Тайна Нотингер

скачать книгу бесплатно

Тайна Нотингер
Евгений Алексеевич Гришаев

В двенадцать лет он был вынужден бежать из дома. Не любимый семьёй, обвинённый в поджоге, он испытал на себе всю жестокость и несправедливость красивого мира. Он был на грани между жизнью и смертью, выживал в лесу, отнимая добычу у волков. Мир не принимал его, но всё изменилось, когда в его жизни появились они.

Пролог

(Отрывок из книги, хранящейся в Эйвенхардской королевской библиотеке – «История Накры» – год – 7534».)

Прекрасный мир Накра, исторически известен со времён появления его первых разумных жителей Эльфиров. Красивые, сильные и умные, они несколько тысяч лет старались, сделать Накру лучшим местом среди звёзд. Великие маги тысячелетиями создавали великолепие своего государства с одноимённым названием, единственного государства, занимающего территорию всех трёх континентов пригодных для жизни. Казалось, что сам мир был рад существованию Эльфиров, помогая им улучшать себя. Но не только эльфиры, а и сама Накра создавала чудеса природы не хуже великих магов. Парящие над землёй скалы и удивительные животные, всего капля из того, что появилось в мире за несколько тысяч лет его существования. Красивейшие города, расположившиеся в горных долинах, лишь дополняли естественную красоту этих мест. Высокие башни, построенные магами методом сплавления камня в сплошной монолит, достигали высоты в тысячу локтей. Широкие дороги не знали, что такое яма и грязь. Жители были счастливы и думали, что так будет всегда, но всему приходит конец. Эльфиры стали тяготиться тяжёлой и грязной работы, им потребовались рабы, но их негде было взять, ведь кроме них в мире больше не было разумных существ. В один прекрасный день всемогущие маги решили, что они боги и попытались, создать существ по своему образу и подобию, чтобы сделать из них рабов.

Первая попытка была не совсем удачной, существа получились сильными, но были уродливыми на вид, к тому же оказались, очень злобными и тупыми. Их назвали орками, создал этих существ маг по имени Оркенхат. Попутно с Оркенхатом, созданием рабов, занимались ещё два мага, Пасаторм и Черовект. Их существа получились симпатичнее и умнее, так в мире появились Гномы и Люди, последних ещё называли Человек, если он был один. Оркенхат был расстроен тем, что его рабы получились хуже и занялся их усовершенствованием. Со временем ему удалось, сделать их умнее и немного симпатичнее, но в ущерб их физической силе.

Об улучшении рабов Оркенхата узнали другие маги, возомнившие себя богами, тоже взялись за улучшения своих рабов. Каждый старался, наделить своих существ каким-нибудь хорошим качеством, и это иногда получалось, но всё изменилось, когда рабы случайно получили магию. Маги не сразу это заметили, а потом уже было поздно что-либо с этим делать. Великолепный мир Накра захлестнула кровавая война, орки, гномы и люди возненавидели друг друга, но больше всего они возненавидели своих создателей. Пять сотен лет кровавых сражений привели к тому, что численность всех разумных жителей в мире сократилась в сотни раз. Маги создатели тоже приняли в этой войне непосредственное участие, ведь каждый стремился доказать, что созданные им рабы – самые лучшие.

Спустя триста лет от начала войны, сам мир Накра запротестовал и обрушил на головы враждующих кару реальных богов. Взрывались горы, расплавленная лава сметала на своём пути красивые города, перекрывала реки и выжигала леса. Один из трёх материков раскололся на несколько частей, добавив проблем уже уставшим от войны существам. Климат стремительно менялся, там, где когда-то было жарко – всё замёрзло, а там, где круглый год лежал снег – проросла трава. Цветущие сады превратились в безжизненные пустоши, где больше ничего не росло, даже самая неприхотливая травка. Удивительные и красивые звери превратились в кровожадных монстров, нападающих на всё живое.

С тех времён прошло две тысячи лет, сотни городов бесследно исчезли с поверхности Накры, ещё несколько десятков лежали в руинах. Первородные Эльфиры к этому времени уже потеряли былое величие и превосходство над своими рабами. Их маги больше не являлись самыми сильными и могущественными, большая часть древних знаний, доставшихся им по наследству от предков, была утрачена. Люди, орки и гномы давно перестали уважать и бояться своих создателей, и теперь они называли Эльфиров сокращённо, – эльфы. Со временем Эльфиры смирились с таким сокращением и сами стали называть себя так, уже не видя в этом ничего унизительного. Развитие науки в эти две тысячи лет не продвинулось вперёд ни на шаг, никаких технологий, облегчающих жизнь, не было создано. Даже оружие за две тысячи лет не изменилось, зачем что-то изобретать, если полоска остро заточенной стали, прекрасно лишает жизни любое существо.

Территория Накры была поделена на несколько частей, каждую часть занимал лишь один народ. Самая большая часть, досталась людям, так как их было больше чем эльфов, гномов и орков вместе взятых. Так появилась великая империя людей, но просуществовала она не долго, всего сто пятьдесят лет. Люди не смогли жить мирно все вместе, началась война. Всего за двадцать лет эта война разделила империю на десять королевств. Казалось, что после разделения территории, люди должны успокоиться, но не тут-то было. Каждый из королей хотел, получить ещё больше земель под свой контроль и опять начались войны.

Наблюдая за тем, как люди уничтожают себя, эльфы решили этим воспользоваться и отобрать часть принадлежавшей им ранее территории. Присоединить территорию получилось у них только один раз, и не такую большую, как планировалось. После этого люди на время забыли о вражде и объединились в войне против эльфов. Вернуть обратно земли люди не смогли, но и эльфы после жестокой войны больше не делали попыток что-нибудь забрать обратно себе. Люди, разумеется, дав отпор первородным, даже и не подумали о том, чтобы жить мирно и продолжили воевать между собой. Войны стали не такими кровопролитными и не такими долгими, какими были раньше, но они продолжались. Больших территорий никто из королей так и не получил. Пара деревень или небольшой приграничный город, вот и всё, что удавалось завоевать, да и их потом законный хозяин отвоёвывал обратно.

Глава 1

Последняя вялотекущая война на территории людей произошла между королевствами Эйвенхард и Вуширхор в 7542 году. Король Вушир вторгся на территорию королевства Эйвенхард, захватил две приграничных деревни и крепость Харит. Спустя год, король Эйвенхарда – Эйвен пятый, смог забрать своё и в отместку захватил у соседа небольшой город. Ценности в этих территориях не было никакой, поэтому Эйвен предложил Вуширу выкупить город за совсем не большую сумму. Вушир слегка поупорствовав вначале, согласился, после чего между королевствами был подписан мирный договор, и солдаты двух армий вернулись домой.

Десятник армии Эйвенхарда Тард Рантан возвращался домой после двух лет войны, надеясь зажить спокойной жизнью, но опять попал на новую войну. Король Эйвен объявил войну своему вассалу графу Нотингеру, заподозрив его в измене и попытке захвата трона. В это было трудно поверить, ведь граф Агор Нотингер всегда был верен королю. Мало того, он ещё являлся его лучшим другом с самого детства. Войско графа было лучшим по сравнению с другими войсками армии Эйвена в войне с Вуширхором. Несмотря на это, король Эйвен напал на крепость Нотингер и ценой больших потерь смог захватить её. Убив всех, кто был в крепости, включая самого графа и его семью, он объявил, что крепость отныне является проклятым местом и тот, кто тут поселится, в скором времени умрёт в страшных муках. Также он приказал своим магам, наложить проклятье на всех возможных бастардов графа, если у него таковые имелись.

Тард Рантан выжил и в этой войне, но получил ранение. Немного денег, это всё что Тарду досталось в награду от короля, после чего он был списан с воинской службы навсегда. Спустя месяц, залечив рану, Тард возвращался домой, но уже не один, а с невестой. Молодая и красивая Тила заботились о Тарде всё, то время, которое потребовалось на его выздоровление. Тила лишилась родственников и своего дома во время войны с Вуширхором и сейчас нуждалась в новом доме и семье. Немного подумав, она приняла от Тарда предложение, стать женой отставного десятника.

Семь лет они прожили счастливо в Терноле, родном городе Тарда. За эти семь лет Тила родила ему двух детей, сына Итмара и дочку Сентию. Вскоре Тард узнал, что у них вскоре появится третий ребёнок и очень обрадовался этому. Мальчик появился в назначенный срок, но с момента его рождения счастливая жизнь Тарда закончилась. Роды были тяжёлыми, Тила долго болела и жизненная сила в ней угасала с каждым днём. Спустя два с половиной года она умерла, Тард остался один с тремя детьми и разбитым, после потери любимой Тилы, сердцем. Маленький Кирит с каждым днём становился для Тарда всё более и более ненавистным ребёнком. Он считал лишь его виновным в смерти жены Тилы, ведь не родись Кирит, она бы осталась жива.

Час за часом, день за днём время шло вперёд, мальчик рос и, к сожалению Тарда ничем не болел. Со временем Тард смирился с потерей жены и жизнью Кирита, но любви к младшему сыну он не питал. Другое дело старший сын Итмар, в свои двенадцать лет он стал надёжным помощником не только по дому, но и в получении дохода. Тард Рантан владел небольшой торговой лавкой, расположенной на соседней улице не далеко от дома. Он купил это помещение на полученные в награду от короля деньги почти сразу, как только вернулся домой. Продавал там всё подряд, от старых гвоздей и фонарного масла, до оружия и доспехов. Прошло несколько лет, жизнь в маленьком городе наладилась, Тард окончательно успокоился и уже почти не ругал Кирита за его мелкие шалости.

Как-то однажды вечером вернувшись из лавки, Тард обнаружил свою дочь мёртвой. Девочка полезла на чердак по приставной лестнице и, упав с самого верха, свернула себе шею. Беда опять пришла в дом Тарда, в этот раз, забрав у него дочь, внешне уже очень похожую на свою мать. Тард был в отчаянии и стал пить, пил неделями до потери памяти. Когда он трезвел, шёл в свою комнату, открывал сундук, доставал оттуда маленький портрет Тилы, долго на него смотрел, а потом, положив его обратно, напивался снова. Этот портрет был выполнен местным художником на городском рынке. Тард заказал у художника этот портрет, чтобы потом подарить его Тиле в день годовщины их свадьбы.

С первого же дня как Тард начал пить, всё домашнее хозяйство легло полностью на плечи Кирита, а торговая лавка перешла под управление старшего брата Итмара. Торговля у Итмара шла плохо, денег стало не хватать даже на то, чтобы заплатить налог. У Кирита дела шли гораздо лучше и благодаря его стараниям, семья могла жить тем, что имелось в их скромном хозяйстве. Кирит хорошо заботился о трёх десятках кур, двух козах и свинье, которая должна была опороситься со дня на день.

Как-то проснувшись рано утром, после очередного загула, Тард посмотрел на обстановку в доме и решил, что с пьянством нужно прекращать. Младший сын Кирит просто не справлялся со всем тем, что свалилось на его детские плечи. Кирит не успевал следить за порядком во всём доме, он больше внимания уделял заботе о дворовом хозяйстве. Куры, козы и свинья ежедневно нуждались в заботе и давали семье то, без чего не прожить, то есть пищу. Если бы младший сын попытался заняться всем сразу, сейчас у них не было бы ни кур, ни коз, ни свиньи и соответственно и еды тоже.

Тард снова занялся торговлей, освободив от этого дела Итмара и направив его в помощь младшему сыну. Через несколько месяцев Итмара призвали в армию сроком на один год, для обучения воинскому делу. Это было обязательной повинностью перед королём. Каждый город или посёлок был обязан, направить на обучение определённое количество солдат и Итмар попал в этот список. Король Эйвен боялся очередного нападения какого-нибудь соседа и готовил солдат ополчения на случай новой войны. Разумеется, никому из ополчения оружие в руки не давали, их просто приучали выполнять команды своих командиров и ходить строем.

Со временем жизнь семьи Тарда понемногу стала налаживаться, в лавке опять появились покупатели, но вскоре вновь появились проблемы. В появлении этих проблем, по мнению Тарда, был виноват исключительно Кирит. Сдохла курица – виноват исключительно Кирит, не досмотрел. Коза залезла на крышу соседского сарая – опять Кирит виноват, не уследил. Молоко скисло – конечно же, это опять Кирит о нём забыл. Тарду было плевать на то, что младшему сыну всего одиннадцать лет, он строго наказывал Кирита за каждую мелочь. Сам Кирит не держал зла на отца, понимая, что отец просто не справляется со всеми делами, поэтому и злится. Стараясь, лишний раз не попадаться отцу на глаза, Кирит перебрался жить на чердак. Под небом Накры сейчас шла вторая половина лета, на чердаке было достаточно тепло, чтобы там можно было спать.

Когда Кириту исполнилось двенадцать, домой вернулся Итмар, и жизнь Кирита кардинально изменилась в худшую сторону. Теперь во всех бедах его обвинял уже не только отец, но и брат. Итмар открыто ненавидел младшего брата со дня его рождения, считая, что с его появлением, о первенце сразу забыли и мать, и отец. Всё внимание было приковано к писклявому существу по имени Кирит. Итмар просто был убеждён в том, что Кирит не должен жить в их семье, да и вообще жить, семье Рантан было достаточно и одного сына.

Два месяца спустя. Королевство Эйвенхард, город Тернол, улица торговая, Кирит Рантан.

Утро нового дня началось как обычно, я покормил кур, собрал яйца, подоил коз, почистил свинарник, не забыв после накормить единственного оставшегося у нас поросёнка. Приготовил завтрак на всех, свою часть завтрака съел на ходу, потом взял свежее молоко и отправился к бабушке Мараф, чтобы продать ей это молоко. Я ходил к этой старой женщине через день, иногда бегал для неё за хлебом, за что получал ещё один медяк вдобавок к двум за молоко. После смерти мужа она осталась жить здесь, в нашем маленьком городе и покидать насиженное место уже не собиралась. У неё был сын, но жил он не здесь, а в столице и время от времени присылал Мараф денег, чтобы она не голодала. Бабушка была очень доброй и как оказалась, ещё и была очень хорошо обучена грамоте.

За два года пока я носил ей молоко, Мараф научила меня читать и писать. Она много знала о разумных жителях Накры и о том, как они жили раньше и живут сейчас. Я узнал от неё много интересного о нашем мире, его волшебных местах и проклятых землях, оставшихся после тысячелетней войны. Затаив дыхание, я слушал рассказы об ослепительно красивых эльфийках и об уродливых, но сильных орках.

От неё я узнал о существовании гномов, живущих в городах, построенных в глубоких пещерах и о магии. Конечно же, она мне потом рассказала не только о магии, но и о магах, живущих сейчас, так и их древних предках. Я вначале думал, что бабушка Мараф из какого-нибудь знатного рода, если знает так много, но оказалось, что это не так. Она была всего лишь служанкой у одной молодой баронессы. К баронессе приходил учитель, а так как учитель был тоже молод, как и баронесса, их не оставляли одних в комнате. На занятиях всегда присутствовала Мараф и училась разным наукам вместе с баронессой. Потом была война, баронство было разорено, семья барона была убита и Мараф переехала в Керенард. С годами северный климат стал ей в тягость, и она с мужем и сыном переехала сюда, наш маленький Тернол.

Пройдя три квартала, я наконец-то добрался до её дома под проливным дождём, вымокнув за это время до последней нитки. Оказавшись под крышей крыльца дома бабушки Мараф, облегчённо вздохнул и постучал в старую дверь. Сегодня бабушка мне обещала подробнее рассказать об эльфах, ведь о них в нашем городе, наверное, никто не знал больше чем она. Я очень ждал этого рассказа, поэтому вышел из дома чуть раньше, чем обычно.

– Бабушка Мараф, это я, Кирит, откройте, пожалуйста, я вам молоко принёс! – Мне никто не ответил, я постучал ещё раз и крикнул громче, надеясь, что первый раз она меня просто не услышала. Ответа и в этот раз не получил. Возвращаться домой с молоком, чтобы сходить к бабушке позже, мне было лень, поэтому я решил оставить его за дверью. Дверь в её дом никогда не запиралась, и я спокойно попал внутрь. В доме было тихо, сухо и прохладно, а ещё достаточно темно из-за полузакрытых ставнями окон. Я позвал бабушку ещё раз, но она и в этот раз не откликнулась. Подумав о том, что её сейчас просто нет дома, решил, оставить кувшин с молоком на столе. Сделав несколько шагов в сторону стола, расположенного в центре комнаты, увидел ноги бабушки Мараф, а потом и её саму, лежащую с перерезанным горлом в луже собственной крови. От испуга выронил из рук кувшин с молоком. Кувшин, конечно же, разбился, упав на пол и к тёмно-бордовой луже крови, добавилась почти такого же размера лужа белого козьего молока.

От увиденного меня сразу замутило, я почувствовал, что ещё немного и меня вывернет наизнанку. Закрыв рот рукой, выбежал на улицу, и некоторое время глубоко вдыхал прохладный воздух дождливого дня. На самой улице сейчас не было никого, люди попрятались от дождя в сухие и тёплые дома. Не зная, как поступить, я перебежал на другую сторону улицы и вошёл в первую, попавшуюся мне дверь. В нос ударил запах кислого вина, пива, жареного мяса и чеснока. За дверью был обеденный зал маленькой и дешёвой таверны, где на данный момент компания искателей древних артефактов отмечала своё возвращение из похода.

– Что парень, тоже решил кружечку пивка пропустить? – громко спросил один из пятёрки поисковиков, после чего все громко засмеялись.

– Там кто-то бабушку Мараф убил, – выдавил я из своего сухого от волнения горла.

– Мараф? Это та, что живёт в доме напротив? – уточнил мужик, сидевший до этого ко мне спиной.

– Да, ей кто-то горло разрезал от уха до уха, – пояснил я и показал, как это было сделано на своей шее.

Вскоре вся компания искателей древностей, вместе с хозяином таверны, отправилась в дом бабушки Мараф, чтобы убедиться в том, что я их не обманул. Меня они оставили в таверне, решив запереть в кладовке, чтобы я не сбежал до их возвращения. Я слёзно доказывал им, что не могу здесь сидеть, так как за долгое отсутствие меня отец выпорет, но им на мои заявления было наплевать, они всё равно меня заперли. Сидеть в тёмной комнате среди пустых бочонков и глиняных горшков, чтобы после быть наказанным отцом, я не собирался. Достав свой нож, найденный мною ещё в прошлом году во время выпаса коз, я осторожно отодвинул его лезвием засов, находящийся снаружи. Вышел из кладовки и тихо прошёл на кухню. На кухне сейчас никого не было и я, спокойно выйдя через заднюю дверь, оказался во дворе таверны. Осмотревшись по сторонам и никого, не заметив, перелез через забор в соседний двор и уже оттуда попал на улицу.

Дождь, уже заполнив водой городские улицы – по колено, продолжал поливать землю и, судя по затянутому тучами небу, прекращать это делать не собирался. Не обращая внимания на проливной дождь, я быстро побежал домой, нужно было обо всём рассказать отцу. Бежать пришлось другой дорогой, так как, пройдя через соседний двор таверны, я оказался на улице, ведущей в центр города, а переулка, чтобы свернуть в сторону дома тут не было. Вскоре добежал до центра города и уже там повернул на улицу, ведущую к дому. Сбивая дыхание, я спешил домой, но через некоторое время остановился, увидев впереди клубы дыма. Испугавшись и подумав, что это горит наш дом, я побежал ещё быстрее и вскоре добрался до места пожара. Горел к счастью не наш дом, а лавка нашего конкурента Ливрета Корша. Он приобрёл этот дом два года назад, открыв на первом этаже лавку с точно таким же товаром, что был у нашего отца. Почти сразу доходы с продаж в лавке отца упали до ноля, все покупатели перешли к Коршу, так как он ощутимо снизил цены.

Пожар только набирал силу, не смотря на проливной дождь. Зевак на улице чтобы посмотреть, как горит лавка Корша, ещё не было. Я оказался первым, не считая самого Ливрета, стоящего напротив двери лавки, из которой густыми клубами вырывался дым. Он не делал попыток погасить огонь, он просто стоял, звал на помощь и ждал, что вскоре эта помощь придет, и лавка будет спасена. Люди и правда скоро появились, но не для того чтобы спасти дом и лавку Корша, а просто поглазеть, как это всё сгорит. Я тоже стоял и смотрел, мой подбородок дрожал от всего того, что произошло за короткое утро, можно сказать, у меня на глазах. Сначала убийство бабушки Мараф, теперь пожар, о том, что ещё может произойти плохого за оставшийся день, даже думать было страшно. Мне казалось, что и того что я уже увидел, было более чем достаточно, но вскоре произошло то, о чём я даже помыслить не мог.

Толпа зевак стояла на безопасном расстоянии от огня и обсуждала случившееся. Я не прислушивался к их разговорам до тех пор, пока не услышал о том, что лавку Корша специально подожгли и сделал это сын Тарда Рантана. Услышав это, я вздрогнул и попятился назад, ведь многие из тех зевак, что сейчас собрались посмотреть на пожар, хорошо меня знали.

– Вот он, поджигатель! – крикнул кто-то, и вся толпа повернула головы в мою сторону. – Тард теперь должен возместить ущерб! Пусть оплатит шалость своего отпрыска!

Я продолжил пятиться назад, собираясь бежать, домой и рассказать отцу всё что знал, и об убийстве Мараф, и о пожаре. Хотел объяснить отцу, что я к этому всему не причастен. Только повернулся, чтобы побежать домой, увидел своего отца. Он шёл мне навстречу, держа в руке топор. Взгляд, которым он смотрел на меня, ясно говорил, что ни одному моему слову он не поверит ни сейчас, ни потом, и сейчас он меня будет убивать. Поняв это, я стал медленно отступать в сторону проулка, там сейчас никого не было и по нему можно было быстро убежать. Пока отступал, пытался объяснить и доказать отцу, что я к пожару не имею никакого отношения, но он меня сейчас просто не хотел слышать.

– Тебя нужно было ещё в колыбели удавить, проблем бы потом столько не было, – говорил он сквозь плотно сжатые зубы. – Прав был Итмар, это ты во всём виноват.

Пятясь, я не заметил, что сзади находится угол каменного дома. В этом доме жил булочник, всегда относившийся ко мне с пониманием и сочувствием. Холодные камни стены его дома заставили меня, замереть на месте. Мои ноги предательски дрожали и отказывались, сделать хотя бы ещё один шаг к спасению.

– Беги парень, беги и не возвращайся, – раздался голос Ниртана булочника откуда-то сверху. Его тихий голос заставил меня очнуться от страха, после чего я побежал. Побежал по пустому проулку в сторону городских ворот, ещё пока открытых до вечера. Иногда их днём специально закрывали, чтобы не дать какому-нибудь преступнику сбежать из города пока его ищут. Сейчас этим преступником сделали меня, Кирита Рантана, двенадцатилетнего мальчишку, родом из маленького городка Тернол королевства Эйвенхард.

Бежал я быстро и долго, так долго, пока у меня были на это силы. Мои глаза были полны слёз, меня оклеветали, и отец в это поверил. Как он мог? Ведь я его сын, меня же сначала нужно выслушать! Была бы жива мама, она не допустила бы такого отношения ко мне, я это знаю, ведь она меня очень любила. Три года назад в отцовском сундуке я нашёл её портрет, долго смотрел на него, пытаясь запомнить мамино лицо. Потом, как только оставался дома один, сразу же бежал в комнату отца, доставал мамин портрет и смотрел на него. Иногда плакал, жалуясь маминому портрету на несправедливое наказание от отца или на жизнь, когда сильно уставал от домашних дел. Я не помнил маму живой, ведь когда она умерла, мне было всего два с половиной года. Мама была очень красивой и совсем не была похожа на простолюдинку, я в этом был уверен. Я каждый день встречаю на улице наших горожанок, они совсем другие не такие как моя мама.

Пока бежал, ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, гонится за мной кто-нибудь или нет. Когда упал, лишившись сил не только передвигать ноги, но и просто способность стоять на них, понял, что за мной никто не гонится, а городские стены остались где-то далеко позади. Как только смог восстановить дыхание, заставил себя встать и идти дальше, на то чтобы бежать, сил уже просто не было. В моей голове не укладывалось понимание всего того, что со мной произошло. Это была какая-то злая шутка богов, ведь я не делал того, в чём меня обвинили. Хотелось вернуться и ещё раз попробовать всё объяснить, но вспомнив об отце с топором в руках, желание возвращаться сразу исчезало. Возможно потом, спустя какое-то время, когда все успокоятся, я вернусь домой и всё объясню.

С наступлением темноты решил, что убежал я, уже достаточно далеко от города. Теперь мне было нужно найти подходящее место для ночлега. Глаза слипались от большого желания спать, даже голод отошёл на второе место, уступив место этому желанию. Жажда меня пока не мучила, после дождя водой была заполнена каждая ямка, так что проблем, где взять воду у меня не было. Чтобы получить костёр и согреться у огня, мне было необходимо иметь огниво. Это самое огниво вещь не дорогая и продавалось в городе чуть ли не на каждом углу, но я сейчас не дома и даже не в городе. Чтобы не спать на голой земле пришлось искать поваленное дерево с толстым стволом, чтобы на нём можно было лежать. Такое дерево нашлось быстро, лес старый и таких деревьев тут было много. Потом я выбрал дерево с пышной листвой. Из его ветвей собирался построить просторный шалаш над стволом дерева. Веток наломал много, хватило бы на большой шалаш, но строить его уже не было сил. К тому же наступила ночь, а в темноте шалаш строить ещё более трудная задача, поэтому я отломанными ветками просто укрылся как одеялом.

Утром у меня болело всё, любое движение причиняло боль во всех мышцах сразу. Скрипя зубами и сдерживая крик от причиняемой движениями боли, долго разминал воспалённые мышцы, чтобы вновь обрести способность к передвижению. Я ничего не ел со вчерашнего утра и сейчас мой голодный желудок, настойчиво требовал чего-нибудь в него положить. Притупив голод водой из ближайшей лужи, я занялся поиском еды.

Лес, в котором я сейчас находился, был смешанным и каким-то странным. Он рос не сплошной стеной, а клочками, несколько десятков хвойных деревьев, потом луг и снова лес, только деревья уже лиственные. Ничего съедобного кроме горсти перезрелой земляники я не смог здесь найти. Для моего организма после вчерашнего длительного забега, этого было мало, можно сказать, вообще ничего. Имея с собой лишь старый нож, какой обычно носят в сапоге, я решил поохотиться. Какого зверя можно добыть, имея только нож? Разумеется, мелкого, например, зайца или какую-нибудь птицу, не умеющую летать. Как я не старался, но никого не поймал, потому что никого не нашёл. Ближе к вечеру, когда от голода уже больше не мог ни о чём думать, кроме еды, я вышел к ручью, петляющему по лесным оврагам как заяц, бегущий от волка. Этот ручей стал для меня спасительным, я смог поймать пару рыбёшек размером с мою ладонь. Съел их сразу же, даже не ощутив вкуса. Лишь только после этого в моей голове появились другие мысли, не связанные с едой. Снова появилось желание вернуться домой, но я это желание душил, как только мог, прекрасно осознавая, что ничего хорошего меня там не ждёт. Поджог – преступление серьёзное, за это можно запросто угодить на каторгу, если ущерб возместить нечем. Надеюсь отец найдёт деньги, если не сможет доказать, что лавку Корша поджог не я.

Чуть позже на берегу ручья нашёл несколько камней, подходящих для того, чтобы с их помощью добыть огонь. Опыт получения огня таким способом у меня был большой, я каждый день этим занимался дома по несколько раз в день. Конечно же, то огниво что осталось дома, было гораздо качественнее найденных мною камней, но и с их помощью я смог добыть огонь, высекая искру ножом. Добыл его к тому моменту, когда ночное светило, уже заняло своё положенное место на тёмном небе. Всю ночь пришлось поддерживать жаркое и яркое пламя костра и не потому, что мне было холодно. Сразу после полуночи, лес словно ожил, что-то, трещало, скрипело, шуршало и где-то вдалеке, протяжно выл волк.

К утру я был уставшим и хотел спать, а ещё я опять хотел есть. На этот раз в ручье ни одной рыбины не поймал, пришлось довольствоваться лягушками, коих на берегу было превеликое множество.

Просидеть у ручья можно было бы ещё несколько дней, но это был не выход из положения, у меня нет ничего для того, чтобы облегчить себе жизнь. Нужно было идти туда, где живут люди, там проще достать еду и есть шанс найти временное жилище для того, чтобы пережить зиму, которая уже не за горами. Пройдёт ещё три месяца и в той одежде, что сейчас была на мне, уже не переночуешь в лесу у костра, замёрзнешь насмерть ещё до того, как наступит утро. Возвращаться домой, я уже не собирался, решил, идти вдоль ручья по его течению, должен же кто-то жить неподалёку, используя его чистую воду.

На следующее утро, как только солнце осветило Накру первыми лучами, я отправился дальше. Дорога оказалась совсем не такой лёгкой, какой она мне показалась вначале. Преодолевая крутые холмы, покрытые колючим кустарником и спускаясь в глубокие овраги, я уже к полудню вымотался так, что появилось желание остановиться и устроить привал до следующего утра. В итоге я так и поступил, только место для ночлега выбрал более безопасное, на крохотном островке посередине в несколько раз увеличившегося в ширину ручья. Для начала натаскал на этот островок сухих веток для костра и наловил лягушек, чтобы хоть что-нибудь съесть. Рыба в ручье была, но мелкая и такая шустрая, что попытаться поймать её я просто не решился, дело бесполезное, времени потратишь много, а еды добудешь мало или вообще ничего не добудешь.

Ночь прошла спокойно, я даже смог выспаться, не слушая волчьего воя и скрипа старых деревьев, раскачиваемых ветром. С рассветом отправился дальше, только теперь решил, двигаться с другой стороны от ручья, мне показалось, что там берег был ровнее. Местность на другом берегу оказалась ничуть не ровнее, но тут хотя бы колючего кустарника было гораздо меньше. К полудню добрался до того места, где ручей соединялся с другим ручьём образуя маленькую речку. Глубина этой речки достигала всего-то мне до колен, а вода была такой чистой, что был виден каждый камешек на дне. Рыбу я тоже увидел и уже не с ладонь размером, а втрое больше. Мой измученный лягушками желудок, моментально напомнил мне тянущей болью о том, что сейчас уже время обеда. Смастерив из длинной ветки подобие остроги, я объявил охоту на всё, что плавало в реке.

Рыбу мне всё-таки удалось поймать, и её размер меня очень порадовал. Четыре ладони длиной и икра внутри. Сегодня у меня был поистине королевский пир, я доел рыбу только к полуночи и сытым, впервые за несколько дней, заснул возле жаркого костра.

Утром покидать столь сытное место не хотелось, к тому же ещё до того, как утренний туман рассеялся, я смог поймать ещё одну рыбину, только уже меньшего размера. Понимая, что время идёт и лето продлится не круглый год, я отправился дальше, искать людей, среди которых смогу перезимовать. Сейчас я находился от родного города уже очень далеко и решился, выйти на дорогу. Дорога, на которую вышел, использовалась людьми не часто и почти заросла травой. По ней я добрался до другой дороги, самой главной дороге нашего королевства – королевскому тракту.

Тракт пересекал всё королевство с севера на юг и соединял четыре самых больших города Эйвенхарда. Своё начало он брал в столице, расположенной на юге королевства и заканчивался в Керенарде, самом северном городе Эйвенхарда. По тракту идти было гораздо легче, ведь эта дорога была широкой и вымощена камнем. За остаток дня на тракте мне встретились всего два торговых обоза, идущих на север королевства. Я избегал встречи с людьми из этих обозов, сразу прятался в ближайшем лесу, как только они появлялись на горизонте. Чем дальше я двигался на юг, тем меньше было леса вокруг. Лес, если его можно было так назвать, был уже полностью лиственный, а деревья росли друг от друга на большом расстоянии, поэтому прятаться от обозников мне стало сложнее. Лишь один раз за три дня пути по тракту, мне удалось подкрасться к стоянке обоза и послушать разговоры. Так я узнал, где сейчас нахожусь и как далеко от этого места до ближайшего города. В двух днях пути отсюда, если идти пешком, а не ехать верхом на лошади, находился город Карамаш, третий по величине город Эйвенхарда.

Рано утром обоз покинул место стоянки и направился дальше на север, а я через некоторое время пришёл на то место, где они ночевали. Я был очень голодным и надеялся найти хоть какие-нибудь объедки, оставшиеся после их ужина и раннего завтрака. Нашёл только хорошо очищенные от мяса кости и обрезки овощей, в основном свеклы и моркови. Я сразу же съел эти обрезки, даже не очистив их от прилипшего к ним мусора и сухой травы. Несмотря на это, чувство голода только усилилось, пришлось идти искать себе пропитание среди камней, травы и кочек. За два часа смог поймать двух ящериц и змею. Ящериц выбросил, так как они были очень маленькие, а змею зажарил и съел. Мне сейчас было абсолютно наплевать на вкус еды, главное, чтобы она не была ядовитой. От поедания змеиного мяса со мной ничего плохого не произошло и чувство голода на какое-то время оставило меня в покое.

В путь я отправился рано утром с первыми лучами солнца и до полудня преодолел расстояние равное двум дням пути по берегу ручья. Через некоторое время в стороне от тракта заметил дым. Решил сходить посмотреть, что там горит, ведь где дым – там люди, а где есть люди – там есть еда.

Я оказался прав, это была маленькая деревня, всего два десятка домов, а дым, который я увидел, выходил из кузни. Сама кузня расположилась чуть в стороне, чтобы дым и удары молота не мешали жителям. Возле кузни на большом пне сидел кузнец, возле него стоял крестьянин и что-то ему доказывал, показывая куда-то в сторону леса, где я сейчас прятался. Перед тем как попытаться попросить еды, решил сначала понаблюдать за жителями. Стоило узнать, что за люди тут живут, ведь когда твои друзья становятся твоими врагами – чужих начинаешь бояться вдвойне.

Глава 2

Я наблюдал за кузнецом до самого вечера, он, то входил в свою кузню, то выходил оттуда. Чем он там занимался, мне было непонятно, ни одного удара молотом за всё время наблюдения за ним, я не услышал. Наблюдая за ним, я не пытался поменять место или обойти кузню, чтобы приблизиться к деревне. Двигаться вообще было опасно, вокруг всё время было много крестьян, кто-то косил траву, кто-то пас коров и коз, а кто-то просто мешался под ногами. Этими мешающимися под ногами были дети, не желающие сидеть дома, вот они-то как раз и были для меня самыми опасными, так как бегали везде и могли меня найти. Когда солнце скрылось за горизонтом, кузнец отправился домой, прихватив с собой из кузни что-то длинное, завёрнутое в тряпку. Дождавшись, когда станет совсем темно, и крестьяне разойдутся по домам, я решил заглянуть в кузню, вдруг там смогу найти что-нибудь съедобное.

Надеялся я зря, ничего из того что можно было бы съесть, я в кузне не нашёл, зато нашёл за кузней. Около деревенской кузни росли несколько кустов смородины, её я и собрал. Не всю, конечно, всего четыре горсти. Съел всё моментально и голод на какое-то время про меня забыл. Смородиной долго сыт не будешь, поэтому я пошёл в деревню, на крестьянских огородах должно много чего расти.

До огородов добраться не успел, на дороге появились всадники, я насчитал двадцать. Когда они приблизились, им навстречу вышли несколько крестьян, чтобы их встретить. Всадниками оказались солдаты, они весь день гонялись за разбойниками, появившимися в этих местах недавно. Сейчас солдаты собирались остановиться в этой деревне на ночлег, а утром продолжить поиск. Для меня это было плохо, я понял, что в деревне этой ночью появится охрана и меня они точно найдут. Пока они снимали упряжь и кормили лошадей, я успел украсть с ближайшего огорода две недозрелые тыквы.

Утром, когда деревенские жители проснулись, проводили солдат и чуть позже обнаружили пропажу двух тыкв, я был уже далеко. К этому времени у меня осталась уже только одна тыква, вторую я съел ночью, причём всю, даже твёрдую как камень кожуру. Я так и не отважился после своей мелкой кражи, прийти в деревню и попросить еды, мне стыдно было. Сейчас с зелёной и твёрдой, как камень тыквой в руках, я не спеша брёл по редкому лесу в сторону города Карамаш. Там планировал, найти себе работу и хоть какое-нибудь жильё, мне стоило заранее позаботиться о том, где пережить зиму. Зима на юге королевства, конечно же, не такая холодная, как на севере, но и в Карамаше без крыши над головой и тёплых стен вокруг не выжить.

Если у меня ничего не получится в этом городе, пойду дальше в столицу. Я слышал, что в столице зимой даже вода в вёдрах, оставленных на улице, не замерзает, а это значит, что выжить там шансов больше. До столицы добираться придётся долго, потому что далеко до неё. Если путь в Эйвенхард от Карамаша считать, времени на него уйдёт, не меньше двадцати дней, пешком и не по тракту. По тракту быстрее дней на пять, но опаснее, по крайней мере, для меня, я же один и совсем не воин. Обычных грабителей я не боялся, у меня же нет ни чего, а вот тех, кто занимается работорговлей, нужно опасаться. Работорговля в Эйвенхарде запрещена, но вот в соседнем Вуширхоре рабы есть, немного, но есть. Об этом я от бабушки Мараф узнал, когда она говорила, чтобы я, когда буду пасти коз, от города далеко не уходил, иначе поймают и продадут в рабство. Не думаю, что она меня просто таким способом пугала, Мараф всегда говорила правду, а если чего-то не знала, то сразу в этом признавалась. На севере королевства работорговцы не появлялись, там им делать нечего, с пленником бежать придётся далеко, да и догнать по дороге могут. На юге с этим было проще, народа здесь гораздо больше живёт, а ещё тепло и граница рядом.

Вспоминая рассказы Мараф, я шёл до самого вечера, и только когда стало темнеть, решил остановиться на ночлег. Место выбрал на дне большого оврага, там и вода была и сухой кустарник для костра. На ужин у меня была вторая тыква, которую я съел уже запечённой. Согревшись у костра, уснул сытым, каким в последнее время был далеко не каждый день. В середине ночи я проснулся, мне приснился кошмар. Снилось, что отец меня догнал и отрубил руку, а мой брат Итмар в это время стоял в стороне и смеялся. Оставшуюся часть ночи я плакал, мне было обидно, страшно и одиноко.

Наступило утро, я погасил огонь и, повернувшись в сторону родного города, сказал, – я всё равно выживу назло всем вам. Сжав кулаки, быстрым шагом отправился в Карамаш. Злость и обида на весь мир подгоняла меня вперёд и к полудню под лучами жаркого южного солнца, я добрался до города. Сам удивился тому, что дошёл до него так быстро.

Вид города с высокого холма, на котором я остановился, завораживал своей красотой и размером. Карамаш был огромным, раз в десять больше моего теперь уже моего бывшего Тернола. Высокие каменные стены защищали Карамаш со всех сторон, а большие, окованные железом ворота казалось, было невозможно выбить ни одним тараном.

Город мне понравился, но появилась проблема. Как попасть в город, если у ворот стража проверяет всех, кто входит и выходит из города. Сейчас, во второй половине дня, желающих попасть в город, было значительно меньше, чем тех, кто из него выходил или выезжал. Я не знал, закрывают ли в Карамаше ворота на ночь, и берут ли плату за вход. Прежде чем попытаться попасть в город, нужно узнать обо всём лучше, а не лезть напролом через открытые ворота мимо стражи.

До вечера ещё оставалось много времени, и я решил, пока оно у меня есть, найти что-нибудь, что можно съесть. Недалеко от городских стен заметил лес, достаточно густой для этих мест и какой-то подозрительно низкий, если сравнивать его с лесом на севере. Направился к нему, чтобы узнать, есть в этом лесу дичь или какие-нибудь ягоды, пригодные в пищу.

Лес оказался не лесом, а огромным садом из фруктовых деревьев, и он охранялся. Я ещё издалека заметил несколько всадников с собаками, объезжающих сад по кругу. Соваться в этот сад было опасно, собаки догонят и порвут в клочья, если почувствуют, что в саду появился чужак. Мне было страшно, но я сейчас хотел, есть, а голод способен подтолкнуть на любой рискованный поступок.

Дождавшись, когда всадники отъедут подальше, я направился в сад, не открыто, конечно, а ползком, по пожелтевшей от ярких лучей солнца траве. Трава высотой была всего в две ладони и росла не сплошным ковром, поэтому прежде чем переползти к другому травяному островку, я осматривался. Если всадники были далеко, переползал, а если они были рядом, лежал не двигаясь. Пока ползал, случайно измазался в конском навозе и теперь, от меня воняло как от навозной кучи. До самого сада добрался только с наступлением темноты, и пока охраны не было видно, смог набрать с земли два десятка упавших яблок. Сложил их в свою рубашку, от которой до сих пор пахло навозом, и пополз назад. Через некоторое время, когда сад остался где-то далеко позади в темноте, я встал и уже бегом отбежал ещё дальше.

Какого цвета были яблоки, в темноте понять было невозможно, они оказались твёрдыми и кислыми на вкус. Для меня уставшего и голодного, эти яблоки сейчас были самыми вкусными и самыми сладкими на свете. Я съел только половину из того что украл в саду, вторую половину оставил на утро, ведь утром мне надо будет чем-то позавтракать. В эту ночь я спал без костра, камни, что использовал вместо огнива, потерял где-то в саду.

На рассвете решил постирать свою одежду, чтобы от меня не пахло навозом на всю округу. Карамаш находился на берегу небольшой реки и проблем с водой для стирки, не было. Пока постиранная одежда сохла под лучами утреннего солнца, я съел оставшиеся яблоки. Сегодня, зелёные, недозрелые яблоки, мне уже не казались самыми вкусными и сладкими, скорее наоборот, самыми кислыми и совсем не вкусными. Несмотря на это, я их всё равно съел, понимая, что скорее всего, еды сегодня добыть уже не получится, по крайней мере до того момента, пока не попаду в город.

К тому моменту, когда моя одежда высохла, у городских ворот уже выстроилась большая очередь из крестьянских телег. Люди стремились попасть на городской рынок, чтобы там что-то продать или купить. Стражники проверяли каждую телегу, выясняя, кто и что ввозит в город. Наблюдая за проверкой, я увидел, что пеших путников проверяют не всех, а только тех, у кого были с собой корзины или мешки. На тех, у кого с собой вообще ничего не было, стража внимания не обращала.

Увидев это, я обрадовался, меня в город пропустят, ведь у меня же нет ничего кроме старого ножа, спрятанного в таком же старом сапоге. Сапоги, так же, как и штаны, достались мне от брата после того, как они ему стали малы.

Стараясь не показывать страха, я обогнул очередь из телег и спокойно прошёл в город. Лишь только после того, как стражники остались где-то позади у ворот, смог облегчённо выдохнуть, я наконец-то попал в Карамаш.

Что можно было сказать об этом городе, посмотрев на него и пройдясь по его улицам? Большой и грязный, улицы узкие, две телеги не везде смогут разъехаться, народа много, все куда-то спешат. Дома двух, а местами и трёхэтажные, торговые лавки на каждом углу. Я этого города сейчас немного боялся, не привык к такому количеству жителей.

Пока шёл по улице, разглядывая всё вокруг, меня чуть не затоптали копытами. Четыре всадника, одетых во всё чёрное, проскакали в сторону ворот, не обращая внимания на людей, идущих по улице. Через некоторое время по этой же улице, опять в сторону ворот, проехала закрытая карета с гербом на её дверях. Чей это был герб, с изображенной на нём головы волка, я не знал, но хорошо его запомнил, на всякий случай. Вскоре я добрался до городского рынка и долго стоял с открытым от всего увиденного там ртом. Такого количества торговцев сразу, я ещё не видел никогда, их тут было не меньше сотни. На рынке продавалось всё, начиная от старых башмаков и поношенной одежды, и заканчивая покрытых чёрным лаком карет. Рынок был огромным, почти как половина города Тернол, из которого я сбежал.

Также тут продавали и разного рода еду, мясо, рыбу, овощи, фрукты и ягоды. От такого разнообразия и запахов мой желудок сразу сжался, напомнив мне, что одними яблоками долго сыт не будешь. Денег у меня, разумеется, не было, а есть хотелось, и я решил, украсть. Что конкретно из продуктов украсть и где, ещё не решил, нужно было пройтись по всему рынку, чтобы определиться с выбором. Мясо свежее, копчёное, вяленое и солёное украсть, точно не получилось бы, оно висело на крюках за спинами торговцев у стен зданий. Рыбу и всякие там, фрукты и овощи, были более доступны, к ним я и стал присматриваться, прохаживаясь вдоль торговых рядов.

Спустя час смог украсть яблоко и грушу. Съел сразу, чтобы их у меня не нашли. Мне этого было мало, и я отважился, украсть кусок вяленой рыбы. Вначале всё было хорошо, на меня стоявшего недалеко от прилавка с рыбой, никто не обращал внимания, люди торговались, смотрели товар, нюхали и, если им нравилось, покупали. Дождавшись, когда торговец отвлечётся на очередного покупателя, я подошёл и стянул с прилавка половинку рыбины, длиной в мой локоть. Я даже успел с этим куском уйти, но, к сожалению, не далеко. Торговец обнаружил пропажу и поднял шум. Откуда взялись стражники, я так и не понял, также не успел понять того, как оказался на земле с приставленным к груди мечом. Меня поймали на воровстве, рыбу я выбросить не успел, да и делать это было бесполезно, свидетелей того, что я её нёс, было более чем достаточно.

Спустя час я уже сидел, за толстой и ржавой решёткой в городской тюрьме Карамаша. Тех, кто сейчас сидел за такой же решёткой здесь, было много, почти каждый час приводили кого-нибудь нового или старого, если он попадался уже не в первый раз. Никогда не думал, что смогу попасть в тюрьму, ведь я никогда ничего плохого никому не делал. Я украл потому, что хотел, есть, а не потому, что хотел, таким способом обогатиться. Да, я поступил не хорошо, но ведь меня можно понять, голод заставил. Так я думал, сидя в тёмном углу, попутно слушая разговоры тех, кто сидел рядом. Как оказалось, я здесь такой не один, почти каждый второй был пойман за кражу. Незаметно вытирая слёзы, я слушал, о чём говорили такие же бедолаги как я.

В основном говорили те, кто оказался в тюрьме не первый раз, они не сильно переживали по поводу наказания. За кражу полагалось от десяти до тридцати ударов палкой, в зависимости от того, что украл. За убийство вешали или отрубали голову, это тоже в зависимости от того, кого убил.

– Эй, парень, ты тут за что? – спросил меня кто-то.

– Есть хотел, украл половинку рыбины, – признался я. Смысла врать не было, я же не убийца, чтобы отказываться от содеянного.

– У кого? Как торговец выглядел?

– Высокий, худой и рыжий, почти с краю рынка стоит, – пояснил я, вспомнив, как выглядел тот торговец, у которого я решился, украсть рыбу.

– Да, попал ты, наказание будет суровым, это же родной брат начальника городской стражи. У него воровать себе дороже.

– Я же не знал, в город только сегодня пришёл.

– Новенький значит, надо было у кого-нибудь спросить, прежде чем руки протягивать.

Больше меня ни о чём не спрашивали, а сам я просто не знал, о чём спросить, наказания-то мне всё равно было не избежать. Всю ночь просидел в углу тюремной камеры, не сомкнув глаз, к утру уже был готов умереть от собственного переживания. Зачем мне жить, если родным людям я уже не нужен, а чужим никогда нужен и не был.

Утром начался дождь, мелкий, предвестник скорого начала осени. Почти всех, кто находился в тюрьме, вывели на площадь перед зданием городской управы. Здесь обычно наказывали за мелкие преступления, головы отрубали в другом месте. Начальник тюрьмы стал называть имена и объявлял, какое человеку назначено наказание. Первому вору, попавшему в руки стражи вчера, выпало двадцать ударов палкой. Человека неопределённого возраста вывели из клетки, в которой мы все сидели и привязали к столбу, вкопанному в землю в самом центре площади.

Смотреть, как его бьют палкой, было страшно, после первых трёх ударов он начал кричать, а после пятнадцатого, только хрипел, на крик сил уже не осталось. После первого преступника получившего своё, к столбу привязали другого человека, и всё повторилось снова. Я не смотрел на то, как его бьют, не мог просто, закрыл руками уши, чтобы не слышать его крики. Не знаю, сколько я так стоял, но очередь дошла и до меня.

– За кражу дорогой рыбы, вор Кирит из Тернола наказывается пятнадцатью ударами, – начальник сделал паузу, посмотрев на толпу зевак, собравшихся, посмотреть на избиение. – Наказывается пятнадцатью ударами плетью, – продолжил начальник и толпа ахнула. Из толпы зевак послышались выкрики, что парень не выдержит столько, умрёт раньше, чем получит своё. Однажды я видел, как богато одетый всадник ударил плетью горожанина, замешкавшегося на дороге, и видел последствие одного такого удара. Понимая, что меня ждёт, я стал сопротивляться, когда меня стали вытаскивать из клетки. Стражники оказались сильнее и вскоре, я оказался у столба.

Плеть палача коротко свистнула и мою спину, словно обожгло огнём, я сжал зубы, стерпев боль, смог не закричать. Второй удар стерпеть уже не смог, крик сам вырвался из горла. После третьего удара огнём обожгло щёку, это кончик плети не попал по спине и ударил выше. Я кричал уже без перерыва, пока не охрип. Удары сыпались один за другим, боли я уже не чувствовал, перед глазами стоял кровавый туман, все звуки пропали кроме одного, свиста плети тюремного палача. Моё сознание поплыло, а потом и вовсе на какое-то время угасло. Позже оно вернулось вместе с болью, меня куда-то несли, взяв под руки. Кто-то дотронулся до спины, её опять обожгло огнём, и я снова потерял сознание. Оно потом ещё много раз то появлялось, то пропадало вместе с болью, давая мне отдых. Память тоже частично отказывала, не позволяя запомнить, где я и что со мной. Помню, что полз куда-то, потом меня укладывали в крестьянскую телегу и куда-то везли по совсем даже не ровной дороге. Когда моё измученное болью сознание вернулось окончательно, не сразу понял, где сейчас нахожусь. Я лежал на животе, в доме, где сильно пахло сухими травами и рыбьим жиром. Попытка встать ни к чему не привела, у меня на это не хватило сил.

– О, очнулся, значит, выживешь, – послышался женский голос. – Сейчас воды дам, не дёргайся и на спину не ложись, все мои труды смахнёшь на пол.

Вскоре мне к губам подставили глиняную миску с водой. Вначале я не смог втянуть в рот воду, чтобы потом проглотить, я её лакал как собака или какой-нибудь другой зверь. Смочив немного горло, сделал первый небольшой глоток, потом ещё один и ещё, а потом у меня отняли воду.

– Хватит пока, пусть усвоится. Три дня без сознания лежал, а тут присосался словно здоровый, а не больной.

Кто говорил, я не знал, понятно, что женщина, но вот её лицо из положения, лёжа на животе, рассмотреть не смог. Через некоторое время мне ещё дали попить, только это уже была не вода, а травяной отвар. После этого отвара моё сознание поплыло и плавно угасло, на этот раз я просто провалился в сон, обычный сон без сновидений.

– Просыпайся, пора вставать на ноги, – меня погладили по коротко остриженным волосам. – Долго лежать тоже не полезно.