скачать книгу бесплатно
! – поприветствовал он незнакомца.
– Добрый день! Вот увидел, как Ваш сын читает газету, и решил с Вами поговорить. Кто его научил читать?
– Да никто. Сам он. Где-то подслушал, где-то увидел. Мы – то не обучены грамоте, не можем научить, – потупил взгляд отец
– У меня есть к Вам предложение: я учитель, а ваш мальчик очень сообразительный. Отдайте его мне, я устрою его в интернат – там сытно кормят и учат наукам, он получит специальность, станет уважаемым человеком.
– Заходите попейте чаю, я посоветуюсь с женой.
Муж с женой совещались недолго, они знали его заочно. Ходили слухи, что учитель собирает детей и учит их. Кормить лишний рот было тяжело, так у мальчика будет крыша над головой. А поскольку он умен, может действительно, станет большим человеком.
– Мы согласны, берите его: мясо Ваше – кости наши, – согласились наконец родители.
Сборы были недолгими: сыну дали лепешку и немного курта
, больше ничего и не было. Некоторое время он жил у своего учителя, потом его устроили в интернат. Мустафин на всем протяжении обучения контролировал талантливого мальчика, даже когда он пошел учиться дальше. Этот ученик стал академиком и единственным, кто впоследствии, не побоявшись гонений, напишет: «менi? ?стазым Сеит-Баттал гази Мустафин» (мой наставник Сеит-Баттал гази Мустафин). Это был не единичный случай. Педагог нашел много талантливых людей, многим помог.
Однажды он увидел, как один из молодых учителей очень строго, даже со злостью, отчитывал ребенка, а испуганный ученик явно не понимал, чего же все-таки от него хотят.
– Баке, ты же видишь, он тебя не понимает. Скажи ему на казахском языке, – заступился он за ученика.
Учитель ничего не сказал, только злобно посмотрел в его сторону и ушел. Вечером того же дня в город приехал друг Сеит – Баттала, Магжан. Они собрались у общего знакомого – директора местной школы. Посидели, поговорили о том, о сем. Утром Магжан уехал в Петропавловск. А через два дня вышла статья, в которой говорилось о собрании Алаш-ординцев, – среди них был Магжан Жумабаев, – которые планировали какой-то заговор. В другой газете вышла статья о педагоге шовинисте, который не позволяет проводить занятия на русском языке. Реакция властей была мгновенной, заслуженного педагога вызвали в НКВД к следователю. После короткого разговора его отпустили, заверив, что все это ошибка и ничего более.
Нурбике
– Коргамбек – ты мужчина, поэтому проследи чтобы Нурбике не хулиганила, спала на этой подушке и укрывалась этим одеялом. Хорошо? И еще, если вам будет угрожать опасность, защищай ее – наставлял своего племянника Сеит-Баттал, с самым что ни на есть суровым видом. Коргамбек, несмотря на свои пять лет, очень серьезно все выслушал и кивнул головой, выражая согласие.
– Хватит плакать, ты же уже большая, – раздражительно сказал он, поворачиваясь к Нурбике – когда твою маму выпишут из больницы, мы приедем обратно.
– Ну ей всего четыре годика и к тому же она девочка, они часто плачут. Ее еще надо воспитывать, ты же с этим справишься? – чуть не рассмеявшись, заговорил дядя, но собрался и нарочито строго сдвинул брови.
– Конечно! Я же сильный!
– Габит, на вокзале тебя встретят, передашь им детей.
– Хорошо, ага.
Душный вагон с общей деревянной полкой, на которой все сидят, спят и едят. Очень много народу. Все с узелками, саквояжами. У девочки в руках кукла, периодически она тянет за веревочку и кукла резким прерывистым голосом произносит: Мама! Рядом сидит мальчик, и каждый раз строгим голосом говорит: «не делай так! Ты мешаешь людям». На что девочка показывала ему язык и произносила: «бе-бе-бе». Он злился, но сдерживался, поскольку считал себя старше и мудрее. Сопровождавший детей юноша стал поглощать сладкие булочки, таких лакомств он еще не видел. Некоторые были с черными крупинками, другие, внутри имели какую-то сладкую жижу красного или оранжевого цвета. Незаметно для себя съел все сладости. Дети наблюдали за этим действом, открыв рот. Никогда они еще не видели, чтоб кто-то мог столько булочек сразу проглотить.
– Как в него столько помещается? – спросила шепотом Нурбике
– Не знаю, может его мама не умеет готовить так же вкусно, как твоя? Или его просто никто не кормит, – так же шепотом ответил Коргамбек.
– Наверное, – согласилась перепуганная девочка – если он такой голодный, то нас не съест?
– Не, не съест. Он твоего папу боится…
Когда Габит сообразил, что сожрал все сладости, ему стало очень стыдно, и всю оставшуюся дорогу он прятал глаза. На вокзале передал детей встретившему их мужчине и поехал дальше по своим делам. Мужчина погрузил их в тарантас и повез к училищу. Остановился около одноэтажного здания, слез с повозки, пошел ко входу. Просунул в дверь голову и прокричал:
– Манап ага! Идите посмотрите на пассажиров!
На его крик вышли люди, посмотрели на детей, и тут поднялся дикий хохот. Картина действительно была комичной, ребята сидели с серьезными лицами. Девочка держала узелок, будто боялась, что его отберут, а мальчик прижимал к себе одеяло и подушку. Гостей разместили в общежитии. Обедали они вместе со всеми студентами в большой длинной столовой. Каждый, пытался угостить их чем-нибудь вкусненьким или просто поиграть. Так они прожили до выходных.
В субботу, когда солнце еще не встало, они выехали, погрузившись на телегу с сеном. Дети тут же заснули. Ближе к обеду они подъехали к аулу. Детей удивили расположенные полукругом мягкие домики. Из самого большого, белого домика, вышел плотный, улыбчивый старик в длинном чапане
, на голове у него была надета круглая тюбетейка. На самом деле ему было не больше сорока лет. Но для них он был самым настоящим стариком, да еще и с бородой.
– Ахан ата
! Ассалам алейкум! Сеит-Баттал ага положил тетю Умрахию в больницу, просил Вас присмотреть за его дочерью.
– Да, Манап, я в курсе. Он мне писал. Проходите в дом, отдохните с дороги. Завтра мы с тобой сходим на охоту!
– Да нет, Ахан ата, мне сегодня желательно уехать, работа меня ждет.
Они сели за скромный дастархан.
– Куда вы, молодые, вечно торопитесь! Останься хоть на один день! Расскажешь новости. Посидим, попьем кумыс
, поедим мяса. А то некрасиво получится – приехал издалека, а мы тебя не встретили, не накормили…
– Ну, это же не так!
– Выглядит именно так! Останешься до завтра, а то обижусь. – нарочито грозно проговорил Ахан ата
– Но мне к лекциям готовиться надо…
– Это вас в городе учат перечить старшим?
– Но Ахан ата! Я же…
Тут в разговор вмешалась Нурбике:
– Дядя Манап, мы же вместе завтра поедем домой? Вы же меня не оставите здесь?
Манап покраснел, не зная, что ответить. Он испугался, что девочка может обидеться, а врать не хотелось. Ахан ата рассмеялся, он вообще любил подтрунивать над Манапом, да и просто был весельчаком. Суровый вид нагонял на себя так, для солидности. Решив поддержать племянника, он сказал:
– Нурбике, он тебя не оставит, а пока пойди поиграй, отдохни. Ты же устала с дороги.
– Я не устала!
– Ну, тогда тем более, иди поиграй.
Мужчины еще долго сидели за дастарханом
, вели неспешную беседу. Нурбике развлекалась тем, что наблюдала за непонятной жизнью аула. Ее удивляло все то, что было обыденным для остальных. Впервые она увидела, откуда берется молоко. Увидела баранов и коз, они были почти такие же как на картинке в книжке. Не обязательно лошадь запрягать в бричку или двуколку, оказывается, можно садиться прямо на нее! Как и для любого другого ребенка, ей каждая минута готовила новое открытие. Тем более, что она попала в другой мир, с другими законами.
Понаблюдав за «тетеньками», лет пятнадцати-шестнадцати, она пошла за ними к роднику. Дернула за веревку и тут раздалось: Мама! Девушки от неожиданности дернулись. Нурбике понравилось, что ее кто-то испугался. Она снова дернула за веревочку. Девушки с воплем: «Шайтан
! Шайтан!» – стали убегать. Так они еще долго бегали, подыгрывая приезжей девочке, которая на полном серьезе считала себя и свою куклу очень грозными. Коргамбек же занялся скотом, и, по мере сил, пытался помочь по хозяйству. Он скорее мешал взрослым, но ему терпеливо объясняли, что и как нужно делать. Закончился день, полный впечатлений, за ужином. Уснули дети прямо за дастарханом…
Последнее запомнившееся событие, произошло ранним утром следующего дня. Манап собрал мешок и пошел за дверь.
– Дядя Манап! Вы куда?! – догнала его Нурбике.
Манап стоял красный, не знал куда девать глаза, он думал, что ребенок еще спит. Но тут подоспел Ахан ата.
– Так я его в соседний аул послал, надо передать туда очень важную вещь.
– Тогда я с Вами, дядя Манап!
– Ему надо очень быстро туда идти, он сходит и придет, а ты пока его здесь подождешь.
– Ну хорошо, я на этом камне посижу подожду, – демонстративно сложив руки на груди и обиженно надув губки, согласилась Нурбике.
Она смотрела, как он идет в степь, прямо на восход солнца. Он шел, шел и шел, пока не скрылся за холмами. А Ахан ата сел на телегу и поехал немного в другую сторону. Нурбике было невдомек, что они встретятся и поедут к училищу. Девочка еще долго сидела на камне, пока ее не сморил сон. С Манапом они увидятся только через два месяца, но его не простят еще долго. А происшествие это запомнится навсегда…
Нурбике была рада, вернуться домой к своему суровому, молчаливому отцу и матери. Как обычно, вставая утром, под подушкой находила кулек с конфетками, потом завтракала с папой. Обычно, если он был дома, они ели вдвоем, он больше молчал, а она болтала без умолку. Потом Сеит-Баттал уходил на работу, а дочь гуляла по городу с деревянными тротуарами, сопровождаемая нянечкой или мамой, шкодила как все дети: например, по вечерам, закидывала золотые ложки в понравившуюся дырочку в полу. Когда приходил отец, они вдвоем шли в столовую. Для девочки это был целый ритуал, праздник. И готовилась она к нему очень тщательно: волосы должны быть аккуратно причесаны, платьице чистое, глаженое. Вечером папа читал ей перед сном сказки, которые сам же и написал. Это самые теплые и чистые воспоминания, которые она пронесет через всю свою жизнь. Потом настали тридцатые годы, начался голод, правда семьи это не коснулось. Как-то раз, пришлось поехать с отцом по делам на окраину города, и там девочка увидела страшную картину: по обочинам и в арыках, лежали очень худые люди с открытыми ртами и бесцветными стеклянными глазами, а пальцы шевелились как пауки. Страшные, черные рты как будто жевали воздух, другие просто лежали как большие куклы. Отец объяснил: это проезжал театр, у них была дырявая повозка и куклы попадали на дорогу. Поверив в это глупое и странное объяснение, она успокоилась. Но на обратном пути ей пришлось увидеть, как ехала телега, груженная черным хлебом, тут к ней подбежал страшный, тощий, без половины зубов и весь в лохмотьях человек, схватив буханку, стал жевать. Старик, перевозивший повозку, пытался вырвать хлеб, но мужчина, вернее то, что осталось от мужчины, не отдавал. Кучер схватил плеть и стал хлестать грабителя. На помощь человеку с хлыстом пришли проходившие мимо люди. Несмотря на побои, это тощее существо, уже лежа на дороге в грязи, продолжало жевать и не отпускало свою добычу. Кое-как с грехом пополам удалось забрать то, что осталось от хлеба. Кучер сел в повозку и поехал дальше. Но во всем этом девочку удивила реакция самого кучера: отъехав от того места, где завязалась потасовка, он вдруг заплакал. Стало понятно – будь его воля, он отдал бы хоть всю телегу этому голодному, но по каким-то причинам сделать этого не мог. Так к ребенку пришло осознание того, что этот мир не так уж и радужен, и более того, он жесток. Теперь ее стали мучить кошмары, ей снились страшные руки пауки и черные рты. Эти сны будут преследовать ее на протяжении десятилетий.
В тридцать седьмом году в город, где они проживали, приехал давний друг Сеит-Баттала – Магжан. Они встретились, посидели в доме общего знакомого, директора местной школы. Вечером разошлись по домам. А через несколько дней вышла статья в местной газетенке: «Вот мол, на днях состоялось собрание местной ячейки алашординцев, на которой обсуждалась возможность свержения советской власти и вербовки в свои ряды местной молодежи». Грянул гром. Она помнит, что отец ушел куда-то утром, мать нервничала и не находила себе места. Когда пришел папа – его навещали какие-то люди, уговаривали срочно переехать в соседний район. Он отказался:
– Я сегодня разговаривал со следователем, он сказал, что эта статья ошибка и они во всем разобрались.
– Не стоит ему доверять, – убеждали его друзья – давай переедешь на пару лет, и все уладится.
– Не переживайте вы так сильно. Лучше послушайте, я сегодня дописал письмо благодарности турецкому народу, завтра отнесу его в редакцию. Оно написано стихами и мне хотелось бы услышать ваше мнение о них.
К сожалению, это письмо было уничтожено – произведение так и не увидело свет. Педагог, учитель и писатель по призванию, не мог поверить в то, что люди, занимающие такие серьезные посты, могут лгать. И если бы он тогда уехал, все действительно уладилось бы – по тем временам, если ты переезжал в другой район, даже в соседний, тебя просто не искали и забывали про заведенное дело. Откуда мог знать об этом человек, полагавший и учивший детей, что честь и совесть превыше всего… Вера в людей, в их слово подвела. На следующий день, в обед, приехала черная машина. Из нее вышли люди в кожаных плащах и направились к дому, ведя его под руки, в наручниках. Эти люди, перевернули дома все вверх ногами, все что-то искали, кричали на отца, он стоял в центре комнаты и было видно, что ничего не понимает. В комнате Нурбике, за ее столом, сидел человек в желтой форме милиционера, с рыжими усами и перебирал ее тетради, очень внимательно всматривался в каждую страницу.
– Что Вы там ищите?!? Не видите – это мои тетради! – возмутилась она.
– Простите, больше не буду – милиционер смутился и покраснел. Из всех здесь находящихся он был, видимо, самым интеллигентным. По нему было видно, что все это для него в тягость, и скорее всего, у него просто не было выбора.
Когда Сеит-Баттал собрался, жена хотела дать ему узелок с едой, и он вопросительно посмотрел на старшего.
– Папа, что вы на них смотрите! Просто берите! Да кто они такие! – плача, возмущалась дочь. Она никогда еще не видела, чтобы отец чего-то боялся или у кого-то что-то просил. Девушка всегда помнила его сильным и независимым, впервые он выглядел слабым и беззащитным. Его вывели и посадили в автомобиль, в тот же день, арестовали попавшего под горячую руку директора школы, а в Алма-Ате Магжана Жумабаева. Когда весть об этом распространилась, пришли люди и стали помогать: кто-то договаривался о подводе, кто-то собирал вещи. Умрахия не могла пошевелиться, женщина просто смотрела в пол, плакать уже не было сил. Нурбике не могла сидеть дома, не было ни желания, ни возможности собираться. Взрослые все делали сами и, стараясь сделать все быстрее, не подпускали к сборам девушку. Одевшись, она пошла туда, куда они собирались переехать. Дорога была долгой, нужно было пройти двадцать километров по ночи, в лютый декабрьский холод. Она была изнеженным ребенком, родители баловали ее, отец всегда контролировал, чтобы дочь была тепло одета, шарф должен быть завязан так, чтоб закрывал лицо до глаз, обед вовремя, сон вовремя, подъем вовремя, на прогулку обязательно в сопровождении старших. А тут первый выход, в полном одиночестве. Естественно, шарф был не повязан, шубу застегнула не до конца – так и шла, проплакав всю дорогу. Последнее, что запомнилось – это избушка, открывается дверь, какое-то лицо в тумане и темнота. Потом появляются люди в кожаных плащах, кидают ее на печь и все вместе наваливаются на нее. Они смеются недобрым смехом, дышать невозможно, лицо, рот, нос забиты какой-то горячей ватой. Печь прожигает тело, потом ее топят в проруби – холодная вода обжигает и опять невозможно дышать. Дальше ее подвешивают за ноги и начинают сильно качать, кровь приливает к голове, думать становится невозможно, ее раскачивают все сильнее и сильнее. Милиционер в желтой форме, без лица, только с рыжими огромными усами, качает головой и говорит: «Извините, мы больше не будем» и начинает рвать ее тетради. Тут она просыпается. Такое ощущение, что сон продолжается, комната продолжает кружиться, но дышать стало легче. Губы и рот пересохли, при попытке что-нибудь сказать язык будто трескался. Рядом с кроватью стоит мама с каким-то мужчиной, у него в руках трубочка.
– Она пришла в себя. Кризис миновал, давайте ей больше теплого питья, – произнес он, – а завтра я приду и проведу осмотр. Да не переживайте вы так сильно, все будет хорошо! И проследите, чтоб ваша дочь больше не переохлаждалась.
Проводив врача, мать вернулась к дочери, села глядя куда-то в пол, потрогала лоб своей прохладной рукой. Стало хорошо и спокойно.
– Мама, я долго спала?
– Три дня… – последовал ответ
Пока дочь болела, мать уволили с работы. Чтобы хоть как-то прожить, она сдала дом семье, которую выкинули из квартиры прямо на улицу. Их отца тоже арестовали. Это была женщина с двумя детьми. Она решила зиму перезимовать, а потом ехать к родным на юг. Сами же переселились к дальним родственникам. Но, как-то ночью, пришли люди в черных плащах, искали Умрахию и Нурбике. А поскольку их не оказалось, то взяли тех, кто был в доме. Отправили в «АЛЖИР
». Естественно, мать разлучили с детьми. Через пятнадцать лет она вышла и вернулась, но детей так и не нашла. Поняв, что домой возвращаться нельзя, Умрахия продала дом – на эти деньги и жили. Когда их стало не хватать, потихоньку в ход пошли золотые украшения, в основном те, что Умрахия получила в приданое. Так у Нурбике закончилось детство.
Дочери врага народа тяжело живется, все пытаются указать на твое место, запугивают. В классе было три ребенка: один из раскулаченной семьи, у другого отец был британским шпионом – бог его знает, почему он находился в такой глуши, где особых секретов – то нет, и Нурбике. Их всех усадили за заднюю парту. Последней каплей стало одно происшествие: ребята были запуганы, боялись лишнее слово сказать. Тут, за передними партами, ученики что-то не поделили, зашумели. Учительница повернулась к классу. Естественно, она все видела, но произнесла: «Эй, вы, там, на галерке! Хватит вредить классу!» После этого случая она решила уйти из школы. И поступить в техникум. Там было не так страшно, как в школе. Никто не пытался припомнить, что ты дочь врага, никто не унижал и не издевался. Вместе шли на занятия. Вместе гуляли. Особенно всем нравилось купаться на озере. Десять километров туда и десять обратно. Дорога проходила незаметно. Все дурачились, кто-то собирал ягоды своим девушкам, кто-то цветы… Во время одного такого похода им повстречался юноша, довольно высокий и сильный. Девушки подтянулись, парни напряглись. Он поздоровался и обратился к Нурбике:
– Я Вас, кажется, знаю… Умрахия апай – Ваша мама?
– Да. Вы ее откуда знаете?
– Она была моей учительницей.
После этого короткого разговора он развернулся и ушел. Странный он какой-то, подумалось тогда ей. Ребята еще долго подшучивали, мол нашла молодка любовь, теперь не будет ночей спать, ждать суженного. А Сатыбай шел и думал, как же он не замечал, что дочка его учительницы такая красавица.
Бигайша
Свадьбу провели, как и полагается, весело. Было много хороших пожеланий, особенно радовались родители Бигайши: их дочь выбрала себе в мужья хорошего, уважаемого человека. Он был известным ювелиром – люди издалека приезжали к нему, чтобы заказать украшения. Правда, жил он в доме, который стоял особняком в степи, но на то были причины. Работа у него была порой шумная, и чтобы никому не мешать, жил подальше от людей. Никто не сомневался, что молодые проживут долго и счастливо. Но, спустя три дня после свадьбы, случилась беда. Ночью Бигайша проснулась, услышав разговор, на улице. Он шел на повышенных тонах.
– Ты что пристал к нам? Сказали же, что заплатим, значит заплатим, – произнес неизвестный голос.
– Так, когда заплатите? Я выполнил заказ еще год назад. Потратил очень много материала, сейчас мне уже работать не с чем.
Молодая жена вышла на улицу. Там, помимо ее мужа, стояло еще человек пять, она узнала этих людей – жили они по соседству с ее родителями, и семья у них очень зажиточная. Никак не могла понять – почему не хотят платить? У них денег столько, что в волости таких семей только пять или шесть найдется. На самом деле, все было очень просто – жадность. Жадность, затмевающая человеческий разум, лишающая чести и совести.
– Тебе же сказали, как будут деньги, так сразу и отдадим. А ты ходишь и жалуешься всем, еще и к судье ходил. Зачем?
Бигайша хотела вмешаться, но на нее посыпался град ударов, от побоев она потеряла сознание. Очнувшись, увидела висящего на дереве мужа… Она испугалась настолько, что не могла даже крикнуть. Глотая слезы, привела коня, забралась на него и попыталась, как можно осторожнее, снять супруга с дерева. Женские руки не выдержали и тело просто упало на землю. Спрыгнув с лошади, стала колотить своего мужа по щекам, трясти, пытаясь привести его в чувство. Поняв, что ей не справиться, поскакала за помощью. Начиная с этого момента, ей пришлось обивать пороги различных государственных учреждений, пытаясь привлечь к ответственности виновных в смерти ее мужа. Она никак не могла взять в толк: почему нельзя поймать людей, совершивших убийство, хотя известны их имена и где они живут. Во время одного из посещений задала этот вопрос следователю. Он ответил ей, что нет никаких доказательств их вины, кроме ее слов. Вышла на улицу, очень долго стояла, глядя в одну точку и не двигаясь с места. Тут она увидела убийц своего мужа и испугавшись, спряталась за угол. Они приблизились к зданию и стали чего-то ждать. Некоторое время спустя, к ним вышел следователь, а за ним судья с каким-то человеком. Тепло поздоровались, как близкие друзья и начали свой разговор.
– Господин судья, что там с нашим делом?
– О каком именно из наших дел Вы спрашиваете? – хитро прищурился судья
– Да я об этой, жене ювелира, все никак не успокоится, радовалась бы, что жива осталась.
– Так там никаких улик нет, никого мы найти не можем. Скорее всего, он сам повесился, а жена его умом тронулась – вот и мерещится ей разное, – улыбнулся он. И продолжил, повернувшись к незнакомому ей мужчине:
– правда, она может пойти к прокурору, может он ей чем-то поможет?
– Вы знаете, некогда мне тратить время на всяких сумасшедших баб. Как придет, так и уйдет, – ответил холеный, с лоснящимся лицом и мерзкими рыжими бакенбардами, мужчина.
– А не отдохнуть ли нам от трудов праведных. Можем пойти ко мне, обед уже, наверное, сготовили. Там и поговорим, – вмешался в разговор следователь.
– И то дело, проголодался я что-то, – ответил прокурор.
Они стали медленно удаляться по улице, а Бигайша, еле сдерживая слезы, сползала по стенке. Поняла – никогда ей не добиться правосудия, никогда не будет отмщен ее покойный супруг. Придя домой, легла на кровать и лежала так несколько дней, словно ее свалил тяжелый недуг. Но, спустя некоторое время, она собралась и стала жить обычной жизнью, смирившись со своей потерей и тем, что у нее не будет семьи – ведь никому не нужен «порченый товар». Жалела только о том, что не успела завести детей, так хоть какая-то радость была бы в ее жизни. Но она ошибалась. Через пару лет у нее появился мужчина. Правда, она не восприняла его всерьез – он постоянно рассказывал о каких-то небылицах. О том, что скоро вся власть перейдет к народу, о том, что все будут равны: и правители, и генералы, и простые люди. О том, что все будут учиться и образование будут давать бесплатно, о том, что люди полетят к звездам и луне. И еще много о чем. Когда он стал за ней ухаживать, она отвергла его ухаживания по двум причинам. Во-первых, ее все считали проклятой, да и она сама в это верила; во-вторых, этот мужчина был младшим братом ее покойного мужа. Видела она его все лишь раз, на своей свадьбе. Тогда их представил друг другу жених:
– Вот Бигайша, знакомься – мой братишка. Специально приехал на нашу свадьбу, он далеко живет, работает путейцем. Очень уважаемый человек.
– Ну что ты говоришь, – только и промолвил Мукаш, покраснев. Тогда Бигайша решила, что он очень скромный и стеснительный парень. Но на самом деле, покраснел он от того, что влюбился без памяти в свою невестку. Потом весь вечер она ловила его взгляды на себе. Но не придала этому значения, посчитав это обычным любопытством.
Теперь же, перебравшись поближе, он стал частенько приходить к ней, пытаясь ухаживать, но она старалась избегать его компании. Родители и знакомые говорили ей: не порть парню жизнь – ты проклята, он может погибнуть, если свяжется с тобой. Но новоявленный ухажер был настолько настойчив, что она решилась прогуляться с ним по городу. Там он продолжил рассказывать ей всякие небылицы. Она только посмеивалась над ним – вроде умный человек, а верит в какие-то сказки. Тут от толпы отделился человек. При виде него Бигайша испугалась – это был один из убийц, по спине побежал холодок, она пыталась увести своего ухажера, но было уже поздно.
– Привет! Ты меня, наверное, не помнишь, я живу по соседству с ее родителями. Давай отойдем. Мне нужно с тобой потолковать, – обратился он к Мукашу.
