У цыган

Евгений Ярочкин

У цыган

История эта произошла в самом начале нового тысячелетия, на старте многообещающих нулевых. После того как поулеглась в головах людей шумиха по поводу сакральной даты с тремя нулями, казалось, что жизнь вокруг закипела ещё активнее: ничего ведь не случилось – ни землетрясения, ни огня, ни Антихриста. В Голливуде один за другим ещё выходили хорошие фильмы, у нас только появлялись перестроенные по-современному кинотеатры, открывались макдональдсы, начинали строиться высотки, вырастали новые торговые центры, предприятия, вузы. Только входили в обиход социальные сети. Но почему-то только у меня дела стали не складываться. Наверно, всё началось с того, как я ушёл из государственной школы, где проработал учителем английского языка без малого полтора года. Дело было не совсем в работе, да и не в распорядке, который постоянно менялся и своими нововведениями только всё усложнял. Казалось, что моя молодая жизнь (мне было где-то 25 на тот момент), развивающаяся со всем вышеописанным прогрессом, заслуживает лучшего. С разных сторон то и дело доносились истории преуспевших Сороса, Билл Гейтса и других миллионеров с Запада, но про Евгения, начинающего свой путь к состоянию с той же линии старта, как и все соросы и биллгейтсы, ещё не слышал никто. И я ушёл в самоволку. Сначала отдыхал – от графика, от детей, от нудной бумажной рутины. Потом плавно переходил к поиску клиентов, желающих заниматься английским индивидуально. Самому приходилось печатать и расклевать объявление со своим номером.

Мучительнее всего оказалось ждать звонков на свой телефон. Звонки были, но не так много, как хотелось, да и довести людей до регулярного сотрудничества со мной почему-то было большой проблемой. Почти все они пропадали после двух-трёх занятий. Иногда от недовольства своими обстоятельствами, когда не осталось ни одного постоянного клиента, я подумывал даже пойти работать в недавно появившийся «Макдональдс» – может быть, знание английского помогло бы мне дорасти до работника главного офиса где-нибудь в Нью-Йорке.

Примерно в этом фрагменте того непростого времени мне снова позвонил старый друг Мишка.

– Привет, Евгений! Как дела у тебя? Как твой бизнес? – с серьёзным тоном начал разговор Мишка.

Он всегда начинал его примерно так, без всяких прелюдий и преимущественно по делу, с тех пор как я стал работать на себя. Хоть тон и был деловым и заинтересованным, я понимал, что в нём проскальзывает небольшая доля иронии и какая-то подстёгивающая его конкуренция со мной – сам он тоже занимался бизнесом – ремонтом квартир, внутренней отделкой, который тоже шатко-валко, да шёл. И уже несколько лет. Поговорив о моих делах, которые я немного для него приукрасил, он так же резко, как будто и вовсе не слушая меня, дав просто выговориться, перешёл к своему делу.

– Снова есть работёнка для тебя. Чуть ли не в соседнем от тебя доме. Возьмёшься? Там работы – фигня: обои только наклеить осталось, и потолочку, ну так, местами, может, шпателем пройтись. Хотя там отштукатурено уже всё, – тараторил, не переставая, Мишка. Чувствовалось, что людей у него снова не хватает – мало кто из опытных мастеров хотел браться за такую плату, а объект горит, вот Мишка и не давал мне вставить и слова. И что дела у меня не очень, он как будто тоже чувствовал и молчал об этом. – Тебе два шага до объекта. Я о тебе сразу и подумал, раз ты там живёшь. Вы за вечер-ночь управитесь однозначно. Все инструменты там есть. Перчатки. Тряпки. Одежду только рабочую возьми.

– Я обои-то никогда не клеил! – неуверенно возмутился я. И по такому голосу, какой был у меня, конечно же, можно было легко уловить, что подзаработать мне хотелось, только сначала нужно было покривляться, показать, что соглашаюсь я нехотя, только из-за расположения к нему.

– Не переживай, ты же не один будешь. Там Андрей тебя уже ждёт. Хороший парень, всё умеет. Он тебе всё расскажет. Так что не переживай. Вы ещё и подружитесь! Спрашивай всё у него, если что.

Я уже выходил до этого на другой объект, когда Мишка узнал, что «наплыв» клиентов у меня спадает. И так же нехотя согласился. После первого же дня я пришёл домой со стреляющей болью почти в каждой части тела и пообещал себе, что никогда больше не выйду на подобную работу, что лучше сделаю всё, чтобы преуспеть в своей деятельности и быть терпеливым в ожидании прогресса, как и учили тому успешные люди. Но картинка настоящих бумажных денег, которые я смогу уже вскоре потрогать, пусть и небольших, отрезвляла меня от тумана, в котором я долгое время просиживал в ожидании перемен в клиентском потоке, боясь что-то поменять радикально или признаться себе, что что-то идёт не так. Только таким Мишкиным напором и можно было вытащить меня из моего собственного болотца.

Уже стемнело, когда я шёл со спортивной сумкой по записанному мною адресу. Работать предстояло не только весь вечер, но и ночь – так делается для удобства заказчика, если он сам, конечно, не против. При этом в этот раз сами хозяева планировали остаться на ночь в своей квартире вместе с нами, что немного удивило меня. Перейдя через улицу, я постепенно входил во владения соседских дворов, где снег, машины, деревья, стальные коробки гаражей ничем не отличались от моего родного двора. Да и сами дома не отличались от всех других поблизости. «А ведь моя нога не ступала сюда, наверно, аж с детства», – думал я. Да и что было здесь делать за это время. В школьные годы тут гуляли свои местные пацаны, и нужно было быть готовым дать достойное объяснение в случае чего – почему ты решил пройтись именно их дворами. В более взрослом возрасте не было никакой надобности уходить в эту глубинку района, где за железной дорогой идут горы и зелёный еловый лес, где уже и сам город-то заканчивается. Ко всему прочему, эти дворы называли и называют цыганскими. Поэтому эта местность, хоть и прошли уже эти перестроечные 90-е, носила какой-то мрачный характер для тех, кто жил поблизости. Наркоманы, шпана, иногда перестрелка, грабёж и облавы – много всяких историй о нашем районе и об этих прославившихся дворах ещё до сих пор ходят от заставших то время жителей города.

Что касается цыган, тогда у них можно было купить всё что угодно. Когда в магазинах ещё не везде были жвачки – они были у цыган, не было варёнок – они были у цыган, всякое красивое тряпьё, цепочки, браслеты, амулеты – всё, невиданное ранее русским человеком, – у них же. А наркотики? Само собой, у цыган! Громко разговаривающие, ярко жестикулирующие, хитрые, шумные, по-детски добрые и опасные – вот такой микс хранился у меня в голове в самом начале нулевых. Да, цыган после 90-х становилось в нашем районе всё меньше, но они ещё были. И хотя ходить здесь было уже нестрашно и не нужно было каждый раз оглядываться и держать руку в кармане, завуалированная опасность то и дело мерещилась мне за тем или иным поворотом, за кустами или гаражом.

Наконец-то я дошёл до рабочего объекта – девятиэтажки с шестью подъездами. И тут меня осенила мысль о первом этаже, где располагалась квартира, куда я шёл. Почему именно первый? Цыгане всегда старались выбирать себе первые этажи. Не знаю, с чем это у них было связано. Для удобства? Из-за того, что подвал рядом, или просто потому, что лень? Может быть, всё вместе. И покупателям, пришедшим к ним, удобно, и им легко видеть всех с окна. Но в каждом районе тысячи первых этажей! И цыган-то всех не хватит, чтобы заселить ими все эти квартиры. Эта мысль меня успокоила.

Я уже заходил в подъезд, открывая скрипучую дверь без домофона. Тёмное, неосвещённое нутро здания не очень-то гостеприимно приглашало меня войти: лёгкий смрадный запах подвального помещения не внушал ничего доброго. Заклубившийся пар, поднятый снизу морозным воздухом, быстро исчез в темноте, как только закрылась подъездная дверь позади меня, а еле живая лампочка в большом мутном плафоне где-то под потолком первого этажа больше напоминала ночник. А ведь мне и правда предстояло провести здесь ночь.

Я нажал на кнопку звонка, но ничего не прозвучало в ответ. Как полагается, я подождал немного, ведь звонок за плотно закрытой дверью можно было просто не услышать. Переждав достаточно и убедившись, что звонок действительно не работает, я негромко постучал по голому металлическому полотну двери. Пришлось снова подождать – примерно то же время. Стоя в полутёмном пространстве подъезда в одиночестве и почти полной тишине, я ощущал, будто нахожусь в вакууме, в который меня поместили, выключили свет и забыли навек. Чувствуешь себя как в некоем параллельном мире – как призрак во мраке тумана ходишь между лестничных пролётов – слушаешь глухие звуки и размытые голоса за дверьми: где-то невнятно бубнит телевизор, где-то плачет ребёнок, у кого-то приглушённо набирается ванна под напором толстой струи. Повернув голову в сторону, где в кромешной темноте располагалась парадная дверь, в которую только что вошёл, я представил, будто сама дверь мне говорит, что она ещё открыта для меня, что есть ещё время передумать – можно спокойно выйти через неё, перейти обратно на другую сторону и пойти себе домой, в свои родные дворы, вернуться в свою комнату, усесться по привычке в кресло. Деньги, которые я должен был получить за сегодняшнюю работу, показались мне совсем ничтожными, не стоящими того, чтобы совершать такую вылазку, заставляя себя лезть не в свою тарелку. Я почти собрался, чтобы начать ругать в мыслях Мишку, называть идиотом себя и вновь пересматривать весь свой жизненный уклад, но вместо этого резко мотнул головой обратно в сторону квартирной двери, как бы вытряхнув из головы бредовые мысли, и тут же представил пачку зелёных денег. Не знаю, зачем именно так много – мне и за двести объектов столько не заплатят, но это всегда очень помогало.

Стук кулаком об дверь получился в этот раз уверенным и даже грозным. Глухое бормотание за ней стало возрастать и приближаться. Я выпрямил спину и собрался произвести хорошее впечатление своим приветливым голосом и какой-нибудь подходящей улыбкой. Неожиданно для меня распахнулась вторая, внутренняя, дверь, о которой я не подумал. Во внешней металлической двери засиял ярким светом ровный круглый проём размером с хоккейную шайбу. Свет из квартиры ударил мне своим прожекторным лучом в глаза, от чего пришлось защуриться. В темноте я принял этот проём за пустое отверстие для дверного глазка, как будто неудачно заклеенное чем-то изнутри. Гул за дверью увеличился и стал походить на беготню за кулисами перед началом представления. В отверстии потемнело, и я наконец услышал живой и ясный голос: «Чего надо?!»

Не сказать, чтобы меня испугала манера внезапного ко мне обращения или настроение, которое было вложено в эти два коротких слова. Видимо, специфический вид дверей заказчика в моменте подготовил меня к чему-то критическому. Но меня однозначно встряхнуло от самого тембра голоса, который – с уверенностью на миллион процентов – был цыганским.

После пояснений и формальных реплик меня впустили в квартиру. Открывающий и закрывающий за мною дверь человек оказался крупным парнем примерно моего – среднего или чуть ниже – роста, но на лицо, скорее всего, чуть помладше меня, немного тучноватый, в серой однотонной футболке и длинных тёмно-синих шортах. На ногах были сланцы, в которых он потом шлёпал по всей большой трёхкомнатной квартире. Мне же он сказал не разуваться, а сразу проходить в комнату, где шёл ремонт. Взглянув на парня хорошенько, я увидел крупное, со всех сторон закруглённое лицо, со смуглостью в коже, какая бывает не от загара или наследственности наших ближайших южных стран, – передо мной стоял самый что ни на есть актёр из индийского кино (разве что усов у него не было). Какой он был персонаж, каждый, думаю, мог бы судить по-своему. Это мог быть и положительный герой из музыкальной комедии, над которым зритель, глядя на его лицо и неловкие танцевальные телодвижения, мог бы посмеиваться и умиляться; он мог быть и отрицательным персонажем – другом главаря банды – главного антагониста в фильме. Его левый глаз прилично косил в сторону, а улыбка была то ли улыбкой с открытыми зубами, то ли совсем не улыбкой, а физиологической привычкой держать рот с отвисшей нижней челюстью. В целом лицо никак не выражало какой-либо злой намеренности. Его манера говорить по-простому, даже как-то по-базарному, гостеприимно и искренне, без запинок и вдумываний могла бы только располагать к себе при первом знакомстве, но моя уже сработавшая внутренняя сигнализация не позволяла мне отпускать поводья настороженности в каждом шаге.

Я не показывал ни своего переживания, ни появившегося дикого сомнения в своём участии в данном мероприятии. К тому же меня сразу перехватил мой сегодняшний напарник, который появился в дверном проёме комнаты. Наша комната шла первой по коридору справа – ближайшая к входной двери. Я вошёл, мы пожали друг другу руки. Андреем оказался мужчина средних лет. На его бежевой футболке была надпись на английском, переводимая как одно из ругательств недовольного подростка, суть которой владелец футболки, скорее всего, не разбирал; на ногах – спортивное трико и простенькие кроссовки. Сухопарый, выше меня на полголовы. Он носил очки старомодной формы, как носили люди в начале 90-х, примерно такие же, какие были у Мавроди. И поэтому было сложнее определить его точный возраст, но очевидно, что он был старше лет на пять, может быть, даже и на десять, но не больше.

– Можешь переодеться здесь. Шкаф для одежды – в коридоре, можно повесить туда. Но я свою одежду держу здесь – там накурено. Поэтому, если хочешь…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.