скачать книгу бесплатно
– А мы – теблоры, – продолжал молодой человек.
Улыбка стала чуть шире. Карсе показалось, что на лице демонессы мелькнуло изумление.
– Она тебя понимает, – сказал воитель.
Делюм протянул было демонессе бурдюк. Однако, взглянув на него, она покачала головой, и Делюм послушно остановился.
Карса заметил, как оживились глаза демонессы. Да и губы были уже не такими иссохшими.
– Она постепенно приходит в себя.
– Похоже, ей требовалась только свобода, – промолвил Байрот.
– Демонесса напоминает лишайник, каменеющий на солнце и оживающий в ночной тьме, – продолжал Карса. – Такое ощущение, что она утоляет жажду воздухом.
Демонесса вдруг напряглась всем телом и внимательно посмотрела на Карсу.
– Если мои слова показались тебе оскорбительными… – Он не договорил.
Демонесса подскочила к нему и ударила пять раз подряд. Юноша рухнул на землю. Камни впились ему в спину и обожгли, словно красные муравьи. У него перехватило дыхание, все тело пронзила острая боль. Карса вдруг ощутил полнейшую беспомощность.
Он слышал боевой клич Делюма, который внезапно оборвался, сменившись глухим стуком.
– Остановись, демонесса! – закричал Байрот. – А ну-ка, отпусти его!
Сквозь слезы, застилавшие глаза, Карса увидел лицо склонившейся над ним демонессы. Ее глаза казались двумя темными озерами. Темно-красные, почти лиловые губы прошептали на языке теблоров:
– Ну что, они так и не оставили вас в покое? Когда-то они были моими врагами. Видно, я недостаточно разметала их кости. – Ее глаза стали чуть мягче. – Ваш народ заслуживает большего, – сказала демонесса, медленно отстраняясь от Карсы. – Мне нужно выждать. Подождать и посмотреть, на что ты годен, прежде чем решить, дарую ли я тебе, воин, свой вечный мир.
– Отпусти его, форкассалская демонесса! – снова крикнул Байрот.
Она с необычайной гибкостью и проворством выпрямилась и обернулась к юноше.
– Как же далеко зашло ваше падение, если вы забыли истинное название моего народа, не говоря уже о своем собственном. Знай, юный воин: я принадлежу к форкрул ассейлам, которых вы по невежеству своему именуете форкассалами. Еще смешнее мне было слышать, как вы посчитали меня демонессой. Какая чушь! Меня зовут Успокоительница. Иногда меня называют Приносящая Мир. Учти: во мне очень сильно желание умиротворить вас всех, поэтому перестань держаться за меч.
– Но мы же освободили тебя! И чем ты отплатила нам за это? Тем, что напала на Карсу и Делюма?
Женщина засмеялась.
– Икарию и проклятым т’лан имассам очень не понравится ваше вмешательство. Правда, у Икария отшибло память, а т’лан имассы нынче далеко. Но больше им меня пленить не удастся. Однако мне ведомо чувство благодарности, и потому, воин, я кое-что тебе расскажу. Тот, кого ты называешь Карсой, – избранник высших сил. Этого достаточно. Если я произнесу еще хоть несколько слов о главном предназначении его жизни, ты будешь искать случая убить своего товарища. Только учти: тебе это ничего не даст. Высшие силы найдут другого избранника. Поэтому лучше внимательно наблюдай за Карсой и защищай его. Настанет время, когда он вознамерится изменить все вокруг. И вот тогда-то я появлюсь снова и принесу мир. После этого Карса уже не будет нуждаться в твоей защите, и ты отойдешь в сторону, как сейчас.
Карса втянул в себя воздух, удивившись тому, каким странным всхлипывающим звуком это сопровождалось. И тут же к горлу его подступила тошнота. Юноша едва успел повернуть голову. Его вырвало. Исторгая из себя комья слизи, Карса слышал удаляющиеся шаги Успокоительницы.
– Воитель, Делюм серьезно ранен, – раздался над ним встревоженный голос Байрота. – Из трещины в его голове истекает желтоватая жидкость. Ох, Карса Орлонг, напрасно мы… ее освободили. Не зря, выходит, Делюм сомневался. А теперь… – Байрот не договорил, но было ясно, что он во всем винит себя.
Карса приподнялся и сразу закашлялся. По телу побежали обжигающие волны боли. Потом он с трудом встал.
– Ты не мог знать наперед, что случится, Байрот Гилд, – произнес Карса, вытирая слезящиеся глаза.
– Воитель, Делюм проявил мужество. Он бросился на твою защиту, а я… я даже не поднял меча.
– Это и спасло нас обоих, – сердито бросил ему Карса.
Покачиваясь, он подошел к распростершемуся на траве Делюму. Удар Успокоительницы отшвырнул его на несколько шагов назад. Лоб Делюма перечеркивали четыре глубокие борозды. Вначале Карса решил, что их товарищ ударился о камень. Однако трещины в голове были… процарапаны. Ну да, процарапаны ее ногтями. Желтоватая жидкость продолжала вытекать наружу. Глаза Делюма оставались широко раскрытыми, но взгляд был абсолютно пустым, не отражающим ни единой мысли.
– Взгляни на эту жидкость, что сочится из его ран, воитель, – сказал подошедший к ним Байрот. – Она совсем чистая. Это особая жидкость, ее называют мыслекровью. Делюм вряд ли полностью оправится.
– Знаю, – прошептал Карса. – Потерявший мыслекровь уже никогда не будет прежним.
– Это я виноват.
– Нет. Делюм допустил ошибку. Мы же с тобой остались живы. Демонесса пощадила меня. Делюм должен был бы последовать твоему примеру и не хвататься за меч.
– Карса Орлонг, она что-то шептала, склонившись над тобой. Что она тебе сказала?
– Я почти ничего не понял. Похоже, мир, который она несет, – это смерть.
– В наших сказаниях говорилось совсем иное. Наверное, со временем сказители извратили истинный смысл.
– В легендах подобное случается сплошь и рядом, Байрот Гилд… Нужно поскорее перевязать голову Делюма. Мыслекровь начнет скапливаться на повязке, и раны затянутся. Будем надеяться, что он потерял ее не слишком много и еще сумеет выкарабкаться.
В лагере воины нашли дрожащих, сбившихся в кучу собак. На каменистой земле виднелись следы босых ног Успокоительницы. Она отправилась на юг.
Над горным хребтом дул пронизывающий ветер. Карса Орлонг сидел, привалившись спиной к скале. Он глядел на Делюма Торда. Раненый воин стоял на четвереньках, окруженный собаками. Делюм гладил морды псов, чесал их за ушами и издавал какие-то нечленораздельные воркующие звуки. Половина его лица превратилась в застывшую маску, тогда как с другой половины не сходила довольная улыбка.
Суровые псы-охотники не привыкли к подобным нежностям. Они с трудом выдерживали эти поглаживания, глухо рычали и предостерегающе щелкали зубами. Но Делюм как будто не замечал их недовольства. Грызло, лежащий у ног Карсы, лениво наблюдал за происходящим и не вмешивался.
Шли уже вторые сутки с того момента, когда Утешительница нанесла Делюму роковой удар. К концу первого дня Карса и Байрот поняли, что прежним их товарищу уже не бывать. Оба ждали, что будет дальше, скрывая свое отчаяние. Сегодня утром в глазах раненого появилось осмысленное выражение. Однако своих соратников Делюм как будто не замечал. Он видел только собак.
Байрот Гилд отправился на охоту. Карса догадывался, что была и другая причина, заставлявшая его искать уединения. Терзающее чувство вины. Это ведь именно Байрот настаивал на освобождении демонессы. Не поддайся Карса с Делюмом на его уговоры, сейчас все трое спускались бы по перевалу Костей. Но, как говорится, сделанного не воротишь. Так какой смысл терзать себя понапрасну? К тому же Делюм и сам был виноват. Мог бы сообразить, с кем решил сражаться: ясно ведь, что перед ним не суниды или низинники. Ноющие ребра убедительно доказывали Карсе, сколь искусна в воинском ремесле эта демонесса (несмотря на объяснения женщины, он предпочитал мысленно по-прежнему называть ее именно так). Только мудрость Уригала остановила его самого, не позволив выхватить меч. Да демонесса запросто расправилась бы со всеми троими, как с малыми детьми. Вот и еще один горький плод затянувшегося благодушия уридов. Они потеряли умение мгновенно оценивать противника.
«Делюм Торд проявил глупость и теперь расплачивается за свою ошибку». Мысль эта понравилась Карсе, и он повторил ее несколько раз. Лики-на-Скале не питали жалости к глупым воинам, так почему он, Карса Орлонг, должен сочувствовать Делюму? Байрот Гилд потакает собственной слабости, жалея себя и одновременно предаваясь самобичеванию, превращая смесь этих чувств в сладкое вино. Только рано или поздно он все равно будет вынужден протрезветь.
Карса начинал терять терпение. Что бы ни случилось, поход должен продолжаться. От деда он слышал: иногда воинов, оказавшихся в положении Карсы, исцеляла битва. Ярость сражения пробуждала душу, и человек оживал.
Невдалеке послышались шаги. Грызло приподнял голову и тут же вновь опустил ее на лапы.
Байрот нес на себе тушу горной козы. Он ненадолго задержался возле Делюма, затем шумно сбросил добычу, достал мясницкий нож и взялся за разделку.
– Мы опять потеряли целый день, – сказал Карса.
– В здешних местах мало дичи, – отозвался Байрот, вспарывая брюхо козы.
Собаки уселись полукругом и выжидающе замерли. Делюм тоже сел среди них. Байрот извлек окровавленные внутренности и бросил их животным. Никто не шевельнулся.
Карса подтолкнул Грызло. Пес встал и лениво двинулся к подношениям Байрота. Трехлапая сука хромала следом. Грызло обнюхал все потроха, выбрав себе козью печень. Его подруга позарилась на сердце. Взяв угощение, оба разошлись в разные концы поляны. Только тогда остальные собаки с рычанием и урчанием кинулись к потрохам. У одной из них Делюм вырвал из пасти легкое, угрожающе оскалив зубы. Как ни странно, собака не делала попыток отбить добычу.
Вдруг Грызло, прервав пир, подбежал к Делюму. Тот совсем по-щенячьи заскулил и выпустил изо рта окровавленный кусок мяса. Наклонив голову, Делюм замер, а Грызло слизал с легкого всю кровь, после чего вернулся туда, где оставил недоеденную печень.
– В стае Грызло – прибавление, – усмехнулся Карса.
Ответа не последовало. Повернувшись к товарищу, Карса увидел, что тот с ужасом взирает на Делюма.
– Ты напрасно переживаешь, Байрот Гилд. Видишь его улыбку? Делюм Торд обрел счастье. Он уже не вернется в прежнее состояние. Да и зачем? Ему и так хорошо.
Байрот уткнулся глазами в свои пальцы, перепачканные козьей кровью. Мясницкий нож блестел в лучах заходящего солнца.
– Разве ты не испытываешь горя, воитель? – спросил Байрот.
– Нет. Делюм жив.
– Лучше бы он был мертв.
– Так убей его.
Взгляд Байрота был исполнен нескрываемой ненависти.
– Карса Орлонг, что она все-таки тебе сказала?
Вопрос застиг Карсу врасплох, но он быстро совладал с собой.
– Обвинила в невежестве. Но ее слова не задели меня, поскольку мне глубоко безразлично все, о чем она говорила.
– Хочешь обратить все случившееся в шутку? Вот что, воитель: отныне ты больше не ведешь меня, а я не следую за тобой. Я не стану тебя защищать в этой проклятой войне. Еще не начав ее, мы уже слишком многое потеряли.
– В тебе говорит слабость, Байрот Гилд. Я давно это знаю, не один год. Ты чем-то похож на нынешнего Делюма, и эта правда не дает тебе покоя. Неужели ты и впрямь думал, что мы вернемся из похода без единого шрама? Или ты считал нас невосприимчивыми к вражеским ударам?
– Я?! Да это ты так считал.
– Какой же ты глупец, Байрот Гилд! – громко захохотал Карса. – Победа – не милость Семерых богов. Ее надо завоевать силой меча и под моим предводительством. Но ты видел в моих решениях лишь показную смелость. Ты рассуждал, как мальчишка, не побывавший ни в одном настоящем сражении. Ты разочаровался во мне и сейчас питаешься падалью разочарования. Смотри не отравись. Нет, Байрот Гилд, ты не превосходишь меня ни в чем.
У Байрота тряслись руки.
– И запомни, – продолжал хлестать его словами Карса. – Если хочешь уцелеть… и в этом походе, и вообще… тебе придется заново усвоить, что такое быть ведомым и уметь подчиняться. Твоя жизнь – в моих руках. Либо ты, Байрот Гилд, следуешь за мной к победе, либо твой труп останется валяться на обочине. В любом случае я расскажу о тебе всю правду. Так что ты выберешь?
Карса видел, как побледнело лицо его спутника. Он догадывался, что сейчас творится в душе у Байрота. Но соратник, открыто заявляющий о своем неподчинении, хуже врага.
– В этой стае вожак я, и больше никто, – глядя Байроту в глаза, объявил Карса. – Хочешь оспорить мое право?
Не выпуская из рук мясницкого ножа, Байрот опустился на корточки. Теперь его глаза были вровень с глазами сидящего Карсы.
– И все-таки, воитель, в одном я тебя превосхожу. Знай: мы с Далиссой давно любим друг друга и давно близки. Ты даже не подозревал об этом, а мы от души смеялись над твоими неуклюжими ухаживаниями. Днем ты выпячивал грудь, всячески красовался перед Далиссой и, как мог, пытался принизить меня в ее глазах. Но мы только молча потешались, слушая твои хвастливые речи, поскольку знали, что грядущую ночь проведем в объятиях друг друга. Я не удивлюсь, если назад вернешься лишь ты один. Я даже уверен: ты постараешься, чтобы именно так и случилось. Возможно, мне недолго осталось ходить по земле, но меня это не пугает. Когда ты вернешься в наше селение, воитель, ты женишься на Далиссе. Однако до конца своих дней будешь помнить, что ты – не первый. Первым был я, а ты лишь идешь по моим следам. И здесь ты бессилен что-либо изменить.
– Думаешь, я мечтаю жениться на Далиссе? – оскалил зубы Карса. – Ошибаешься, Байрот Гилд. Когда я вернусь, то выставлю Далиссу перед всем селением и объявлю, что она посмела возлечь с тем, кто не являлся ее законным мужем. А потом… потом я сделаю ее своей рабыней.
Услышав это, Байрот бросился на обидчика. В сумерках блеснул нож. Карса понял, что до меча ему не дотянуться. Скала за спиной не позволяла перекувырнуться и вскочить на ноги. Он успел лишь слегка отпрянуть в сторону. Байрот навалился на него, придавил к скале и занес нож, метя в горло.
Подбежавшие собаки вцепились в Байрота со всех сторон. Карса не видел ничего, кроме ощерившегося, рычащего клубка. Взревевший от боли Байрот отпрянул, выпустил Карсу, и тот повалился на спину.
На каждой руке Байрота повисло по собаке. Прокусив одежду, Грызло впился ему в бок. Остальные псы с рычанием крутились возле ног юноши, норовя тяпнуть его за икры. Пытаясь стряхнуть с себя обезумевших животных, Байрот рухнул на землю.
– Прочь! – заорал собакам Карса.
Они дернулись и с рычанием отошли в сторону. Поднявшись на ноги, Карса увидел среди псов также и Делюма. Половина его лица превратилась в дикую гримасу, глаза бешено сверкали, а руки беспрестанно царапали воздух. Потом взгляд Карсы скользнул дальше, и… воитель остолбенел. Он шикнул на собак, и те послушно замолчали.
Байрот медленно поднимался. Карса махнул ему рукой, а затем указал туда, куда смотрел сам.
К ним, освещая себе путь факелами, шли какие-то люди. Карса прикинул расстояние: неизвестные были шагах в ста от них и двигались неторопливо. Учитывая, что стычка происходила в каменном мешке, вряд ли незнакомцы слышали шум и рычание собак.
Не обращая более внимания на Байрота, Карса схватил меч и двинулся к тропе. Если это суниды, то вскоре они дорого заплатят за собственную беспечность. Хотя сунидам, пожалуй, не пришло бы в голову освещать дорогу факелами. У теблоров даже дети знают, что свет делает темноту еще темнее. Похоже, это низинники.
Незнакомцы приближались. Карса, ныряя из тени в тень, тоже двигался им навстречу. Он насчитал с полдюжины факелов. Так и есть, низинники. Теперь юноша отчетливо слышал, как они переговариваются на своем грубом языке.
Байрот присоединился к воителю. Укусы на руках и боку вовсю кровоточили, но могучий воин не обращал внимания на капавшую кровь. Карса нахмурился и кивком головы велел ему отойти назад. Байрот поморщился, однако подчинился.
Низинники достигли бывшего места пленения демонессы. Свет факелов плясал на каменных стенах. Голоса зазвучали громче. Слов Карса не понимал, но ощутил, что эти люди встревожены.
Юноша неслышно скользнул вперед, остановившись на самой границе светового пятна. Он насчитал девятерых низинников. Двое из них были в странных металлических одеждах, с металлическими шлемами на головах. В руках они держали диковинного вида луки (из рассказов деда Карса помнил, что это оружие называется арбалетами). На поясе у них висели тяжелые мечи. Воины наблюдали за тропой. По другую сторону ямы стояло четверо мужчин в длинных коричневых одеяниях. Волосы каждого из них были заплетены в косу, закрепленную на груди. Все четверо были безоружными.
Трое оставшихся, по-видимому, являлись разведчиками. Они не носили железных одежд, а их вооружение состояло из коротких луков и охотничьих ножей. Лбы разведчиков покрывала татуировка их кланов. Один из троих явно был главным. Он говорил резко, отрывисто: наверное, что-то приказывал своим воинам. Они сидели перед ямой на корточках и внимательно разглядывали щель, в которой демонесса провела тысячи лет.
Будь низинники поумнее, они бы ограничились одним факелом. Слишком большое количество света делало их совершенно невосприимчивыми к окружающей тьме. Хотя вряд ли они ждали нападения извне, а беспокоились из-за того, что яма опустела.
Карса поудобнее взялся за рукоятку меча и уже в следующее мгновение атаковал ближайшего к нему воина.
Голова низинника со звоном упала на землю. Обезглавленное тело исторгло струю крови. Карса, не останавливаясь, бросился ко второму воину, однако тот успел юркнуть в сторону. Бормоча теблорские проклятия, Карса метнулся к разведчикам. Они кинулись в дальний конец каменного мешка, даже не попытавшись ему противостоять.
Юноша засмеялся: единственный выход из каменной ловушки все равно пролегал мимо него.
Что-то крикнув, один из разведчиков бросился вперед… прямо на меч Карсы. Хрустнули кости. Низинник захрипел и согнулся пополам, пытаясь вырвать меч из груди. Когда воитель помог ему, вытащив свое оружие, разведчик был уже мертв.
Отчаяние придало храбрости двум его оставшимся товарищам. Они кинулись на Карсу с обеих сторон. Широкое лезвие охотничьего ножа пропороло одежду теблора сбоку и полоснуло его по ребрам. Продолжая смеяться, он без труда расправился с одним разведчиком, отразив его удар и стукнув неприятеля рукояткой меча по голове. Теперь настал черед второго. Косой удар снизу поднял его в воздух, размазав о скалу.
Низинники в коричневых одеждах, похоже, совсем не боялись Карсу. Негромкими голосами они затянули какую-то монотонную песню, от звуков которой воздух заискрился и поплыл в сторону теблорского воина, норовя окутать его с головой.
Их были тысячи – маленьких, необычайно острых коготков, вонзившихся ему во все тело. Они царапали лицо Карсы, кололи ему глаза.
Пригнувшись, юноша двинулся к низинникам. Завеса искрящегося воздуха внезапно разорвалась, и теперь ее клочья, будто щупальца, исчезали в темноте.
Куда только подевалось спокойствие этой самоуверенной четверки? Их лица перекосил ужас. Низинники отказывались верить своим глазам. Меч Карсы продемонстрировал, что их поганая магия не всесильна. Всем четверым.
Казалось, лезвие его меча насквозь пропиталось кровью низинников. Упавшие факелы отчаянно чадили. Увидев тень, Карса обернулся.
– Воитель, одному из низинников удалось сбежать, – сказал Байрот. – Но за ним погнались наши собаки.
Карса равнодушно взглянул на соратника.
– Карса Орлонг, – произнес тот. – Ты уже начал убивать врагов. Все трофеи твои.
