banner banner banner
Вирелка дома? Том 1
Вирелка дома? Том 1
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Вирелка дома? Том 1

скачать книгу бесплатно


Ну так вот.

Шишка, Корыто и Сало в какой-то момент меня совсем достали своими дразнилками. Бывало, они втроем, встретив меня на улице, начинали хором скандировать:

–Вирелка – холерка!Вирелка – в жопе грелка!

Я пробовал с ними драться и поодиночке и сразу с тремя— ничего не помогало, тем более, что при драке сразу со всеми, мне, естественно доставалось больше.

И это эта неразлучная троица принесла мое прозвище"Вирелка" в школу. Меня так в классе звали и в лицо и за спиной. Звучало иронично, но не зло. В школе дурацкую дразнилку на мой счет относительно "грелки" не практиковали.

Хочу отметить, что в первом классе, я уже прочел книжку про Незнайку и был в восторге от его замечательных стихов:

– Знайка шел гулять на речку-

Перепрыгнул через овечку.

Или:

– Торопыжка был голодный-

Проглотил утюг холодный.

А вот еще:

– У Авоськи под подушкой

Лежит сладкая ватрушка.

И я в таком же стиле начал пробовать писать смешные короткие стишки.

Маленькая Настя сев пописать на горшок, не вставала с него по пол-часа, елозила на нем по полу, играла в кубики и в таком духе. Мама ее за это все время ругала. По этому поводу я написал Наське такие стишки:

– Будешь ездить на горшке,

Так получишь по башке! – и для пущей убедительности давал ей подзатыльник.

Той это естественно страшно не нравилось. С голой попой и с красным круглым отпечатком от горшка на ней она бежала ябедничать маме:

– Мама! А чего Валерка опять дразнится и дерется!

После неоднократных замечаний от мамы помыть за собой посуду, как-бы сам себе посвятил следующее "глубокомысленное" стихотворное умозаключение:

– Чтобы стать умней верблюда—

За собою мой посуду!

Но посуду все-равно не мыл, хотя глупей верблюда себя тоже не считал.

И , все таки, хочу продолжить про дразнилки в свой адрес. Я решил воздействовать на своих обидчиков-дразнильщиков их же оружием.

Посидев несколько дней над листом бумаги с карандашом, я на каждого из дразнильной троицы написал что-то вроде эпиграмм. Эпиграммы получились грубоватые, с употреблением просторечия, но с хорошей рифмой.

Крепко заучив их наизусть, в полной "боевой готовности", я вышел во двор и сразу же напоролся на Тольку Шишкарева, который, не зная чем заняться, уныло пинал какой-то камень. Увидев меня, он сразу оживился и завел противным голосом свою шарманку:

– Вирелка – холерка! Вирелка – в жопе грелка!– как всегда ядовито хихикая после произнесенной дразнилки и готовясь бежать от силового воздействия с моей стороны. Надо сказать, что Шишка был ростом ниже меня и слабее, но хорошо бегал и догнать его было непросто, тем более что он все время петлял как заяц и в последний момент ловко бросался тебе под ноги и ты мог запросто рухнуть на землю, запнувшись о него.

Но тут я повел себя не как обычно: выставив вперед палец правой руки, нацелив его в грудь Тольки, я громко и с выражением продекламировал:

– Шишка-пышка, залупышка!

Чемодан, дурак, мартышка!

Не давая времени ему опомниться, тут же повторил дразнилку еще раз.

Кучка девчонок, которые играли в классики невдалеке, дружно рассмеялись.

Шишке мои стихи страшно не понравились, тем более, что одна из девочек повторила за мной:

– Чемодан, дурак, мартышка! Вот смехота! Молодец Валерка, так ему и надо.

Шишка и девочкам часто мешал играть в свои девчачьи игры, и они его не любили.

Униженный ядовитыми стишками, да еще и перед девчонками, Толька-Шишка залился краской от обиды и бросился на меня с кулаками, но я только этого и ждал – не надо было за ним гоняться, и врезал ему с правой в ухо. Видно, получилось больно, и Шишка заревел, начал хватать руками песок из под ног и кидаться в меня, но это было его поражением и я, довольный собой, весело побежал за сарайки.

За сарайками большая группа наших мальчишек играла в ляпы и я тут же к ним присоединился. Как положено, новый входящий в игру становился водящим, и я весело погнался кого-нибудь ляпнуть и очень быстро ляпнул Петьку Сальникова, по кличке " Сало". Петька был очень разочарован, что я его так быстро "ляпнул" ( его все быстро догоняли, потому что он был толстый и неуклюжий), и по сложившейся традиции решил выместить зло на мне озвучив дразнилку в мой адрес:

– Вирелка- в жопе грелка!– обидчиво пробубнил он.

На что я в ответ громко продекламировал:

– Петька жрет – ему все мало,

Жопа толстая, как сало!

Радостный гогот пацанвы, привычно собравшейся вокруг "заляпанного" водящим, было своеобразной положительной оценкой моего стихоплетного творчества. Как и для оторопевшего Сало, для них было большой неожиданностью, что во меня проявился такой поэтический, с позволения сказать, талант. Присутствующий при этом Борька Коротин на этот раз не стал поддерживать своего коллеги по дразнилкам и правильно сделал.

После окончания игры в ляпы, я отозвал его в сторону и сказал:

– Если ты еще будешь дразнится, я всему двору зачитаю вот эти стихи про тебя.

И я негромко, чтобы слышал только он, прочел ему стих:

– Борька,ржавое корыто,

До краев говном набито.

– Не надо их читать, – угрюмо произнес Борька,– я больше не буду дразнится.

Да, в моих, так называемых, стихах, использовались грубые и вульгарные слова, которые никогда не произносились в нашей семье и я, сам даже во дворе, практически их не употреблял в своей речи.

Тем не менее они произвели большой эффект как на моих дразнильщиков, так и на всю нашу дворовую команду.

Через пару лет все дразнильные традиции остались в прошлом – мы взрослели, но то, что я пишу стихи осталось у многих в памяти. В последствие ко мне обращались даже взрослые старшеклассники, чтобы я на писал для них в стихах записку-приглашение девушки в кино. Я конечно с готовностью брался за стихи и очень гордился, что старшие ребята ко мне обращались с такой деликатной просьбой. Не хочу сказать, что этих просьб было много, и тем не менее, они были.

Вот один из моих "шедевров" того времени:

– Вы мне нравитесь давно –

Приглашаю вас в кино,

Коль согласны – буду ждать

Возле клуба ровно в пять.

Другие стихи-приглашения со временем затерялись в памяти.

Школьное детство и любовь.

Не могу сказать, что я очень любил школу, но я гордился своим статусом ученика первого класса, и что мне, как и другим, более старшим мальчикам нашего двора, мама тоже кричала из окна:

– Валерик, иди делать уроки!

Да, мы теперь ни какие-то там дошколята, у нас теперь есть серьезные дела и обязанности – мы школьники, пусть пока младших классов, но у нас тоже есть тетради и учебники и нам ставят оценки в дневник, который строго проверяют родители.

Но все же школа пока была продолжением нашего детства. Мне нравилось в школе узнавать каждый день что-то новое и познавательное. Я очень любил, когда наша учительница, Вера Николаевна, начинала урок словами:

– А сегодня я расскажу вам о…, – и она называла новую тему урока.

Сам по себе урок, начинавшийся с проверкой домашнего задания и ответов у доски меня утомлял своей однотипностью и монотонностью. Скучно было выслушивать нудные и блеклые ответы у доски некоторых своих одноклассников, плохо подготовивших домашние задания, да и яркие, пятерочные выступления были не интересны – они повторяли все то, что мне было известно, ведь я только что отвечал по той же теме.

И только ответы Кати Поляновой я мог слушать хоть весь урок. Она говорила звонко, с выражением, глаза ее всегда радостно светились. Не было случая, чтобы Катя не подготовила урока. Ее косички с маленькими бантиками слегка покачивались, когда она писала на доске или быстрым шагом шла между партами.

Я забывал обо всем, глядя на нее во все глаза, а она, почти всегда ловила мой взгляд и незаметно от других показывала мне язык.

Дома и на улице, гуляя с ребятами, меня не преследовали ведения ее косичек, но каждый день, придя в школу, я с легким волнением входил в открытую дверь нашего класса и тут же бросал взгляд на заднюю парту среднего ряда – Катя всегда была на месте. Я специально приходил перед самым звонком на урок, чтобы гарантированно увидеть ее лицо. Она непроизвольно смотрела на всех вновь входящих, и мне казалось, что она обратила внимание именно на меня, и радость наполняла мое мальчишеское сердце.

В те дни, когда Катя болела и не посещала школу, мне в классе становилось тоскливо. Настроение учиться не было никакого и даже новые темы урока, которые я всегда любил, не вызывали во мне интереса.

Пока ее не было, я специально приходил каждый день раньше всех, садился за парту и с надеждой смотрел на входящих в класс, ожидая увидеть Катю.

И вот наступал день, когда мои ожидания сбывались и она входила в класс и первым делом бросала взгляд на мою парту, и наши глаза встречались. И это было моим маленьким детским счастьем.

И уж не знаю как назвать то чувство, которое я испытывал в те годы к Кате Поляновой, ведь мы вместе проучились только с первого по седьмой класс, то есть по сути были совсем еще детьми, но мне все время хотелось быть рядом, смотреть на неё, разговаривать с ней о всякой чепухе и держать ее за ручку. Вот был предел моих мечтаний. И я совсем не замечал других девочек.

А еще, после того, как я прочитал сказку про Дюймовочку, я часто мечтал о том, как хорошо было бы стать Кате такой же маленькой как Дюймовочка, а я бы стал Королем Эльфов и мы бы вместе летали с цветка на цветок держась за руки и питались бы медом и нектаром цветов. Я тогда толком не знал что такое нектар, но само слово мне очень нравилось и оно мне казалось таким сладким и вкусным.

Поздравляю с 8 Марта…

Как-то во втором или в третьем классе Вера Николаевна решила, что на 8 марта мальчики в классе должны будут поздравлять девочек не все вместе, а как бы индивидуально и именно ту девочку, которую он лично хотел бы поздравить. Поздравляли обычно открытками на тему праздника со своей поздравительной надписью. К открытке позволялось присовокупить какую-нибудь недорогую книжечку копеек за десять-двадцать.

Я, естественно, готовился поздравлять Катю – других кандидатур я даже не рассматривал.

Пришлось испортить две открытки пока их подписывал своим "куриным" почерком, хорошо, что купил сразу три штуки. Наконец на третьей открытке текст получился более-менее ровным и без ошибок:" Поздравляю с 8 Марта! Желаю здоровья и счастья! Валера ", – вот что получилось у меня после третьей попытки. Вначале я хотел написать имя Кати, но после двух неудачных попыток от этого отказался, иначе места для остального текста почему-то оставалось мало и он упирался в край открытки и предательски сползал вниз.

А еще я приготовил для нее книжку про Серую шейку— такая грустная история про уточку, которая не смогла улететь на юг, потому что лиса повредила ей крыло. Я уже представлял себе, как вручу Кате свои подарки, а она посмотрит на меня своими голубыми глазами и проникновенно скажет:"Спасибо, Валера!"

Мне совершенно случайно удалось узнать какого цвета у Кати глаза. Как-то в один из редких солнечных дней, когда на мою парту падал яркий солнечный свет , Катя, возвращаясь за свою парту после ответа у доски, несколько удивленно посмотрела прямо мне в лицо, а потом передала мне записку:

– Вирелка, а у тебя такие же голубые глаза, как у меня.

Несколько лет я хранил эту записку дома в своем письменном столе, но потом она куда-то затерялась.

Катя почти всегда называла меня по фамилии или по кличке – так все девочки обращались к мальчикам , а мальчики к девочкам в младших классах.

Мне так хотелось, чтобы Катя меня назвала по имени.

И вот наступил праздничный день. Вера Николаевна выстроила всех девочек класса вдоль доски:

– Ну, мальчики, теперь вы можете поздравить ту девочку, которая вам нравится, – и она ободряюще нам улыбнулась.

Через толщу прожитых лет я до сих пор помню, как меня эта ее фраза слегка покоробила – значит все узнают, что мне нравится Катя? Я не торопясь начал выбираться из-за парты и вдруг увидел, что к Кате Поляновой стоит очередь из мальчишек, чтобы ее поздравить, а к некоторым девочкам вообще никто не подошел. В растерянности вернувшись за парту, я не знал, что мне делать. Вера Николаевна, не ожидавшая такого поворота событий, от волнения раскраснелась и смешно тараща глаза, зачем-то снова и снова взывала к нам:

– Мальчики, смелее, кто еще не поздравил девочек?

Ну, давайте же, девочки ждут!

Но мальчики упорно поздравляли только Катю Полянову. Катька, ничего не замечая, радостно принимала подарки, всем улыбалась и благодарила. Ревность вцепилась в меня мертвой хваткой – оказывается моя Катя нравится многим мальчишкам из нашего класса!

К пяти девочкам никто так и не подошел ( я специально посчитал), у самой маленькой по росту в классе Маши Тепловой уже начали кривиться губки и на глазах выступили слезы – она вот-вот была готова расплакаться. Остальные девочки стояли с застывшими на лицах растерянными улыбками. И я принял решение. У меня в портфеле лежали: открытка и книжка для Кати, плюс в последний момент я ей еще купил маленькую шоколадку ( папа заранее снабдил меня небольшой суммой для подарков к 8 Марта), потом у меня был смешной пластмассовый пупсик в ванночки – подарок для сестры и большое, красивое яблоко, который мама дала мне в школу (мы на днях получили посылку от бабушки с юга).

А Вера Николаевна как в забытье продолжает монотонно повторять:

– Мальчики, кто еще не поздравил девочек, кто не поздравил…

– Я еще не поздравил,– громко сказал я, выползая из-за парты вместе с портфелем.

Бодрым шагом подойдя к Маше Тепловой, я нырнул в портфель и достал от туда пупсика в ванночке:

– Поздравляю с 8 Марта! Желаю здоровья и счастья!– с выражением и звонко продекламировал я.

Маша, захлопав ресницами, со счастливой улыбкой взяла маленькую игрушку и прижала ее к груди двумя руками:

–Спасибо, Валера!– прошептала она.

Ах, как бы я хотел это услышать от.., но не будем расслабляться.

Дальше я по очереди подарил Катину открытку, книжку и шоколадку девочкам, оставшимся без подарков. Последней была девочка Света Петрова. Мы ее звали Светровой.

Однажды Вера Николаевна, вызывая ее к доске оговорилась и вместо того, чтобы сказать: