Пробуждение

скачать книгу бесплатно


Все выдохнули. Кажется, ничего не произошло. Градус ожиданий был таким, что лишь через несколько секунд разум взял верх. Ничего и не должно было произойти! Нет воздуха, нет звука, нет толчка – заряд ровно нужного размера. Один Вилье видел на экране сейсмический всплеск. Но прежде, чем он успел доложить, раздался азартный голос Натальи. «Есть! Берг, твою же… Умничка! Вижу проход». Команда собралась у её монитора, где на серии кадров со вспышкой была видна неоспоримая разница оттенков серой скалы и черного разлома. Через мгновение всё закрыла пыль от обрушения породы.

– Честно забыл, что не будет шума! – со смехом признался Олаф. – Все так кулаки держали, а в итоге… Сухой клик и готово…

– Уберите звук! – товарищи развернулись к Кимо. Бледная как полотно, она зажимала уши руками.

– Кимо, никакого звука нет и быть не может. Пожалуйста, успокойся. – Капитан перевел взгляд с приборов на китаянку и протянул к ней руки, желая успокоить.

– Уберите звук! – она почти кричала, мотая головой. На неё смотрели в полной растерянности. Олаф подбежал и постарался обнять. Вовремя. Из носа Кимо пошла кровь, ноги подкосились, и швед как раз успел поймать её тело. Он один уловил её шепот «Я слышу. Я всё еще слышу». Глаза женщины закатились, тело обмякло, и наступил глубокий обморок.

Теперь в отсеке, действительно, была абсолютная тишина. Не хватало только тикающих часов. Олаф держал Кимо на руках и не мог оторвать глаз. Остальные пытались осмыслить произошедшее.

– В каком-то смысле так всем спокойнее. – В своей дурацкой манере произнес Берг.

– Адольф, приди в себя! – строго сказал Капитан. – Олаф, отнеси Кимо в её отсек, я сейчас подойду. Базовая медицинская у меня есть.

Нэш хотел добавить что-то еще. Оперся на спинку стула, будто так легче искать слова. Наконец, избегая смотреть на команду, начал говорить.

– Мы должны честно рассмотреть два варианта. Первый – что у Кимо проблемы с психикой. – Молчаливые кивки в ответ. – Это хороший вариант. В Космосе и не такое бывает. Второй вариант. Он пришел мне в голову только сейчас. Заключается в том, – он делал слишком длинные паузы, – что она на самом деле чувствует нечто такое, что нам недоступно. И это пугает меня гораздо больше.

Сон

«Иногда, кошмар начинается за пробуждением»

Место и время неизвестны

В момент подрыва заряда Кимо прекрасно знала, что ничего не услышит. Медицинские риски взрывчатки в Космосе были особым курсом. Тем большим шоком на неё обрушился Звон. Когда Берг торжественно нажал кнопку, а все остальные сгрудились за спиной Натальи, голова Кимо была затоплена шумом. Голова, не уши. Она четко понимала, что внутри отсека не может быть колебаний воздуха. Когда ей потом рассказали, что она говорила, оставалось только пожать плечами. Была сама не своя.

Подземный взрыв породил тонкий, противный звон, как фальшивая струна или радиопомехи. Он носился внутри черепа, отражаясь от костей, и заставлял сжимать уши и жмурить глаза от своей невыносимости. Вопреки всем законам физики, он не затихал, а набирал частоту так, что хотелось остаться вообще без слуха, без головы – лишь бы он прекратился! Затем Кимо почувствовала, как в черепе что-то лопнуло, и мерзкий звук исчез. В этот момент товарищи видели, как у неё пошла кровь и подкосились ноги. Мгновение она испытывала облегчение, а потом всё стало гораздо хуже.

Звон вернулся, но стал другим. Гулкий набат, медленный и неотвратимый, заполнил её. Словно колокол, молчавший тысячи, нет, миллионы лет, погребенный в пучине черного океана, вдруг проснулся и начал говорить. Его звук был черным, могильным, со скрежетом. И в то же время, что делало его по-настоящему ужасным, это был звук пробуждения. Нечто неизмеримо древнее просыпалось с каждым ударом. Открывало глаза и простирало в мир свою губительную волю. Нечто мертвое и в то же время очень, очень живое и сильное. Полное энергии, заряженное, алчущее.

Она чувствовала, как покрывается липким потом. Это был настоящий кошмар, когда ощущаешь приближение неведомого зла и не можешь пошевелиться. Она смутно догадывалась, что это происходит во сне или подобии сна, но это не помогало. Ведь тогда возможно всё. Абсолютно всё. Наяву можно умереть или потерять сознание. Какое-то облегчение. А что делать, когда ты уже спишь и не можешь проснуться? Какие тогда границы ужаса и есть ли они? Кимо не знала, но чуяла, что во всем этом есть какое-то послание и надо понять смысл, во что бы то ни стало. Тогда она начала видеть.

Она парила над тем самым черным океаном, который представила в звуке. Его волны медленно катились за горизонт, а вода была темной и плотной, как масло. Над ней было небо, полное горящих звезд, с огромным светилом посредине. Как космонавт, она понимала, что это невозможно! Видеть сразу далекие звезды и местное солнце. Но видела. Оно излучало синеватый цвет, как в кино, превращая любое время суток в ночь. Она висела над водами и дрожала. Казалось, что в любую секунду она упадет и провалится в бездну. Как пишут в книгах: «воды сомкнутся над ней», чтобы никогда не разомкнуться.

Тяжелый, медленный звон как живой поднимался из глубин. Охватывал всё вокруг как щупальца невидимого кракена. Тянул к себе. Под воды, в черноту, в огромное никуда. Кимо подавляла её ничтожность перед лицом этого Вселенского спектакля. Вдруг Звон прекратился. На миг над волнами была абсолютная тишина, ни дуновения. Хотя волны вечно катились куда-то. Женщина висела в свете бессчетных светил, как будто все они смотрели на неё. Как будто спектакль – это она. Единственная актриса в целом мироздании. Это было бы по-своему величественно, красиво, захватывающе, если бы не Звон, который в совершенной тишине, отказывался уходить из ушей. Кто-то же его сделал, зачем-то же он был нужен? Это волнение придавало горечь всей красоте небес. Что-то вот-вот должно было измениться. Непоправимо.

Стоило ей подумать об этом, как спектакль перешел в следующий акт. Черные волны стали резонировать от нового звука. На этот раз подобие пения органа. Ноты были торжественные и низкие, но гораздо большего многообразия. Целый концерт. Музыка грозная и гордая. Подхваченная ею, Кимо резко полетела над волнами. Стремительно, быстро, обгоняя исполинские валы. На небе, словно по сигналу зловещих труб, циклопическое светило стало закрываться черным диском… Затмение! Кимо открыла рот и смотрела, как медленно и спокойно закрывалось око небес. Скорость всё росла; воздух, должно быть, это он, начинал свистеть вокруг неё. Небеса медленно вращались по мере того, как она огибала планету, должно быть, это она. Орган приближался к крещендо, когда она увидела на горизонте сушу.

Земля приблизилась мгновенно, как бывает во сне. Взмах ресниц и она уже висит среди Пирамид. Полет прекратился. Она парила высоко в небе, видя вокруг на сотни километров. Вновь «неспящий космонавт» подсказывал ей, что такой обзор физически невозможен. Но она видела. Во все стороны от неё простиралась «Долина Царей» – первый образ в голове. Черные мегалитные пирамиды на ровных промежутках, как по сетке, заполняли всю землю. Их можно было сравнить только друг с другом, но Кимо чувствовала, они больше всех рукотворных объектов, что она когда-либо видела. Затмение приближалось к полноте. Музыка – к кульминации. Звездный свет наполнял мертвые поля.

Пирамиды выглядели древними. Настолько древними, что звезды в сияющих небесах показались Кимо молодыми. Юная, наивная Вселенная… В её голове закружились языковые символы древности. С черных вершин стекали не годы и века. Эоны. Такие пласты времени, что само слово «время» для неё стало терять значение. Вопреки всей логике, здравому смыслу и внешнему виду гробниц, она чувствовала в Пирамидах жизнь. Страшную жизнь. У неё не было времени подумать, подобрать лучшие образы. Черная луна закрыла светило в идеальном противостоянии. Музыка захлебнулась в темном торжестве. В этот момент первая Пирамида поднялась в воздух и с чудовищным ускорением вонзилась в Космос. За ней вторая, и еще, и еще. Ничто такого размера не имело право двигаться так быстро… За Пирамидами ревел не просто воздух, а само разорванное бытие.

Оглушенная и ошарашенная, Кимо впитывала новые ощущения. Пирамиды излучали не только жизнь. Они излучали Волю. Каждая в отдельности, и все вместе, они являлись одним несокрушимым перстом, который указывал на все звезды сразу. Произнося неведомый приговор. Впрочем, какие могли быть сомнения в приговоре? Кимо медленно опускалась на мертвую и уже пустую землю планеты. Она была раздавлена, уничтожена этой Волей. Перед ней сама женщина, все люди, вся история нашей цивилизации показалась ничем. Ничтожеством. Меньше, чем прахом. Она испытала новую степень ужаса. Над водами черного океана она боялась только за себя, это был понятный, живой страх. Теперь она содрогалась от того, что всё, вообще всё, что когда-либо было и еще может … Будет стёрто этой Волей. Это был ужас, выразить, ограничить который она была не в состоянии. Она рухнула на колени и утопила свой рассудок в слезах.

А затем над ней сомкнулись черные воды.

Ночь замысла

«На врага, в отличие от друга, всегда можно положиться» –

Первый Инквизитор

4 февраля 2035, Станция «Содружество»

Кимо открыла глаза и шумно вдохнула, глотая ртом воздух, будто, в самом деле, вынырнула из черного омута. Она вцепилась в койку до боли, упиваясь её реальностью, твердостью, обычностью. Явностью. В ушах еще звучали отголоски космического органа, и она помнила свой сон очень хорошо. До мелочей. Так часто бывает при резком пробуждении. Она не была уверена, что когда-либо сможет полностью проснуться и забыть это. Чувство присутствия взбодрило её. Она огляделась и увидела Олафа. Он сидел в её отсеке, рядом дымилась чашка кофе, судя по запаху.

Он вышел из дрёмы вместе с её резким вздохом, и теперь ласково и соловело смотрел на женщину. Улыбнулся и сказал: «Проснулась?». Эта рыжая банальность очень согрела Кимо. Показалась такой простой и домашней. Она прыснула, хихикнула и, возможно, впервые взяла его за руку в знак благодарности. Всё, что угодно, любая глупость, лишь бы забыть этот сон! Она смотрела ему в глаза, отражала улыбку и ничего не хотела говорить. Олаф смутился.

– Я тут дежурил… и решил, почему бы и не рядом с тобой? Что еще более важное у нас есть на станции? – сказал и покраснел, потому что вышло слишком

.

– Конечно, я понимаю. Спасибо тебе. Правда. – Она всё еще не отпускала его руку.

– Как ты? Что с тобой случилось? Если можешь рассказать, конечно?

– Пфффф. Если мыслить рационально… – она знала, что этого не хватит – должно быть, переволновалась и общее напряжение голову ударило. Обморок, плохой сон. Сейчас лучше. Благодаря тебе тоже, – теперь уже она смущенно улыбнулась.

– А если это… Не рационально? Ты всё время говоришь про Объект, как будто он проклят. Откуда ты знаешь?

«Хороший вопрос», подумала Кимо и долго искала ответ в глазах викинга. Она сама не могла объяснить, что с ней происходит, откуда приходят такие чувства и видения.

– Если бы я могла объяснить. Если бы. Тогда у меня могло бы получиться убедить Капитана. Но это чувство, ощущение. Ты можешь объяснить, почему тебе неуютно, или холодно, когда остальным тепло? Да чего там, ты можешь объяснить любовь? – Олаф потупился. – А ведь это очень сильное чувство. И если есть что-то противоположное любви, то я утопаю в нем с головой. – Она содрогнулась от столь удачного образа.

– Мне жаль тебя, маленькая. Но мы не все так чувствительны. Я обещаю тебе, что буду иметь в виду твоё предупреждение. При первых знаках опасности особо. Можешь на меня положиться. – Она сжала его руку. – Но ты знаешь, Капитан выполняет свой долг. Особенно, пока всё идет по маслу. Если что-то случится… может быть, начнут слушать.

Кимо понимала, что сам викинг хочет идти дальше и не может понять её женской опаски. Но последние слова зажгли её, как током. Она увидела идею, возможность. Так увлеклась, что отпустила его руку, наконец. «Если что-то случится…»

– Олаф, я честно тебя понимаю. Ты смелый, сильный мужчина. Ты хочешь подвига. Не считай меня за истеричку. Пожалуйста. Просто я не уверена, что мы готовы к этому, что время пришло. Знаешь же поговорку, «Не буди лихо…». «Никогда» – добавила она про себя.

Пока рыжий млел от комплиментов, Кимо уделила внимание себе. Она лежала под одеялом и была почти полностью раздета! Олаф заметил её взгляд, смутился еще больше и поспешил заверить: «Это был Кэп. Он тебе… оказывал помощь». Она тоже зарделась, но по другой причине. Мысль о том, что именно они двое стесняются друг друга, вызывала у неё особое, теплое чувство. «Как девчонка!». Улыбнулась про себя. «Он подумает, что ему… пусть». И улыбнулась еще раз. Затем на неё вновь нахлынуло всё, что она видела во сне. В контрасте с детской радостью момента, космический ужас ударил по затылку глыбой льда. Улыбка рассыпалась. Она с трудом держала слёзы.

– Олаф, мне нужно привести себя в порядок, пожалуйста. – Как могла мягко произнесла она. Получилось плохо, и рука Кимо вновь коснулась викинга. Это произвело эффект.

– Да, конечно, я понимаю.

Он неловко вскочил и поспешил выйти из отсека, закрыв двери. Кимо поднялась и села на кровати. Волны ужаса грозили захлестнуть и утащить в истерику. Как никто другой она знала, что это не просто сон. Когда живешь со своими ощущениями, когда твоё чутье спасало жизни, ты знаешь, когда оно не врет. Говори себе, что хочешь, но в печенках ты знаешь! И Кимо знала. Диафрагма дернулась в сухом всхлипе, но она справилась.

Сон имел прямое отношение к Объекту. Более того, к тому, что они делают и уже сделали. Возможно, уже поздно, но пытаться она обязана: любым способом отдалить их от этого звездного умертвия, помешать, закопать обратно, забыть. Нельзя было просто рыдать и валяться. Надо действовать. Решимость позволила ей сбросить липкие оковы страха, но гадкий кусок остался в груди. Её взгляд упал на еще теплую чашку кофе Олафа. Возбужденный мозг сам подсказал решение.

Выбрав курс, она уняла дрожь в руках, встряхнулась и принялась за дело с большей уверенностью, чем когда-либо в жизни. Приняла душ, переоделась и открыла свой химический кабинет. Жизнеобеспечение станции предусматривало любые случаи. Вплоть до хирургии. Её взгляд скользнул по сияющим скальпелям с нездоровой тягой. Но их время еще не пришло… Она взяла инжектор, и стала готовить стимуляторы к утреннему выходу. А затем, еще кое-что.

Она боялась, но этот холод в груди не давал расслабиться. С какой-то стороны, она обрела новый фокус, точку усилий, цель. «Во всем есть плюсы» – её губы тронула кривая ухмылка. Она подошла к иллюминатору. «Здесь же совсем другие звезды! Абсолютно другое небо». На минуту она обрадовалась. Возможно, угрюмые Пирамиды до них просто не доберутся. Они в другой Галактике, в другой Вселенной, у чёрта на рогах! Но потом экстаз музыки и мимолетное прикосновение чуждой Воли ожили в памяти. Нет, нет. Это не поможет. Хозяева такой воли неумолимы. Всё, что угодно может быть метафорой, образом. Пирамиды, орган – сон есть сон. Но главное послание, главный смысл она поняла совершенно.

В её голове словно развернулся перевод сна. С той мертвой планеты, в безбрежной дали пространства и лет указующий перст завещал покорить звезды и никогда не останавливаться. Обуздать само бытие и стереть любое сопротивление. Навсегда, до конца времени. Кимо увидела в мыслях то, что не могла даже во сне. Образ той длани указующей. Она была из «живого металла».

Вид темного звездного неба разбудил в ней еще одну мысль. Небосвод над «планетой смерти» был полон огней. Буквально залит светом и панорамой звезд разной величины. Тогда это не казалось странным. Сейчас она хотела бы знать, в чем причина? Почему над нами великая тьма. И нет ли тут связи? Размышления вели слишком далеко. Кимо повернулась к двери и вызвала Олафа.

Поиск

«Всё идет по плану» – докладывает плохая разведка

5 февраля 2035, Станция «Содружество» – Луна – Объект

Нэш не спал всю ночь. Кроме случая с Кимо его беспокоила другая проблема. Проблема Капитанства. Впервые с момента вылета он чувствовал, что от его решений что-то по-настоящему зависит. Что от него ждут таких решений. Параметры задания до сего момента были в рамках учебника, плана, все риски ожидаемы. Его работа как командира экспедиции сводилась к личным отчетам и ритуалам за столом. Черт возьми, ему даже не приходилось отдавать ни одного приказа. Всё «Пожалуйста», да «будьте любезны», или решали по итогам обсуждения. Роль командира казалась яркой и почетной на Земле. Как же, «лицо и совесть экипажа».

В теории, его готовили принимать решения в экстремальной ситуации, когда речь идет о жизни и смерти. Только никакая теория не заменит и секунды реальной ответственности. «Почему мы не тренируемся в этом? Можно ли создать такую тренировку?» – спрашивал он себя. И сам же отвечал. «Чтобы научиться рисковать жизнями других, ими надо рисковать. Это подразумевает возможность ошибки. И расплаты». Нет. На такие тренировки Земля бы не пошла. Нэш бы тоже не пошел. Тогда. Сейчас же черный провал Объекта ждал. Безумие в голове Кимо рвалось наружу, а в надежности Берга и Натальи он просто не мог быть уверен. Олафа тоже, если уж на то пошло. Капитан ворочался на койке, мучительно понимая, что он толком не знает свою команду.

Полночные думы проходят. Наступает утро и время действовать. Хочешь не хочешь, положение обязывает. Он никому не покажет своих сомнений. А когда они вернутся на Землю, первым делом добьется разработки протокола. «Столкновение с неопознанными объектами в Космосе», или типа того. Об этом пишут столько книг и хоть бы одну инструкцию! С этой мыслью он вышел в технический отсек, где трое космонавтов уже приветствовали его в скафандрах с поднятыми визорами. Они просто встали и развернулись к нему. Тяжесть момента, или конструкция скафандра, или что-то еще, окрасили это действие по-особому. «Ave Caesar, morituri te salutant»[6 - «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя» – лат.], – будто прочитала его мысли, конечно, улыбчивая ведьма Наталья. Ему осталось только кивнуть и встать перед ними со всей уверенностью, которой он не ощущал. Следом за ним вошли Вилье и Кимо. На китаянку он старался не смотреть. Надо собраться.

– Вольно. – Капитан хотел разрядить обстановку. По иронии, даже если приказ и выполнили, в скафандрах этого не было видно. – Я не знаю, что каждый из Вас надеется там найти, но давайте мыслить разумно. Вопреки всему. – Если бы можно было кивнуть на Кимо затылком. Он бы это сделал.

– Мы выбрали курс и разработали план. Он должен быть исполнен. Кроме возможных технических срывов, остается главный вопрос. Что ждет нас в провале?

– За Входом. – Не удержался Олаф.

– За Входом. – Не стал спорить Нэш. – Вполне возможно, что ничего. Такие же ровные стены «живого металла». – Он решил, что бояться этих слов не стоит. Будет лишь хуже. – Вторая возможность, это «что-то». Не будем уходить в спекуляции. Пока для этого нет оснований. «Что-то», с чем мы ранее не сталкивались. Приказываю. – он сделал паузу, пробуя на вкус это слово. Он чувствовал, что сейчас оно нужно. Что сработает. – Производить разведку. Насколько это возможно, не предпринимать никаких действий, последствия которых вам не очевидны. Вилье даст мобильные зонды. Они должны идти впереди. Снимать, сохранять, отправлять сюда информацию. Хотите посмотреть за угол? Пустите зонд. Хотите осветить что-то неясное? Зонд. Странные звуки? Вы поняли.

– Так точно. – серьезно ответил Берг, за что капитан был ему благодарен.

– Запасы кислорода с учетом резервных на луноходе – 12 часов. Возврат через 8 часов в любом случае. Повторяю, в любом случае. Раньше, если события выходят из-под контроля. Зонды потеряны или не справляются. Либо последствия продолжения не очевидны. Обнаружены новые данные? Отлично. Собираем, изучаем на базе, повторяем вылазку, если надо. Старший группы – Берг, его зам – Наталья. Вопросы?

Молчание. Затем Берг ответил за всех: «Вопросов нет». Капитан дал знак Кимо. После вчерашнего, она держала непроницаемое лицо и четко выполняла свои обязанности. Она по очереди подошла к каждому космонавту и сделала инъекцию стимулятора. Для этого у скафандров были специальные клапаны. Так что в случае травмы можно было легко делать инъекции прямо на поверхности Луны. Походная аптечка была у каждого на ремне. Эти меры были разработаны впервые для Станции. Ранее еще никогда не планировались активные и долгие действия в жесткой среде за пределами корабля. Травмы, разрывы скафандра, кровотечения. Освоение другой планеты – не стерильная пустота орбит. Потенциальные риски стремительно становились реальными, и Нэш радовался, что хоть здесь они были готовы.

– Прежде, чем мы выйдем. Еще одна вещь. – Капитан сразу напрягся, когда Наталья заговорила. – Мы обсудили с товарищами. – Она жестом обозначила Берга и Олафа. – В свете всех событий, может произойти что угодно. И мы настоятельно просим. Не спасать нас. Мы либо вернемся сами, либо никак. Тогда улетайте. Мы готовы быть героями, но гибель без смысла, когда даже не знаешь суть угрозы, никому не нужна. – Двое мужчин по бокам Натальи хмуро кивнули.

– Мисс Ланова. – Нэшу стало нравиться это обращение. Больше власти. – Разве мы вчера не обсудили подробно действия на случай чрезвычайных ситуаций?

– Обычных. Обычных ЧП, Капитан. И это всё в силе. И если мы запросим второй трос, какую-то понятную техническую помощь, конечно же, действуем по плану. Но как ты сам сказал. Если проблема не очевидна. Если последствия, – тут она сделала ударение, – вылазки за нами не очевидны. То сохраняйте материалы и улетайте. Никто не выиграет от гибели всей Станции.

Она так посмотрела на него, что стало ясно: они это хорошо продумали – сценарий общей гибели, слова излишни.

– На всякий случай уточню. Если мы просто пропали и не выходим на связь. То это уже очень неочевидная ситуация. После 12 часов – чудовищно неочевидная. Договорились? – Берг был дотошен.

– Ваши соображения справедливы и понятны. Действовать будем по обстановке. Держим постоянную связь, и желаю удачи. – Капитан должен был сказать последнее слово.

– Кроме мобильных зондов на месте «Входа» остался большой зонд наблюдения, которым управляла Наталья. Пока ничего необычного он не заметил, если что. – С этими словами Вилье подошел и закрепил на Луноходе маленькие гусеничные мобильные зонды. Они могли двигаться в любом положении – гусеницы были со всех сторон. Их быстро окрестили «колобками». Ясно, с чьей подачи.

Поисковая группа почти синхронно опустила визоры и закрыла дыхательные клапаны. Прошла внутренняя проверка подачи воздуха. Капитан много раз видел темные визоры скафандров. Но сейчас эти черные непроницаемые «лица» внушали ему дискомфорт. Словно за ними команда улыбается и строит ему презрительные рожи. «Боже, Нэш, откуда это в твоей голове?». Он испытал облегчение, когда команда спустилась в шлюз и села в кресла машины. За ними закрылся пол. Шлюз – название условное. Часть отсека, которая входила в непосредственный контакт с поверхностью Луны и могла изолироваться от Станции. Иначе в безвоздушное пространство не выйти!

Обзор изнутри станции перешел на экраны. Средства связи и наблюдения сделали огромный шаг вперёд с начала космической эры, что и говорить. Эффект присутствия и совмещенный видеоряд с каждого шлема делал положение оператора самым осведомленным. Мгновенная обработка данных давала ему более полный обзор, чем любому «на земле». Поэтому хороший оператор очень важен. Вилье был весьма хорош. В управлении данными. Совсем другое дело, принять решение на основе этой массы информации. Нэш не был уверен, что кто-то из них вообще достаточно хорош для того, что предстоит.

Снаружи Берг доложил, что трос закреплен на Луноходе. Машина пошла вперёд. Управление луноходом было простым, как детской машинкой. В экстренном случае возможны были даже голосовые команды. Без тяжести Земли любой выход на поверхность казался веселой игрой. Появлялась своего рода эйфория от легкости бытия. В замкнутых отсеках Станции такого не было. Но стоило взрослому человеку попрыгать, как мечтал в детстве, и организм невольно пробирало на смех. Их учили с этим бороться. Малоэффективно. Тело привыкает долго. Ему смешно, ему радостно. Достаточно долго гулять по Луне для выработки привычки они не могли. Так что трое космонавтов приближались к провалу пещеры на Луноходе, будто сидя в кабинке парка аттракционов. Физиологическая эйфория глушила все разумные опасения. Колеса катились плавно, настроение улучшалось.

Первый момент волнения возник на краю пещеры, когда передние колеса зависли над провалом. Берг аккуратно управлял машиной и плавно сместил центр тяжести через край. Луноход медленно упал на стену. Трос выдержал. Люди были пристегнуты и теперь висели лицом вниз. На Земле такое было бы очень тяжело. Но здесь лишь продолжение аттракциона! Берг сообщил об успешном преодолении края и бережно повел машину по стене, плавно выпуская трос. Они погружались во тьму.

Тьма на Луне – особая история. Утром на нужной стороне светло так, что глаза слепит. Нет атмосферы, нет облаков, солнце жарит. Отсюда тёмные визоры. Но стоит потерять солнце из виду, как темнота падает стеной. Свет звезд – слабое утешение. На Луне, натурально, нет своей Луны, чтобы отражать свет. Нет городов, нет жизни, нет ничего. Поэтому если ты попал в зону тьмы, то она абсолютна. Один шаг из света в полную черноту. И они сделали этот шаг. Зажглись прожекторы. От веселья не осталось и следа.

Тысячи лет человек разгонял тьму огнем и не ждал оттуда ничего хорошего. Инстинкты опасности сильнее всех прочих. Команда ощутимо напрягалась по мере того, как медленно приближалось дно пещеры и маленькая искорка зонда. Скафандр держал температуру, но мозг каждого понимал, что вокруг очень темно и очень холодно. В такие моменты самый рациональный человек невольно задумается, что он здесь делает? Как хрупка его скорлупа. Как тонок материал, отделяющий его от холода мертвых планет. Берг был целиком занят плавным спуском. Зато у Натальи и Олафа было время подумать.

Швед видел, как тьма смыкается за спиной, где нет лучей прожектора. Свет бил узким лучом вперёд. Для него это был первый выход вдаль от Станции. Первый настоящий. Эмоции бились в кончиках пальцев. У него было время подумать, только он им не пользовался. Мысленно он спускался в логово дракона, чтобы поразить его и вернуться к людям. Что бы там ни было дальше, это погружение во тьму уже стоило саги!

В это время сердце Натальи билось ровно. Она тоже не ходила сюда раньше, хотя выбиралась чаще Олафа. Зонды справлялись, не было нужды. Человек слишком уязвим, чтобы лишний раз выходить на встречу с Космосом. Луна лишь формально планета. Нет атмосферы, слабое притяжение, звезды рукой подать. Ты всегда чувствуешь себя в Космосе. Просто на камне. В этой тьме, тем более. Она оглядывалась вокруг себя по привычке военного пилота. Ей очень, очень не хватало самолета вокруг. Самолета как оружия. Оружия! Вот чего не хватало всей этой экспедиции. Остается молиться, чтобы они не встретили внизу ничего враждебного. «Авось пронесет» – хороший план. Мысленно она уже начала оценивать место и обстановку как поле боя. «Можно любить драться, можно не любить драться, но лучше уметь драться». Она хотела вернуться живым героем.

Луноход плавно спускался ко дну пещеры. Когда он замер, они впервые ощутили давление. Не воздуха – его не было. Давление темноты и холода. Когда ты смотришь, откуда пришел, а там уже нет ничего. Только трос, уходящий в никуда. Хорошо связь была в порядке.

– Да, Олаф, мы тоже это видим. – Прозвучал по общему каналу голос Вилье. – Понимаю, неуютно. Держитесь, мы с вами.

– Прямо как в пещере дракона! – ответил швед. – Или в логове чудовища…

«Или бы ты заткнулся», – Подумал Берг, а вслух сказал: «Олаф, приготовь мобильные зонды, пожалуйста».

«Колобки» издавали уютные журчащие шумы и немного скрашивали обстановку. Весело закрутившись, они выкатились на периметр вокруг группы. Космонавты взяли с лунохода мощные фонари и по сигналу Берга стали плавно спускать в сторону Входа. По мере удаления от лунохода тьма становилась всё гуще. Машина уже казалась далекой, хотя они сделали всего несколько шагов.

– Капитан? – Внезапно вызвал Берг. – Я понимаю, что должен был сказать раньше. Но обстановка, она располагает к новой оценке рисков. Вторичное обрушение – мы должны учесть его.

– Поясни, – Нэш был на связи.

– Взрывом мы расчистили Вход, удалив лишнюю породу. Это не хирургия. Где порода потеряла цельность, она может потом «сползти» сама. Ну или даже небольшое лунотрясение – тут не редкость. В целом не опасно. Но если мы будем внутри…

– Почему ты не сказал об этом раньше?

– Если честно, потому что с этим мы ничего не можем поделать. А я хотел оказаться здесь.

– Ничего?

– Ничего, чтобы предотвратить. Если оно случится, и мы будем внутри, и на связи, то просто используйте зонды для создания прохода. Один из них прямо тут стоит, он зафиксирует обрушение. Подтвердит, что это не та ситуация, из «неочевидных», где мы просили…

– Я помню, Берг. Сейчас не до споров. Продолжайте. Да хранит вас Бог. – по голосу Капитана было видно, что такие откровения геолога его не радуют. Кому бы понравилось, когда им манипулируют.

Обычно бойкая Наталья сейчас шла молча. Волоски на шее у неё приподнимались. Мощный фонарь в руке двигался по стенам пещеры как меч, или как прицел светового оружия. Все её инстинкты охотницы напряглись. Пока нет повода. Но когда повод ясен, уже поздно напрягаться. Не до слов. Она ступала мягко, стараясь почувствовать почву лучше. Вдруг придется драться, или бежать. Противник неведом, но лучше готовиться напрасно, чем оказаться неготовым.

Группа медленно продвигалась в кольце «колобков». Вход нависал своей чернотой всё ближе. Пока лучи брали только пустоту. Порода рухнула не по линейке. По сути, образовалась пещера внутри пещеры, куда тоже надо было спуститься. На краю свежей насыпи реголита они замедлились.

– Вилье, направь «колобка» вперёд. Ищем границу грунта и Объекта. – Берг отвел руку в сторону, дав сигнал к остановке.

Один из колобков ускорился и скатился вниз по насыпи. Его световой маячок игриво поблескивал впереди, всё дальше и дальше. Наконец, остановился.

– Берг, есть контакт. Зонд находится на ровной металлической поверхности. Судя по всему, это «пол» Объекта. Сбор группы у колобка. Дальше вместе продолжаем.

Космонавты плавно спустились, поднимая за собой небольшие клубы лунной «пыли». Все сразу почувствовали черту, за которой начался Объект.

– Я чувствую, как наступила на магнит, – поделилась Наталья. Она хотела убедиться, что не одна это чувствует, – я не кусок железа, но вы понимаете? Словно Объект притягивает. Не сильно, но ощутимо.

– Да, чувствую, будто тяжесть возвращается, – ответил Олаф.

– Подтверждаю, – просто передал Берг.