Меч короля Артура. Так рождалась легенда

скачать книгу бесплатно


И здесь путаница только начинается – кроме разных названий одного населенного пункта, мы имеем одинаковые или однокоренные названия разных городов, рек и холмов, разбросанных по всей Британии. В результате ученые веками спорят о привязке к местности важных исторических событий (например, битв) и о расположении бриттских княжеств, нередко разнося их на сотни километров. Один из примеров связан с тем же Гластонбери, который традиционно считается центром небольшого королевства Гластенинг, основанного уже упомянутым Гласом около 540 года. По данным валлийских генеалогий, потомки этого Гласа правили до VIII века, когда Сомерсет был давно уже оккупирован англосаксами. При этом предки Гласа, который был правнуком основателя Гвинедды Кунедды, жили в маленьком княжестве Догвейлинг в Уэльсе. Трудно понять, каким образом они оказались в Гластонбери, если не допустить, что Уильям Малмсберийский просто соединил по созвучию имен монастырь и ничем не связанного с ним валлийского правителя, вызвав тем самым к жизни географическую химеру – королевство Гластенинг.

Название графства Сомерсет тоже породило ложную этимологию – еще в XI веке его отождествили с валлийской «Летней страной» (Gwlad yr Haf), поскольку по-английски summer означает «лето». На самом деле слово произошло от городка Сомертон (летнее поселение), выросшего на месте фермы, где скот летом пасся на холмах. У скотоводов-валлийцев было немало таких «летних» топонимов, но название «Летняя страна» относится не к ним – оно означает волшебную страну эльфов или фейри, которые, если верить легендам, так и кишели на острове в те далекие времена. Грань между миром смертных и царством фейри была довольно тонкой, а в дни главных праздников, знаменующих грань времен года, и вовсе сходила на нет. К таким праздникам относились Калан Маи (ирландский Белтене, отмечавшийся 1 мая и условно совпадающий с христианской Троицей), Калан Гэф (он же Самайн или Хэллуин, 1 ноября), Нос Гвил Вайр (Имболк или Кэндлмас, 1 февраля) и Нос Гвил Ауст (Лугнасад или Ламмас, 1 августа). Сохранялась и более ранняя традиция, считавшая главными праздниками зимнее и летнее солнцестояния – будущие Рождество и Иванов день. В праздничные дни кельты жгли костры и украшали дома ветками растений, отпугивающих нечистую силу. Идущие от язычества приметы и обычаи проникли в фольклор современной Британии, сделав ее наиболее населенной призраками, феями, эльфами и прочей сказочной нечистью страной Европы.

Усилия мифотворцев прошлого и настоящего привели к тому, что о топонимике и истории многих сказочных королевств мы знаем значительно больше, чем о реальных государствах Британии «темных веков». Точно определить границы последних можно лишь в тех редких случаях, когда они совпадают с современными графствами или ограничены известными нам реками, горами и лесами.

Один из немногих ориентиров на этом пути – приведенный в сочинении Ненния список двадцати восьми городов Британии. Об этих городах, не перечисляя их, говорит еще Гильдас, и список явно восходит к досаксонским временам. Собственно говоря, бриттское слово caer изначально означало «крепость» и восходило к римскому castrum, так же, как и англосаксонское castir (от которого, в свою очередь, произошло английское chester, завершающее названия многих старинных городов). Однако в те времена крепостью был любой город, обнесенный стеной, поэтому все их стали называть caer, а крепости, выстроенные специально для военных целей (обычно на побережье), получили название dinas от древнего кельтского слова dun.

Первым в списке назван Каэр-Гвортигирн – столица Вортигерна, местоположение которой неизвестно. Поскольку в списке нет такого важного города, как Каэр-Глови (Глостер), то можно предположить, что именно он был поименован в честь первого короля бриттов, а после его свержения вернул прежнее название. Из других городов Центральной Англии в списке присутствуют Каэр-Колун (Линкольн), Каэр-Граут (Кембридж), Каэр-Маунгвид (Манчестер), Каэр-Гвирагон (Вустер), Каэр-Легион (Честер), Каэр-Гурикон (Роксетер), Каэр-Лерион (Лестер), Каэр-Луидкойт (Личфилд). Почти нет городов Севера – это Каэр-Лигвалид (Карлайл), Каэр-Эвраук (Йорк), Каэр-Карадаук (возможно, Каттерик в Йоркшире) и Каэр-Бритон (Думбартон в Шотландии). Из городов Уэльса перечислены Каэр-Мегвайд (Мейводен в Поуисе), Каэр-Сегейнт (римская крепость Сегонтий недалеко от нынешнего Карнарвона), Каэр-Легион гвар Уск (Карлион) и Каэр-Гвент (Каэрвент). В малонаселенном Корнуолле упоминаются всего два города – Каэр-Драйтоу (возможно, Драйтон в Девоншире или Данстер в Сомерсете) и Каэр-Пенсакойт, который Гальфрид по какой-то причине отождествляет с Эксетером. Среди южных городов названы Каэр-Гвинтгвик (Винчестер), Каэр-Минцип (Сент-Олбенс), Каэр-Лундем (правильнее – Лундейн, то есть Лондон), Каэр-Кейнт (Кентербери), Каэр-Перис (Портленд или Портсмут) и Каэр-Даун (Донкастер). Наконец, три населенных пункта не находят себе точного места на карте – это Каэр-Кустоэйнт («город Константина», скорее всего, в Корнуолле), Каэр-Урнак (быть может, Дорчестер в Дорсетшире) и Каэр-Келемион (возможно, Силчестер в Хэмпшире).

Все или почти все перечисленные города в V–VI веках были столицами независимых королевств бриттов, но те из них, что находились на юге и востоке, рано пали жертвами саксонских набегов. Первым из них стал Кент, который, по свидетельству Ненния, был отдан Вортигерном в качестве свадебного дара за прекрасную язычницу Ронвен – причем короля этой области Гвирангона «не уведомили, что его королевство передается язычникам и он сам тайно отдан в их руки»[33 - Гальфрид Монмутский. С. 181.]. Он стал первым из британских правителей, потерявших свои владения в результате «пришествия саксов». За следующие полвека к нему добавилось множество других, чьи королевства известны теперь лишь под условными названиями – Регия в Сассексе, Атребатия в Хэмпшире, Дуротригия в Дорсетшире… Никакой верховной власти (во всяком случае, после смерти Вортигерна) они не признавали и по старинному кельтскому обычаю упорно враждовали не только с англосаксами, но и друг с другом. Роковой слабостью кельтов, приводящей их к поражению во всех долговременных военных конфликтах, была неспособность добиться хоть какого-нибудь единства. После смерти вождя его владения поровну делились между наследниками, которые тут же начинали враждовать друг с другом. Воины кидались в бой очертя голову, без всякого строя и порядка, и стремились лишь сразить побольше врагов, чтобы их подвиги воспели барды. Это было в доримскую эпоху и вернулось после ухода римлян, усугубленное всеобщей разрухой и моральным упадком. Фольклор любого народа жесток, но в преданиях кельтов Уэльса, Корнуолла и Бретани особенно много вероломно загубленных родичей, убитых мужьями жен, совращенных родными отцами дочерей. Многие из этих преданий восходят к «темным векам», лишний раз доказывая, что полуцивилизованность в моральном плане куда хуже полной дикости.

Завоеватели-англосаксы были далеки от цивилизации, что давало им немалые преимущества. В сражениях они беспрекословно слушались командиров, держали строй, а всю захваченную добычу делили поровну, за исключением доли вождя и жертв, полагающихся богам. Власть и имущество у них, по германскому обычаю, переходили к старшему сыну, а остальным полагалось добывать достояние мечом. Дети подчинялись отцам, мужья и жены хранили верность друг другу – многоженство допускалось только для королей. Конечно, это не значит, что на землях саксов царил мир: они постоянно воевали с соседними племенами и у себя на родине, и в Британии. Обычно, говоря об англосаксах, историки подчеркивают, что они достаточно быстро слились в один народ, но этот процесс далеко не всегда проходил безболезненно. Расселение трех главных народов-завоевателей в VIII веке зафиксировал Беда: «Жители Кента и Векты (остров Уайт. – В. Э.) происходят от ютов, как и обитатели земель напротив Векты в провинции западных саксов, до сих пор называемые народом ютов. От саксов из области, известной ныне как Старая Саксония, происходят восточные саксы, южные саксы и западные саксы. Кроме этого, из страны англов… вышли восточные англы, средние англы, мерсийцы и весь народ Нортумбрии, то есть те, кто живет к северу от реки Хумбер»[34 - Беда Достопочтенный. С.21.].

Считается, что англосаксы создали на территории Британии семь королевств, из которых в «артуровскую» эпоху возникло пять. На самом деле королевств было значительно больше, а кроме них, существовало множество «вольных обществ», основанных переселенцами на «ничейных», то есть заселенных бриттами, землях. Первое время короли, потомки Водена, не могли, да и не хотели обуздывать эту захватническую активность, которая делала полезное для них дело – очищала земли Британии от коренного населения. Вероятно, уже в 450-е годы опустели порты восточного побережья, принявшего на себя первый удар. Потом саксы начали совершать на своих циулах дальние походы по Темзе, разоряя приречные города и деревни. После 470-х годов был покинут Лондон, жизнь в котором возобновилась только век спустя. При этом главной причиной запустения городов, как уже говорилось, стали не набеги саксов, а голод и разруха. Заброшенные развалины внушали печальные чувства даже завоевателям, о чем красноречиво говорит стихотворение VIII века «Руины»:

Каменная диковина – великанов работа.
Рок разрушил. Ограда кирпичная.
Пали стропила; башни осыпаются;
Украдены врат забрала; мороз на известке…[35 - Древнеанглийская поэзия. М., 1982. С. 78 (перевод В. Г. Тихомирова).]

Второй монархией англосаксов после Кента стал Сассекс, обстоятельства создания которого крайне драматичны. «Англосаксонская хроника» сообщает, что в 477 году в Британию на трех кораблях прибыли вождь саксов Элла и его сыновья Кимен, Вленкинг и Цисса: «Они высадились в месте под названием Кименесора и убили там многих валлийцев, а прочие бежали в леса»[36 - Беда Достопочтенный. С. 223.]. Дата сомнительна, но высадка явно произошла после смерти Аврелия Амброзия, когда захватчики вновь почувствовали свою безнаказанность. Под 485 годом хроника помешает известие о новой битве Эллы с бриттами в месте под названием Меркредесбурна, название которого можно перевести как «черта договорной границы». Это доказывает, что после высадки саксы заключили договор с местным правителем и в обмен на военную помощь получили от него восточную часть будущего графства Сассекс.

В 491 году хроника сообщает: «Элла и Цисса осадили город Андериду и убили всех, кто там был, так что ни один бритт не спасся»[37 - Беда Достопочтенный. С. 224.]. Андерида – это современный город Певенси, где еще в римские времена размещался гарнизон, охранявший побережье. Поголовная резня его обитателей была чрезвычайным событием даже в те жестокие времена: по всей видимости, Элла дал обет, известный по скандинавским сагам – в случае победы принести всех побежденных в жертву богам. После взятия Андериды этот суровый и властный правитель объявил себя королем южных саксов: уцелевшие бритты бежали на север, за громадный лес Вельд, и там еще какое-то время существовало королевство Регия. По свидетельству Беды, Элла стал первым из семи королей англосаксов, носивших почетный титул «бретвальда» – «верховный правитель». Похоже, ему на время удалось сплотить в войне против бриттов предводителей саксов, ютов, а возможно, и англов – в их действиях впервые проявилась некая координация.

Последующее десятилетие отмечено в «Англосаксонской хронике» только одним событием – высадкой в 495 году где-то на юге острова саксонских вождей Кердика и Кинрика, которых традиционно считают основателями королевства Уэссекс. Реальность этой военной операции, как будет показано дальше, довольно сомнительна, но были и другие. Похоже, именно в те годы юты из Кента захватили побережье Хэмпшира и остров Уайт, где их позже застал Беда. Саксы продолжали походы по Темзе, с каждым годом расширяя захваченные территории в низовьях реки. Англы, которые до того довольствовались вспомогательной ролью, высадились в нынешнем Норфолке, где их вождь Икел около 500 года основал королевство Эсенгел (Восточная Англия). Его ранняя история туманна, поскольку восточные англы почти не покидали пределов своего болотистого края и не участвовали в завоевательных походах. По отрывочным данным можно установить, что около 550 года Иклинги и их подданные перебрались на север, в морской залив между графствами Норфолк и Линкольншир, где позже образовалось королевство Мерсия (от германского marca – «пограничная область). Оттесненные ими племена, в свою очередь, отошли на запад, в верховья Эйвона, где возникло небольшое королевство срединных англов. В Эсенгеле же обосновалась новая династия Уффингов, имевшая датское или шведское происхождение – ее культура, отраженная в знаменитом могильнике Саттон-Ху, носит отчетливый отпечаток скандинавских традиций. Тогда же, в начале VI века, побережье между устьями Уза и Трента заняли англы, создавшие в нынешнем Линкольншире королевство Линдсей. Начав грабительские экспедиции вверх по реке Трент, они вскоре очистили от коренного населения обширные районы.

Все эти события не отразили ни Беда, создававший свою «Церковную историю» в основанной позже Нортумбрии, ни авторы «Англосаксонской хроники», которых в первую очередь интересовала история (или псевдоистория) саксонского Уэссекса. Ясно, однако, что в 490-е годы завоеватели достигли больших успехов на пути окончательного утверждения в Британии. Направляемые железной волей Эллы, они по очереди расправлялись с деморализованными, лишенными верховного руководства королевствами и городами бриттов. Захватив восток и юг Логрии, они были полны решимости довершить начатое и взять под контроль оставшуюся ее часть. Саксы не имели карт, но были неплохо осведомлены о географии острова благодаря допросам пленных и шпионажу. Они понимали, что кратчайший путь к победе – ударами речных флотилий по Темзе и Тренту рассечь кельтские земли на три части и добить их поодиночке. И первый удар был нацелен в верховья Темзы, против Думнонии – сильнейшего кельтского королевства юга.

Сегодня на вытянутом подобно рогу (на латыни cornus) юго-западном полуострове Британии находятся графства Корнуолл и Девоншир. В древности здесь обосновалось племя думнониев, живших рыболовством и разработкой богатейших в Европе оловянных и свинцовых копей. Олово, необходимое для производства бронзы, вывозили отсюда и финикийцы, и греки, и римляне. Местные правители легко нашли общий язык с римскими завоевателями и сохранили свою власть. Входящая в состав «Мабиногион» повесть «Видение Максена Вледига» повествует о том, что император Максен (Максим Магн) увидел во сне чудесную страну и прекрасную девушку – дочь ее правителя. После долгих поисков он нашел свою суженую в Британии и женился на ней, а ее братьям даровал завоеванную ими Арморику. Одним из братьев был уже известный нам Конан Мериадок, ее сестрой – Элен Ллидауг, а их отцом – Эудаф Старый. События повести легендарны, но Эудаф (Октавий), возможно, действительно существовал – генеалогии называют его в ряду правителей Думнонии.

Валлийские генеалогии – источник довольно ненадежный. Как и многие памятники кельтской словесности, они долго передавались в устной форме, неизбежно путаясь. Имена в них дублируются, отцы и дети меняются местами, среди реальных людей в начале, а то и в середине родословий возникают мифические персонажи. Почти все генеалогии восходят к языческим богам Бели и Ллуду (он же Нудд или Ноденс), а в исторической плоскости – к десятку правителей IV–V веков. Семеро из них носили титул «вледиг», происходящий от слова gwlad (страна) и означающий независимого правителя, основателя династии и победителя в войнах. Этим титулом, к примеру, наделялись Максим и Амброзий, но не Вортигерн – свои войны он проиграл.

В романе Томаса Мэлори «Смерть Артура» говорится: «Было много королей, которые правили отдельными владениями… Так, в Уэльсе было два короля, и на Севере много королей, и в Корнуэлле и на Западе – тоже два короля»[38 - Мэлори Т. Смерть Артура. М., 1974. С. 247 (далее – Мэлори).]. На самом деле на рубеже V и VI веков только в Уэльсе насчитывалось около 15 мелких правителей, а по всем бриттским землям – более трех десятков. Нужно подчеркнуть, что «короли» – весьма условное обозначение бриттских вождей послеримского периода, носивших старинный титул «тигерн» (tigernos), который позже сменился другим, «бренин». Фактически они были клановыми вождями, управлявшими – причем далеко не полновластно – десятком-другим небольших деревень и хуторов. Власть короля основывалась на обязанности каждой общины платить дань, нести повинности и посылать людей в ополчение. Пользоваться этим мог только тот, в чьих жилах текла благородная кровь: именно поэтому бритты так внимательно относились к своим родословным. Власть передавалась по мужской линии, и если отпрыск короля и простолюдинки мог занять трон, то сын незнатного отца не имел такой возможности, даже если матерью его была принцесса (запомним это на будущее).

Большинство основателей новых королевских династий явилось с севера и запада острова, где кельтские племена, закаленные в боях с пиктами и ирландцами, не утратили воинственного духа. Вероятно, на них опирался предшественник Вортигерна, при котором потомки «мужей Севера» поделили между собой равнины Центральной Англии. Другая часть местных династий происходила от римских магистратов и вождей союзных племен: к ней принадлежали и короли Думнонии. Источники глухо упоминают рознь между «людьми Придейна» и «людьми Ривайна», то есть Рима, однако после века войн и смут ни в тех, ни в других не осталось ничего римского. Это были типичные кельтские вожди, вписанные в клановую систему, опутанные сложной сетью табу и суеверий, сменившие города на хиллфорты с бревенчатым частоколом. Вместе с древними именами они воскресили межплеменную вражду, охоту за головами и языческие обряды вплоть до человеческих жертв – вспомним «колдунов» Вортигерна, пожелавших лишить жизни юного Мерлина. Византийский историк Прокопий недаром называет прибывших к императорскому двору послов из Британии «варварами» – на практике они мало чем отличались от диких саксов.

Думнонцы были культурнее других бриттов – они дольше сохраняли связь с континентом, импортируя оттуда не только товары, но и правителей. По легенде, первый британский монарх Константин был выходцем из Арморики – возможно, речь идет не о недолговечном тиране начала V века, а о короле Думнонии, упомянутом в генеалогиях под именем Кустеннина. Его сыном был Эрбин, а внуком – Герайнт или Геронтий. Это имя носили целых три думнонских короля, которых часто путают, но первый Герайнт, имевший прозвище «Флотоводец» (Llyngesog), жил во второй половине V века. Не исключено, что он был потомком упомянутого римского комита Геронтия, также управлявшего югом Британии. Кроме наследственных земель, он завладел Дорсетом и Сомерсетом – похоже, при поддержке Амброзия, которому помогал в войне против саксов. Повести «Мабиногион» называют Герайнта ап Эрбина одним из рыцарей Артура, повествуя о том, как он завоевал любовь красавицы Энид и едва не лишился ее из-за своей гордыни. Однако эта история – всего лишь перевод романа Кретьена де Труа, где героя зовут бретонским именем Эрек (оно принадлежало легендарному основателю королевства Бро-Варох). Валлийцы из патриотических побуждений дали «свое», слегка созвучное имя совершенно постороннему персонажу и проделывали то же самое не раз, загоняя историков в тупик.

На самом деле жену Герайнта, судя по генеалогиям, звали Гвиар (кровь), и она была дочерью загадочного Амлаудда (или Анлаудда) Вледига. Другая Гвиар считалась дочерью Кунедды и матерью одного из самых блистательных артуровских рыцарей – Гвальхмаи, будущего Гавейна. Возможно, обе эти «кровавые» особы – лишь отголосок кельтских обычаев, по которым король, восходя на трон, заключал союз с «кровью», то есть своим народом, и «землей», то есть владениями. В Ирландии еще в XII веке вождь по такому случаю ритуально совокуплялся с кобылой, воплощавшей богиню-мать, а потом принимал ванну в котле, где ее сварили. В послеримской Британии до такого, кажется, не доходило, но священный брак правителя с феей или богиней, олицетворяющей «землю», упоминается в фольклоре не раз. Как бы то ни было, Амлаудд считается одним из десяти родоначальников бриттов, хотя никто не знает, где и кем он правил.

Обстоятельства жизни другого «вледига», Кунедды, известны достаточно хорошо. Как уже говорилось, он около 420 года явился в Северный Уэльс, прогнав оттуда ирландцев, и основал королевство Гвинедд (Венедотию). После его смерти оно, по кельтскому обычаю, было разделено на десяток мелких владений, разбросанных вокруг великой горы Сноудон (по-валлийски Ир Виддва) в долинах рек Ди, Конвей и Тиви. Около 490 года внук Кунедды Кадваллон сумел отбить у скоттов остров Мону (ныне Англси), житницу страны и оплот друидов, ставший при новых хозяевах местом проживания монахов и святых. Короли Гвинедда, что удивительно для тех смутных времен, были не чужды образованию – сам Кадваллон в надгробной надписи именуется «ученейшим и мудрейшим», а его сын Мэлгон опекал не только бардов, но и христианских богословов.

До прихода в Уэльс Кунедда проживал в местности Манау Гододдин, которую привыкли отождествлять с районом Эдинбурга. Позже здесь располагалось сильное королевство Гододдин, хотя связь его правителей с родом Кунедды не прослеживается. В элегии на смерть Кунедды из «Книги Талиесина» говорится, что основатель Гвинедда покинул свои владения из-за вражды с потомками Коэла Старого. Этот первый «вледиг» жил еще в конце IV века и широко известен в Англии благодаря детской песенке:

Старый король по имени Коль
Повеселиться любил.
Послал он за трубкой,
Послал он за кубком
И скрипачей пригласил[39 - Рифмы Матушки-Гусыни. М., 1993 (перевод И. О. Родина).].

Вероятно, Коэл-Коль был последним «дуксом Британии», охранявшим стену Адриана при помощи римских наемников и местных племен, самое сильное из которых, бриганты, стало опорой его власти. Обосновавшись в Эбораке (Эврауке), он подчинил весь север нынешней Англии. После его смерти младшему сыну Гурбониону достался Бринейх (Нортумберленд), а старший, Кенеу, стал королем Эвраука. Его потомок в третьем поколении, правивший между 500 и 560 годами, носил имя Элифер Госгордваур – Элевтерий Великого воинства. Возможно, это воинство состояло из наемников-англов, которые, по данным раскопок, уже в середине V века появились в Северной Англии. Заселив дочерние королевства Эвраука Бринейх и Дейвир, они создали на их месте свои государственные образования Берниция (Берника) и Дейра, хотя, судя по генеалогиям, это случилось только в середине VI века. Чуть позже эти королевства слились в Нортумбрию – сильное англосаксонское королевство, покончившее в конце концов с бриттами «Старого Севера» (Y Hen Ogledd).

В период «сорока лет страха» воинственные потомки Коэла двинулись на юг, захватывая себе новые владения и в меру сил защищая их от набегов, хотя цивилизованным горожанам эти «полевые командиры» и их воины с раскрашенными лицами представлялись, должно быть, такими же дикарями, как саксы. Внук Кенеу Артвис ап Мор занял отроги Пеннинских гор в графствах Йоркшир и Дербишир. Его сын Пабо, носивший гордое прозвище Опора Британии (Post Prydein), стойко отражал набеги англов и в то же время не ссорился с соседями-бриттами, что было редкостью в те времена. После его смерти около 530 года королевство Пеннин разделилось на северную и южную части, ставшие вскоре добычей завоевателей. Брат Пабо Кинвелин откочевал еще дальше к югу, создав между Темзой и Эйвоном, возле Чилтернских меловых холмов, королевство Калхвинедд. Младший сын Кенеу Гуруст, несмотря на уничижительную кличку Ледлум (Оборванец), создал самое сильное бриттское государство Севера Регед, занимавшее графства Ланкашир и Камберленд. Его столица находилась в городе Каэр-Лигвалид, ныне Карлайл. При сыне Гуруста Мейрхионе, внуком которого был великий король Уриен, Регед разделился пополам: последним правителем южной части был уже упомянутый знаменитый бард Лливарх Хен, проживший почти сто лет и оплакавший смерть всех своих 32 (!) детей. Еще один внук Кенеу, Масгвид Глоф (Ягненок), основал в Южном Йоркшире и Ноттингемшире королевство Элмет, столицей которого был Лойдис – нынешний Лидс. Его сын Лленог и внук Гваллог были прославленными воинами: последний носил знаменательное прозвище Мархог Трин, означающее всадника, одетого в доспехи: из этого следует, что такие всадники были тогда редкостью – во всяком случае, на севере Англии.

Владения потомков Коэла граничили с двумя бриттскими государствами Южной Шотландии. Первым был уже упомянутый Гододдин (Лотиан), резиденция правителей которого размещалась на укрепленном холме Трапрейн-Лo в окрестностях Эдинбурга. Здесь, по легенде, правил король Лот, давший имя Лотиану и женившийся на сводной сестре Артура Моргаузе. На самом деле название области происходит от бриттского llydan (обширный), а правившего здесь короля валлийские родословные именуют Ллеу или Ллеудон. Он был достаточно богат и влиятелен, о чем говорят раскопки Трапрейн-Ло в 1915 году, открывшие большое количество украшений и привозной позднеримской керамики. К западу от Гододдина находилось королевство Камбрия или Истрад Клут (Стрэтклайд), основанное около 420 года «вледигом» Керетиком – вероятно, потомком римских магистратов, управлявших районом Антонинова вала. Его столица Алклуйт находилась далеко на севере, в устье Клайда: современное название этого города Думбартон происходит от Dun Bretainn (крепость бриттов). Святой Патрик в одном из писем сурово обличал Керетика, который, будучи христианином, разорял селения новообращенных ирландцев и продавал их в рабство – похоже, в суровых шотландских скалах это был единственный источник дохода. Влияние Камбрии постепенно росло и достигло апогея в середине VI века при Риддерхе Щедром, которому подчинились области Селговия (Селкирк) и Галвегия (Голуэй) со смешанным пикто-бриттским населением.

Пикты или круитни в годы упадка римского владычества прорвались на юг Шотландии, где возникла область Фортриу – одно из семи пиктских королевств, лишь формально объединенных общей властью. Столицей Пиктавии был Инвернесс в северном графстве Морей, откуда короли вересковых пустошей и заснеженных гор совершали набеги на плодородный юг. В конце V века и на них нашлась напасть – созданное беглецами из Ирландии на западных островах королевство Далриада начало натиск на восток, завершившийся в IX веке полным разгромом пиктов и их ассимиляцией. А пока что столица Далриады, крепость Дунадд, размещалась на голой, полностью неприступной скале среди болот, откуда король и его подданные спускались по единственной потайной тропинке.

Уэльс, где кельтские традиции так и не уступили влиянию Рима, в V веке оказался разделен между потомками четырех династий разного происхождения. К первой принадлежали подлинные или мнимые наследники Максима Магна, а точнее, его сыновей Оуэна (Евгения) и Ануна (Антония). Первый был убит ирландцами, но оставил маленькое королевство Гливисинг в Южном Уэльсе своим наследникам, среди которых были святой Кадок и – по некоторым родословным – Горлойс из Тинтагела, первый муж матери Артура Игрейны. Потомки Ануна, генеалогия которых чрезвычайно туманна, правили Диведом и Гвентом. В первом королевстве на юго-западе Уэльса их династия угасла около 440 года, когда правнучка Ануна Гуледир вышла замуж за ирландца с римским именем Триффин (Трибун), который основал новую династию Диведа, правившую до X века. В Гвенте, древней области силуров на юго-востоке Уэльса, потомок Ануна Инир около 480 года уступил место Карадоку Сильная Рука (Caradauc Freichfras). Об этом примечательном историческом персонаже мы еще вспомним, пока же скажем лишь, что генеалогии считают его сыном Инира, но это маловероятно – больше похоже, что он был чужаком, каким-то образом связанным с саксами. Основанная им династия правила в Гвенте и Гливисинге до XI века, когда эти области были захвачены англо-нормандскими феодалами.

Третья из валлийских династий восходила к Вортигерну: потомки его сына Катигерна правили в Поуисе. Сегодня этот регион занимает северо-восток Уэльса, но изначально он был гораздо обширнее, простираясь до графств Шропшир и Стаффордшир – позже они выделились в отдельное королевство Пенгверн. В конце V века столицей Поуиса был Каэр-Гурикон – римский Вироконий, ныне Роксетер. Проведенные там раскопки показали, что население города после ухода римлян заметно сократилось, но люди по-прежнему жили в старых домах и строили новые – например, впечатляющих размеров бревенчатый дворец, который мог быть резиденцией самого Вортигерна или его сына. Около 470–510 годов Поуисом правил Кинген Глодридд (Славный), при наследниках которого королевство, похоже, подпало под власть соседнего Гвинедда. Только около 550 года внук Кингена Брохфаэл Исгитрог (Клыкастый) окончательно восстановил независимость Поуиса, которая сохранялась вплоть до XIII века.

Гвинедд заметно усилился в правление внука Кунедды Кадваллона, справедливо прозванного Длинноруким – он прибрал к рукам не только остров Англси, но и мелкие владения своих родичей. Среди уцелевших были расположенные на побережье Кардиганского залива королевства Кередигион и Мерионидд. Правителем последнего в середине VI века был якобы Гвиддно Гаранхир, владения которого поглотило море, а сам он от горя превратился в цаплю (по-валлийски garan) и с тех пор тоскливо кричит по ночам. Это одна из многих историй о затонувших землях (cantref gwaelod), героями которых, помимо Гвиддно, являются короли Сейтеннин, Хелиг, Тейти Хен, Граллон. Их можно считать легендарными фигурами, хотя в Уэльсе сохранился ряд топонимов, связанных с именем Гвиддно: при этом все они находятся не на восточном, а на северном побережье, в устье реки Конвей.

При дворе Гвиддно началась карьера прославленного барда Талиесина, как о том повествует «Всемирная история» валлийского писателя XVI века Элиса Гриффида. Там же говорится о приключениях Талиесина и его патрона, принца Эльфина ап Гвиддно, при дворе короля Мэлгона Гвинедда, знаменитого не только умом и красотой, но и тиранством. Сын Кадваллона Мэлгон (Маглокун) пришел к власти около 517 года, для чего ему пришлось убить своего претендовавшего на трон дядю Оуэна Белозубого (Дантвина), правителя Роса. Это маленькое королевство на восточных рубежах Гвинедда перешло к сыну покойного Кунигласу, ставшему кровным врагом Мэлгона. Чтобы обезопасить себя, последний выстроил на неприступном утесе крепость Теганви, где и правил, активно вмешиваясь в дела соседей. Гильдас пишет, что он «изгнал многих тиранов не только из царства их, но даже из жизни». В валлийском фольклоре сохранилась история о том, как Мэлгон победил в споре правителей Уэльса за верховную власть – он оказался единственным, кто не сошел с трона, поставленного на взморье во время прилива. Говорили, что мудрый советник Мэлдаф приделал к его трону крылья, позволившие королю удержаться над водой.

Меньше всего нам известна история бриттских королевств Центральной Англии. Помочь здесь могут только данные археологии, согласно которым уже на рубеже V и VI веков к востоку от линии, соединяющей устья рек Трент и Тест, преобладало англосаксонское население. Жившие здесь прежде бритты бежали на запад или были низведены до положения рабов, постепенно забывавших свой язык и обычаи. При этом в укрепленных городах еще держались правители кельтских королевств. Одно из них, Калхвинедд, вероятно, находилось к северу от Темзы, между Кембриджем и Оксфордом (хотя есть и другие варианты его расположения). К северу от него размещалось королевство коританов с центром в Каэр-Лерионе, нынешнем Лестере. В Суррее еще правили оттесненные Эллой на север короли бриттов, чьи владения условно называются Регией. Не исключено, что и Каэр-Ллундейн (Лондон) имел своих правителей – саксы овладели им только в середине VI века. Все эти квазигосударства с трудом боролись за выживание и никак не влияли на общий ход событий на острове.

Нужно упомянуть и Арморику или «Малую Британию» (Britannia Minor), где в IV–V веках возникли несколько королевств-иммигрантов из «Большой Британии». Первое из них, возможно, было основано на юге области соратником Максима Магна Конаном Мериадоком. Его сыном или внуком был легендарный Граллон Великий (Grallon Mor), столица которого Каэр-Ис якобы затонула по вине его распутной дочери Дахут. Граллон, как и Гвиддно Гаранхир, владел волшебной плотиной: однажды принцесса по просьбе своего любовника открыла шлюз и впустила в город морские волны. Молитвами святого Гвенноле, предвидевшего бедствие, Всевышний спас короля, а злосчастную Дахут превратил в русалку – которой(?) она, вероятно, и была изначально.

Позже королевство Мериадока разделилось на восточную часть – Бро-Варох с центром в Ванне – и западную, Корнуай, столица которого находилась в Кемпере. По утверждению Гальфрида, правитель Корнуая Алдриен по просьбе бриттов отправил к ним своего брата Константина, основавшего династию королей Логрии. Сын Алдриена Будик, в валийском фольклоре прозванный Эмиром Ллидау, то есть «императором Арморики», был верным соратником Артура. На севере полуострова в конце IV века было основано королевство Домнония, до X века бывшее главным оплотом независимости бретонцев. История области в этот период заполнена практически непрерывной борьбой против французской агрессии, протекавшей с переменным успехом. Начавшиеся в IX веке набеги викингов подвигли бретонские княжества к сплочению. В 1084 году правители Корнуая стали герцогами Бретани, зависимыми от королей Франции: их наследники правили до 1532 года, когда последняя герцогиня Анна Бретонская стала женой Франциска I.

Арморика была малонаселенной областью, значительную часть которой покрывали ланды и скалы, а центр занимал громадный Броселианский лес – место действия множества легенд. Первоначально бритты населяли не только эту территорию, но и все побережье Галлии между устьями Сены и Луары, но в VI веке усилившееся Франкское королевство захватило эти земли и повело наступление на саму Арморику, безжалостно разоряя приграничные районы. В предыдущем столетии местным жителям угрожали также саксонские пираты, но усилия Амброзия, наладившего тесные контакты с «Малой Британией», свели их набеги на нет.

Пройдя кельтские земли с севера на юг, мы так и не нашли в них места для артуровской Логрии. Ее место занимает множество независимых королевств бриттов, ирландцев и англосаксов, в ряды правителей которых никак не вписывается могучий «император Британии». Но, может быть, один из этих правителей и был протипом исторического Артура? Поиски подходящего кандидата на эту роль ведутся давно, и многие историки выдвинули свои версии. Самая давняя отождествляет Артура с Аврелием Амброзием, который якобы и был победителем при Бадоне. Однако ни один источник не пишет об участии «последнего римлянина» в решающем сражении с саксами. К тому же Амброзий, сражавшийся в 437 году при Гволлопе, должен был прийти к Бадону как минимум восьмидесятилетним старцем. Предложенное «раздвоение» Амброзия на отца и сына ровно ничем не подтверждается, но даже если оно истинно, младшему тезке к моменту исторической битвы тоже было за шестьдесят.

Еще один претендент – уже известный нам Риотам, воевавший в 468 году с вестготами. Самый активный сторонник этой версии, историк Джеффри Эш, опирался на схожесть кампаний Артура и Риотама в Галлии и на то, что оба этих деятеля погибли (или исчезли) в месте под названием Авалон. Однако он не объяснил, как Артур мог вернуться в Британию, чтобы победить при Бадоне и вторично погибнуть при Камлане – уже в столетнем возрасте. Другие ученые пытаются отождествить Артура с рядом правителей V–VI веков, схожих с ним именем или деталями биографии. Наибольшее внимание в этой связи привлекает король Гвента и Гливисинга Атруис (Athrwys) ап Мейриг, живший между 620 и 655 годами. Правил он недолго, а возможно, вообще умер раньше отца, но отличился в войнах с саксами – правда, на очень небольшой территории Южного Уэльса. Это не помешало британским авторам Бараму Блэкетту и Алану Уилсону написать целых семь книг о тождестве храброго принца с Артуром. Они опирались не только на искаженное чтение его имени «Артвис», но и на два сенсационных артефакта. Первый, найденный в 1983 году в руинах церкви святого Петра в Гламоргане, был надгробием Атруиса с латинской надписью «Rex Artorius, Fili Mavricius». В 1990 году в том же месте был обнаружен небольшой крест из электрона (сплава золота и серебра) с надписью «Pro Anima Artorius» – «за упокой души Артура». Оба предмета специалисты сочли поддельными, тем более что Блэкетт с Уилсоном известны как грубыми ошибками в своих трудах, так и сомнительными хобби, наподобие поисков кельтских кладов не только в Британии, но даже в Америке. Все это не помешало Крису Барберу и Дэвиду Пикитту в своей книге 1993 года[40 - Barber С., Pykitt D. Journey to Avalon: The Final Discovery of King Arthur. Abergavenny, 1993.] не только подхватить отождествление Артура с принцем Гвента, но и развить его. По их мнению, Артур-Атруис не погиб в сражении, а эмигрировал в Арморику, где стал известен как святой Армель или Артфаэл. Этот воинственный клирик отмечен в истории Бретани как строитель многих церквей и вдохновитель борьбы против тирана Куномора. Судя по житиям, он умер в 570 году, расходясь во времени не только с Артуром, но и с Атруисом Гвентским, с которыми связан лишь отдаленным сходством имен.

Историки давно высмеяли привычку объявлять королем Артуром каждого кельтского деятеля, в имени которого обнаруживается слог «арт» – а таких в V–VII веках набирается немало. Королевство бриттов в Пеннинских горах основал около 475 года король из династии Коэла по имени Артвис ап Мор. То же имя носил брат и соправитель воинственного Лленога, короля Элмета, живший около 500 года. Королем Диведа около 600 года был Артвир ап Педар, королем Кередигиона примерно в то же время – некий Артбодгу или Арт Удачливый. В шотландском Кинтайре в 624 году жил некий Артур ап Бикор, сразивший, если верить ирландским анналам, короля Монгана камнем из пращи. В соседней Далриаде король Айдан мак Габрайн, правивший в 574–608 годах, назвал своего сына Артуром. Сохранилось предание о том, как ирландский святой Колум Килле предсказал королю, что все трое его сыновей умрут раньше него. Так и случилось – Артур, в частности, погиб в битве с пиктами у реки Аллан около 582 года. Это позволило некоторым британским историкам отождествить его с королем Артуром, а заодно перенести на север все события артуровских легенд[41 - См., например: Chadwick N. К. Studies in Early British History. London, 1959.].

Столкнувшись с тем фактом, что юный принц не дожил даже до двадцати лет и ровно ничем не прославился, местные патриоты не смутились и объявили Артуром самого короля Айдана, приписав ему супругу по имени Гвиневера. Жена короля и правда имела бриттское происхождение, но имя ее неизвестно – как и то, каким образом стычки правителя Далриады с пиктами на далеком севере могли превратиться в сражения с саксами на юге. Еще одну теорию в 1992 году выдвинули историки Грэм Филлипс и Мартин Китмен в книге с давно уже не оригинальным названием «Король Артур: подлинная история»[42 - Philips G., Keatman M. King Arthur – The True Story. London, 1992.]. Они объявляют Артуром злополучного короля Роса Оуэна Белозубого на том простом основании, что тот, как и Артур, был убит своим племянником Мэлгоном, чье имя якобы похоже на имя Медрауда-Мордреда. Изменение имени самого Оуэна авторы объясняют просто – король мог взять себе прозвище Артур, то есть «медведь». Недаром же его сына Кунигласа называли «колесничим Медведя»!

Словом artos (по-валлийски arth) кельты в самом деле называли медведя. В послеримское время этот могучий зверь на юге Британии (но не в Шотландии) уже исчез и представлялся полумифическим символом силы и доблести наравне со львом и драконом. Тотемический культ животных был у кельтов широко распространен, и из глубокой древности до нас дошли имена богов-медведей – галльского Артея, которого римляне отождествляли с Меркурием, богинь Артио и Андарты[43 - См. Калыгин В. П. Этимологический словарь кельтских теонимов. М., 2006. С. 22, 27.]. Правда, по мнению одного из первых исследователей артурианы Дж. Риса, имя Артея происходит не от медведя, а от индоевропейского корня ar – (плуг), а Артур является его воплощением – умирающим и воскресающим божеством земледелия.

Именно богом считают Артура некоторые ученые, в то время как другие предпочитают вариант полубога-героя. Артуровская легенда и правда включает немало архетипических элементов героического эпоса – чудесное зачатие, воспитание неузнанным в чужой семье, выполнение трудной задачи в доказательство права на власть, добывание волшебного меча, гибель из-за предательства женщины. Собственно, это и есть главные элементы легенды – все остальное, включая битвы с саксами, к ней не относится. Европейский эпос знает и героя-медведя: вспомним англосаксонского Беовульфа («пчелиного волка»), поэма о котором сложилась как раз во времена Артура. Можно вспомнить и героя «Саги о Вольсунгах» Сигмунда – как и Артур, он добывает чудесный меч (только не из камня, а из корней дерева), рождается вне брака и сам порождает внебрачного сына, которого случайно убивает.

Меч Артура привлекает особенно пристальное внимание исследователей. Богатыри европейских «темных веков», а потом и средневековые рыцари воспринимали свои мечи как боевых друзей или, скорее, подруг (учитывая, что «спата», длинный меч той эпохи – слово женского рода). Нередко им давали личные имена – Дюрандаль Роланда, Жуайез Карла Великого, Бальмунг Зигфрида. У Гальфрида меч Артура носил имя Калибурн, а нормандец Вас переименовал его в Экскалибур, что достаточно вольно трактовалось как «руби сталь». На самом деле имя меча происходит от валлийского слова «Каладвулх», в свою очередь связанного с ирландским Каладболгом – волшебным мечом Фергуса мак Ройга, название которого означает «Твердая зазубрина» (то есть молния) и связано с мечом-молнией языческого бога грома (По другой версии, название меча происходит от латинского слова chalibs, означающего особым образом закаленную сталь и идущего, в свою очередь, от кавказского племени халибов. – Прим. авт.). В одном из романов говорится, что Экскалибур излучал ослепительное сияние «ярче тридцати факелов». Валлийская повесть «Видение Ронабви» сообщает, что когда король обнажал клинок, два золотых змея на рукояти меча извергали пламя, на которое страшно было смотреть. Ненний упоминает среди Тринадцати сокровищ Британии меч Риддерха Щедрого Дирнвин (Белая рукоять), который моментально воспламенялся, если его вынимал из ножен кто-либо, кроме хозяина.

Как и подобает герою, Артур получил свое оружие от волшебницы – Озерной девы или Владычицы озера, – о чем говорится в рыцарских романах. Путешествуя с Мерлином, молодой король сломал свой меч в поединке с сэром Пелинором, и чародей отвел его к озеру, где прекрасная дама в обмен на некий дар вручила Артуру меч и ножны к нему:

«Едут они дальше – и видят озеро, широкое и чистое. А посреди озера, видит Артур, торчит из воды рука в рукаве богатого белого шелка и сжимает она в длани своей добрый меч.

– Глядите, – сказал Мерлин, – вон меч, о котором говорил я вам…

Стал разглядывать король Артур меч свой, и очень он ему пришелся по вкусу. А Мерлин спросил его:

– Что больше вам нравится – меч или ножны?

– Меч мне больше нравится, – отвечал Артур.

– Не угадали, – говорит Мерлин, – ибо ножны эти стоят десяти таких мечей: покуда будут они у вас на боку, вы не потеряете ни капли крови, как бы жестоко ни были вы изранены. Потому храните ножны и держите их всегда при себе»[44 - Мэлори. С. 45–46.].

Владычица озера – явно мифологический персонаж, а ее роль хранительницы меча восходит к отмеченному в источниках обычаю кельтов бросать в реки и озера оружие павших героев. В других источниках Владычица носит имя Вивианы, Нинианы или Нимуэ, и к ней мы еще вернемся.

Узнав о волшебных свойствах меча, ненавидевшая Артура фея Моргана выкрала Экскалибур, заменив его подделкой, и отдала настоящий меч своему любовнику сэру Акколону, которого заставила выйти на поединок с королем. В ходе боя Артур получил множество ран, и спасла его только подоспевшая Ниниана, которая колдовством заставила Экскалибур вернуться к настоящему владельцу. В другой раз Моргана сумела похитить ножны от меча и, спасаясь от погони, утопила их в озере. В третий и последний раз Экскалибур появился в легендарной истории Артура в момент последней битвы, когда умирающий король велел своему спутнику (Бедиверу или оруженосцу Гирфлету) вернуть клинок Владычице озера.

Многие путают Экскалибур с мечом, добытым юным Артуром из камня – о нем также упоминают рыцарские романы, начиная с «Мерлина» Робера де Борона. Позже этот меч незаметно исчез из легенды: согласно некоторым романам, король сломал его во время того же поединка с сэром Пелинором. Возможно, в утраченной части легенды обломки меча были брошены в озеро, где кузнецы-эльфы выковали из них новое оружие. По одной из версий, именно прежний меч назывался Калибурном, и потому новый получил имя Экскалибур – «из Калибурна». В аллитеративной «Смерти Артура» у короля постоянно имеются два меча – Кларис и Кларент, для войны и для турниров. В последнее время появилась версия, что обряд извлечения меча из камня восходит к реальному способу выплавки бронзового меча в каменной форме. Наковальня, из которой вынимался меч в ранних вариантах, также свидетельствует о том, что легенда имеет отношение к кузнечному ремеслу. Но более вероятно, что добывание меча из камня – альтернатива такому же чудесному добыванию его из воды, и легенда соединила оба варианта, не особенно заботясь об их совместимости.

Так что с богами Артур и правда связан, но довольно отдаленно – через атрибуты, прошедшие эпическое, а потом и литературное переосмысление. Кое-кто из исследователей (например, Артур Камминс) видит его прототипом не бога, а реального британского вождя, жившего около 2300 года до н. э. – в эпоху строительства Стоунхенджа. Эта шаткая догадка опирается только на ничем не подтвержденное свидетельство Гальфрида, что в Стоунхендже (Хороводе Великанов) были похоронены Амброзий и Утер (но не Артур). Еще одна теория отождествляет Артура с уже знакомым нам римским префектом Луцием Арторием Кастом. Главные пропагандисты этой версии – американские историки Скотт Литтлтон и Линда Малкор, вдохновившие своей книгой «От Скифии до Камелота» авторов недавнего голливудского боевика «Король Артур». По их мнению, римский префект и его всадники-сарматы своими победами над пиктами в конце II века так впечатлили бриттов, что те помнили их даже три столетия спустя.

Авторы находят в сарматской (точнее, алано-осетинской) мифологии истоки многих сюжетов артурианы. Герой нартского эпоса Батрадз магически связан со своим мечом, который вручает ему мать – полубогиня Шатана, живущая на дне озера. Раненный в последней битве Батрадз просит последнего выжившего товарища вернуть меч Шатане, тот дважды отказывается и только на третий раз выполняет поручение. Есть у нартов и богатырь Сослан, плащ которого сшит из бород побежденных им врагов – в артуровских легендах его место занимает великан Риенс или Рито. Обычай сарматов поклоняться богу войны в образе меча, воткнутого в землю, напоминает предание о Мече в камне, неразрывно связанное с Артуром. На нартских пирах появляется волшебная чаша Нартамонга, дающая каждому сидящему за столом его любимую еду: то же самое в рыцарских романах делает Святой Грааль. Само имя «Артур», по мнению авторов, означает по-ирански «солнечный огонь», а «Грааль» – «святой камень».

Литтлтон и Малкор предлагают следующую реконструкцию событий: сарматы продолжали службу на Стене вплоть до V века, а их ветеранская колония в Бреметеннаке (ныне Рибчестер в Ланкашире) стала центром распространения легенд об иранских богах и героях, к которым был приобщен и Артур-Арторий. В эпоху Великого переселения народов новые сарматские переселенцы – аланы – проникли в Галлию, и в Арморике их фольклор соединился с преданиями эмигрантов из Британии: «Аланские поселения были сконцентрированы вокруг территории, где авторы Вульгаты (Под Вульгатой здесь и далее имеется в виду обширный цикл романов об Артуре и его рыцарях, созданный во Франции в XIII веке. – Прим. авт.) и Кретьен де Труа создавали свои произведения, как и в Бретани (прежней Арморике), где обнаруживаются первые упоминания о Ланселоте»[45 - Скотт Литлтон К., Малкор Л. От Скифии до Камелота. М., 2007. С. 64.]. Имя Озерного рыцаря авторы трактуют как «Аланус-а-Лот», алан из Лота – области на юге Галлии. Они также возводят к аланам многочисленных носителей имени Алан или Ален, традиционно производящегося от бретонского корня alyn – «чистый» (по-валлийски ellain).

Сарматские всадники в сверкающих доспехах, с развевающимися стягами в виде дракона в самом деле похожи на рыцарей Круглого Стола. Но трудно предположить, что они могли три столетия сохранять в чужой стране свои обычаи, язык и мифологию – тем более что у древних сарматов все это явно не было точно таким же, как у современных осетин. К тому же Арторий Каст провел в Британии лишь несколько лет своей богатой событиями жизни, и вряд ли его потомки остались здесь, да еще и унаследовали военную должность отца. Хотя псевдоисторическая схема Гальфрида делает Артура потомком римлян, местная традиция никогда не считала его (в отличие от Амброзия) «мужем Ривайна». Его имя в латинизированном варианте действительно звучит как Artorius, но более вероятно его кельтское происхождение от Artwyr (человек-медведь) или Artwys (подобный медведю). Подобные имена или прозвища носили воины во многих странах Европы. Вспомним скандинавских берсерков («медвежья шкура») или латышского эпического героя Лачплесиса, чье имя означает «медвежеухий». Название другого хищника, волка, также было популярным имяобразующим компонентом как у бриттов (Bleidd), так и у англосаксов (Wulf).

Есть и еще один вариант происхождения имени короля – от ирландского art, что означает не только «медведь», но и «воин» (в переносном смысле) или «камень». Это имя в V–VIII веках носили многие короли Ирландии, включая Арта Одинокого, отца верховного правителя острова Ниалла Девяти Заложников. Ирландцы в тот период населяли многие области Британии, служили наемниками у местных королей и даже основали несколько правящих династий. Не мог ли принадлежать к ним и Артур? Теоретически такое возможно, однако вряд ли гордые короли бриттов подчинились бы чужаку и доверили ему верховное командование. Многие источники упоминают о войнах Артура с ирландцами, но ни один не говорит о его родстве с ними. К тому же военная тактика и вооружение ирландцев были традиционно кельтскими, в то время как Артур, похоже, внедрял в жизнь новые формы, заимствованные у римлян или романизированных кельтов Арморики.

Все это заставляет локализовать не только деятельность Артура, но и место его рождения на «культурном» юге Британии – точнее, на юго-западе, где в V веке еще сохранялась относительная стабильность, позволявшая потомку знатных бриттов получить хотя бы минимальное воспитание и занять должное место в обществе. Там и располагалась реальная или выдуманная Логрия, хотя Артур вовсе не обязательно был ее полновластным правителем. Существование этого относительно мирного и процветающего анклава доказывают материалы раскопок, согласно которым западные города (Бат, Глостер, Силчестер, Роксетер) на рубеже V и VI веков оставались населенными. Там, в отличие от пришедших в полный упадок городов юга и востока Британии, укреплялись стены, строились новые дома, кое-где даже продолжал работать римский водопровод: в Бате по-прежнему функционировали знаменитые купальни. После долгого перерыва возобновилась торговля с континентом. Все это было возможно только под защитой мощной и хорошо организованной военной силы, функционирование которой с высокой долей вероятности связано с именем Артура – если он действительно жил именно в этот период.

Главная отправная точка в определении времени жизни Артура – упоминание Гильдаса о том, что битва при Бадоне совпала с его рождением и состоялась за «сорок четыре года без одного месяца» до написания книги «О разорении Британии». «Анналы Камбрии» относят эту битву к 516 (или даже 518) году, и, значит, сочинение Гильдаса создано около 560 года. Это, однако, противоречит двум обстоятельствам – во-первых, по данным тех же анналов, король Мэлгон Гвинедд, о котором Гильдас пишет как о живом, умер от «желтой чумы» в 547 году. Во-вторых, автор отмечает, что вторжения чужеземцев в Британию прекратились и в стране царит относительный мир. Это не могло быть написано после 552 года, когда англосаксы возобновили натиск на ослабленных чумой и междоусобицами бриттов. Вывод один – дата битвы, отмеченная в «Анналах», ошибочна. Эта ошибка вызвана нередкой в источниках того времени путаницей пасхальных циклов, разница между которыми составляет 19 лет. Таким образом, битва при Бадоне на самом деле могла иметь место в 497 году: это довольно близко к 493 году, которым ее весьма произвольно датировал Беда Достопочтенный.

Более или менее точные и подробные записи в «Анналах Камбрии» начинают появляться с 537 года, которым датируется «стычка при Камлане» (gweit Camlann). Последняя дата, которую Гальфрид относит к 542 году, вполне может оказаться верной, обозначив конец жизни Артура. Начало определить труднее: тот же Гальфрид и последующие авторы отмечают, что при Бадоне Артур был очень молод, не достигнув даже шестнадцати лет. Это маловероятно, но вполне возможно, что он действительно запомнился современникам битвы своей молодостью. Сочинение Гильдаса, как будет показано далее, написано между 540 и 547 годами, поэтому знаменитая битва могла состояться не позже 503 года, но и не раньше предшествовавшего ей сражения при Ллонгборте, которое, вероятнее всего, произошло в 490-е годы.

Дата рождения Артура остается неясной, но если Бадон он встретил сравнительно молодым, то в начале VI века ему было около тридцати лет. С достаточной долей условности можно отнести его рождение к 472 году – это значит, что в момент гибели ему исполнилось шестьдесят пять лет: возраст по тем временам весьма почтенный, хоть и позволяющий вести армию в бой. Конечно, даты могут сдвигаться, но ясно, что деятельность Артура охватывает первую половину VI столетия – она не может относиться ни ко II веку, когда жил Арторий Каст, ни к V веку Вортигерна и Амброзия, ни к VII веку, времени жизни большинства кельтских «Артуров». Появление начиная с середины VI века не менее семи правителей с похожим именем может означать только одно – широкую популярность одноименного персонажа на территории от Шотландии до Бретани. Характерно, что впоследствии тезки короля в кельтских землях исчезли и появились вновь только в XII веке, в период возрождения популярности Артура.

За двести лет научного исследования артуровской проблемы имя и деяния легендарного полководца приписывались не менее чем двадцати разным людям, не считая богов и демонов. Возможно, кто-то из них (например, Амброзий или Атруис Гвентский) действительно мог повлиять на формирование образа Артура наравне со многими другими героями – Сигмундом и Карлом Великим, Финном мак Кумалом и, быть может, даже нартом Батрадзом. Однако из скудных данных, известных нам, можно заключить, что в основе этого образа лежит конкретный человек, и у нас нет никаких причин отнимать у него вошедшее в историю имя «Артур».

То, что знает о нем современная наука, сформулировал еще в 1950-е годы один из главных экспертов в области артуровских исследований Роджер Шерман Лумис: «В конце V века в Британии мог действовать талантливый полководец по имени Артур, хотя было бы ошибочно делать на основании этого имени какие-либо выводы о его происхождении. Маловероятно также, что он занимал в послеримском обществе какую-то определенную должность… Если признать его реальным лицом, можно предположить, что его врагами были англосаксы: не исключено, что он также воевал с пиктами и враждебными ему бриттами. При этом нет оснований считать, что район его деятельности целиком или хотя бы частично находился на севере: напротив, велика вероятность, что его величайшая победа была одержана в Уэссексе»[46 - Arthurian literature in the Middle Ages. Oxford, 1959. P. 26.]. Эти осторожные выводы можно дополнить словами другого видного историка, Джона Майрса: «Прибавляя что-либо к констатации того факта, что Артур существовал и сражался с саксами, мы неизбежно удаляемся от истории в область вымысла»[47 - Myres J. N. L. The English settlements. Oxford, 1989. P. 287.].

Подавляющее большинство книг об Артуре от средневековья до наших дней относится к той самой «области вымысла». Поиск в них крупиц исторической правды напоминает по сложности детективное расследование, а скорее – работу палеонтолога, восстанавливающего из разрозненных окаменелых костей скелет динозавра. В нашем случае «костями» являются скупые строчки хроник, искаженные до неузнаваемости свидетельства романов, географические названия, а также многочисленный, но с трудом поддающийся интерпретации археологический материал. Как ни странно, все это, вопреки приведенным выше мнениям ученых, позволяет создать достаточно убедительный образ Артура. Правда, образ этот будет отличаться от привычного нам так же сильно, как вымышленная Логрия, могучая и процветающая – от разоренной, истекающей кровью Британии «темных веков».

От Тинтагела к Авалону

Ограничив деятельность Артура юго-западом Британии, посмотрим, насколько это согласуется с данными артурианы, где упомянуты многие сотни географических названий. Сразу бросается в глаза, что большинство этих названий совершенно легендарны – авторы артуровских романов мало соотносят их с реальной географией острова. Они, к примеру, не замечают морской преграды между Британией и континентом: их герои сплошь и рядом покидают Камелот и, не ступив на борт корабля, оказываются во Франции, Италии или таинственных землях Востока. По пути они встречают Замок чудес, Реку слез, Огненный мост и другие волшебные топонимы, среди которых нет-нет да и мелькнут обыденные Оксфорд или Суассон. Это понятно – герои действуют в пространстве мифа, где Космос-Камелот окружен Хаосом чародейского «дикого леса», который они, герои, изо всех сил пытаются покорить и упорядочить.

Кельтские предания, в том числе упоминающие Артура, построены по иному принципу – они дотошно перечисляют приметы местности, подолгу объясняя, почему так названы холмы, овраги и ручьи. Целью обычно является обманная привязка артуровских сюжетов (как и любой другой истории) к той или иной области. Попавшие в эту ловушку историки легко «прописывают» легендарного короля в разных концах Британии, после чего в дело вступают туристические компании. В результате сегодня Уэльс и Корнуолл, Шотландия и Бретань имеют «свои» Камелоты, обросшие целым набором достопримечательностей.

Однако есть места, о расположении которых не спорят даже самые пылкие местные патриоты. В первую очередь это легендарное место рождения Артура – замок Тинтагел на западном побережье Корнуолла. Случившаяся там история описана во многих текстах, начиная с Гальфрида: на пиру по случаю своей коронации король Утер Пендрагон узрел красавицу Игрейну (Ингерну), жену герцога Горлойса Корнуэльского. «Когда король увидел ее между другими женщинами, он сразу возгорелся такой страстью к ней, что, позабыв об остальных, все свое внимание отдал ей одной. Только ей он беспрестанно отправлял всевозможные кушанья, посылал со своими друзьями-посредниками золотые кубки с вином. Многое множество раз он, смотря на нее, ей улыбался и, обращаясь к ней, то и дело шутил»[48 - Гальфрид Монмутский. С. 92.].

Горлойс, заметив неладное, увез жену с королевского праздника, после чего оскорбленный Утер пошел на Корнуолл войной и осадил герцога в крепости Димилиок (Мэлори называет ее Террабиль). Игрейна укрылась в соседнем замке Тинтагел – «эта твердыня расположена на море и со всех сторон омывается им: проникнуть в нее можно только узкой тропой на крутой скале»[49 - Гальфрид Монмутский. С. 93.]. Однако чародей Мерлин придал королю облик Горлойса, а себе и королевскому другу Ульфину – обличье слуг герцога, Иордана и Бритаэля. Они без труда проникли в крепость, Утер провел ночь с Игрейной и «насытился желанною близостью». В ту же ночь Горлойс был убит в случайной стычке, и король взял его вдову в жены.

Крепость Тинтагел, расположенная неподалеку от одноименного городка (до XIX века он носил название Тревена), полностью соответствует описанию Гальфрида – она находится на узком скалистом мысу, отделенном от суши тонким перешейком. Отсюда и ее название, происходящее от бриттского Дин-Даголл – «крепость горла». Замок, руины которого сегодня показывают туристам, выстроен в 1233 году графом Ричардом Корнуэльским на месте более древнего замка середины XII века, который, возможно, и вдохновлял Гальфрида. В 1930-е годы раскопки, проведенные Артуром Рэли Рэдфордом, открыли здесь остатки укрепленного послеримского поселения, которое археолог счел монастырем. Дальнейшие исследования привели к иному выводу – на мысе располагалась королевская резиденция, возможно, идентичная упомянутой в «Равеннской космографии» (VII век) крепости Дурокорновий. Там найдены осколки дорогой импортной посуды, включая греческие амфоры для вина и масла, карфагенские блюда, стекло из Византии – свидетельство оживленных торговых связей с континентом.

В 1998 году в Тинтагеле была сделана еще одна важная находка – обломок сланцевой плиты с довольно безграмотной латинской надписью «PATER COLI AVI FICIT ARTOGNOU COL[I] FICIT». Открыватель надписи Чарльз Томас перевел ее так: «Артогну, отец потомка Кола, сделал это». Надпись была непонятна – зачем объявлять кого-то потомком его предка? – пока Гордон Макен не обнаружил после слова pater еле видную букву «n», что позволило прочитать надпись иначе: «Артогну сделал это для Кола, своего деда». В любом случае открытие было сенсацией – в предполагаемом месте рождения Артура нашли «автограф» человека с похожим именем, объявившего себя потомком Коэла Старого, самого знаменитого «вледига» бриттов. Стоит отметить, что Артур, по не слишком надежным данным генеалогий, действительно считался потомком Коэла, а именно праправнуком по материнской линии. Кстати, принц Элмета Артвис тоже был потомком Коэла – и тоже праправнуком, – равно как и ровесником Артура, родившимся около 475 года. Имя его, как и имя Артогну, может означать «подобный медведю». Правда, неясно, как он умудрился попасть в Тинтагел и занять там руководящее положение. К тому же лингвисты утверждают, что имя создателя «артуровской надписи» на самом деле читается как Артну, что не очень похоже ни на Артура, ни на Артвиса.

Как бы то ни было, интерес к Тинтагелу после находки возрос, и энтузиасты надеются отыскать там новые важные артефакты. Растет и приток туристов, которых привлекают развалины замка и Большие Артуровы залы, построенные в 1933 году на средства разбогатевшего кондитера Фредерика Томаса Гласскока. Он не только украсил здание витражами, картинами и барельефами на артуровские темы, но и основал Братство Круглого Стола для «распространения идеалов рыцарства и увековечения имени Артура». Братство, членами которого стали до 30 тысяч человек в Европе и Америке, перестало существовать после смерти Гласскока в 1934 году, но впоследствии возродилось. Оформление Больших Артуровых залов навеяно викторианским искусством и имеет мало отношения к реальной истории – впрочем, то же самое можно сказать обо всей современной «поп-артуриане».

О судьбе Артура после рождения источники говорят по-разному. Одни утверждают, что Мерлин, помогая королю овладеть Игрейной, попросил отдать ему на воспитание младенца, который родится от этой связи. Утер так и сделал, и Мерлин растил мальчика до семи лет. По одной версии, это происходило здесь же, в Тинтагеле, где в скале у подножия замка до сих пор сохранилась «пещера Мерлина». По другой – в лесной хижине в Уэльсе, где самого Мерлина некогда воспитал мудрый отшельник Блез. По третьей – вообще в Бретани, где легенды о Мерлине и Арзу (Артуре) издавна являются частью местного фольклора. После смерти Утера (а по другим данным – сразу после рождения малыша) чародей доверил воспитание Артура вассалу короля Эктору (в романах Вульгаты он носит имя Антор или Актор, а в «Королеве фей» Спенсера почему-то назван Тимоном). В обычае у кельтов, да и у многих других народов, было посылать знатных отпрысков в семьи подвластных вождей для укрепления союза с последними.

Сын Эктора Кей, молочный брат Артура, в будущем стал его вернейшим спутником и одним из первых рыцарей Круглого стола. В валлийской традиции Кей известен как Кай, сын Кинира Кейнварвога, правителя горного района Пенллин у озера Бала в Гвинедде. Если Артур в самом деле воспитывался там, его детство прошло в живописной местности в верховьях реки Ди, испокон веков называемой валлийцами Дивирдви – «воды богини». Кинир, чье прозвище означает «прекраснобородый», жил на рубеже V и VI веков: его резиденция Каэр-Кинир позже в честь его сына была переименована в Каэр-Кай, и место под таким названием существует в Уэльсе до сих пор. В написанной в XVII веке рукописи Ричарда Уинна из Гвидира говорится, что Кинир и его братья помогли королю Кадваллону изгнать ирландцев с острова Англси, за что получили владения в Гвинедде. Кинир (Конайре) сам почти наверняка был ирландцем, но это никого не смущало: выходцы с Зеленого острова давно жили в Британии, переняли местный язык и обычаи и считались умелыми и храбрыми воинами. Возможно, это было главным доводом при отправке Артура на воспитание к Киниру.

В «Житии святого Самсона» (VII век) содержится любопытная информация о том, что после смерти Кинира его вдова Анна вышла замуж за бретонского принца Амона Черного и родила от него будущего святого. Это случилось около 485 года, когда изгнанный со своей родины Амон командовал дружиной короля Диведа Агриколы и жил в имении Каэр-Гох (Красная крепость). Возможно, именно поэтому некоторые предания помещают вотчину Кинира и Кая в Дивед вместо Гвинедда. Есть и другая версия, по которой имение Анны помещалось в Гвенте, вотчине ее деда Вортимера. В житии Самсона, ставшего выдающимся деятелем бриттской церкви, ничего не сказано о его отношениях с Артуром, но Гальфрид упоминает его как соратника короля. Однако смерть приемного отца и новое замужество его вдовы наверняка стали для мальчика нелегким испытанием. Скорее всего, он вместе с Анной перебрался в Южный Уэльс, ближе к родным местам, что помогло ему вернуться позже к думнонскому двору. Кстати, в романах Вульгаты Антор-Эктор прожил еще много лет, помогая Артуру править Логрией.

Судя по тем же романам, будущий король жил в приемной семье до четырнадцати или пятнадцати лет, когда в Британии началась смута, связанная со смертью Утера. Мерлин поведал баронам о существовании законного наследника, но те не желали его слушать – каждый предлагал в правители себя. Тогда по Божьей воле на главной площади столицы появился большой камень, в который (или в укрепленную на нем стальную наковальню) был воткнут меч. Тот же Мерлин объявил, что законным королем станет тот, кто вытащит меч из камня, и все знатные люди острова начали стекаться в город. Явились и Эктор с Кеем и Артуром: как-то Кей, желая поучаствовать в устроенном для развлечения гостей рыцарском турнире, попросил молочного брата принести ему какой-нибудь меч. Тот увидел меч, торчащий из камня, выдернул его и принес Кею, но Эктор быстро доискался до истины и предъявил подлинного хозяина клинка собранию знати. Многие из тех, кто претендовал на трон, выражали недоверие, поэтому Артуру пришлось еще раз при всех вложить меч в камень и вынуть его оттуда, после чего он был избран королем.

Где могла случиться эта сказочная история? Одни источники называют Лондон, другие – Винчестер, а Гальфрид утверждает, что собрание британской знати произошло в Силчестере, хотя созвал его Дубриций, архиепископ Каэрллеона (Карлиона). Вполне возможно, что именно этот римский город стал местом утверждения власти Артура. Во всяком случае, в валлийском фольклоре именно его называют столицей «императора», отождествляя с легендарным Камелотом. Источник XV века, так называемый «Трактат о двадцати четырех могущественнейших королях», называет Каэрллеон «главной крепостью Острова Британии, где пребывали достоинство и богатство страны, и семь искусств, и Круглый Стол, и верховное архиепископство из трех, и Погибельное сиденье, и Тринадцать сокровищ Острова Британии. В то время он звался вторым Римом, потому что был прекрасным, приятным глазу, могущественным и богатым»[50 - Цит. по: Блейк С., Ллойд С. Ключи от замка Грааля. М., 2006. С. 140.].

Этот город – ныне Карлион-он-Уск в графстве Гвент, – был прежде римской Иской, многолюдной штаб-квартирой Второго Августова легиона. В конце V века он, как и другие города, пришел в упадок, но отдельные здания еще использовались – вероятно, королями Гвента, хотя их постоянная столица находилась в соседнем Каэрвенте (Вента Силурум). На окраине Каэрллеона находится самый большой в Британии римский амфитеатр, который местные жители еще в средние века называли «Круглым Столом». Уже в наше время возникла версия, что именно здесь собрание британской знати избрало Артура королем. Это похоже на правду, хотя времена Амброзия к тому времени давно прошли, и даже угроза со стороны саксов не могла заставить вкусивших независимости бриттских правителей подчиниться какому-то чужаку, притом совсем юному.

Объяснение кроется в знаменитой, многократно разобранной цитате из Ненния: «В те дни сражался с ними (англосаксами – В. Э.) военачальник Артур совместно с королями бриттов. Он же был главою войска»[51 - Гальфрид Монмутский. С. 187.]. В оригинале говорится «sed ipse erat dux bellorum» (но сам он был военным предводителем), и ключевым здесь является именно слово «но». Похоже, автор хочет сказать, что Артур командовал армиями бриттских королей (regibus Brittonum), но сам при этом королем не был. Звание dux bellorum по аналогии с предыдущим dux Britanniarum могло быть присвоено выборному главнокомандующему общих сил бриттов, сражавшихся против саксов. Почти наверняка это случилось незадолго до битвы при Бадоне, и таким главнокомандующим стал именно Артур.

Однако до этого ему пришлось пережить первую неудачу – битву при Ллонгборте, о которой мы знаем только из валлийской элегии, включенной в «Черную книгу Кармартена» – ее автором без особых на то оснований считался злополучный король Южного Регеда Лливарх Хен, а по языку она датируется периодом от VII до X века. В элегии говорится:

En llogporth ygueleife
y arthur guir deur kymynint adur.
ameraudur llyw aiaudir llawr.
En llogporth y llaf v gereint.
guir deur o odir diwneint.
achin rillethid ve llatyffeint[52 - The Black Book of Carmarten. Pwllheli, 1906. P. 72.].

В Ллонгборте я видел Артуровых
героев, разящих сталью
за императора, владыку наших трудов.
В Ллонгборте пал Герайнт
с храбрецами из края Дивнайнт,
что убивали, прежде чем быть убитыми.

Возможно, это же событие отражено в записи «Англосаксонской хроники» за 501 год: «В Британию прибыл Порта с сыновьями Бидой и Мэглой на двух кораблях. Они высадились в месте под названием Портесмута и убили там юного бритта из очень знатного рода»[53 - Беда Достопочтенный. С. 224.]. Название места, означающее «порт в устье», принято отождествлять с нынешним Портсмутом в Хэмпшире, но он находится далеко за пределами Думнонии, на землях, захваченных англосаксами еще в V веке. Лэнгпорт в Сомерсете – тоже неудачная кандидатура: этот городок находится у Бристольского залива, где саксы в то время никак не могли высадиться. То же самое можно сказать о городе Ллампорт близ валлийского Кардигана, хотя когда-то он носил имя Дин-Герайнт, а рядом с ним находится место под названием Беддгерайнт – «Могила Герайнта».

Напрашивается мнение, что битва просто выдумана, как и многие события хроники, тем более что имя Порта явно произведено от Портесмуты. Однако сообщение о гибели «очень знатного» бритта привлекает внимание: судя по контексту, это мог быть только король, и скорее всего, король Думнонии. В таком случае Ллонгборт («корабельная гавань») находился где-то в его владениях – вероятнее всего, в нынешнем Портленде, расположенном недалеко от устья реки Уэй. Рядом с этим портом находился крупный римский город Дурноварий, ныне Дорчестер, откуда на север и запад шли дороги, облегчавшие путь завоевателям. Не исключено, правда, что Герайнт сам решил вторгнуться в земли, захваченные саксами, и погиб на вражеской территории. Но тогда остатки войска Дивнайнта (Думнонии) вместе с Артуром вряд ли смогли бы вернуться домой. Как бы то ни было, поражение самого сильного противника саксов на юге острова угрожало бриттам полным разгромом. В этих условиях предводителем мог стать только тот, кто решился бы взвалить на себя опасную, почти безнадежную задачу, и им оказался именно Артур – это было потруднее, чем вытащить меч из камня.

К тому времени он, по всей видимости, уже довольно давно состоял в королевской дружине – юношей принимали туда в 14–15 лет. Нетрудно заметить, что именно с этим возрастом в артуриане связано расставание героя с приемной семьей и начало его «взрослой» жизни. По имеющимся данным, юные дружинники (macwy) жили в общей казарме на территории королевской усадьбы. Подобно оруженосцам рыцарской эпохи, они прислуживали старшим и опытным воинам, которые обучали их искусству войны, причем чаще всего на практике – недостатка в сражениях Британия той эпохи явно не испытывала. К 25 годам Артур уже был полноправным членом дружины, а может быть, и занимал в ней командную должность. Тем легче было ему в последовавший за Ллонгбортом период «разброда и шатания» сосредоточить в своих руках военные силы вначале Думнонии, а потом и других бриттских королевств, признавших молодого полководца своим защитником.

Бадон стал следующей вехой на жизненном пути нашего героя, позволившей ему войти в историю – эта победа на полвека остановила неодолимый, казалось бы, вал саксонского нашествия. У Гильдаса битва названа «осадой Бадонской горы» (obsessio Badonici montis), поэтому историки локализуют ее в районе одного из хиллфортов Западной Англии. Главный претендент – город Бат в Сомерсете, римский курорт Акве-Сулис, где находились знаменитые горячие источники. После ухода римлян город, уже почти заброшенный, носил название Каэр-Баддон и входил, по всей видимости, в состав Думнонии. Находясь между истоком Темзы и морем, он вполне мог стать целью крупного завоевательного похода англосаксов. Правда, сам Бат расположен не на холме, а в болотистой низине, но в его окрестностях достаточно холмов, и вполне вероятно, что битва состоялась именно там. Чаще всего на роль Бадонской горы предлагаются холмы Баннердаун и Литтл-Солсбери, стоящие недалеко друг от друга к востоку от Бата: на вершине второго находился кельтский хиллфорт. Есть и другие претенденты – Бадбери-Рингс в Дорсетшире и Лиддингтон-Касл в Уилтшире, возле которых также обнаружены хиллфорты бронзового века. В обоих случаях рядом расположены деревни под названием Бадбери. Однако ни один источник не связывает эти городки с Бадоном, в то время как уже Гальфрид поместил место битвы в Сомерсете, близ Бата. Еще менее убедительны догадки ученых, переносящих битву в северный Думбартон, Боуден-Хилл в Шотландии, Минидд-Байдан в Гламоргане или Каэр-Ваддон в Гвенте.

В валлийской повести «Видение Ронабви» говорится, что войска Артура двигались к Бадону через брод Рид-и-Грос на реке Северн, у которого ныне находится деревня Баттингтон. Дальше они отправились к Кевин-Диголл – длинной горе к востоку от той же деревни, – и уже через полдня достигли Каэр-Баддона. Все перечисленные местности находятся в Северном Уэльсе, где в основном и сочинялись повести «Мабиногион»: постоянной практикой их составителей было отождествление (часто совершенно искусственное) памятных имен и названий с топонимами Гвинедда. Поверив такому отождествлению, патриотически настроенные валлийские историки ограничивают всю деятельность Артура севером Уэльса, чего в реальности быть не может – она никак не вписывается в узкие областные рамки.

Гальфрид подробно описывает ход битвы при Бадоне, хотя этому описанию вряд ли стоит верить. По его версии, саксы, которых возглавляли некие Хельдрик и Бальдульф, целый день сражались с бриттами, а к вечеру заняли «Бадонскую гору», надеясь отсидеться на ней. На следующее утро Артур и его воины попытались штурмовать вершину, но саксы, «сбегая сверху, с большей легкостью наносили раны, ведь на спуске их бег был стремительней, чем у бриттов, взбиравшихся наверх… По миновании значительной части дня Артур, раздосадованный, что его воины, достигнув стольких успехов, все еще не одержали победы, обнажает свой меч Калибурн и, воззвав к Деве Марии, врывается в густые ряды врагов. Кого бы он ни настиг, того, призывая Бога на помощь, он с одного удара поражал насмерть. И он не успокоился до тех пор, пока единолично не уничтожил мечом Калибурном четыреста семьдесят неприятельских воинов»[54 - Гальфрид Монмутский. С. 99.].

Эта информация отчасти повторяет более краткое сообщение Ненния, утверждающего, что в битве «от руки Артура пало в один день девятьсот шестьдесят вражеских воинов, и поразил их не кто иной, как единолично Артур». Очевидно, такое большое число показалось Гальфриду невероятным, и он уменьшил количество павших более чем вдвое. Не вызывает особого доверия и сообщение «Анналов Камбрии» о том, что при Бадоне «Артур три дня и три ночи носил крест Господа нашего Иисуса Христа на своих плечах, и бритты одержали победу». У Ненния то же самое сообщение относится к другой битве, у замка Гвиннион, только в ней Артур носит на плечах не крест, а изображение Девы Марии. Все это не слишком понятно – в битве полководец должен командовать, а не таскать на себе религиозные реликвии. Историки предполагают, что составители хроник перепутали валлийские слова «плечо» (scuid) и «щит» (scuit), и изображение то ли Христа, то ли Богоматери присутствовало на щите Артура. Хотя позднейшие жития святых объявляют Артура врагом церкви, чуть ли не язычником, вполне возможно, что на самом деле он хотя бы формально придерживался христианских догм. К тому же он, будучи прагматиком, мог использовать религиозную символику для воодушевления думнонцев-христиан, составлявших большую часть его войска.

Кто был осажден на Бадонской горе? Обычно считается, что это были бритты – небольшой отряд, удерживавший силы врага, пока не подоспел Артур со своей непобедимой конницей. Но, возможно, сведения Гальфрида все же отражают какую-то древнюю традицию, и тогда осажденной стороной выступают саксы. Очевидно, они вышли в поход двумя армиями: одна наступала с юга по суше, другая – на кораблях вверх по Темзе. Возможно, в походе участвовали и юты, уже завладевшие побережьем Хэмпшира. Кто возглавлял вторжение, остается неясным – «Англосаксонская хроника» молчит об этом, как и о битве в целом. Названные Гальфридом Хельдрик, Бальдульф и Колгрим, скорее всего, вымышлены (Имена Бальдульфа и Колгрима – скандинавские, а не англосаксонские. Имя Хельдрика, вероятнее всего, представляет собой искаженное «Кердик». – Прим. авт.). В валлийских источниках противником Артура выступает некий Осла Длинный нож (Osla Gyllelfawr). Возможно, это собирательный образ, но не исключено, что в нем соединились два реальных командира саксов. Первый – старый король Сассекса Элла, который в качестве бретвальды неминуемо должен был организовывать или лично возглавлять вторжение. Второй – Эсла или Элеса, руководивший, вероятно, высадкой саксов на побережье Дорсетшира и их действиями в победной битве при Ллонгборте. Поздние генеалогии называют его отцом первого короля западных саксов Кердика, но, как мы увидим дальше, это чистейшая фикция. Более вероятно, что Эсла был заместителем Эллы, который в силу возраста уже не мог лично вести саксов в бой под стягом-туфой.

Число сражавшихся не могло быть слишком уж большим. В походе саксов участвовало не более двух-трех тысяч человек, у бриттов было примерно столько же. Девятьсот шестьдесят якобы убитых Артуром воинов могли составлять общее количество саксонских потерь. Однако в их число входил главнокомандующий, бретвальда Элла, что неминуемо вызвало смятение во всем англосаксонском мире. Почти наверняка среди погибших были его сыновья и личная гвардия (хирд), для которой величайшим бесчестьем было оставлять командира или его тело в руках врага. Вдобавок оставшаяся часть армии вторжения была захвачена в плен: ведь битва состоялась в глубине территории бриттов, откуда саксам некуда было отступать.

После победы Артур пошел на неожиданный шаг – вместо того, чтобы перебить пленных или продать их в рабство, как наверняка сделали бы сами захватчики, он заключил с ними договор. Согласно ему, саксы могли поселиться в верхнем течении Темзы, откуда бритты все равно уже бежали, возделывать там землю, разводить скот и защищать эти стратегически важные позиции от вторжений своих соплеменников. Возможно, Артур договаривался с Эслой, поскольку в валлийском фольклоре враг бриттов Осла Длинный нож в дальнейшем предстает в роли их союзника. В хронике Джона Хардинга (XV век) партнером короля по переговорам назван «император саксов» Хельдрик, хотя Гальфрид пишет о гибели последнего в битве от рук Кадора Корнуэльского. Вероятно, многие осуждали полководца за мирное соглашение, доказывая, что саксы – дикари, язычники, что им нельзя верить. Однако Артур хорошо знал, что клятву, данную по всем правилам, эти «дикари» соблюдают свято.