конца своей жалкой жизни они молятся и ходят под себя. Такая судьба ждала его и Люцика, если верить словам Лилиан. И, хотя старший братец часто любил пугать близнецов дурацкими выдумками, в такое мрачное будущее Людвиг почему-то верил и сразу расплакался – уж слишком серьезен был Лил.
В тот день их скромное убежище, спрятанное в глубине гор Син-Син, наполняло странное волнение. Впервые за несколько дней, что они находились в обители червопоклонников, этих любителей кормить землю людской плотью, Людвиг видел так много послушников в оранжевых робах, толпящихся в узком дворе общины. Мама, казалось, тоже была сама не своя: то сидела на узкой койке и сосредоточенно думала о чем-то, то принималась причесывать и умывать их с Люциком, как будто готовила к какому-то важному приему. Лилиан, замерший у окна, взирал на это с тревогой.
Все то время, что их семья, – вернее, ее большая часть, – находилась в общине, Людвиг ощущал себя голодным. В замке он привык к мясу и птице каждый день, к сладким булочкам на полдник, к абрикосовому варенью, тонким слоем намазанному на хрустящую гренку. А здесь приходилось питаться только черствым хлебом и молоком, как какие-нибудь бедняки. И зачем мама привела их сюда, ничего не сказав отцу? Неужели дело было в их с Люциком болезни? Но ни Лилиан, ни мама не хотели отвечать на этот, казалось бы, безобидный вопрос.
Старший брат недолюбливал их с Люциком и часто глумился над близнецами: мог ткнуть кулаком или подсунуть в постель жука-кусальщика. Люцик сразу начинал горестно плакать и звать Йоханну, Людвиг же пытался отомстить Лилиану тем же. Правда, когда ты искалечен и у тебя нет рук, сделать это сложновато.
Лилу недавно исполнилось двенадцать, и он считал себя старшим мужчиной после отца, поэтому ему позволялось больше, чем остальным. Парень просто встал с места и направился к низкой деревянной двери.
– Ты куда? – Мама удивленно захлопала ресницами, но не стала его останавливать. – За нами скоро должны прийти!
– Достало! – просто ответил Лил, и Людвиг позавидовал его решимости. Вот бы и он был таким бесстрашным. – Мы сидим в четырех стенах уже несколько дней. Я больше и часу не выдержу с этими плаксами.
– Я не плакса! – захныкал Люцик. – Сам ты плакса! Вигги, скажи ему!
– Пусть идет, – вмешался Людвиг, подражая нагловатой манере брата. – Хотя бы дерьмом пахнуть перестанет.
– Повтори, что сказал, мелкий! – Зеленые глаза Лилиана опасно блеснули.
– Ты слышал, что я сказал, придурок! – Вигги ухмыльнулся, показывая, что вовсе не боится гнева старшего. При матери тот вряд ли что-то ему сделает, правда? – Или у тебя в ушах тоже застряли какашки?
– Хватит, вы оба! – взвизгнула мама, и задиры поморщились. Этот визг был самым страшным ее оружием. – Лилиан и Людвиг де Гродийяр! Что за манеры?! Вы будущие графы или уличные бандиты?! Еще раз я услышу подобное из ваших уст, заставлю рот мыть со щелоком, поняли меня?!
Лилиан бросил на Людвига злобный взгляд под названием «Ты пожалеешь, мелкий», после чего тот показал ему язык. И вообще, он ведь первым начал обзываться. Лил всегда начинает первым, а потом злится, как получает ответ. Он что, вправду думает, что Вигги с Люциком будут спокойно терпеть все оскорбления? Нет уж, дудки! Когда Людвиг вырастет, он обязательно ему все припомнит. Каждую шишку, каждого жука, каждый чертов испуг! Припомнит и заставит расплатиться!
Если болезнь не заберет его прежде…
* * *
Лилиан вышел, громко хлопнув дверью. Мама лишь горестно вздохнула и принялась в очередной раз поглаживать Люцику голову. Он не сопротивлялся, скромно сидел в своем катальном кресле и сжимал в руке деревянную лошадку. В это мгновение Вигги ощутил укол зависти: «Ну что за несправедливость?! Почему у Люцика онемели ноги, а у Людвига – руки, почему не наоборот?!» Он все бы отдал, чтобы еще раз – хотя бы на мгновение! – ощутить все выщерблины этой деревяшки, вновь самому держать ложку или дать Лилиану кулаком в живот!
– Он нарочно вас дразнит, – процедила мать, расстилая на ладони светлые волосы Люцика, чтобы привести в порядок кончики. Несмотря на то, что брату не нравилось очередное расчесывание, он покорно терпел: не хотел сильнее расстраивать маму. Он слыл ее любимчиком и казался самым добродушным из всех де Гродийяров. Отец почти все свободное время проводил с Лорианной, готовя старшую дочь на должность главы Королевской Канцелярии, так что трое братцев остались не у дел. Были ли стычки Лилиана и Людвига следствием обиды на свою судьбу – об этом юный виконт задумался гораздо позже.
– Людвиг, дорогой, сколько раз я тебе говорила: хватит отвечать грубостью на грубость! Если ты в шесть лет уже такой вспыльчивый, что с тобой будет дальше? Ты должен научиться смирению! Только благодаря ему голова остается холодной, а сердце – храбрым.
– Я не хочу ни холодную голову, ни храброе сердце, – прошипел Вигги и уселся на койку, забившись в угол и спрятав лицо, чтобы мама не видела накативших на глаза слез. – Я руки хочу!..
– Сынок, именно поэтому мы здесь, – серьезно отозвалась мама и перестала трепать Люцика за волосы. – Эти люди поклоняются другому богу и помогут вас излечить. Ваш отец был против, но я не могла больше смотреть на мучения моих любимых мальчиков! Руки вернутся к тебе, Людвиг, если ты будешь делать все, что тебе говорит достопочтенный Ур-Кха.
– И мои ноги тоже? – с надеждой спросил брат и недоверчиво посмотрел на свои тощие безжизненные ноги.
У него в голове, как и у Людвига, не укладывалось, как этот странный бритый мужчина в оранжевом капюшоне может им помочь.
– Конечно, Люциан, – с болью в голосе отозвалась мама. – Сегодня день церемонии, они обещали, что возьмут вас…
– А когда можно будет покушать? – не унимался Людвиг, в животе у которого поднималось голодное урчание.
– Ур-Кха запретил принимать пищу до церемонии, – пояснила мама, однако было заметно, что ее терпение уже на исходе. – После я вас накормлю, обещаю.
– Мама, я хочу в уборную! – попросился Люцик.
– Альхор Всемогущий, ну где же Лилиан?!
Пока они были здесь без слуг, старший брат помогал близнецам со всеми «мужскими» делами, а сейчас его не было, и эти обязанности легли на мать.
– Еще немного, и я сойду с ума!
– Мама, мне очень надо!
– Мама, и мне надо! – поддержал брата Людвиг, у которого тоже вдруг загудело внизу живота. – Мама, можно я первый?!
– Где Лилиан, когда он так нужен?! – вскричала мама, потеряв терпение. Помочь обоим сразу не представлялось возможным: отхожее ведро было только одно. – Ну что мне с вами, обалдуями, делать?!
Разумеется, первым на горшок она посадила Люцика. От обиды Людвиг написал в штаны, из-за чего в крохотной келье, в которой единственным источником свежего воздуха служило маленькое окошко под потолком, гадко запахло теплой мочой. Мама в гневе завизжала и принялась лупить Людвига по голой заднице, прекрасно зная, что тот обмочился нарочно.
Именно в таком виде их и застали: Люцик без штанов – на отхожем ведре, растопырив бесчувственные ноги, а Вигги – на руках у матери. Лицо Ур-Кха не дрогнуло, он даже не поморщился. Таков он был, главный жрец крешников, единственный, кто мог их исцелить.
* * *
Всю дорогу до церемониального зала они молчали, понурив головы. Мама то ли не успела, то ли не захотела переодевать Людвига, из-за чего на самое главное событие в своей жизни он шел в насквозь мокрых штанах.
Коридор, вырезанный в скалах, был таким узким, что двоим в нем не разойтись. Колесное кресло Люцика сразу же застряло между стенами из желтоватого известняка. Тогда мама взяла немощное тело сына и понесла на руках. Люциан, крайне довольный таким поворотом, обнял шею матери и заулыбался.
Людвигу же приходилось семенить позади. Он очень злился на брата и даже подумывал в голос расплакаться, чтобы и его понесли. В такие мгновения он особенно остро чувствовал себя никому не нужным.
Коридор все тянулся и тянулся, извиваясь, будто змея. Вигги порядком устал, да и мокрая ткань штанов неприятно липла к телу. Его бесчувственные руки мама сложила на груди и обвязала платком, чтобы не болтались, а сверху накинула кожаную куртку. Она всегда так его одевала, когда не хотела, чтобы окружающие видели немощь сына, ведь теперь он казался обычным ребенком, наказанным за любознательность: по хашмирским обычаям таким узлом заворачивали руки излишне шаловливым детям.
Когда они достигли медных ворот, украшенных резьбой, Людвиг уже порядком выдохся и едва волочил ноги. Интересно, куда подевался Лилиан? Неужели он не будет присутствовать на их ритуале? С одной стороны, даже хорошо: его проклятая рожа – последнее, что он хотел бы видеть. У братца будет меньше поводов поглумиться.
– Перед тем как войти, вы должны кое-что узнать, – повернулся к ним Ур-Кха. Его глаза со зрачками, отливающими странной космической голубизной, не моргали. – Великая не любит, когда на нее пялятся. Поклонитесь ей и не поднимайте голов.
– Людвиг, Люциан, вам все ясно? – строго спросила мама.
Близнецы кивнули.
– О господин! – воскликнула она. – Мы так вам благодарны, мы…
Жрец поднял руку, заставляя мать замолчать.
– Когда Великая говорит, нельзя перебивать ее, – продолжил он. – Если она что-то просит, нужно выполнять это немедленно.
– Разумеется, господин, мы все поняли. – Мама почтительно поклонилась, хотя с Люциком на руках это было не так-то просто, они уже большие мальчики. – Мы сделаем все, что она скажет.
– И пусть младший снимет штаны, от него дурно пахнет. – Жрец указал взглядом на Людвига.
– Я старший, – буркнул тот. – И штаны я снимать не буду. Раз Великая каждый день терпит вашу вонь, потерпит и мою.
– Людвиг! – Мать посмотрела на него испепеляющим взглядом. – Еще одно слово, и…
– …И ты отправишь меня к Йоханне. Да, мама, – ухмыльнулся Вигги, обрадованный тем, что смог задеть ее. – Только вот Йоханны тут нет. Она осталась в Аэноре, помнишь?
– Простите моего нерадивого сына! – Мама снова склонилась перед жрецом, чем еще больше разозлила Людвига.
Их отец – Лорд-Канцлер! Какого черта она раскланивается перед простолюдином?! Тем более крешником!
– Его язык длиннее, чем река Фолке, а нрав круче отвесных скал Айзен!..
Жрец скупо улыбнулся и повернул свою бритую голову к Людвигу. На его безбородом лице застыло снисходительное выражение, будто он умилялся жуку, ползущему по ремешку его сандалии. Людвиг хотел съязвить, да не смог придумать слов.
– Жизнь научит тебя быть послушным, малыш, – наконец молвил жрец и отвернулся, чтобы открыть ворота.
От его взгляда по спине пробежали мурашки.
* * *
Ворота распахнулись, и на Людвига пахнуло ароматами свечного воска и благовоний. Высокая зала, представшая перед ними, освещалась сотнями свечей, расставленных в выемках стен. Каменный пол, отполированный сотнями подошв, тускло отражал оранжевые огоньки и оранжевые робы червопоклонников, сидящих на коленях и прильнувших к нему в глубоком поклоне. Вздымались лишь острые капюшоны, укрывающие лица этих странных молчаливых людей, превозносивших древнего бога.
Сперва Людвиг подумал, что они склонились перед ним, и даже выпятил грудь от удовольствия. Лишь когда они вошли, он увидел женщину. Что это с ней? Как будто кожу содрали и осталось лишь мясо!.. Нет, это всего лишь красная краска или… или кровь. Брр, как же мерзко!
– О Великая, я привел к тебе смиренных! – торжественно произнес Ур-Кха.
Старуха, вальяжно восседающая на сотне золотых подушек, поднялась. Она была совершенно голой, и ее большие отвисшие груди напоминали бурдюки. От их вида Людвига прошиб пот.
На голове Великой был надет немес – платок, завязанный особым узлом позади, с длинными фалдами, которые лежали на плечах. Платок от падения удерживал серебряный обруч. Людвиг уже видел такой немес раньше – в книжках с мифами Нефера. Именно такой платок когда-то носил Альхор под своей тиарой. Почему на женщине такой же? Что, возомнила себя древним богом?
Словно прочитав его мысли, женщина улыбнулась и сняла повязку. Бледные, будто ослепшие глаза, не мигая, смотрели на Людвига и его мать, держащую на руках Люцика. Братья переглянулись:
«Вигги, что тут происходит? Зачем мама привела нас сюда?»
«Не знаю, Люцик. Мне это не нравится».
«Мне тоже. Когда можно будет вернуться к папе?»
«Я не знаю. Но папе это тоже не понравится».
