скачать книгу бесплатно
– А, ха-ха, это вопрос спорный! – Катя взмахивала руками с маленьким ножом, пока говорила. – Ружье как бы здесь, но как бы здесь его нет!
– Заинтриговала! – сделал я реверанс.
Катя продолжила чистить картошку, а я пошел в спальню. Возле кровати был шкаф, на дверце коего висел пиджак, синий или черный когда-то, сейчас он был землистого цвета. Пыльный, я даже чихнул пару раз, пока рассматривал его, и Катя мне пару раз крикнула «будь здоров!» из другой комнаты. Я в ответ крикнул ей пару раз «спасибо!» и продолжил осмотр. Да, ружья определенно быть не могло, особенно если отсюда уже воровали. Я пробежался глазами по пустым полкам шкафа – действительно пустым. Почти пустым. Какой-то бумажный комочек лежал на предпоследней сверху полке. Я взял его в руки. Очень маленький, по ощущениям там лежало кольцо. В воздухе летела какая-та бумажка – я схватил ее и прочитал надпись, сделанную печатными буквами:
«Кольцо нужно спрятать»
Я положил кольцо себе в карман и с бумагой подошел к Кате.
– Катенька!
– Что, дорогой?
– Здесь не было никакого кольца?
– Кольца?
– Вот.
Я протянул ей бумажку. Она мокрыми руками взялась за нее, а я достал из кармана свой нож и стал помогать Кате чистить картошку.
– Нужно спрятать?.. – Катя взглянула на меня и хмыкнула. – Это ты пошутил, лейтенант?
– Нет. Записка была в шкафу.
– А кольца в шкафу не было?
– Не было. Наверное, кольцо спрятали грабители?
– Или Люда. Но все равно, странно все это. – Тут он заметила в моих руках клубень, с которого хлестко слетала кожура. – Спасибо большое!
Но на чистке картошки моя ей помощь подошла к концу. Она одна жарила картошку с грибами, в ужасных, даже по моим лесным меркам, сковородках. Ели за узеньким столом мы вместе, я – быстро и грубо, она – как английская дама. Мыть посуду вызвался я. Пока я мыл, Катя притащила из машины старое радио, вставила вилку в искрящуюся розетку, чтобы заиграли глубоко ненавистные мне песни. Вслух я ничего не сказал, из-за уважения к Кате. Называть имена «певцов ртами» не буду – из-за неуважения к ним.
На улице пошел дождь со снегом. Мы с Катей, сытые, сидели на дубовой кровати. Смотрели в окно и слушали радио. За едой она выпила пару рюмок водки, ей этого хватило, чтобы быть веселой. Я прижался к ее телу, теплому и разгоряченному. Катю, с ее серыми глазами, ровным, как под линейку, станом и будоражащими порами на розоватых щеках, я стал сравнивать с синей женщиной. Мираж – да, мираж. Я был горд собой за то, что все идет к близости, но Катю я не видел в стоп-кадре своего видения. Что-то от нее было в синей женщине, но не она вся.
Катя. Ее глаза. Волосы. Вкусные губы. Загорелая кожа. Место под блузой, куда не добралось солнце. Красивая бледность, ведущая к скрытой под блузой груди. Я хочу съесть ее, как приготовленное ей же блюдо.
Пока я приводил свои желания в действия, в голове, сквозь сладкие туманные волны, загорелся план дальнейших действий: «Линдянис, Лев Станиславович… Он любит Лору Матвееву. Мне нужно провести ночь с Лорой Матвеевой. Я, кто младше Ларисы почти на десять лет? В Брянске так не принято. Но я верю, что Лора – женщина современных взглядов, такой она выглядит, во всяком случае»
Любимый мной синий цвет стал огнем. И красные губы в огне у Кати. Тут же – две замечательные ямочки на пояснице. Мне захотелось прижаться к каждой губами.
«тщетный свет луны уйдет со мной… Пустая подушка… Обещаешь, что вновь наступит рассвет?..»
Я чувствую, что Бог стучит мной, как молотком. Внутри меня некто нес самовлюбленный бред:
– …умный, красивый… Что уж говорить, даже я, являющий собой олицетворение всех вышеперечисленных качеств…
А над телами нашими – оргиастические картины Древнего Рима…
Когда все произошло, я обессилено, словно бурлак, и татарин, произнес, тараторя:
– Я написал стих про свою любовь в ночи к полосе леса и про тебя…
– Давай, – сказала Катя довольно, но я не успел… не успел…
Мои глаза слипались. Я чувствовал себя огромным, будто в моей власти был весь мир. Стул, стоящий у кровати, казался маленьким – потому что расстояние от него до моих глаз, окруженных темной синевой звездного неба, казалось огромным. Везде горит свет, отпечатки фигур на сетчатке, но я сразу закрыл глаза. Черная или синяя точка блуждала в дрожащем и размытом фоне красноватого оттенка.
Я общаюсь с матерью Вики. В реальности Вика другая, не такая, какой я ее представлял.
– Почему она другая? – спросил я у себя в зеркале. За окном была осень. Я был все в той же кожаной куртке. За ремнем блестел найденный вчера пистолет.
Вдруг у меня отломился краешек зуба. Я его отломал кончиком языка, прямо перед зеркалом. Маленький треугольничек. Крови и боли я не чувствовал. Отошел от зеркала и стал смотреть фотографии Вики в фотоальбоме. Она и вправду совсем другая, не такая, какой я ее видел при знакомстве. Не маленькая блондинка, а высокая, рыжеволосая, и очень красивая, симпатичнее блондинки Вики. Я понимаю, что мать Вики права. Зря я так плохо обращался с Викой – я же не знал, что она станет выше, поменяет цвет волос.
– Почему вы называете ее Викой? – кричал я в недоумении. – Это же Юля!..
И моргнул. Затем увидел, что какая-то незнакомая женщина целится в меня из ружья. Она в дорогой дубленке. У ног в длиннющих сапогах – пакет из супермаркета. Рядом со мной растрепанная Катя, полусидя. Мы под одеялом. Я чувствую голое бедро Кати совсем рядом. В моей голове тупая истома. Пусть стреляют в меня, мне все равно. Но почему мне все равно? Кате вот не все равно, она хохочет.
– Люда, ты ведь не умеешь стрелять!
– Что это вы устроили? – Ружье опустилось, и Люда стала смотреть на нас, как мать смотрит на нашкодивших детей. – Глупый это вопрос…
– Вот именно! И ружье направлять на сестру тоже глупо. Сестра ведь знает, что оно не стреляет.
Я тоже присел, как и Катя. На улице уже стемнело. В соседней комнате светила лампа, она давала в спальню приглушенный свет. Но этого хватило, чтобы мне разглядеть Люду. Довольно симпатичная, но не похожая на сестру, похожи только цвет их волос – каштановый, так он, вроде, называется – хотя, если вглядываться дольше, даже и волосы не похоже, у Люды более темный оттенок. До меня донесся запах жареной картошки с кухни – в сковороде, от которой мы с Катей никак не могли найти крышку, оставалось еще на одну порцию. Пахло еще любовью, двумя разгоряченными телами, занесенным Людой свежим воздухом и апельсинами – их я увидел в прозрачном Людином пакете. Пока Люда снимала верхнюю одежду, Катя смотрела на меня с любопытством, а я, вспоминая свой сон, спросил ее:
– Долго я спал?
– Нет. Еще десяти нет. – Катя откинула одеяло и стала одеваться, я стал рассматривать ее уже по-хозяйски. Женщины, возможно, подумают, что я не имею права на такой взгляд, но с ними я не соглашусь.
