Сказ лесной деревни

Евгений Базин

Сказ лесной деревни

И в этой жизни, и в иной

в мирах друг другу параллельных,

Меняя цепь судьбы одной,

меняешь матрицы вселенных.

Глава 1. Печальный сказ лесной деревни.

Давным-давно жила семья в большой деревне у реки.

Кругом поля и тёмный лес, где промышляли мужики.

И в той семье однажды в ночь, не предвещавшую беду,

Девчушка родилась, но мать скончалась сразу же в бреду.

Вот так, ни разу не обняв и даже не увидев дочь.

Летела прочь её душа. Погасла звёздочка в ту ночь.

Вдовец, похоронив жену, весь поседел не по годам.

Хотел убить себя и дочь, но воли он не дал рукам.

Пред колыбелькою упал он на колени и, рыдая,

Просил прощенья и шептал, что будет жизнь теперь другая.

А время шло. Прожили так семнадцать лет отец и дочь.

И все заметили давно, на мать похожа дочь точь-в-точь.

Как две росинки на листе, как две снежинки в снегопаде

Похожи девушка и мать. А коль не веришь, бога ради.

Глаза – сплошная бирюза, души светившейся начало.

По пояс русая коса небесный облик дополняла.

И жил в деревне парень видный, точнее видным был для той

Одной, которая любила – девчонки с горестной судьбой.

И вот помолвка состоялась. День свадьбы время приближало.

Да только в глубине души беду девчонка ожидала.

В лесу однажды погуляв, пошла домой она с цветами.

Но вдруг средь сосен и берёз она застыла словно камень.

Всего в шагах трёх от неё стоял какой-то человек.

Его холодный волчий взгляд запомнила она навек.

Навстречу к ней он не спеша шагнул и, помолчав, сказал,

Что он давно в неё влюблён и лишь о ней всю жизнь мечтал.

От страха сжалась вся в комок, ни шагу не сойдя и с места,

Девчонка тихо, чуть дыша, сказала, что она – невеста.

На что ей был ответ такой: «Меня ты не гневи.

Подумай обо всём ещё, ну а сейчас иди.

И никому не говори, что видела меня,

А то смотри, не ровен час, умрёт твоя родня!».

Домой не помня как дошла и ночью не спала,

Ведь в голове крутились лишь одни его слова.

А дни промчались незаметно. До свадьбы восемь дней всего,

Но как-то вечером в ограде она увидела ЕГО.

И тут же страх сковал всё тело, улыбка сгинула с лица.

И, как нарочно, в этот вечер в избушке не было отца.

А человек походкой твёрдой шагнул к девчонке и спросил:

«Ну что, любимая, согласна?». И из последних своих сил

Она дала ему ответ, одно лишь слово только: «Нет».

В нечеловеческую злобу его привёл второй отказ.

Сквозь тьму на девушку глядела лишь пара жёлтых злобных глаз.

И голосом почти звериным он начал страшный свой рассказ:

«То было двадцать лет назад. В одну девицу я влюбился.

Ухаживал за ней как мог, но чувств взаимных не добился.

Когда была она уже замужней и дитя носила,

Я всё равно с ней быть хотел и продал душу тёмным силам.

Открыв в себе другие грани, я научился колдовать.

Но никакими колдовствами не смог к себе её призвать.

Тогда, всё прокляв под ногами, решил её у всех отнять.

И, дочь родив, была убита моим заклятьем твоя мать.

Теперь же ты, моя надежда, моя последняя мечта,

Со мной не хочешь быть, а значит, ты будешь попросту ничья».

Последние слова сказав, её схватил, что было силы

И стал душить, но со спины его насквозь пронзили вилы.

Отец домой шёл из гостей, услышал крик, и сердце сжалось.

Вбежал в ограду и схватил, что сразу под руку попалось.

Девчонка вся в чужой крови к отцу прижалась и глядела,

Как разлагаясь на земле рычало и хрипело тело.

Пропитаны проклятьем слоги предсмертных и несвязных слов,

Что смерть уже на их пороге и хруст костей, и лязг клыков,

И бурь кровавых череда… Что смерть всего людского рода

Придёт в деревню навсегда, лишь истекут четыре года.

В конце невнятные слова… И тела больше нет.

Лишь только вилы на траве указывали след.

И как ни странно, осмотрев саму себя немного позже,

Девчонка крови не нашла, как будто та впиталась кожей.

О том, что здесь произошло, отец велел ей позабыть,

Взяв обещание про то ни с кем не говорить.

Шесть дней проходит в суете с той злополучной чёрной встречи.

И свадьба через день всего. С работы шёл отец под вечер.

Но возле дома на него, одним прыжком сбивая с ног, напал огромный белый волк.

Не дав опомниться ничуть, волк горло прокусил мгновенно

И, разрывая лапой грудь, пасть разжимал он постепенно.

Когда же судорога мышц предсмертно овладела телом,

Волк пасть разжал и, не спеша, весьма довольный своим делом,

В дыру в заборе он пролез, и скрыл его дремучий лес.

Наутро следующего дня, лишь только дверь открыв

в избушке,

Девчонка, увидав отца, как будто выстрелом из пушки

Была тогда оглушена. Упала в обморок она.

И вот, отца похоронив, совсем осталась сиротою.

В душе творилось чёрт-те что. Любовь поранилась бедою.

В связи с несчастьем таковым решили свадьбу отложить,

Но по укладу молодым нельзя до свадьбы вместе жить.

Проходит девять, сорок дней. Неладное случалось нечто:

Животных находили все растерзанных нечеловечно.

Сначала – на цепи собак, затем в хлеву – коз и свиней.

И с каждой ночью на людей страх нагонялся всё сильней.

Девчонке парень помогал скотину каждый день кормить,

Но как-то утром им пришлось последнего быка забить.

В хлеву, где всё было в крови, он, лёжа на боку, хрипел.

Вокруг животных трупы и

оторванные части тел.

И среди этого кошмара, не потеряв рассудок свой,

Увидел парень след кровавый, след человеческий босой,

Который искажался странно. И с каждым шагом вдоль стены

Прослеживались очертанья звериной лапы сатаны,

А вскоре на полу следы огромных волчьих лап зияли.

Среди кровавой суеты они то тут, то там мелькали.

И очень долго с той поры покоя парню не давали.

Но жизнь тем временем идёт, мелькая прожитыми днями.

День свадьбы всё же настаёт. И пир уже не за горами.

Обряд венчания, из уст звучат торжественные клятвы.

Пред богом данные слова навеки стали невозвратны:

«Любить всегда. Не предавать. Делить вдвоём и стол, и ложе.

В беде друг друга защищать любой ценой» – всего дороже.

Девчонке бедной по ночам кошмары постоянно снились.

Но, также как и начались, налёты зверя прекратились.

Семья живёт, полно забот и округляется живот.

Девчонка рада, будет мамой, но страх неведомый в груди

Отсвечивал тревогой старой на то, что было позади.

Под вечер на Иван Купалу, когда костёр на берегу

Весёлые хмельные пары перелетали на бегу,

В избе, особенно тревожно, свершалось чудо. Наконец,

Тяжёлые осилив роды, в порядке мама и малец.

Мальчонка крепкий и спокойный заплакал, сделав вдох впервой,

Но очень скоро спал довольный, объятый женскою рукой.

Растёт малыш не по годам и вот уж бегает он сам.

Со звонким смехом поутру курей гоняет по двору.

И всё бы ничего… Казалось,

что в дом их счастье окунулось.

Три года сыну исполнялось. И прошлое опять проснулось.

Был день. Июльский тёплый день. В работе сил потратил много,

Но молодой отец цветов, идя домой, нарвал дорогой.

И только за ворота шаг, в глаза впечаталась картина:

Огромный белый волк в зубах уносит в лес малого сына!

Через ограды волк бежал, собак сбивая в чехарду,

Ударом лапы пробивал грудные клетки на ходу.

От шока разум помутнел, ушёл на время в тишину.

Но вскоре парень вновь прозрел, в погроме стал искать жену.

Весь кровью двор залит, одежда –

кусками по двору везде.

Разбиты утварь и надежда жену живой увидеть здесь.

Клоками волчьей белой шерсти забросан опустелый двор.

Следы борьбы видны на месте, в крови валяется топор.

«Видать, до смерти защищалась… Спасалась чем и как могла…

Но даже тела не осталось…». И парня заполняла мгла.

Схватив ружьё и все патроны, набрал провизии в рюкзак.

Ничто не держит больше дома. Была семья, остался мрак.

Одной гонимый только целью – любой ценою отыскать

В бескрайней дикой чаще зверя, чтобы огню его придать.

Идя по видимому следу, что оставляла волчья лапа,

Отец накручивался бредом как сын кричит из пасти: «Папа!».

Полночи шёл. В глазах рябит. Ни зги не видно. Сел уставший.

Заснуть пытался, но сидит. Огнём и льдом внутри горит.

Наутро первые лучи между деревьев заиграли

И парню, голову включив, дорогу в чащу показали.

Он шёл, плутая, много дней. Следов давно не видно стало.

Внутри лишь – месть. Он шёл за ней. Его насквозь ей пропитало.

Рюкзак пустой, провизий нет. Слезой солёной сушит щёку.

«Кого я здесь найду? Всё – бред…».

Вдруг слышит вой неподалёку.

«Не может быть!?!» На миллион найти не много шансов зверя.

Затвором в ствол дослав патрон, пошёл на звук, ушам не веря.

Держа теперь перед собой оружие на изготовку,

Готов вступить в смертельный бой, и пальцы рук вросли в винтовку.

Поляна. Парень, не дыша, по сторонам глазами водит,

Но кроме волка-малыша по ней никто больше не бродит.

Волчонок белой шерстью схож с тем самым дьявольским созданьем.

И палец на крючке: «Ну что ж!?! Тебя убью я в оправданье».

Раздался выстрел. Тучей белой мгновенно, как сама душа,

Огромный зверь влетел под пулю, закрыв собою малыша.

Когда-то грозный волчий рык сейчас как плач звучал один.

В нём парень женский слышал крик:

«Не убивай, ведь он – твой сын!».

«Но ты же – мой заклятый враг…!?! Иль разум просто помутился…?!?».

Вопрос один крутился: «Как…?».

Всё по порядку. Было так:

Стоял погожий летний день. Мужчины заняты работой.

И маме молодой не лень. По дому хлопоты, заботы.

Малыш резвился во дворе, жена ждала прихода мужа.

Пошла, держа топор в руке, за петушком на праздный ужин.

Спустившись с лестницы, она

застыла в обморочном стазе.

Из кур – кровавая копна, по ним волчонок белый лазит.

Спеша раскидывала кур с одною мыслью: «Где ребенок!?!».

И не заметила, как вдруг вцепился в руку ей волчонок.

От боли дёрнула рукой, отбросив зверя оглушила

Ударом в брёвна головой, что аж сознания лишила.

Волчонок в стороне лежал, на вид казалось мёртвым тело.

А вид себя преображал, клоками с волка шерсть летела.

Потом подбросило слегка и трансформации этапы:

Из лапы сделалась рука, ногой другая стала лапа.

Лица знакомые черты не видно, он лежал спиной.

Девчонке ясно всё, увы, что перед ней малыш родной!

Горел огнём руки прокус, и пламенем внутри горело.

Зашкаливал сердечный пульс. И тут девчонка как прозрела.

Пронзила боль от слышного скелета собственного хруста.

Но память жгла больней всего, души опустошая русло.

Полезла шерсть. В руке топор. Рубила им с одеждой кожу,

Что кровью залила весь двор. Но шерсть и в ранах лезла тоже.

Себя рубила до тех пор, пока могла держать топор.

Смотря на лапы не сдавалась, сорвать пытаясь до конца

Зубами шкуру, понимая на ком вина за смерть отца;

И что творилось той порой, когда отца уже не стало.

Расправ кровавых череду с лихвой ей память выдавала.

В предсмертной речи колдуна про лязг клыков и хруст костей

Тогда несвязные слова приобретали смысл теперь.

А кровь, которая попав тогда в лицо и на одежду,

Впиталась кожей, частью став девчонки, что не будет прежней.

Последнее звено цепи уже закончилось сбываться.

«Четыре года истекли, навек мне волком оставаться!».

При полной памяти теперь стоял вместо девчонки зверь!

«Как быть? Уже не рассказать любимому что было, стало…

Лишь выть способна и рычать». Над сыном молча причитала:

«Мой маленький, забрал проклятье ещё зачавшись у меня.

Освободил от дикой жизни вплоть до сегодняшнего дня.

Ночные жуткие кошмары – не просто сны, творились мной.

Вернулось всё с заклятьем старым ко мне с прокусанной рукой!».

В себя вдруг начал приходить малец, волчица зорким глазом

Заметила, белеет шерсть… И ей понятно стало сразу,

Обратный начался процесс. Взяв сына бережно зубами,

Немедля сиганула в лес. И муж вошёл во двор с цветами…

Бежала вглубь лесов она покуда силы в лапах было.

Остановившись, пасть разжав, в траву волчонка отпустила.

Он прижимался к ней, скулил, хотел туда, где всё знакомо.

Не понимая, почему они в лесу, вдали от дома.

Волчица, дух переводя от продолжительного бега,

Смотря на сына поняла, что смерть способна в человека

Лишь обратить их. Но такой платить не хочется ценой.

Ночь коротая сном в тайге, наутро отправлялись дальше

Два волка вместе налегке, без волчьей злобы и без фальши.

Приметили одну поляну в конце трёхдневного пути.

Овражек и густой кустарник с ней рядом, лучше не найти.

«Пока не ясно как нам быть, придётся здесь вдвоём пожить!».

Волчонок вышел погулять однажды днём вокруг поляны,

Волчице громко он провыл, чтобы была спокойна мама.

Волчица рыкнула в ответ, чтоб тот гулял неподалёку.

Отец, приняв сперва за бред, вой слышит, вытирая щёку.

Проходит несколько минут, волчицу будто в бок пырнули,

И тучей из кустов летит на выстрел прямиком под пули.

Предсмертным рыком из глубин пробился крик,

вой затмевая.

«Не убивай, ведь он – твой сын!», – кричала, кровью истекая.

К ней парень подбежал и вдруг, повторно клацая затвором,

Он выронил ружьё из рук, ведь пред остолбенелым взором

Волчицы образ роковой менялся быстро на родной.

Но ничего не понимал он. Что происходит…? Почему…?

Как можно ближе прижимаясь, она поведала ему

Рассказ. Всё с самого начала: про встречу чёрную в лесу

И как от ужаса кричала, про обещание отцу;

Про, словно как во сне, кошмары, случавшиеся той порой,

Когда в хлеву увидел парень след человеческий босой;

И как заклятие на сына передалось, и снова ей.

Сберечь от всех его просила, от деревенских всех людей.

И замолчала в одночасье… К себе жену сильней прижал.

А в сердце, что рвалось на части, он на крови ей клятву дал.

Что защитить сумеет сына и жизнь положит за него.

И небо приняло причину. И тут же всё произошло.

Та, что была всего дороже, лежала на его руках.

Стекала кровь по нежной коже, её рассеивая в прах.

В руках осталась только дымка любви прервавшейся… Финал.

И крик пронзил глухую чащу. Себя в нём парень проклинал.

Не замечая дикой боли от изменений тела в миг,

Он зверя выпускал на волю. Пронзал тайгу звериный рык.

За мощным бело-лунным волком как за стеной стоял волчонок.

От форм звериных больше толка и в безопасности ребёнок.

Отныне в чаще новый дом отцом обрёлся с малышом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.