скачать книгу бесплатно
– Не думать, – смуглое лицо снова озарилось белоснежной улыбкой. – Много страсть в словах и жестах. Ваша строптивость как вызов. Вы действительно запретный и сладкий плод. Мне это нравится. Так что прекращать разыгрывать неприступный грубиян. Я же говорить: следить за вами все эти дни.
– Мне безразлично, – вновь отмахнулась, но в груди кололо и пело от радости.
– Мне «нет». Хотеть доказать? В первый вечер вы с подругой выделяться. Только с пляжа прийти? – «хлестнул» шутливо. – Было лень переодеться?
Ком застрял поперек горла. Турок прав. В тот вечер выглядели именно так. Мужчина продолжал:
– Прически – такой же небрежный. Расчески не найтись?
Не грубил – насмехался без злобы. Я испепелила взглядом; его это забавляло ещё больше. Нефтяной омут глаз втягивал в пучину желания. Задыхаясь от накатившего волнения, опять припала к бокалу. Турок коверкал русский, но старательно подбирал слова:
– На тебе: короткий цветастый платье с завязками на талий. Вырез и сверху, и снизу – обольстительный. Я глаз не мог оторвать, когда ты танцевать. Ноги то и дело открываться чуть больше обычный. Хотя не только я – с пол зала точно рассматривать. Да ты и сама знать, как действовать на мужчин.
– Нет, не знаю, – соврала и опустила глаза.
– Бывать разный женщин. Одних одевать в дорогущий наряд, но они так и остаться – серость, а бывать такие, как ты. Хоть мешок накинь – стать и вызов не скрыть. Все хотеть такой обладать на зависть другим.
– Такой сироп, – выдавила, собравшись с мыслями. – Вы перепутали: не я люблю сладкое, а вы.
– Во-первых, мы уже перейти на «ты», а во-вторых, неправда. Ты сладкоежка. Видеть, как постоянно замирать возле витрины с пирожными. Взгляд голодный, но ты – сильный, ни разу не поддаться искушений.
Есть такое! У нас с Ленкой случалось пиршество живота. Правда, мы кушали глазами. Останавливались напротив стоек с лакомствами, рассматривали, обсуждали аппетитность десертов. Потом всё сводили к своим неидеальным фигурам, требующим внимательного, бережного ухода и, с неудовлетворенным чувством, переходили к салатам.
– Окей, пусть так! Но хотелось бы верить, что вы, – выделила слово, – сами поверили в то, что сказали: «Я – сильная!» И вам заранее говорю: «Нет!»
– Меня это притягивать, а не отпугивать, – ничуть не смутившись, продолжил турок. – Ещё ты горячий и открытый. Столько эмоций, когда играть в волейбол. А когда купаться? Особенно ночью…
В ушах появился звон, вибрирующий зал покачнулся, границы стёрлись. Я поперхнулась и покосилась на Ленку. Впервые она дрогнула. Но, совладав с эмоциями, пригубила вино, уставилась рассеянным взглядом в никуда. Так, ее спасение – алкоголь. Смаковала, будто ничего не происходило, но на самом деле подругу трясло. Чёрт, у меня даже этого нет. Может, напиться? Нет, тогда точно выдам себя с потрохами. Ведь не употребляла более десяти лет. Не в силах повернуться к турку, рассматривала Ленку – краска предательски окрашивала ее щеки.
– Лен, – пошатнулся мой голос, – про руку и отсечение забудь. – От стыда и неудобства не знала, как себя вести. Красавчик намекал, что видел меня голой. Боже! Встречусь с изучающим взглядом турка – окончательно пропаду. Но другого выхода нет. Я ощущала – мужчина изучал. Горячими волнами накатывало возбуждение, меня потряхивало. В голове отдавалось эхо, отчаянно бьющегося сердца. Я сжала волю в кулак: – Всё, заканчиваем с расспросами и проверками. Я – конфетка не по твоим зубам. Да и день сегодня не задался с утра. Давай, потом пообщаемся? – осознавала прекрасно – скоро уеду, но это единственный способ не поддаться соблазну. – Прости, хочу в номер. Голова разболелась. – Поспешно вскочила, зацепив тарелку с нетронутой едой. В повисшей тишине, посуда зазвенела, привлекая внимание других. Чёрт! Прокололась, но лучше так, чем сидеть, раскрыв рот и хлопая глазами, внимать каждому слову обольстителя-профессионала. К тому же тело подводило – откликалось на наглые ласки, даже без прикосновений. Музыка вновь зазвучала, танцующие задвигались в бодром ритме, на нас не обращали внимания. Боясь прикоснуться к турку, полезла с углового дивана через Ленку, выталкивая и ее.
Пробравшись через толпу, выскочила в фойе. Грудь щемило от боли, сердце отбивало такой скоростной ритм, будто участвовало в скачках. В голове грохот пульсирующей крови, а на глазах слёзы. Ленуля шла невидимая и неслышная, словно тень. Спасибо ей. Знала, когда лучше молчать. Мысли роились, хаотично сталкиваясь в обрывочные предложения. Турок не сделал ничего такого, чтобы я вела себя, как последняя скотина, но мне нужно скрыться, убежать от него. Я проиграла момент знакомства мгновенно. Не привыкла к такому прямому напору – не ожидала «его», а он поймал врасплох. В мечтах, конечно, представляла разные варианты разговора, но чтобы так умасливали… Я как дура из баек – уши развесила, лапшу помогала наматывать и верила каждому слову. Сила притяжения настолько велика, что лучше больше не видеться – стать очередной в бесконечном списке не по мне. Одно дело, когда незнакомы. Переспать, как планировала, и уехать, а здесь. Я за ним следила почти две недели. Он мне приятен. Больше – хочу его, как никого. К тому же услышала то, о чём даже не грезила. Он тоже заинтересован – наблюдал за мной, помнил мелочи. Круче, чем могла представить себе и это пугало.
Ворвавшись в номер, глубоко вдохнула:
– Лен, пойдем на море?
– Издеваешься? – выпучила она и без того большие глаза. – Того раза не хватило?
– Купальники возьмём, – настаивала плаксиво. Ленуля, присев на постель, уставилась в никуда. Я взмолилась: – Пожалуйста, мне это нужно! Тело горит, душ не спасёт. Хочу простора и звёздного неба.
Умолкла, просилась новая порция слез. Подруга медленно встала и, выудив из шкафа купальник, принялась переодеваться.
Быстро натянув свой, накинула мотельный халат и вышла из номера следом за Леной. Украдкой бросая взгляды на гуляющих, танцующих в банкетном зале, пробрались к выходу и на улице вздохнули свободно. Говорить не хотелось – целенаправленно шли на пляж. Сбросив халаты, нырнули. Море будто кисель. Приняло в тягучую теплую жидкость словно мать, обнимающее дитя. Шумы утихали, настроение поднималось – вода точно лекарство. Остужало разгоряченную плоть, возвращало силы и освежало мысли. Тело перестало бить дрожь, руки и ноги вновь принадлежали мне.
Блин, столько разговора, а он ведь даже не представился, а главное, не спросил, как меня зовут. Хотя, что утаивать? Его звали Фатих Каплан, выяснила в первый же вечер. Турок будто лакомый приз. О нём знают все, только не достанется ни одной. Ленку не просила выведать у Ксюхи и ее мужа, чем занимался красавчик, и что он вообще за «фрукт». Как-то по-детски, к тому же он не проявлял интереса.
– Тань, я на выход, – Ленуля погребла к берегу и громко икнула: – Вина перепила. Меня мутит, лучше посижу.
Я посмотрела на подругу. Видна только светлая голова. Медленно двигалась по серебряной глади. Иногда останавливалась и над морем летел очередной ик. Позади раздался всплеск. Едва не потеряв сознание, нервно обернулась. Нет, ясное дело, акулы так близко не подплывают, но у страха глаза велики. К тому же перед отъездом телика пересмотрела, а там: «Вся правда о Шарм-эль-Шейхе». «Акулы убийцы» и прочее. Недалеко от меня показалась другая голова.
Ужас! Фатих?! Его не спутать ни с кем. Он как моторная лодка. Мощными гребками отдалялся от покачивающейся яхты и приближался… ко мне? Грудь сдавило не то от боли, не то восторга. Я, ища спасения, покосилась на Ленку. Рвануть к ней? Не успею – «гребец» настигнет раньше. А чего боюсь-то? Девочка, что ли? Коли уже прижал, выдержать натиск, и дело с концом. Концом пошло и желанно до отвращения к себе. Внизу живота разгорался пожар. Тело вновь предательски томилось.
Да и выдержать ли? Как бы самой не наброситься. Хаотично придумывая, что делать, поплыла на мелководье и когда ноги почувствовали твердь, оглянулась. Турок скрылся под водой и вынырнул уже возле меня. Отшатнуться не дали сильные руки – притянули как куклу, не дав даже возмутиться.
– Танья, – низкий шепот заставил притаиться. Фатих знал, как меня зовут. Из его уст имя прозвучало так страстно, так завораживающе, что впервые понравилось его звучание. – Мы не дети, – обволакивал хрипотцой. – Я признаться, что хотеть тебя. Знать, что и ты хотеть, даже несмотря на колючий взгляд и язвительный ответы. Это защитный реакций. Понимать, я ведь не ангел, но и не пытаться показать, что кто-то другой.
Поймала себя на том, что не дышу – уставилась на его губы и уже обвила наглеца за шею:
– Да и это испугало, – правда сорвалась с языка против воли. Я чуть не утонула в ощущениях. Лицо Фатиха смягчилось, грубые ладони сжали мои ягодицы и, приподняв, усадили на себя. Прогулявшись по ногам, соединили стопами на торсе и вернулись. Крепкое мускулистое тело с незабываемым, резковатым ароматом парфюма, сводило с ума. Вопреки теплу, пробил озноб. Дрожь выдавала мое желание, но смущения не было – я не одна в похоти. Фатих хотел – ощущала это… Как же восхитительно чувствовать возбуждение мужчины? Горячего, страстного, наглого и дерзкого.
– Яхта, твой номер, мой? – жадные губы исследовали каждый миллиметр лица, оставив напоследок самое желающее и до слёз ожидающее – мой рот. Дразнил, играл. – Решать быстро, – шероховато бросил, – иначе взять тебя здесь.
Так кто же против? Бери!
Мысль улетела прочь. Фатих беспардонно положил руку на мою изнывающую грудь – я выдохнула:
– Твой номер, только… – глянула на берег – Ленуля сидела на лежаке, укутавшись халатом, напротив нее устроился приятель Фатиха – Салмад. Подруга как-то обмолвилась, что уже видела его, когда приезжала без меня. Он ей был симпатичен. А что ещё бросилось в глаза – им весело. На ее лице открытая улыбка. – Вижу, – не сдержала стон от истомы, пробежавшей по телу – Фатих продолжал ласкать грудь, – ты уже и об этом позаботился? – прижалась носом к носу мужчины. Турок стиснул объятия крепче:
– Я ни о чём не заботиться – помогать, – коснулся губ ненавязчивым поцелуем. Я чуть не взвыла, когда отстранился. Голова шла кругом, кислорода не хватало. Фатих пошёл к берегу: – Салмад давно интересоваться Еленой, но никак не решаться с ней говорить, ведь ее холодность и безразличность, убивать желание подойти.
– Есть в ней такое, но она очень хорошая, – не владела голосом – предательски дрожал. – Главное, сделать первый шаг, потому что его она никогда не сделает.
– Я ему так и сказать, – улыбнулся Фатих и подхватил меня на руки. Я осознала, что уже голая. Ураган желания так силен, что не заметила, как турок избавил от мизерного одеяния. Возмущаться, как и стыдиться – поздно, да и некогда – мы приближались к дорогущим бунгало возле моря. Каплан арендовал одно, узнать какое, не составило труда – там чаще всего раздавались звуки вечеринки, зазывный женский смех, а потом как доказательство показывались сами «блондинки».
Когда захлопнулась дверь, произошедшее в памяти осталось самым ярким и сводящим с ума эпизодом жизни. Его променять не пожелала бы ни на что другое. Фатих хотел: неистово, ненасытно, словно в нём открылся первобытный инстинкт, и он его сорвал на мне. Таких ласк не позволяла мужу, но с этим турком, мне хотелось ещё и ещё. Рамки стёрлись, границы отступили. Отдавалась без смущения – с животным желанием и бесстыдным пылом. Каплан постоянно что-то нашёптывал, уговаривал, умасливал слух. Его горячий язык, доводя до исступления, исследовал потаённые места моего тела. Слизывал слезы, предательски выступающие после очередного взлета и падения. Хотя, скорее всего, я что-то пропустила – в промежутке между началом нашего знакомства на арабском и моим хамским ответом. Вероятно, Фатих подсыпал «виагры» или чего-то покруче в воду и поэтому желание не убавлялось. Плевать! Силы иссякали, тело отказывало, но мозг продолжал командовать. Турок как профессиональный гид, провел экскурс по домику, в подробностях показав «достопримечательности». Мы побывали везде: прихожая, комната, душ, кухня… Опробовали самые узкие, тёмные, широкие, мягкие, твердые углы и поверхности, где могли поместиться, устроиться. С Капланом было жарко, обезоруживающе. Мне хотелось целовать, ласкать, и я припадала самозабвенно, страстно. Упиться не могла, но запоминала, что получалось – ведь это последние часы, минуты, секунды с турком. Он никогда не появлялся с одной и той же девушкой после секса, как бы та не старалась повторить… Таких бедолаг уже видела. Они как хвостики за ним бегали, всегда при макияже, более раздетые, чем остальные. Его безразличие пугало и дразнило одновременно. Моя участь известна, главное ее принять должным образом – не вызвать отвращения после горячей ночи.
Забылась уже под утро. В крепких объятиях жаркого потного мужчины, прижимающего так сильно, словно боялся, что выскользну.
***
Разбудил инстинкт самоуважения – распахнула глаза. Деревянный потолок с круглыми лампочками. Дышать трудно, чуть повернула голову. На мне тяжелая рука и мощная нога – Фатих подмял. Вырываться из крепкого плена совсем не хотелось. Нужно! Разум точно знал, что я должна и громко, навязчиво колол в мозг: «Вставай, пока любовник не проснулся. Сматывайся… Лучше уйти с высоко поднятой головой сейчас, пока не посмотрел глазами-маслинами. А то ведь, проснись он, как верная собака из кожи вон вылезешь, чтобы привлечь его внимание. Унижение будет сильнее, когда отвергнет!»
Аккуратно убрала руку со своей груди, поморщившись от опустошения, нахлынувшего мощной волной, и замерла – Фатих замычал, перевернулся на другой бок и затих. Тихо, но протяжно выдохнула, спустила ноги на пол – постель, вроде, не скрипела. Ещё раз оглянулась на спящего турка и встала. Утренняя сравнительная прохлада освежила мысли. Я – голая. Вещи остались на пляже, но от этого не легче. Наличие норковой шубы в шкафу в Мурманске, не делало меня тепло одетой здесь, в Анталии. Я всё равно голая!
Осмотрелась. Спальня просторная: большая кровать, рядом тумба. С одной стороны, комод. На нём бесформенной грудой валялись мокрые шорты Фатиха. Вчера швырнула в потёмках – метко попала. С другой шкаф-купе, дверь на выход, дверь в ванную и туалет. На цыпочках пробралась к шкафу, осторожно сдвинула дверцу. Богат улов, ничего не скажешь: «боксеры», носки… единственная футболка. Плевать, не мои проблемы. Вытащила и нырнула в нее. Фатих – большой мальчик. Она мне доставала почти до колен. Вот и отлично, как платье, а он может и в трусах пройтись. Мне неприлично, а ему, как с гуся вода. Несмотря на «мечту» – лучше не глядеть, а то растаю и юркну обратно, выскочила из бунгало. На пляже только работники отеля. Занимались уборкой территории после загульной ночи отдыхающих. Неспешно прохаживались с длинными палками, натыкали фантики, пластиковые бутылки на острие и опускали в огромные мусорные пакеты. Тишина, покой на море поразили. Мы с Леной всегда приходили на пляж часов в восемь, девять. В это время кафе работали, и некоторые приезжие уже загорали, плавали. Сейчас из отдыхающих никого. Значит, рановато. Видать, проспала не больше часа после разврата. Во-о-от насколько сильно желание не упасть в глазах Фатиха ниже плинтуса.
Уткнувшись носом в землю, помчалась к себе. Надеяться, что не заметят, могла только дура, поэтому понимала, сегодня уже все будут знать, кто, откуда и в чём бежал ранним утром.
Всё также не глядя по сторонам, пробралась в мотель, поднялась по лестнице на второй этаж. Дверь открылась с легким скрипом – я шагнула внутрь. Ленуля спала, как убитая. Почему бы не спать, к тому же в берушах? Ей хоть кол на башке теши – ничего не слышала.
Юркнула в душ, привела себя в порядок и, натянув короткое воздушное платье на тонких бретельках, легла на постель. Сон не шел – перед глазами эпизоды бурной ночи. Фатих: ласкающий и исследующий моё тело. Его ненасытные, жадные губы, терзающие меня. Томление нахлынуло, жар приливал, внизу больно пульсировало. До мурашек реально. Будто не воспоминания, а сейчас наяву прикасался. Лучше не думать о турке, но как? Куда ни посмотри – он! Закроешь глаза – он. Откроешь – он…
Нужно разбудить Ленку. Сегодня последний день, клялись гулять до отвала, получить максимальную дозу солнца, накупаться до одури. Завтра возврат к удручающему прошлому и серому будущему.
Глава 4
Завтрак – пресный, еда влезать не желала. Я кволо шевелила челюстью – перекусить необходимо, но изнеможенное тело болело и отказывалось оживать. Ленуля тоже не спешила есть – кофе, булочка, так и остались нетронутыми. Хотя в остальном вела себя, как всегда. В полном молчании пролетело утро. На пляже отрабатывали потраченные на поездку деньги – ворочались точно мясо на вертеле. Подставляли разыгравшемуся солнцу прелести. Оно нас согласно обжаривало, а когда предельная норма облучения была получена, море приветливо охлаждало.
Врать не буду – мечтала: Фатих примчится, запоёт, как ему было здорово, как хочется продолжения, но грёзы рушились час от часу. Яхта уныло покачивалась, но ее хозяина так и не было видно. Бунгало пустовал.
Обед поковыряла вилкой, бросая взгляды полные ожидания на входную дверь – турка и его друзей нет. Ленуля тоже осунулась, даже хладнокровие как рукой сняло.
После валяния на постели и рассматривания потолка, я пришла в себя. Вскочила, нацепила самый развратный купальник.
– Вставай, – дернула Ленку, она словно в прострации чуть повела глазами, продолжая бесцельно взирать наверх. Тряхнула ее сильнее: – Вставай, кому говорю! Чего как побитая собака? У нас последние часы кайфа. Пошли. Пляж наш! Вчера у меня была самая прекрасная ночь за всю мою жизнь. Воспоминания о ней никто не отберет, но и повторить вряд ли получится. Зато знаю точно – на этом жизнь не закончилась. Слушай, да ты влюбилась в Салмада…
Ленка встрепенулась, краска хлынула в лицо:
– О чём ты?
– О том, моя хорошая, что вчера, ты светилась от счастья! Общение с турком понравилось. Никогда не видела тебя такой цветущей. Даже когда ты выходила замуж за Серёжку. Кстати, – я скривилась, – Салмад – это не Серёжа?
Ленуля нервно усмехнулась:
– Вроде нет, – села и покосилась на шкаф. – Ты права, давай устроим фотосессию.
Что-что, а фотографироваться я не любила. Уродина, глядящая с картинки, мягко говоря, пугала. Но подруга хотела, значит, я должна согласиться и быть на уровне.
Ленка надела открытый купальник, хотя до этого носила только «презерватив», как я его нарекла, за обтягивание и сокрытие всех прелестей. Прозрачное платье. Чуть подкрасила глаза, губы, состряпала аккуратную, но привлекательную прическу, и мы пошли покорять своей «неземной» красотой берег Анталии. Фотографировались везде, где останавливался взгляд. Сидя, лежа, боком.
В общем, когда запал закончился, мы упали на лежаки и вновь подставились нещадно палящему солнцу. Лица прикрыли шляпками: носы и так, как обугленные головешки, уже облезли по несколько раз. Тихо переговаривались, ведь болтовня хоть и поверхностная, но всё же не для ушей других:
– Тань, ты ещё поедешь?
– Не знаю, – лениво протянула я. – Мои средства этого не позволят в ближайшее время. Но постараюсь – сэкономлю, как всегда, на себе. Может, через год опять такой же дешёвый тур получится поймать.
– Да, было бы отлично.
– Вот только, может, не Анталия? – призадумалась я. – Есть Египет, Испания.
Солнце померкло. Непонятно откуда взявшееся облако его скрыло, и я удивлённо подняла шляпку. Слова застряли поперёк горла. Ужас смешался с восторгом – Фатих стоял надо мной, поместив руки на бока. На лице улыбка, глаза игриво светились.
– Почему сбежать?
– Ты… закрываешь солнце, – выдавила, обдумывая, как оправдать свой уход под утро, не выдав правды.
– Я мешать? – он посерьезнел.
– И да, и нет, – промямлила. – Ты непрозрачный, а я загораю.
– Видеть. Вот только купальник забыть надеть.
– На мне, что нужно, – я не знала, куда деться от стыда. Взгляд Фатиха хлестнул сильнее пощечины, давая понять: то, что на мне – не купальник. А отпечатки моей ночной «самоотдачи» на мощных плечах и шее жальче укуса шершня. Я подняла голову выше: – Рядом есть место, – кивнула на соседний лежак, – можешь, присесть и мы поговорим.
Он не шелохнулся:
– Ты обижаться? Я что-то сделать не так?
Я опять растерялась. Этот мужчина непредсказуем, а его вопросы ставили в тупик. Он замер на несколько секунд и с задумчивым видом бросил взгляд на море. Шагнул ко мне и дернул к себе:
– У нас мало времени, и я намерен его проводить с тобой! Даже дела важный отложить. Так что заканчивай дуться.
Я ахнула и, болтаясь на его плече, стукнула по широкой спине:
– Пусти! Я не дуюсь, что за чушь? Ты хоть, понимаешь, что сейчас всем показал, что и я стала твоей?
– Так тебя это беспокоить? – рявкнул турок, введя меня в очередной ступор. – Ты зависеть от всеобщего мнения? Вот почему сбежать утром?
– Нет! – вспылила. – Мне плевать, кто, что подумает, но… Я не брошу Ленку!
– Она идти с нами. Салмад на яхте, готовится к отплытию.
Я обвисла. Доводы для отказа закончились, хотя их и не было толковых.
Никогда прежде не видела, чтобы подруга собиралась с такой прытью. Секунда, и она готова. Скорость, с которой Ленчик следовала за нами – убила наповал. Это точно моя Ленка? Она – медлительная до чёртиков. Даже черепаха быстрее. А здесь поспевала за быстрым шагом Фатиха и не запыхалась. Он зашёл в море, обернулся к ней:
– Ждать минуту! Строптивую относить и вернуться за тобой, – он размашисто двинулся в воду, словно ледокол, прорезая твердую заснеженную поверхность. Взгляды отдыхающих разделились. Кто-то улыбался, кто-то завидовал, а кто-то скептически ухмылялся. Я откинула предубеждения – пошло всё. Мой отдых, моё тело, мои проблемы.
– Я сама, – забарахталась, когда вода скрыла Каплана до шеи, он только крепче сжал мои ноги:
– Бегать быстро, я тебе не верить.
– Пусти, – взмолилась, – клянусь, сама поплыву.
Ощутив ослабевшую хватку, извернулась. Окунувшись в воду, вынырнула возле Фатиха и провела с нежностью по бритой щеке. Как так получилось, что изнываю без него? Чёрт! Скучала. Он резко поймал ладонь. Поцеловав, притянул:
– Теперь верить, – жадные губы впились на болезненно короткую секунду, уничтожая и без того сломленное сопротивление. Оторвался, подтолкнул на глубину. Страховал, пока взбиралась на яхту и, сорвав чуть жестковатый поцелуй, спрыгнул обратно. Мощными гребками поплыл к берегу, забрал вещи у Лены, сопроводил ко мне. Салмад наспех поздоровавшись, подскочил, как раз в тот момент, когда подруга нелепо пыталась перелезть с лестницы на борт. Моя помощь – не помощь, а неуклюжесть – конёк подруги. Турок, отстранив меня, галантно поймал Ленку за руку и помог перебраться на палубу. Подруга залилась краской, как девственница в первую брачную ночь. Он чуть, приобняв за плечи, увлек в каюту, а я, переминаясь с ноги на ногу, ожидала Фатиха. Странно, он не подсобил подруге: меня-то нагло пихал в зад, даже несмотря на то, что сама справлялась. Правда, на помощь мало походило, больше на то, что ему хотелось меня пощупать или показать всем – она моя, могу себе это позволить. А с Ленкой – логично. Если на нее положил глаз его друг, вероятно, не посмел прикоснуться к чужой женщине, к тому же за «такие» места. Страна – чужая, обычаи – незнакомые…
От взгляда, появившегося на яхте Фатиха, не знала куда деться. Турок даже не раздевал – реально «имел», как прошлой ночью – без запрета и границ понимания. Я отворачивалась, но кожа продолжала гореть, будто сжимал наяву. Жар накатывал, когда Фатих проходил мимо – ведь нахал не отказывал себе в прикосновениях, наплевав на Салмада и Ленку. Я же таяла в сильных руках, как масло на сковороде. На смуглом лице всё выразительней читалось желание, ласки грубели, принимали развратно-интимный характер. Сразу вспомнилось изречение: «Если девушка говорит «нет», это значит «может быть». Если говорит «может быть», значит «да». Если говорит «да», это уже не девушка…» Так и получилось. Сказала «нет»… позволила слабость, оказалось «да». Девушка из меня…
– Прекрати! – шикнула, не владея дыханием в капкане – зажатой между капитанской и бортом. – Ты как ребёнок. Неужели, так не хватает женского внимания? Мне показалось, что ночью утомила.
Фатих хмыкнул, завораживающие губы расползлись в улыбке, приковав внимание:
– Утомить? Да ты вырубиться на самом интересном, – бархатно шептал, обжигая дыханием кожу на лице, шее. – Мне даже стать стыдно – от моих ласк ещё никто так не усыпать.
Я не сдержала смеха и уткнулась в мощную грудь носом:
– Не смущай! Ты и, правда, меня вымотал. Тело до сих пор болит…
– Муж такого не делать? – огорошил Фатих, я растерялась. – Глупец!
Шумно выдохнув, воздела глаза и встретилась со взглядом черных, пронзительных. Каплан коснулся губами мочки уха:
– Да, я знать, что ты замужем, – хрипловато бросил. – Ещё знать, что двое сыновей. Говорить тебе не раз: «Я долго присматриваться». Кстати, ты не лучше. У меня после ночи всё болеть от твоих зубов.
– Прости, – замялась, рассматривая широкую, жаркую грудь турка. – Есть такое. Муж меня даже акуленком называл.
