скачать книгу бесплатно
Дневник советского детектива
Евгений Долматов
Про печально знаменитые «девяностые» написано много книг и снято еще больше кинофильмов. В них все – о криминальной обстановке в Москве и Санкт-Петербурге, а вот остальные города описаны мало.Алексей Беляев, оперативный сотрудник уголовного розыска, рассказывает о интересных и необычных эпизодах службы. Автор придерживается строгого, почти документального описания расследуемых преступлений. В основе рассказов – реальные уголовные дела и отказные материалы, составленные по заявлениям граждан.Если в «девяностые» и «нулевые» работа милиции представлена в основном в негативном ключе, то в советскую эпоху, наоборот, чересчур отлакирована. Автор показывает золотую середину реальной служебной действительности.Книга посвящается милиционерам, которые в те непростые времена сохранили честь и достоинство, не предали интересы службы, не оказывали услуг криминалитету и не выполняли преступных приказов продажного руководства.
Евгений Долматов
Дневник советского детектива
Впереди идет ОУР,
Вечно зол и вечно хмур.
Милицейский фольклор
Последний причал
«Мы полагаем, а Бог располагает» – видимо, этим правилом руководствовалось Провидение, когда заставило Беляева переступить порог артемовской милиции и оказаться в чутких руках сотрудницы кадровой службы, привлекательной молодой женщины с хорошей фигурой.
Спустя много лет для него самого остается загадкой, как он, недавно отучившийся на судоводителя и получивший диплом штурмана, оказался в приземистом одноэтажном здании ГОВД. И как же он благодарен этому провидцу за такое неожиданное сложение жизненных пазлов.
Часть 1. Биржа труда
В Советском Союзе в отличие от загнивающего Запада безработицы не было, но безработные были. Это те, кто никак не мог воспринять благую весть о том, что труд сделал из обезьяны человека. Для такой прослойки населения заботливая рука Родины предусмотрела статью 209 УК РСФСР (тунеядство) и приобщала непонятливых к этой непреложной истине в течение трехсот шестидесяти пяти дней в исправительно-трудовых учреждениях закрытого типа.
Вопросы занятости населения и наличия вакансий на предприятиях находились в ведении городских бюро по трудоустройству. В Артеме эта служба занимала два небольших кабинета на первом этаже горисполкома.
Молодой штурман Беляев узнал о существовании оного заведения совсем недавно и не потому, что ему вдруг разонравилась выбранная морская стезя. Вдруг внезапно он в полной мере ощутил себя молодым да ранним родителем двух детей со всеми вытекающими из этого последствиями.
Эту жизнеутверждающую весть он получил по прибытии в порт приписки своего судна. Совсем недавно его танкер из серии «малышей» пришвартовался к причалу нефтебазы в Находке после пятимесячного рейса в «полярке», где третий помощник капитана Беляев был проинформирован молодой женой, прибывшей его встречать, что в рейс она его больше не отпустит и что пора решать вопрос с квартирой – жизнь в частном доме у родителей становится слишком обременительной для них.
Впечатлившись услышанным, молодой мореплаватель, осознав всю меру, степень и глубину своей ответственности, решил поискать работу в Артеме, не увольняясь пока из пароходства. Ему предстояло совершить жизненный разворот на сто восемьдесят градусов, и сделать это было возможно, только сохраняя холодным рассудок и трезвомыслие.
Предстояло обучиться новой профессии, зарекомендовать себя на новом поприще, получить жилье, и будет тогда счастье. Задача, конечно, была из разряда фантастики. Но спустя полтора года звезды сложились так, что все вышеперечисленное с Беляевым случилось на раз-два.
– Ну и какая же ваша основная специальность? – отставив в сторону кружку с чаем, поинтересовалась у Алексея чиновница бюро по трудоустройству, порог которого он переступил в поисках будущей работы.
– Я – судоводитель, окончил мореходное училище, сейчас работаю на танкере третьим помощником капитана, – без особой надежды на успех ответил Алексей.
– Ну, в нашем городе плавать негде… Даже не знаю, что вам и предложить, – изрекла мадам Безнадега.
– Я где-то слышал, что можно переучиться на летного штурмана и работать в авиации. В Артеме большой аэропорт, – как вариант предложил Беляев. Совсем недавно вопрос переквалификации он обсуждал с друзьями.
– Мне об этом ничего не известно, но вот в том же аэропорту есть должность инспектора по кадрам, девяносто рублей зарплата, основное занятие – печатать на машинке, – предложила чиновница.
– Печатать на машинке я, конечно, могу. Спасибо, но у меня на иждивении двое детей и жена, на эти деньги прожить не получится, – ответил Алексей. Его средняя зарплата в пароходстве составляла сто тридцать рублей.
Возникшая невольно пауза затянулась, сторонам определенно нечего было сказать друг другу.
– Ладно, я пойду… Спасибо за прием. До свидания, – соискатель направился на выход.
– Послушайте, а может, вам в милицию попробовать? – произнесла вслед уходящему Беляеву инспектор по трудоустройству.
– В милицию? – ответил ей вопросом на вопрос ошарашенный Алексей и по инерции, больше для приличия, спросил: – А где она находится?
– Да вот же, внизу. Вы мимо нее сейчас будете проходить, – мадам кивком показала в окно, где виднелось невзрачное одноэтажное строение.
Первое, что воображение нарисовало Беляеву при слове «милиция», – это конвой в длинных до пола шинелях с винтовками за плечами и почему-то в буденовках. Это было смешно, нелепо и ужасно одновременно.
Второе, что пришло в голову, – реакция друзей, когда они узнают, что он вдруг стал милиционером, подумают, что это какой-то розыгрыш.
И третья мысль, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Все его неполные пять лет обучения в мореходке, весь близкий круг общения сформировал в нем крайне негативное мнение о милиции. Конечно, он не был отъявленным хулиганом, но законы улиц Владивостока в часы увольнений заставляли порой участвовать в боях без правил, как групповых, так и одиночных, после которых они с друзьями оказывались в отделении. И вот теперь он идет туда уже не в качестве задержанного, а устраиваться на работу… Это было дико и нелогично.
Однако генетический код, состоящий из упрямства, любопытства и здоровой доли авантюризма, сделал свое дело – он все-таки зашел в ГОВД и имел беседу с приятной молодой сотрудницей кадров Сафоновой.
После непродолжительного знакомства и просмотра документов Беляева она рассказала о должностях, существующих в милиции, а также о тех, на которых имеются вакансии. Он слушал инспектора кадров, как во сне, и с трудом представлял, кем в принципе он мог бы здесь работать. Беседа проходила по давно отработанной схеме: звучали обычные вопросы, на которые давались такие же обычные ответы. Когда прозвучала вакансия в отделе уголовного розыска, Алексей был несколько огорошен. Из книг и фильмов ему казалось, что там работают люди с особыми качествами и специальной подготовкой, которой обучают в учебных заведениях. А здесь все просто, из моряков в сыщики.
– А что вы удивляетесь? У нас несколько лет работал сыщиком тоже моряк и тоже помощник капитана. Очень хорошо, кстати, работал. У нас и в других службах есть люди с морским образованием, – рассказывала Сафонова.
– Я ведь в основном из-за жилья ухожу из пароходства, дадут ли в милиции квартиру и как скоро? – спросил Беляев.
– Как себя зарекомендуете. У нас квартиры дают в первую очередь в уголовном розыске и участковым. Все будет зависеть от вас. Вы же офицер запаса, месяца три-четыре поработаете младшим инспектором, затем на офицерскую должность, – разворачивала заманчивые перспективы сотрудница кадров. – Кроме того, у нас есть своя медсанчасть и льготное медобслуживание.
Алексею было также поведано о раннем выходе на пенсию, большом отпуске и бесплатном проезде к местам отдыха. Устоять перед всем этим было невозможно, и он решил попробовать. Ведь если не пойдет, то уволиться можно всегда.
После собеседования из ГОВД он вышел уже по-другому заряженным. Было понятно, что судьба уготовила крутой жизненный разворот, переходящий в американские горки. Впереди ждала большая учеба без отрыва от производства в некоем виртуальном правоприменительном университете жизни, основным предметом изучения в котором являлись люди, их сообщества, привычки и повадки, способы добывания пищи, выживания, маскировки поступков и манипулирования другими людьми. Со временем Беляев начал понимать, что, помимо изучения других людей, университет внимательно изучает и его самого и этот процесс длится непрерывно на протяжении всей службы, составляя психоэмоциональный и профпригодный портрет.
На дворе стоял октябрь 1979 года. Почти до декабря длились процессы увольнения, оформления, различных проверок, пока перед самым Новым годом Алексей не вышел на работу в ГОВД. Ему было заявлено, что праздники можно провести дома, а сразу после них его ждут на новом месте.
Часть 2. Стажер с жезлом и широко открытыми глазами
Закончились новогодние праздники, на вахту заступил новый, 1980 год, и отделение уголовного розыска Артемовского ГОВД пополнилось новой штатной единицей – младшим инспектором Алексеем Беляевым. Начинающий детектив приступил к работе, не имея ни удостоверения, ни права на ношение оружия, но зато облаченный в форменный китель штурмана со споротыми погонами и меховой черный полушубок с плеча тестя – на приличную гражданскую одежду за полтора года каботажного плавания заработать не удалось. Так, наверное, приходили записываться в народное ополчение в далеком «сорок первом».
На первых порах его закрепили за группой по борьбе с угонами автомототранспорта. В его обязанности входило внимательно слушать старших и выполнять их распоряжения. Пару недель он, напряженный, просидел в кабинете у окна, периодически закуривая и выезжая с кем-нибудь из инспекторов. В основном его брали на несложные задержания подозреваемых и приводы свидетелей по нераскрытым преступлениям.
Неожиданным открытием для новичка стал факт отсутствия транспорта у сотрудников розыска в зимний период от слова почти совсем.
В связи с этим негативным обстоятельством вспоминается один духоподъемный фильм, где главный герой, наставник, покручивая седой ус, говорит молодому ученику: «Вот погоди, сынок, дай только срок, победим (ну а далее по ранжиру на выбор: контру, кулаков, японцев, немцев, всех капиталистов-империалистов) и тогда заживем…»
Между тем на дворе стоял 1980-й год: все войны позади, все враги повержены, а у милиции до сих пор нет нормального транспорта, от которого зависела скорость реагирования и раскрытия преступлений.
Беззастенчивое вранье, льющееся с голубых экранов и книжных страниц, очень выпукло стало проявляться в первые же недели работы на новом поприще.
Поначалу Алексей не мог понять, как справляются оперативники в условиях ежедневного аврала сыплющихся нескончаемой лентой преступлений с задержаниями и доставлением в Отдел разнокалиберных злодеев. Мало того что злыдня надо установить, обнаружить и задержать, так еще и доставить, и разговорить.
А если он активно сопротивляется, в грязи, в крови? Перевозить такую публику в общественном транспорте или на попутке – тот еще цирк. И ведь возили, ведь доставляли, шокируя пассажиров городских автобусов.
Можно с уверенностью предположить, что эта «досадная» проблема решилась сама собой только с массовым появлением личного транспорта у сотрудников милиции, одновременно со всеми гражданами, уже в новой стране, когда авто перестало быть премиальным дефицитом.
Впрочем, на все это Беляеву скоро стало наплевать, как и на дряхлое здание, разваливавшуюся мебель в кабинетах еще с военных времен, ибо «на войне как на войне». А ветхий антураж и почти полевые условия придавали службе этакий фон чрезвычайной нужности дела, которым занимается оперсостав при круглосуточной готовности к выезду. Было в этом что-то от октября 1917 года, когда усмирялась вставшая на дыбы страна, разгорались на необъятных просторах крестьянские восстания, а в городах процветала уголовщина. Работа в атмосфере конвейерной ленты захватила его с головой и не давала толком ее поднять и оглянуться вокруг почти двенадцать лет кряду.
Был дан старт гонке на выживание и долготерпение, гонки не киношной, а настоящей, захватывающей, опасной и любимой одновременно.
Как-то само собой обнаружилось и решение транспортной проблемы. Оказалось все просто – это был жезл, обыкновенная деревянная или пластиковая палка, выкрашенная в черно-белый цвет. Его использование регламентировалось постоянно звучащей из уст руководителей установкой: «Весь транспорт города в вашем распоряжении». Заминка была только с такси, на этот вопрос начальник разводил руками и изрекал:
– А это уже как договоритесь.
Следующим открытием для вчерашнего судоводителя стал тот факт, что, судя по количеству совершаемых преступлений, фиксируемых в городской сводке происшествий и преступлений в городе Артеме и его поселках, идет необъявленная гражданская война. «Война без особых причин», – как позднее спел Цой.
Жители городка с вдохновением и без оного убивали друг друга, наносили стреляные, колото-резаные и рубленые раны, проламывали черепа, ломали конечности, ребра, отбивали внутренние органы, грабили, разбойничали, воровали, мошенничали, насиловали и хулиганили.
Степень накала этих нескончаемых сражений можно было с легкостью определить в любом городе страны по трем реперным точкам – это дежурные части милиции, морги, травмпункты и приемные покои больниц. Эти учреждения, в силу необходимости, как чуткие локаторы, ведут прием, учет и по возможности нивелируют последствия непрерывных сражений. Это была другая планета, притаившаяся в тени большой Земли, неведомая в силу закрытости статистики для большинства населения.
Перед Беляевым судьба открыла дверь в чертоги этого коллективного сумасшествия, в кровавый, извилистый лабиринт с аттракционами в виде человеческих трагедий, ежедневного риска с непредсказуемым исходом, интриг и предательств по службе, измен близких людей.
Но жизнь, как и тельняшка, состоит не только из черных полос, они, к счастью, чередуются со светлыми. И весь вышеперечисленный негатив меркнет перед той, почти семейной, атмосферой боевого братства и взаимовыручки, царившей в отделении уголовного розыска, перед удовлетворением, которое испытываешь, когда удается победить хитрое, наглое и сильное Зло. Ближний круг друзей-оперативников, образовавшийся вокруг Алексея, состоял из ребят, его ровесников, так же, как и он, «горевших» на работе, но умевших и душевно отдохнуть после нее. Его кабинет под номером 21 часто служил местом концентрации этого веселого контингента. Главные качества, которые привлекали Беляева в соратниках, были просты – он не должен быть стукачом, трусом и «халявщиком» по жизни и по работе. Впрочем, такие же требования предъявлялись и к нему самому. Незримой нитью среди их разговоров и действий присутствовало повышенное чувство справедливости.
Это была их банда, банда Добра, банда со знаком плюс. Она возникла в противовес многочисленным бандам с отрицательным зарядом, которые несли жителям города слезы и горе. И в отличие от своих противников команда Добра действовала не ради наживы и корысти, а всего лишь за скромное государственное вознаграждение, как могла, выполняла свою роль городских санитаров. При соприкосновении двух разнонаправленных зарядов получалось короткое замыкание и разряд, после которого воздух в обществе становился чище, повышался его коллективный иммунитет.
– Алексей, собирайся, едем проверить информацию по Гнилому, у него должен быть обрез, будем задерживать, – капитан Сильченко был краток. – Готовность пять минут.
– Понял, – отвечал Беляев, – экипируюсь подручными средствами? Ствола мне пока не дали.
– А что возьмешь?
– Да вот изъяли тут недавно у конокрадов, а они почему-то не идут за вещицей, – усмехнулся Алексей и, выдвинув ящик стола, достал ракетницу со вставкой под патрон шестнадцатого калибра.
– Тяжела кольчужка, неудобна в деле, – резюмировал Сильченко, держа в руках изъятый огнестрел. – Давай-ка я тебе другой задарю.
Он открыл свой сейф и протянул младшему оперу самодельный наган под мелкокалиберный патрон, тот был гораздо легче и компактнее ракетницы.
– Пока владей, до получения табельного ПМ
, а там видно будет. Все, выходим. Машина готова.
Беляев быстро надел кожаную куртку, засунул трофейный наган за поясной ремень, и трое оперов, сев в гражданский «Москвич» знакомого внештатника, уехали в ночь на задержание владельца обреза.
С семьей и режимом работы тоже наступила полная ясность, она могла наблюдать молодого родителя по воскресеньям, в будние дни он приходил с работы за полночь и уходил, еще пока все спали, суббота также была наполовину рабочей. С начислением зарплаты было еще проще, она совершенно не зависела ни от количества времени, проведенного на работе, ни от показателей и была годами, на удивление, стабильной, не склонной к повышению суммой.
Так происходило становление и крещение молодого сыщика.
Первые тридцать дней у него не было даже удостоверения, не говоря уже о большем. Старшие товарищи, признав в Беляеве своего, уже доверяли ему выезжать на попутном транспорте в дальние адреса и доставлять подозреваемых в Отдел. Алексей брал полосатый жезл, выходил на главную городскую магистраль, идущую вблизи ГОВД, останавливал автотранспорт, чаще грузовой, и ехал в попутном направлении до нужного адреса, дальше пешком.
Провидение хранило его – никто за этот месяц ни разу не потребовал у него предъявить удостоверение.
Спустя ровно месяц в отделе кадров Беляеву вручили долгожданный документ, и теперь уже на законных основаниях новобранец выпорхнул на городские просторы.
Начинался февраль восьмидесятого, Алексея вновь отправили куда-то на задворки. И, как обычно, остановив очередной грузовой ЗИЛ, он приготовился к длительной поездке, но бдительный водитель впервые спросил у него удостоверение. На что полноправный теперь уже младший опер с чувством глубокого удовлетворения достал красные корочки и представился по всей форме. После чего запрыгнул в кабину, и машина тронулась в путь длиной в непростые двенадцать лет.
Проездом из Заречного
«Заречное – село в Уссурийском городском округе Приморского края, расположенное в двадцати четырех километрах от города Уссурийска. Является местом расположения второй краевой психиатрической больницы».
Для уха Беляева название сего населенного пункта впервые прозвучало в восьмидесятых годах прошлого тысячелетия.
Начинался февраль 1981 года. Наступил один из двух законных выходных дней. Отгремели новогодние праздники, оставив свой стандартный кровавый след в виде огнестрелов, колото-резаных ран, черепно-мозговых травм, гематом на лицах и телах отдельных неуемных граждан. Городские улицы тщательно выметены леденящим ветром, который из-за бесснежья казался особенно колючим. Февраль будто бы наводил генеральную уборку за хмельным январем, настраивая горожан на рабочий ритм. На улицах было малолюдно, большинство жителей, сделав домашние дела, заняли свои места в теплых жилищах перед телевизорами в ожидании очередной серии фильма «Семнадцать мгновений весны».
Беляев почти бегом, как на задержании, влетел в здание Отдела прямо с морозно-негостеприимной улицы, потирая замерзшие уши, кивнул дежурному и прошел в свой кабинет под номером 21. Снимать пальто не стал, потому как температура воздуха в нем мало отличалась от уличной из-за отсутствия отопления. Вернее, сопутствующие ему элементы в виде труб и батарей имелись, но бездействовали по особо секретным причинам, о которых личному составу уголовного розыска знать не полагалось. Сняв шапку и немного отогревшись, Беляев достал из сейфа документы и приготовился к погружению в дела оперативного учета. Скоро должны были подойти и остальные ребята, коллеги по группе.
Его рабочее место находилось вплотную к окну, выходившему прямо на обычно многолюдную улицу. Беляев сидел к нему спиной и в минуты перекура мог созерцать броуновское движение
горожан, развернувшись к окну вполоборота. И сейчас Алексей, приняв это же положение, больше для проформы, но с малой толикой надежды положил ладонь на безупречно ледяную батарею. Увы, чуда не случилось. Оставалось надеяться на повышение уличной температуры, которое автоматически потянет за собой и повышение кабинетной.
Но что это? На абсолютно безлюдной, продуваемой февральским ветром улице показалось «Нечто». Объект двигался быстрым шагом занятого человека, спешащего по неотложным делам. Если бы пришлось составлять ориентировку на его розыск, она могла бы выглядеть так: «Рост – один метр девяносто сантиметров, плотного телосложения, круглолицый, волосы волнистые средней длины, русые. Без головного убора. Одет в расклешенные брюки темного цвета, расстегнутую на груди светлую рубашку с закатанными рукавами, поверх рубашки носит настенный плюшевый ковер с изображением двух рогатых оленей в период гона, ковер завязан на широкой груди узлом». Это первое, что пришло в голову. Человечище уверенно прошагало перед окном и скрылось из поля зрения инспектора. Поисковые инстинкты правоохранителя пришли в движение.
«Дежурной части будет сподручнее его остановить. Он же движется в их сторону», – подумал Беляев и, подняв телефонную трубку, попросил дежурного задержать НЛО. Что и было неукоснительно исполнено.
– Алексей, задержанный находится в кабинете у Куликова, пройди к нему, пообщайся, если считаешь нужным. Но, похоже, это не наш клиент, а психиатров. Будем звонить в медицину, пусть забирают, а пока побудет у нас, – вскоре проинформировал дежурный.
В кабинете у старшего инспектора угрозыска Куликова присутствовали трое – сам Куликов, Гришанин и непосредственный виновник торжества.
Задержанный сидел на стуле, слегка подпирая своей могучей спиной небольшой участок стены. На фоне по-зимнему одетых инспекторов он выглядел, мягко говоря, необычно. Теперь появилась возможность как следует разглядеть его. Это был молодой человек, на вид лет двадцати пяти, высокого роста, круглое лицо было красно от мороза, впрочем, как и руки с кулаками, похожими на футбольные мячики. Он действительно был одет легко, и этот летний ансамбль дополнялся накинутым на плечи плюшевым настенным ковром с изображением брачующихся оленей, который небрежно был завязан на груди. На ногах – летние сандалии. Как обычно бывает в таких случаях, между оперативниками установилась невидимая телепатическая связь, позволявшая понимать друг друга с полуслова-полувзгляда.
«Что он поясняет?» – спросил Беляев у Куликова, кивнув на задержанного.
«Еще не успели толком спросить, только что привели», – отвечал Куликов, пожимая плечами.
– Ты кто? – спросил Беляев у незнакомца.
– Я – Бог, – ответствовал тот.
Инспекторы переглянулись с плохо скрываемой усмешкой и включились в игру, предложенную объектом их оперативного интереса.
– Бог, как тебя зовут? – продолжал Алексей.
– Вовка, Бог Вовка я, – представился тот.
– Где же твой дом, Вовка? – уточнил Беляев. – Где постоянно проживаешь?
– Проживаю на стационаре, в Заречном, на больнице, – не задумываясь, отвечал «пришелец».
– Так ты больной, получается, – задумчиво протянул Алексей. – И какой диагноз тебе определили врачи?
– Параноидная шизофрения с галлюцинаторным синдромом на почве наркомании, – как хорошо выученный урок без запинки отчеканил Вовка название заболевания.
Сыщики посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Больной чувствовал это и все больше входил в роль компетентного собеседника.
– А что в бега ударился? Что побудило тебя нарушить режим? Тебе же лекарства надо принимать регулярно, – продолжал опрос Беляев. Ему было важно хотя бы примерно установить, где и сколько времени находился в Артеме беглец и что успел наворотить.
– Да я не хотел убегать, так получилось. В общем, я сидел на окне в палате и занимался онанизмом, а мимо проходила медсестра и увидела меня за этим занятием. Мне стало стыдно, я застеснялся и на следующий день сбежал, – выдал незамысловатую историю Вовка.
