скачать книгу бесплатно
Как наставлял демон, Элиз сразу начала стрелять в худого, того, что в темно-красной рубашке. «Cobra Willie-VV» да еще в левой руке было как-то непривычно – это баронесса уже оценила потом. Обе пули ушли мимо, попортив окно склада напротив. За то «Стальная Правда» не подвела – первый же дротик прошил живот «краснорубашечника». Худой в самом деле оказался очень быстрым. Несмотря на тяжелое ранение, он успел выхватить пистолет и дважды выстрелить. Элиз спасло, что она вовремя ушла в перекат – его пули лишь выбили рыжую кирпичную крошку позади баронессы. Третий выстрел «Cobra Willie» пробил грудь этого шустрого парня в красной рубашке. Как он падал, Элизабет уже не видела. В прицеле «Стальной Правды» попал тот, что был в бронежилете. В этот раз мисс Милтон выцеливала на секунду дольше. За то дротик вошел точно в переносицу ее врага. Он даже не успел вскинуть остробой. Как стоял, так и упал, ровно, затылком на тротуарный бордюр.
Вскакивая на ноги, Элиз попробовала поразить сразу две оставшихся цели. С левой руки, почти не целясь, она выпустила три остававшихся пули в сторону пожилого мужчины в синем костюме. С правой выстрелы из «Steel Truth» сразили последнего из этой четверки. Получилось все это на удивление быстро, хотя не так точно, как хотелось. Теперь магазины и «Кобры» и «Стальной Правды» были пусты. И если бы появился кто-то еще из недругов мисс Милтон, то этот бой мог кончиться для нее печально. «Вот в этом минус», – отметила для себя Элиз: – «Если стрелять сразу с двух рук, то не перезарядишься быстро. Тем более не перезарядишь остробой – он сложнее в заряжании».
– Не убивайте! Госпожа, умоляю! Пожалуйста, добрая госпожа! – Григорий только сейчас смог открыть рот. Вокруг него лежало три трупа, четвертый из господ, которых он вызвался проводить к рыбному складу, был жив, потом как судорожно вздрагивал и пытался дотянуться до остробоя.
Медленно подняв руки, Григорий опустился на колени. Мисс Милтон подошла ближе, на ходу перезаряжая «Steel Truth». Все-таки он был удобнее «Кобры», и главное, не производил много шума.
– Добрая госпожа? – переспросила Элиз молодого грузчика, сделала еще шаг и наступила на руку человеку, пытавшемуся дотянуться до остробоя.
– Я не с ними, добрая госпожа! Честное слово! – выпалил Григорий, глядя на незнакомку словно на богиню смерти.
– Не мешай мне. Я хочу поговорить с ним, – сказала Элиз, потом резко ткнула ногой раненого в бок и спросила по-английски. – На Уэйна работаете, сволочи?!
Тот зарычал в ответ от боли и злобы.
– Тебе помочь заговорить? – баронесса навела остробой на его ногу пониже колена и плавно нажала спусковую скобу.
Раздался щелчок, и раненый заорал.
– На виконта Коллинза! – прорычал тот, хрипя от боли.
– Сколько осталось в эрмике?.. – Элиз не сразу вспомнила марку машины, названую кладовщиком. Потом добавила для ясности: – Сколько ваших в «Мармуте»?
– Трое! – проорал он. – Трое и драйвер!
– Хорошо, – Элиз отбросила ногой валявшийся рядом остробой, и теперь, обратив внимание на Григория, сказала ему: – Беги отсюда! Но пока я не уйду, молчи, о том, что видел.
– Да, добрая госпожа! – он трижды поклонился ей, вскочил и побежал.
Баронесса пошла к распахнутой двери склада, где должен был ждать ее Иосиф Семенович. Но на полпути вдруг резко повернулась и выстрелила в раненого, с которым только что говорила. «Добрая госпожа…», – мысленно произнесла Элиз и оправдываясь перед собой, добавила: – «Он бы не выжил – так лучше мне и ему».
Когда она вошла в склад, то увидела напуганного Иосифа Семеновича. Его большие, вытаращенные глаза смотрели на нее. Кто-то, видимо стоявший несколько секунд назад рядом с кладовщиком, мигом скрылся в главном складском помещении. Элизабет увидела лишь мелькнувшую тень, услышала торопливый топот.
– Госпожа… Мисс Милтон!… – простонал Иосиф Семенович.
Убрав в кобуру остробой, англичанка подняла к кладовщику вопросительный взгляд серых красивых глаз.
– Вы же сказали, что только хотите поговорить! – выдохнул он.
– Я и поговорила. Как, по-вашему, я должна разговаривать с людьми, которые хотят меня убить? Вашего Гришку не тронула, и он назвал меня «доброй госпожой», – баронесса улыбнулась, ей на самом деле было приятно это мимолетное воспоминание. Элизабет восприняла его, как явный диссонанс по сравнению с эмоциями, которые подарили ей люди герцога Уэйна. Хотя перед смертью тот раненый назвал другого человека, которому они якобы подчинялись: некого виконта Коллинза.
– Вы понимаете, что теперь здесь будет? – снова простонал кладовщик.
– Понимаю. Давайте к делу, Иосиф Семенович. Мне нужно выехать отсюда. У вас же есть эрмик? Вывезите меня хотя бы на квартал-другой отсюда. Если вас заподозрят, будто вы оказывали мне содействие, то скажите… – мисс Милтон неторопливо вытащила из кобуры остробой, – скажите, что я угрожала вам оружием. Если желаете, для убедительности могу прострелить вам, например, руку.
– Госпожа! Пожалуйста, не надо! Вывезу вас куда пожелаете! Только уберите эту штуку! – его глаза покосились на вороненый ствол остробоя.
– Вот и хорошо. При этом еще и заработаете. Выплачу 500 рублей, если буду довольна вашей услугой, – «Стальная Правда» вернулась под куртку баронессы. – А теперь скорее! Бегом к вашему эрмику! Бегом!
Прошло не более пять минут, как темно-синий «Енисей» Иосифа Семеновича подкатил к воротам товарного двора, выходившим на Каретную.
– Тот «Мармут», о котором вы говорили, стоит слева или справа? – спросила мисс Милтон, сидя на заднем диване и вглядываясь в окно.
– Как я понял, справа. Напротив «Севанские лаваши», – произнес кладовщик, с напряжением ожидая, когда откроют ворота. – Повернуть налево?
– Нет, направо и когда приблизитесь к этому «Мармуту», сбавьте скорость до минимума. Если я скажу остановиться, то будьте готовы, – сказала Элизабет, откинув край куртки, накрывавший рукоять остробоя.
– Что вы задумали?! – всполошился Иосиф Семенович.
– Поезжайте! Поезжайте! – настояла баронесса, видя, что ворота уже открылись.
***
Дернув рычаг, я снова запустил двигатель. Устройство здесь такое же, как и на эрмимобиле или в больших роботах. Энергию они также получают из эрминговых потоков, а сам двигатель работает на принципе магнитоэлектрического взаимодействия кристаллов бирсида. Для обеспечения электроэнергией в катере также установлен паровой котел, питающий турбину электрогенератора.
Я сдвинул рычаг хода на вторую позицию, и повернул штурвал, стараясь направить катер к южной оконечности острова. Увы, курс почти не изменился. Поток, несущий нас, был столь сильным, что суденышко стало игрушкой морской стихии и было почти неподвластно мне. Отжав рычаг хода до конца, я снова налег на штурвал. Катер дал крен на левый борт и лишь немного изменил курс. Вглядываясь вперед в надвигающихся сумерках, я разглядел, что недалеко от скалистого берега появляются белые буруны в набегающих волнах, а значит там рифы. Если катер налетит на них, то нам точно придется несладко, и Посейдон вполне может посодействовать, чтобы это день стал моим последним днем жизни в теле графа Елецкого.
– Оля! – позвал я.
Княгиня, наверное, не слышала – слишком громко ревел ветер, грохотали волны.
Тогда оставил штурвал, в три длинных шага подбежал к двери в каюту, распахнул ее, уцепившись за поручень.
– Оля! – снова крикнул Ковалевской.
Она в самом деле спала. Наверное, подобное бывает на нервной почве: сознание, стараясь сбежать от жутковатой реальности, проваливается в сон. Услышав мой голос, Ольга встрепенулась.
– Почти приплыли! – крикнул я. – Причаливание может выйти очень жестким! Таким, что придется искупаться! – предупредил я, стараясь не слишком ее испугать, но при этом зная, что мы можем вообще не добраться до берега живыми.
– Что мне делать?! – Ковалевская в готовности вскочила на ноги.
– Быть готовой к неприятностям, – если раньше я думал, что ей лучше оставаться в каюте, то теперь такой уверенности не было. – Давай за мной! Стой там, где прошлый раз! Крепко держись за поручни!
Сказав это, я бегом вернулся к штурвалу. Глядя вперед, начал выкручивать рулевое колесо, чтобы волна пронесла нас между кипящих бурунов – там виднелись острые зубья подводной скалы. Когда до рифа осталось метров сто, я дернул ходовой рычаг на себя, пытаясь подстроиться под движения гребня волны. Переложил штурвал резко вправо. Катер накренило, но перенесло через риф. Дальше несущий нас поток немного потерял силу. Я выправил судно, направляя его к южной оконечности острова. Появился шанс избежать столкновения со скалистым берегом. Однако, найти подходящее место становилось все сложнее – опускались сумерки.
А когда до берега осталось всего метров двести, нас снова понесло. Явно это была необычная волна, а сила, направленная Посейдоном. Я налег на штурвал и крикнул Ковалевской:
– Держись!
В следующий миг раздался дикий скрежет днища о скальный выступ. Нас подбросило и швырнуло на берег. Я удержался, вцепившись в штурвал, едва не выломав его. Ольга!.. Повернулся – не увидел ее. Лишь в следующий миг различил ее голос в грохоте волн:
– Я здесь!
Обернулся и увидел ее позади справа. Можно было выдохнуть: мы живы, и это самый важный итог дня. Я бы еще сказал, он самый неожиданный.
– Ты в порядке? Не ушиблась? – просил я, вставая.
– Пойдет, хотя на плече точно будет синяк, – отозвалась Ковалевская. – Смотри как, и волны меньше стали, – заметила она, глядя на океан. Он уже не так трепал корму катера, застрявшего между береговых скал.
– Потому что эти волны – старания не ветра, а Посейдона. Просьбу Геры он выполнил: доставил нас к острову, – отозвался я, хотя на этот счет у меня имелось чуть иное мнение. Но зачем Ольге сейчас лишние переживания.
– Саш! – Ольга Борисовна указала на дно нашей посудины: со стороны кормы быстро поднималась вода. – Это называется «пробоина»? Как же мы теперь?
– Да, это называется «мы распороли дно». Оль, а ты всерьез думаешь, что это суденышко нам еще потребуется? Второго шанса мне Посейдон не даст, – став левой ногой на приборную панель, я перелез через лобовое стекло на нос катера. – Давай руку!
– Я не думала об этом, – улыбнулась Ковалевская, глядя на меня и серые скалы, нависавшие над нами в густеющих сумерках. – И как, по-твоему, мы отсюда выберемся? – она протянула мне руку.
– Никак, – я схватил ее, помог вскарабкаться на нос судна. – Мы останемся здесь. Разве нам нужен кто-то? Построим хижину и будем жить. Ты родишь много детей…
– Дурак еще! – рассмеялась она. – Тебе Артемида не позволит здесь надолго задержаться. И Ленская не сможет без тебя. И, конечно, миссис Барнс.
– Ну, тогда придется думать, как выбираться. Кстати, связи здесь нет? – я спрыгнул на камни, и помогая княгине, принял ее в объятия.
– Нет, – через минуту отозвалась она. – Вообще. Абсолютный ноль.
– И не может быть. Думаю, эти острова необитаемы, – я сложил ладони лодочкой, делая светляка.
Как мы отсюда выберемся я пока не знал. Не было идей. И думать сейчас об этом не хотелось. После событий самого безумного и опасного дня в моей жизни, хотелось просто найти где-нибудь здесь покой и хоть небольшой уют.
Глава 3
Опасный человек
– Как хорошо, что ты – маг, – произнесла Ковалевская.
Ее слова стали настолько неожиданными, что я остановился. Рука не дотянулась до скального выступа, куда я хотел вскарабкаться. Я повернулся к Ольге, не совсем понимая, причину сказанного. Как бы да, магом быть хорошо. В этом я убеждался бесчисленное количество раз в каждой из множества жизней. Хотя в череде моих воплощений случались такие, когда я оказывался в мирах, где магия практически непроявлена, и там я немало тосковал по своим способностям. Но, с другой стороны, быть не магом тоже очень хорошо. Труднее решать многие проблемы, которые подбрасывает тебе жизнь, однако эти трудности лишь делают жизнь интереснее. Я из тех людей, которые очень любят жизнь, каким бы боком она не повернулась, и я знаю, что даже самые мрачные беды когда-то заканчиваются и потом вспоминаешь о них, лишь как о еще одном ярком эпизоде прошлого.
– Этот светляк, – пояснила княгиня, поглядывая на висевший невдалеке яркий сгусток света. – Чтобы мы без него делали в темноте? По таким камням вслепую не пройдешь – ногу можно вывихнуть или сломать. И еще…
– Что еще? – я сделал шаг к своей невесте. Думая, что Ольга Борисовна – очень умная дама, но бывают минуты, когда ее наивность умиляет.
– Ничего… Не приставай, Елецкий! – она рассмеялась и, будто играя со мной, сделала шаг назад, рискуя упасть, на крупных камнях – ими был усеяна берег под скалой.
– Нет, ты скажи! Не надо меня снова дразнить недосказанностями, – я поймал ее ладонь и притянул к себе.
– Мне кажется, ты взял меня тогда, когда в тебе проснулся магический дар. Ведь знаешь, к середине апреля я уже была готова сдаться Денису Филофеевичу, и большей частью потому, что ты стал какой-то скучный и, если честно, немного нудный. Ты даже действовал мне на нервы. Не обижаешься, что так говорю? – она прижалась ко мне. – Для меня апрель был очень сложным в плане выбора и понимания прежде всего самой себя.
– Если бы выбор твой был иным, то ты скоро стала бы императрицей. Нет, я не обижаюсь и хорошо помню этот апрель. Помню, когда ты была особо капризной, раздражительной, неразговорчивой, – я действительно это помнил: эта память была памятью прежнего Елецкого. Только я не понимал причин, почему Ольга вела себя так, и сейчас в один неожиданный, не слишком подходящий для этого момент она мне многое объяснила. – Я тебя люблю, – продолжил я. – Не знаю, есть ли в этом мире хоть еще одна, подобная тебе. Отказаться от возможности стать женой цесаревича и выбрать всего лишь графа Елецкого, вряд ли на такое решился бы кто-то кроме тебя, – я обнял ее и поцеловал.
– Я тебя тоже люблю. И, наверное, больше, чем ты меня. Ведь для меня есть только ты, а для тебя еще Ленская, о разрыве с которой ты переживаешь. И еще Артемида, – говорила она, при этом ее слова не звучали укором. Я не услышал в них даже сожаления. В них было лишь признание того, что есть на самом деле. Наверное, такой и должна быть настоящая любовь, свободная от эгоизма и желания изменить своего избранника так, это угодно тебе.
Вскарабкавшись на скальный уступ, мы пошли вглубь островка, в поисках места пригодного для ночлега. Его хотелось найти поскорее: прошедший день стал попросту сумасшедшим, выжав из нас все силы. Я торопился найти хоть какой-то приют, где можно лечь и мигом провалиться в сон. Но на берегу, среди огромных камней, которые окропляют брызги разбивающихся волн, не уснешь. Да и выше, пока мы с Ольгой карабкались на уступ, не находилось пригодного места, где можно провести ночь хотя бы с минимальным комфортом. Лишь когда мы поднялись на самый верх, и я заменил светляк на более яркий, то стало ясно, что на этом небольшом островке кое-что подходящее для ночлега можно найти дальше, в юго-западной части острова. Там имелась кое-какая растительность. Если приглядеться, то в темноте можно было различить редкие пальмы, а еще дальше купы деревьев у подножья скалы.
Мы направились туда. У Ольги были опасения, что в зарослях могут скрываться хищники, но я быстро развеял страхи: остров слишком маленький, чтобы здесь могли обитать крупные звери, а вот змеи здесь вполне могли быть. Не углубляясь в рощицу, мы нашли достаточно уютное место, поросшее невысокой травой. Вместе натаскали опавшие листья пальм, которых на удачу набралось много. Пока княгиня устраивала из них место для сна, я сделал еще один светляк и, пользуясь им, прошел дальше. За редкой пальмовой рощицей росли крупные ветвистые деревья, и там я насобирал приличную охапку валежника. И главное, там я услышал журчание ручья – очень полезное открытие, если мы здесь застрянем не на один день, ведь пресная вода редкость для небольшого островка.
– Ты все шутишь, Елецкий, а я все думаю, что будет, если мы не найдем способа выбраться отсюда, – сказала Ольга, когда я вернулся со второй охапкой валежника и начал разводить костер. – Можешь хоть сейчас стать серьезным?
– Оль, давай об этом утром. Если честно, я устал. При чем большей частью именно от подобных дум. Успокою тебя так: достаточно того, что о нашем месте нахождения знает Гера. И к Артемиде я могу воззвать. Пусть только все немного успокоится, там, на Небесах, – я вскинул взгляд к облакам, через которые пробивался слабый лунный свет. При этом я чувствовал, что не все спокойно в божественном мире: там явно происходили какие-то потрясения. Оставалось лишь молиться, чтобы происходящее не причинило большого вреда Артемиде и Афине. За Геру я как-то не переживал. Даже был уверен, что в глубинах Атлантики в обнимку с Посейдоном Величайшей вовсе не плохо, хотя был риск, что об ее играх прознает Перун.
Мы уснули почти сразу, устроившись ближе к костру, прижавшись друг к другу. Я словно упал в черный омут сна, а когда проснулся от лучей солнца, упавших на лицо, то в первую минуту не мог понять, где я, не мог вспомнить вчерашний день. Изредка, при большом нервном напряжении случаются сны, похожие на маленькую смерть, которые на небольшое время забирают твою память. Этот сон был одним из таковых. Я вспомнил все лишь когда открыл глаза, повернул голову и увидел рядом с собой Ковалевскую – она все еще спала на правом боку у потухшего костра. В лучах утреннего солнца ее волосы казались золотыми. Я улыбнулся, приподнялся и тут услышал шаги.
Явно шаги: под чьим-то ногами хрустели мелкие камешки. Кто-то неторопливо приближался к нам со стороны скалы, нависавшей над пальмовой рощей. Вот еще один интересный поворот: что принесет нам утро нового дня. Очень не хотелось, чтобы он стал продолжением вчерашнего в худших его проявлениях.
***
Руки Иосифа Семеновича подрагивали. Он понятия не имел, что задумала мисс Милтон, но точно знал: сейчас она не могла сделать ничего хорошего. Свидетельство тому четыре истекающих кровью тела недалеко от рыбного склада.
– Давайте просто проедем мимо! – взмолился он, еще более занервничав, когда она открыла сумочку. – Пожалуйста! Не надо мне никаких денег! Я отвезу вас куда пожелаете! Обещаю, не предам вас!
– Делайте, что я вам сказала! Не люблю капризных мужчин! – Элизабет опустила стекло бокового окна. – «Мармут» это? – она указала на крупный эрмимобиль темно-синего цвета с окантовкой задней части салона сверкающей бронзой.
– Да… – со страхом произнес кладовщик, снижая скорость, как потребовала баронесса. До «Мармута» оставалось метров пятьдесят, и каждый следующий миг приближения к этой машине, больное сердце Иосифа Семеновича ускорялось на один удар.
Еще издали Элизабет разглядела, что в «Мармуте» как минимум четверо. Почему они остались в эрмимобиле, а не пошли с другими охотится на нее, оставалось загадкой. Вероятно, их слишком подвела уверенность, что отправленных на склад людей будет вполне достаточно. Теперь оставалось надеяться, что хотя бы одно окно темно-синего красавца открыто. На удачу баронессы так оно и вышло: было открыто окно напротив места драйвера.
Когда Иосиф Семенович увидел в руке мисс Милтон гранату, он побледнел и был готов дернуть рычаг хода, чтобы как можно скорее пронестись мимо опасного эрмимобиля.
– Проезжаем мед-лен-но! – с очаровательным акцентом проговорила англичанка, растягивая последнее слово. – И когда я брошу, тогда ускоряйтесь как умеете!
Элизабет повернула колесико таймера до цифры «8». Едва передние колеса эрмимобиля кладовщика поравнялись с задком «Мармута», баронесса сдернула предохранитель, через две секунды граната влетела в окно машины людей Уэйна.
– Гони! – резко бросила мисс Милтон.
Это команды Иосиф Семенович ждал больше всего. Он дернул рычаг хода. Элизабет вдавило в кресло. Через пару секунд прозвучал взрыв. Стекла «Мармута» разлетелись осколками на всю ширину улицы, и сам его корпус будто раздуло, будто бомбажную консервную банку.
– Боги! Какая опасная вы женщина! Какая опасная! – причитал Иосиф Семенович, несясь по Ямосмоленской. – И это на мою седую голову! У меня же сердце больное! Мне нельзя волноваться!
– Сбавьте скорость, – сказала Элизабет, убирая остробой в кобуру. – Нам же не нужно лишнее внимание полиции? И давайте куда-нибудь в сторону Татарского моста. Я скажу, где меня высадить.
По-хорошему, сейчас баронесса хотела бы заглянуть в какой-нибудь кабак, такой, чтобы без лишнего шума и музыки. Занять там столик в самом дальнем и темном углу и выпить несколько рюмок виски. Элиз не имела привычки лечить нервное потрясение выпивкой, но сегодня ей хотелось именно так. Хотелось сполна предаться грусти и обдумать, как быть дальше. Лететь в Рим в надежде выйти на след похитителей Майкла? Это глупо – нет ни единого шанса. Потому как, выйти на след тех ублюдков она не сможет достаточно быстро, если даже сможет вообще. А Майкл вряд ли задержится в Риме. Ведь ясно как день – его сразу же переправят в Лондон. Неужели, ей снова придется возвращаться на этот проклятый «коварный Альбион» – именно так здесь, в России называли ее родину. Элизабет с таким названием не спорила.
– Остановите! Чертово дерьмо! – неожиданно выкрикнула мисс Милтон.
Иосиф Семенович побледнел в очередной раз. Вжал педаль тормоза. От резкого торможения едва не принял на грудь рулевое колесо. Элиз тоже подалась вперед и выругалась на английском.
– Извините, это я не вам. И насчет чертового дерьма тоже. Там припаркуйтесь, – она повела рукой в сторону сквера Небесной Охоты, за которым виднелись белые колонны храма Артемиды.
– Да, госпожа! Это вы извините. Вы меня немного напугали, – кладовщик дал руля вправо, сворачивая к стоянке возле сквера. На «Катран», гневно гудящий паровым сигналом, Иосиф Семенович даже не обратил внимания, хотя в иной бы раз принял такое очень нервно.
Когда эрмимобиль остановился, Элиз открыла сумочку и вытянула из кармана пятисотку.
– Вот возьмите за труды. Вы мне очень помогли. Надеюсь, у вас не будет неприятностей из-за меня, – она протянула ему купюру.
– Нет, мисс Милтон. Не скрою, деньги люблю, может быть даже больше, чем следовало, но не возьму. Скажите… – Иосиф Семенович замялся, во рту стало сухо и язык как-то не поворачивался произнести те простые слова, которые он без труда говорил многим женщинам. Он сказал так: – Вы, мисс Милтон, не замужем, верно же?
– И что из этого? – Элиз, было потянувшись к бронзовому рычажку дверного запора, задержала руку. Баронессе стало очень интересно, что и как он скажет дальше.
– Мы могли бы с вами… ну-с… это как-то встретиться? Я хотел бы вам… То есть вас сводить в ресторан. Понимаете? – Иосиф Семенович облизнулся сухим от волнения языком.
