Сказки Шута и Дурака

Оанаро Эррэдт

Сказки Шута и Дурака

Притча о Дураке

Он пришёл в мою деревню утром. Пожилой, в пыльной одежде из разноцветных клочков, в старом плаще и странном колпаке с бубенчиком.

Первым его заметили дети. Бубенчик весело звенел, обещая им праздник. Взрослые недовольно косились, а он сел на площади возле фонтана.

Дети окружили его, он улыбнулся и достал стопку странных цветных картинок. А потом началось чудо.

Картинки летали из руки в руку, исчезали и появлялись в самых неожиданных местах: за ухом мальчишек, за пазухой незнакомца, в карманах девчоночьих фартучков. Ребятня визжала от восторга, прося показать чудеса ещё и ещё. И он показывал.

Взрослые, забывая о работе, подходили посмотреть на фокусника. А он начал говорить.

Он обращался к каждому лично и желал им здоровья и благополучия. И подозрительные взгляды становились добрее, хмурые морщины разглаживались, на лицах появлялись улыбки.

Странник спрятал картинки и сказал: «Спрашивайте».

– О чём? – удивились люди.

– О чём хотите.

– А кто ты? – удивились люди.

– Я – Дурак.

– Что может сказать дурак? – засмеялись вокруг.

– Правду, – улыбнулся он.

Смех стих.

– Отчего умерла моя корова в этом году? – крикнула женщина.

– От болезни, – улыбнулся Дурак.

– Что с моим женихом? – крикнула вторая.

– У него есть другая. Ты найдёшь лучше.

Молчание прорвало. Люди задавали вопросы взахлёб, но он слышал каждого и отвечал каждому. Его голубые глаза улыбались, когда он рассказывал людям про них самих. Я удивлялся и не понимал, почему люди ему верят. У него не было умных книг, он не был толкователем снов, не был мудрецом.

Но ему верили.

– Где мой нож?

Дурак вздохнул.

– У твоего соседа.

– Врёт он всё! Ты кому веришь, Стефан! Он же дурак!

– Может, и дурак. А только нож-то и впрямь пропал, когда ты за упряжью заходил…

Дурак молчал. Только смотрел с печальной улыбкой на спорщиков. А потом подмигнул мне. И встал.

Я не успел удивиться. Началась драка. Они дрались, а я смотрел вслед уходящему Дураку. Он обернулся. Голубые глаза улыбались.

– Спрашивай.

Я сглотнул слюну, недоумевая, как он догадался, что у меня тоже есть вопрос.

– Кто ты?

– Дурак. Но ты не это хотел спросить.

– Твои картинки… Что это?

Он улыбнулся.

– Узнаешь. Скоро.

Он уходил, а я смотрел ему вслед. Когда он скрылся, я посмотрел на затихавшую драку.

– Стефан, ты это… Ты прости, по ошибке, видать… Бес попутал…

– Знаю я твоего беса, водкой звать.

– А пойдём ко мне? Медовуха настоялась, поди…

– А пойдём!

Разбитые губы, подбитые глаза, расквашенные носы. Но люди счастливы и довольны. Я не понимал этого. Но хотел понять.

Добежал до дому, торопливо завязал в узел смену одежды и скромные сбережения, еду в дорогу – и бегом за ним.

Я быстро догнал его.

Он сидел под деревом, у развилки. Несколько дорог расходились от указательного камня.

Я даже отдышаться не успел. Вопрос рвался с языка.

– Откуда ты узнал?

– Я видел, – он улыбнулся.

– Видел? Но как? Откуда? Тебя же никогда не было в нашей деревне?!

– Как ты думаешь, куда ведут эти дороги? – он не смотрел на меня. Он смотрел в небо.

Я, наконец, отдышался и снова удивился: неужели он даже читать не умеет?

– Которая направо – ведёт в ….

– Все дороги ведут ко мне, – он смотрел на меня голубыми глазами. Чистыми, прозрачными, как вода, и совсем не безумными.

– К тебе? – удивился я.

– Ко мне.

– Дороги к дураку? – я засмеялся. – Ты врёшь.

– Тогда зачем ты пришёл?

Я замолчал. Он прав. Я пришёл к нему.

– Я хочу узнать про твои картинки.

– Узнаешь.

– Когда?

– Всему своё время, – улыбнулся он.

Я остался с ним. Мы пошли вдвоём. Он, в странной смешной одежде и весёлым бубенчиком на колпаке, и я.

Везде, где мы останавливались, повторялась почти та же история: он играл с детьми и показывал фокусы, собирая мелочь на скромный ужин. А потом отвечал на вопросы и говорил с людьми так, что ему верили. Иногда он доставал свои картинки и раскладывал их. Тогда его лицо становилось серьёзным. И это пугало меня больше, чем выгонявшие нас стражники или местные прорицатели.

Во время пути я спрашивал, почему он отвечал людям именно так. И он объяснял. Я удивлялся его знаниям и сам пытался понять людей. Мы бродили целое лето, и, когда наступила осень, я стал замечать в людях то, чего не замечал раньше.

В пути я рассказал ему, и он остановился. Он смотрел на меня и улыбался. А потом свернул с дороги в лес.

Он нашёл поляну, сел и достал свои картинки.

– Садись и смотри. Это Путь Дурака…

Так началось моё обучение.

Он брал каждую картинку и рассказывал о ней. Просто и понятно, но каждое его слово несло неведомый мне раньше смысл. Я познавал каждую картинку порознь и все вместе. Он задавал вопрос и заставлял меня отвечать сначала так, а потом с помощью картинок.

Однажды в одном городке к нам пришли прорицатель и стража. Их привёл человек, который был недоволен тем, что сказал ему мой учитель.

– Кто ты? – грозно нависли над нами стражники.

– Я – Дурак, – спокойно ответил он. И улыбнулся.

– Если ты дурак, зачем выдаёшь себя за мудреца? – возмутился прорицатель.

– Разве? – удивился учитель. – Я никогда не говорил, что мудрец. Этот человек знал, что я дурак.

– Говорил он, что мудрец? – обернулись стражники к недовольному.

– Не… нет, – замотал тот головой.

– Знал ты, что он дурак? – ещё грознее навис прорицатель.

– Д-да.

– Так какого дьявола ты нам тут головы морочишь?! – возмутились служители порядка.

– Нашёл, у кого спрашивать! – прорицатель брезгливо хмыкнул. – У дурака. Что он может знать?

– П…правду, – ответил человек, опустив голову.

– Да ты, видать, сам дурак, – засмеялись стражники. – Что к дураку за советом пошёл. Дуракам закон не писан. Чего с них взять?

– Иди за мной, – важно задрал подбородок прорицатель. – Я покажу тебе истинную мудрость. За соответствующую плату, разумеется.

Они ушли.

Учитель смотрел им вслед и грустно улыбался.

– Он глуп.

Я сел возле учителя.

– Этот прорицатель скажет ему то же самое, но за деньги. Если вообще не наврёт. А ты сказал ему правду бесплатно.

– У каждого свой путь, – улыбнулся мне учитель. – Путь Дурака и правда неразделимы. Я не могу лгать. И не хочу. Право и обязанность Дурака – говорить людям правду. Ты сам выбрал этот путь.

Я посмотрел в голубые глаза и улыбнулся.

Так прошла осень.

Зимой он заболел.

Мы пришли в город и сняли самую дешёвую комнату. Я нашёл работу, чтобы платить за жильё, а вечерами занимался картинками. Однажды, в середине зимы, я вернулся и увидел в комнате женщину. Она была одета, как простая горожанка, но я сразу понял, что это не так, и что у неё проблемы с семьёй.

Но зачем она здесь?

Дурак, мой учитель, сидел на кровати и кашлял.

– Расскажи ей, – он посмотрел на меня. – Ты сможешь.

Я улыбнулся: понял.

Картинки легли на хромоногий стол, и дама ушла, недовольная ответом, но оставив в благодарность тяжёлый мешочек.

Мы не смотрели на него. Это было неважно.

– Я прав? – мой взгляд был обращён к учителю.

– Прав, – улыбнулся Дурак. – Ты понял путь.

Я оставил работу. У меня появилась другая. Целыми днями я сидел в отдельном закутке в трактире и рассказывал людям правду. Мой учитель поправлялся, а я всё реже смотрел на картинки. С каждым днём я видел дальше и больше, чем они могли показать, и всё чаще жалел тех, кто приходил. Люди жили в смуте, сомнениях и тревогах. Правда приносила им радость и облегчение.

Я видел их путь.

Я не хотел и не мог им лгать.

Я радовался вместе с ними.

Потому что любая правда лучше, чем ложь.

Я ничего не просил у тех, кто приходил ко мне. Кто хотел – давал сам. У многих не было денег, чтобы заплатить прорицателю, а я радовался их доброй и искренней благодарности.

Конечно, приходили те, кто не верил и предпочитал жить по-старому. Они ругались на меня, но я улыбался. Я знал, что я прав.

Благодарных людей было намного больше.

В первый день весны учитель исчез.

Он ушёл, оставив на столе колпак с весёлым бубенчиком и колоду карт.

Я улыбнулся. Надел колпак и спрятал колоду на груди.

Меня ждали везде.

И когда в моей первой деревне меня спросили: «Кто ты?», я улыбнулся и ответил:

– Я – Дурак.

Легенда о Белой деве

Маленький Волк открыл глаза. В полумраке шалаша из еловых ветвей веяло приятной прохладой. Испуганной белкой пронеслись в памяти тени недавних событий. Смертельный удар томагавком. Боль. Гнев. Всё в прошлом. Он умер в битве, и Махео принял его в…

– Великий дух… Я не умер…

Что?

Потрясённый шайен повернул голову и увидел своего врага, перевязанного, но живого, как и он сам. Взгляды встретились, полыхнули яростью. Зашипев, разведчик кайова зашарил по земле в поисках оружия.

– Собака!

– Змея!

Оба тщетно пытались встать, чтобы завершить поединок. Боль от ран вернулась мучительной вспышкой, вынудив каждого стиснуть зубы: враг не порадуется страданиям.

Обмен яростными взглядами прервал неожиданный свет, заставив резко сощуриться. Высокая фигура в ареоле лучей держала лиственный полог шалаша.

– Неужели Великий дух ошибся, когда привёл меня к моим братьям?

Мягкий и строгий голос струился живой водой.

– Жизнь не дорога вам, и бесценный дар Великого духа не нужен его детям.

– Кто ты? – кайова первый совладал с собой. – Назовись!

Говорившая шагнула вперёд. Светлокожая и золотоволосая, вся в белом. Рубаха и штаны нарядны от разноцветных бусин и бахромы. Мокасины украшены вышивкой. Нож на поясе.

– Северная дева? – прошептал Маленький Волк, узнав великую целительницу.

Она помогала всем. Белая волчица вела её по лесам. Любое племя принимало с почётом. Пытавшиеся убить становились добычей огромного чёрного волка.

– Б… Белая шаманка… – изумлённо и хрипло раздалось со стороны кайова.

– Что же не поделили в чаще мои братья? – в спокойном голосе едва заметны горькая насмешка и глубокая усталость. – Разве мало чужеземцев проливают вашу кровь? Мало неведомых болезней, уносящих жизни целых племён? Мало бед, причинённых лесам и прериям, рекам и озёрам? Брат, поднявший руку на брата, не пройдёт по тропам Страны Вечной Охоты, не откроются для него врата в Страну предков, не согреется его дух у небесных костров.

Она перевела взгляд с кайова на шайена. Пальцы девы зарылись в белый и чёрный мех на двух матёрых холках. Бесшумные, как духи, волки ласкались к своей хозяйке, не забывая следить за раненными людьми.

– Сильный духом живёт в мире со всеми. Горе тому, кто предпочтёт одного зверя другому и даст ему волю.

Гневные слова погасли, не сорвавшись с губ. Кайова тоже молчал, отвернувшись и опустив взгляд.

– Завтра мои братья смогут встать, – между ними упали два томагавка. – Я ухожу. Решайте, что вам дороже.

Прошелестел лиственный полог. Солнечные лучи вспыхнули и погасли.

Спустя несколько месяцев после начала кровопролитной войны шайены заключили с кайова мир, который никогда не был нарушен.

Стать Богом

«Что нужно, чтобы стать богом?»

Нефритовая табличка с вопросом висела над алтарём старого храма, укрытого глубоко в горах, уже несколько сотен лет. Рядом висел небольшой бронзовый колокол. Под табличкой, на кубе светлого мрамора, стояла простая деревянная чаша, из тех, что протягивают нищие за подаянием. По легенде, верно ответив на вопрос и испив воды из чаши, наполненной основателем храма – самим Всевидящим, покровителем ищущих Истину, – можно было стать богом.

По той же легенде, одному ученику удалось ответить на вопрос, но он отказался от чаши и ушёл обратно в мир, желая донести до остальных людей свет истины. Могилы остальных соискателей божественности усеивали задворки храма многочисленными холмиками.

За прошедшие столетия храм познал расцвет и упадок. Сменялись настоятели, наставники и ученики. Храм забывали и открывали вновь, сметая пыль с каменных полов и бесчисленных свитков богатейшей библиотеки, посвящённой поискам ответа. Лишь алтарь с чашей и табличка над ним всегда оставались девственно чисты.

Много лет назад он услышал старую легенду, и она завладела его душой и мыслями. Стать богом, получить невиданную силу и гарантированное бессмертие. Он бросил все: бизнес, дом, семью. Несколько месяцев потратил на поиски забытого храма, и много лет – на поиск истины.

Летописи документировали все ответы и каждую попытку испить из чаши. За проведённые здесь годы он тщательно изучил все случаи, проштудировал древние свитки, выучив для этого несколько мёртвых языков, и теперь был уверен, что знает ответ. Тщательно сверившись с древними инструкциями, он выбрал время ритуала и начал положенную медитацию.

В третий час Петуха пятого дня месяца Лотоса он опустился перед алтарём на колени, произнёс формулу призыва и трижды ударил в колокол.

Ничего не произошло.

В медленно текущие минуты предутренней тишины он успел подумать, что наверняка допустил ошибку в самом ритуале или времени его проведения; разочаровался в себе; проклял храм, его основателя, настоятелей, учеников, легенду и годы, напрасно потраченные на изучение древних рукописей; дал себе обещание никогда больше не совершать подобных глупостей и, вымещая досаду, ударил в колокол ещё раз.

Неожиданный порыв ветра разом поднял в воздух древние занавеси на окнах и заставил прикрыть лицо рукой.

– А я уж думал, ты так и уйдёшь, в четвёртый раз не позвонишь. Давно меня никто не звал.

Глубокий бархатистый голос эхом раскатился по залу, разом вызывая восторг и внутренний трепет предвкушения: всё-таки это правда! У него получилось!

Покровитель ищущих Истину солнечно сиял белизной одеяния, скрывавшего высокую широкоплечую фигуру. Из-под опущенного на лицо капюшона виднелся только волевой подбородок.

– Я… – голос осип, но он собрал волю в кулак, прочистил горло и сказал куда уверенней: – Я знаю ответ!

– Хорошо.

Всевидящий поднял руку, и уже полная чаша опустилась в подставленную ладонь. На поверхности жидкости играли отблески божественного сияния.

– В этой чаше вода истины. Если твой ответ верен – ты получишь то, что искал. Если ты ошибся – умрёшь.

Бархатный голос не оставлял сомнений в истинности сказанного.

– Можешь передумать, пока не поздно.

– Я готов!

Он решительно протянул руки. Легенда оказалась правдой. Годы не потрачены зря. Он в шаге от своей мечты. Ещё чуть-чуть, и он станет богом. О, сколько всего он совершит!

Мир навсегда изменится под его могучим правлением!

Полная чаша плавно опустилась в подставленные ладони. Неожиданно тяжёлая и холодная настолько, что на деревянных боках выступили капли влаги.

– Твой ответ! – потребовал Всевидящий.

– Мой ответ: я не знаю!

Он торжествовал. Все его изыскания подтверждали: на этот вопрос нет другого ответа.

– Пей. – Покровитель ищущих Истину ничем не выдал своих мыслей и эмоций.

Он пригубил и захлебнулся: ледяная вода из горных ручьев была теплее того, что ринулось ему в горло, убивая тело и ужасая душу пониманием ошибки.

– Остроумная попытка, ценю.

Всевидящий откинул капюшон, наблюдая, как корчится в луже у алтаря умирающий человек. Голубые глаза смотрели спокойно и безжалостно, кудри сияли как настоящее солнце.

– Но ответ не верен.

– К… кх… – прохрипел страдалец, тщетно пытаясь вздохнуть. Чаша выпала из его рук и лежала на боку. Подчиняясь движению пальца Всевидящего, она вернулась на алтарь.

– Какой ответ, спрашиваешь?

Основатель храма задумчиво смотрел на светлеющее за горами небо.

– Очень простой. Ничего. Бог – в тебе. Им не нужно становиться. Им нужно просто быть. Здесь и сейчас. Познавшие истину в чаше не нуждаются.

Человек судорожно прохрипел в последний раз и замер, скорчившись перед алтарём.

Всевидящий задумчиво смерил его взглядом и вздохнул.

– Пожалуй, пора с этим кончать, – он перешагнул тело, направляясь к выходу.

Нефритовая табличка за его спиной покрылась многочисленными трещинами, алтарь раскололся, чаша распалась на две половинки, запуская цепь разрушений.

– Не о том люди думают, совсем измельчали.

Всевидящий, не оглядываясь на рушащиеся стены и потолок, перешагнул порог бывшего храма и порывом ветра исчез в лучах восходящего солнца.

И было Так

 Смерть сидел за своим столиком и ждал карри, размышляя о людях, когда понял, что он не один.

– Привет. Позволишь?

У столика стоял некто, чей костюм мог бы свидетельствовать о принадлежности к Шутовской гильдии, если бы не был пошит настолько идеально, чтобы стать сразу стильным и естественным. На слегка растрёпанных светлых волосах незнакомца красовался полосатый красно-синий колпак с одним бубенчиком и отворотом, напоминающим корону.

Хозяин странного колпака, высокий молодой красавец, явно не привык гнуть спину и получать в лицо кремовым тортом. Смерть плохо разбирался в людях, но даже ему было понятно, что на подобную выходку незнакомец отреагирует не как положено члену Шутовской гильдии.

– МЫ ЗНАКОМЫ?

– В некотором роде, – незнакомец открыто и весело улыбался. – Я очень много о тебе слышал. И рад познакомится с тобой лично. Собственно, для этого я и пришёл.

Гость приветственно протянул руку.

– Я Шут. И Дурак.

Смерть был удивлён, если о нём можно было так сказать. Он был удивлён не столько тем, что человек его видел, сколько тем, что его были искренне рады видеть. А ещё Смерть не помнил такую встречу, хотя Шут казался смутно знакомым. Он осторожно пожал протянутую ладонь. Она была тёплой и настоящей.

Это могло означать только одно.

Официант принёс карри и вопросительно посмотрел на Шута, привычно отводя глаза от места, где сидел Смерть. Шут уже устроился на стуле, аккуратно убрав за спину полы плаща. Чёрный верх и тёмно-синяя подкладка выглядели как бархат и дорогой шёлк. Но плащ был больше, чем просто ткань. Он явно обладал собственным сознанием.

– Что для вас, господин?

– Карри с собой, и побольше. И вашего лучшего пива. Хотя нет.

Шут задумчиво посмотрел на небо, скрытое деревянным навесом, словно что-то вспоминая.

– О! Бочонок укипаловки. Два бочонка.

– Хорошо, господин, – официант постарался скрыть изумление от такого заказа. Смерть же заботило другое.

– ТЫ НЕ ПРИНАДЛЕЖИШЬ ДИСКУ. НО ТЫ ЗДЕСЬ. И НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ.

– Да. – Шут больше не улыбался, но взгляд серых глаз оставался тёплым и лучистым. – Я оттуда.

Неопределённый жест охватывал бы добрую половину неба, будь его видно.

– У нас одна вселенная, просто немного разные слои. Ты не против, если мы продолжим беседу у тебя дома? Мне хочется посмотреть на твои пшеничные поля. К тому же, я не хочу нарушать равновесие этого мира. А оно непременно нарушится, если я задержусь здесь. Таково моё свойство.

Смерть встал. То, что сейчас происходило, никогда не было записано в историю Диска.

– ТЫ УМЕЕШЬ ЕЗДИТЬ ВЕРХОМ?

– Смотря на ком, – Шут с сияющей улыбкой вручил почти испуганному официанту золотой, подхватил принесённые пакеты с едой и один бочонок. Второй не влез ему в руки и его взял Смерть.

– Не думаю, что твой конь меня выдержит. Да это и не важно. Для тебя не имеет значение время, а для меня пространство. Ну что, мы идём?

– ЗНАЧИТ, ТЫ НЕ…

– Антропоморфная персонификация, именно, – Шут кивнул, погружая нос в очередную кружку укипаловки. Пил он со вкусом и явным пониманием вопроса.

– Я саморазвивающийся принцип. Концентрированный взгляд Создателя внутрь себя, квинтэссенция Игры и Игрока в одном лице. Люди вообще не знают, что я существую как личность. В лучшем случае я для них карточный дурак, а рисуют они не слишком хорошо.

– И МЫ ЗНАКОМЫ В ТВОЁМ МИРЕ? – Смерть последовал примеру гостя. Это было странно: сидеть на краю собственных пшеничных полей и пить укипаловку. Но ему нравилось.

– О, да, – Шут мечтательно и загадочно улыбался. – На одной планете живёт один Мастер-Сказитель, он много пишет о тебе и твоих приключениях здесь. Его книги очень популярны. Это ты здесь такой, как придумали тебя люди. А в других мирах сущность принимает другие формы. Я знал тебя исключительно с одной стороны.

– И КАКАЯ ФОРМА У МЕНЯ В ТВОЕЙ ГРАНИ ВСЕЛЕННОЙ?

– Красивая, только люди этого не видят. У них с тобой ассоциируются исключительно кости.

Шут со вздохом поставил кружку и потряс над ней бочонком, стараясь добыть остатки пития.

– А вообще там ты женщина. Тебя многие считают женщиной.

Смерть молча смотрел в поля. Молчание длилось долго. Шут же невозмутимо допивал укипаловку. Карри давно закончилось.

– ТЫ ТОЖЕ ДВОЙСТВЕННЕН, – изрёк хозяин чёрного пространства.

– Я бы сказал – двуедин, хотя я – это особый случай. Мне это по работе положено.

Гость с кривоватой усмешкой вытер губы.

– А вообще, все сущности межмирового и вселенского уровня не ограничиваются одной формой.

– И В ЧЁМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ТВОЯ РАБОТА?

– В сохранении Гармонии вселенной.

Шут с лёгкой печалью на лице смотрел на линию, где должен быть горизонт. Смерть плохо разбирался в эмоциях, но гостя он понимал.

– Я управляю вероятностями. И создаю их.

– СЛОЖНАЯ РАБОТА.

– Да, – на губах Шута появилась улыбка. Вокруг стало немного светлей. – Но чертовски интересная. Для этого даже приходится воплощаться.

– КАК В АНК-МОРПОРКЕ?

– Нет, в человека. Ну, типа как у вас тут монахи перерождаются. Знаешь, сжал сознание в точку, прикрыл способности – и вниз… Нельзя по-настоящему кого-то понять, пока не влезешь в его шкуру. Ты, кстати, тоже там так можешь и делаешь. Только не часто.

Смерть посмотрел на гостя. Что-то подсказывало ему, что процесс расставания с жизнью для таких воплощений проходил иначе, чем у людей, и больше напоминал снятие старой одежды.

– И ЧЕМ Я ЗАНИМАЮСЬ, КОГДА СТАНОВЛЮСЬ ЧЕЛОВЕКОМ?

Шут вздохнул. Вздох был адресован двум пустым бочонкам.

– Учишься понимать людей. Набираешь опыт, которого никогда не получить в нашем обычном виде. Ну, и учишься жить.

– КТО ИСПОЛНЯЕТ МОЮ РАБОТУ В ЭТО ВРЕМЯ?

– Ты. Воплощается только малая часть тебя. А большая остаётся и работает как обычно. Хотя и воплощениям дел хватает.

– А АУДИТОРЫ?

– Они местные. – Шут пожал плечами. – К тому же, многие меня считают просто воплощением Хаоса за то, что я несу перемены. Настоящие перемены.

– НАВЕРНО, У ТЕБЯ МНОГО ВРАГОВ.

– Не очень. Меня боятся иногда больше, чем тебя. Подобные нам живут очень долго, вечность, и ты для них скорее собрат, чем предвестник конца. А я могу их убить. И Убить. Иногда приходится.