скачать книгу бесплатно
Мила молча показала головой на столик возле окна. Я замерла, то ли от страха, то ли от неожиданности. За тем столиком сидел Жорик в компании каких-то отморозков. Он явно нас не заметил. Скорее всего просто не узнал. Я ни на секунду не сомневалась, что он прикатил сюда со своими дружками именно для того, чтобы нас разыскать. Он вытащил билеты из Милкиной сумочки и посмотрел, в какое время отбывает поезд. Недолго думая, он примчался сюда, но… но он немного просчитался. Жорик ищет здесь двух девушек на высоченных каблуках и в вечерних платьях, блондинку и брюнетку. Но я и Милка сидим в совсем непримечательной одежде, и цвет волос прикрывают кепки, натянутые чуть ли не до самых глаз.
– Прикройся журналом, – шепнула мне Милка, надевая темные очки.
Я последовала ее совету.
– Что мы будем делать? – украдкой поглядывая в сторону Жорика, спросила меня Мила.
– Ничего, – спокойно ответила я, – допьем кофе и пойдем в зал ожидания.
– Мне уже кажется, что этот псих будет преследовать нас всю жизнь, – зло буркнула подруга.
– Если я еще когда-нибудь в своей жизни его встречу, не считая, конечно, этого дня, то я тоже буду так считать.
Допив свой кофе, мы встали из-за стола и спокойно отправились в зал ожидания. Усевшись на два свободных места, мы прикрыли свои лица газетой. Где-то приблизительно через пятнадцать минут мы увидели впечатляющую размеров фигуру Жорика. Он подошел к кассирше и о чем-то долго ее расспрашивал, при этом постоянно оборачиваясь по сторонам. Отойдя от кассы, он начал беспрерывно звонить по сотовому телефону, затем, посмотрев на часы, он ушел. Мы с Милой облегченно вздохнули. Убирать газету, прикрывающую наши лица, мы пока не стали. Мало ли что, вдруг Жорик еще вернется.
Просидев приблизительно час, мы пошли на платформу ждать свой поезд.
– Мне не верится, что мы уезжаем, – произнесла я.
– Да, мне тоже… – как-то немного печально согласилась со мной подруга.
– Мне грустно на душе… Ведь мы уезжаем навсегда. Я никогда больше не увижу стены моего дома, не пройдусь по нашему парку, где растут мои любимые березки, и не приду навестить мою мамочку… Как она там будет без меня? – немного подумав, я сделала вывод, – Все-таки какой бы ни был наш поселок, в глубине души я его все равно люблю. Я там родилась и выросла… Для меня там все родное…
– А мне нисколько не тяжело расставаться с этой убогой, но уже прошлой жизнью! Я закрываю книгу ужасов и начинаю писать собственную новую книгу своей дальнейшей жизни!
Прибыл наш поезд. Проводница показала нам наши места. Усевшись, я посмотрела в окно и увидела Жорика. Злость перекосила его и не без того недоброе личико. Мне было смешно за ним наблюдать. Когда поезд тронулся, я постучала в окно, чтобы Жорик меня заметил. Он посмотрел на меня ничего не понимающими глазами – он меня не узнал. Тогда я сняла кепку и распустила свои густые черные волосы. Жорик выпучил глаза и раздув ноздри, побежал за поездом. Я не смогла сдержать смеха. Милка, тоже увидев всю эту картину, схватилась за живот. Я быстрыми движениями открыла форточку и крикнула ему:
– Эй, спортсмен! Куда бежишь?!
– Сука!!! Я найду тебя!!! Слышишь, мы с тобой еще встретимся!!! – кричал он изо всех сил. Он хотел сказать мне что-то еще, но не успел: поезд ехал быстрее, чем он бежал. Я закрыла форточку и села на свое место. Переведя взгляд на Милу, я обнаружила, что она до сих пор смеется:
– Ой, не могу! Вот идиот, поезд хотел догнать! Спортсмен! – вдоволь насмеявшись, Милка о чем-то задумалась, а потом, ухмыльнувшись, сказала:
– Лана, ну объясни мне, зачем ему так напрягаться из-за денег? Жорик достаточно богатый, и та сумма, которая осталась у нас, для него должна быть просто мелочью!
– Ну не скажи, деньги – это деньги, – не согласилась я.
– Если бы он был настолько жаден, то вряд ли бы он нам их тогда дал.
– Он просто боялся оказаться в том месте, где отбирают свободу, – как-то глухо произнесла я и посмотрела в окно, считая, что разговор окончен. Но Мила не обратила на мой жест никакого внимания и продолжала размышлять:
– Если помыслить логически, то когда бы вернулся его папаня, его бы сразу выпустили. И это был бы уже не первый случай. Помнишь, твой Саня рассказывал, он узнал про Жорика, что когда тот жил в городе, его когда-то уже сажали? Ну, не за изнасилование, конечно, а за распространение наркотиков.
Я кивнула головой.
– Ну, так вот, как только его папаня смог вмешаться в дело, Жорика сразу же выпустили из-за недостатка доказательств. Хотя их было предостаточно! Это просто его папуля постарался!
– Да все тут ясно! И ты еще спрашиваешь, почему Жорик все-таки дал нам денег?
– Да.
– Если он уже побывал там, за решеткой, то он понял, что это такое. Я уверена, что он был не готов оказаться там еще раз, хотя бы на месяцок, потому что время там длится гораздо дольше, чем на свободе. Конечно, когда его отец приехал бы, он бы вышел оттуда, но итог был бы такой же – его отцу пришлось бы «позолотить ручку» многим представителям закона, и сумма, потраченная на все эти махинации, была бы приблизительно той же, какую мы выманили у него, если не больше.
– В принципе, ты права, – согласилась Милка.
– Конечно, деньги оставшиеся у нас, для него не такая уж и большая сумма, – продолжала размышлять я, – скорее всего его бесит именно сам факт, что мы его провели вокруг пальца – словом, оставили в дураках. Жориком управляет больше принцип, чем жадность.
* * *
Мне казалось, что мы ехали вечно… Я много думала в это время. Какая-то уверенность в завтрашнем дне испарилась. Никто не знает, что ожидает нас в большом городе, как повернется судьба, сможем ли мы сделать свою жизнь именно такой, какой мы хотим ее видеть. И вообще, что такое жизнь? Жизнь – это то, что подарено Богом, не каждый знает, что делать с этим бесценным подарком. Мне жаль тех людей, которые распорядились своей жизнью легкомысленно, не преодолевая каких-либо преград к своей цели, не пытаясь достичь чего-то большего, чем они имеют. Я хочу достойно пройти свой путь, предназначенный мне судьбой, я не буду останавливаться перед трудностями. Для себя я решила: что бы ни случилось, я не сдамся! Я должна победить в бою за место под солнцем, потому что я знаю – я этого достойна.
ГЛАВА 5
Пока человек не сдается,
он сильнее своей судьбы.
Э.М. Ремарк
Лед и пламя – вот наш удел.
Мы бросаемся из крайности в крайность:
то замерзаем, то обжигаемся.
И так всю жизнь.
Игорь Вагин
– Лана, ради бога, проснись!!! – в истерике кричала Милка, тряся меня изо всех сил. Быстро посмотрев на часы и обнаружив, что сейчас только четыре утра, я в недоумении пробурчала:
– Ты что, совсем спятила? Зачем ты будишь меня в такую рань? Поезд прибудет только в шесть!
– Лана, деньги… деньги… – словно в бреду шептала подруга.
– Что деньги-то? – не поняла я.
– Лана, деньги украли!!!
– Что?!! – я не поверила своим ушам.
– Что слышала, их нигде нет! Украли половину той суммы, что была у меня! Их украли!!! Чертовы суки!!! Ненавижу!!! – билась в истерике Милка, захлебываясь слезами (перед тем как отойти ко сну, я и Мила вновь разделили оставшиеся деньги поровну).
Я находилась в шокированном состоянии и не могла произнести ни слова. Мне казалось, что я до сих пор сплю, и это просто кошмарный сон… Я закрыла глаза в надежде, что когда я их открою, ничего этого не будет. Я пойму, что это был всего лишь сон, всего лишь страшный глупый сон, который я забуду через каких-то двадцать минут. Но, открыв глаза и поняв, что это реальность, от которой никуда не денешься, я со всей силы ударила кулаком об стену и взорвалась как огнедышащий вулкан:
– Дура!!! Надо было класть деньги туда, откуда их чужой рукой было бы невозможно достать!!! Это ты виновата!!! Нас из-за тебя обокрали как последних идиоток!
– Эй, дуры, заткнитесь! Дайте поспать! – послышалось из другого купе.
– Что же нам теперь делать? – еле слышно и с дрожью в голосе спросила Мила. Посмотрев в Милкины глаза, полные отчаянья, мне стало не по себе от того, что я так на нее накричала. Мы обе виноваты. Я должна была проследить, куда она положит деньги.
Милка закрыла глаза и тихонько заплакала. Я села рядом с ней и слегка обняла ее. Она положила мне голову на плечо и, тихо всхлипывая, спросила:
– Что делать-то будем теперь?
– Ничего, – спокойно ответила я.
– Как? – Мила округлила свои красные от слез глаза.
– Ну а что ты предлагаешь? Заявить в милицию? Сказать, что у нас пропала большая сумма денег? Тогда нас обязательно спросят, откуда у нас такие деньги. Что мы им скажем? Скажем, что подстроили липовое изнасилование и шантажом выманили деньги?
– Ты права, к ментам обращаться нельзя… Но может… можно найти вора самим?
– Мил, ты, наверно, перенервничала. Ты вообще думаешь, о чем ты говоришь? Ладно, допустим, мы даже найдем вора, только наверняка придется обращаться к темным силам, к магии, – глупо и некстати пошутила я, – и что ты ему скажешь, когда ты его найдешь? Окажите, пожалуйста, любезность, отдайте наши денежки?
– Я выцарапаю ему глаза, а потом оторву ему яйца и выброшу их в окно!!!
– Заткнись, – не выдержала я Милкиного бреда, – давай поговорим серьезно. Эти деньги нам достались нечестно, но, конечно, деньги не пахнут – я не спорю. Они как пришли, так и ушли, с этим уже ничего не поделаешь. Это еще не конец света. У нас еще осталась другая часть денег, и это не маленькая сумма. Сейчас наша задача – беречь эти деньги как зеницу ока. Усекла?
– Я не усекла только одного. Как мы проживем на эти коврижки в таком большом городе как Петербург?
– А ты как думала, что тебе все достанется на блюдечке с золотой каемочкой? На первое время должно хватить… Надо будет снять самую дешевую комнату и экономить на всем… даже на своем желудке… Будет сложно, но мы сильные! Ты же знаешь, что нам море по колено! Мы же будем вместе, мы не одиноки, мы вдвоем. А вместе мы можем многое, верь мне.
Утром поезд прибыл к маленькому городку Свеча, там мы сделали пересадку. Уже завтра мы будем в Петербурге. Я так хочу жить в городе, наблюдать за непрерывным потоком машин, вечно спешащих куда-то городских людей… И я буду этим наслаждаться! Я уверена, что я влюблюсь в этот город с первого взгляда и навсегда! Я заставлю, чтобы он меня принял и полюбил. Если он не захочет по-хорошему, то будет по-плохому. В любом случае, обратной дороги нет, обратно я ни за что не вернусь! Я лучше умру, но умру там, а не в своем замызганном поселке!
Все то время, которое мы были в пути, Мила вела себя как-то странно. Наверное, она все никак не могла смириться с тем, что случилось. Она постоянно о чем-то напряженно думала, смотрела в окно и ни о чем со мной не разговаривала. Сначала подруга смотрела на меня с каким-то недоверием, а потом в ее взгляде появлялась какая-то жалость ко мне: она смотрела на меня, словно на обреченную. В один момент я не выдержала и взорвалась, словно атомная бомба:
– Какого черта ты на меня так смотришь?!
– Как? – вздрогнув от неожиданности, заметно покрасневшая Милка отвела взгляд в окно.
– Так, словно я больна какой-то неизлечимой болезнью.
– Ты это о чем?
– О том, что ты ведешь себя как-то странно! Ни о чем со мной не разговариваешь, а только посылаешь какие-то странные взгляды.
– Я так… Я… Я просто до сих пор переживаю за те деньги, которые украли, – выпалила Милка, нервно покусывая губы.
Я села с ней рядом, по-дружески нежно обняла ее за плечи и тихо с трепетом прошептала:
– Вот увидишь, все будет хорошо…
– Прекрати! – перебила меня Милка и резко убрала мои руки со своих плеч. Затем она закрыла ладонями свое лицо и тихо всхлипнув, прошептала:
– Пожалуйста, не трави душу. Отстань от меня со своей дружеской теплотой, мне от нее тошно…
– Почему? Ты на меня за что-то в обиде? Скажи, если это так, не держи в себе. Мы столько лет с тобой дружим, и между нами никогда не было никаких сор, обид и непонимания.
– Не трави душу! – более нервно повторила подруга. Потом, прикусив губу, более спокойно произнесла, – Извини, нервы уже ни к черту с такой-то жизнью… Лана, а у тебя есть листок и ручка? – Мила удивляла меня все больше и больше.
– Есть, – осторожно ответила я, – а зачем тебе?
– Да так… – как всегда ушла от ответа Милка.
Я не стала докапываться до подруги своими расспросами и решила оставить ее в покое. Если ей нужно побыть одной и подумать, это ее право. Завтра мы будем в Петербурге, и у нас уже не будет времени на всякие глупости и выяснения отношений. Завтра, уже завтра, я буду в большом, огромном городе!
* * *
Утром меня разбудила проводница долгожданными словами: «Приехали»! Я сладко зевнула, посмотрела по сторонам и не обнаружила в салоне свою подругу. Странно, где бы она могла быть? – подумала я. – Ведь туалеты все давно закрыты.
Прошло где-то пятнадцать минут, Мила не появилась, и я запаниковала. Где же она? Куда она могла уйти? Может, что-то случилось? Я подошла к проводнице и спросила ее, не видела ли она мою подругу. Проводница была тучной женщиной с короткими белыми волосами. Она положила руку на сердце и начала театрально причитать:
– Ой, простите ради Бога! Совсем забыла! Не память, а черт знает что! Ваша подруга вышла на предыдущей станции и просила вам передать вот это письмо.
Проводница протянула мне конверт.
От удивления я раскрыла рот и только смогла произнести короткое:
– Не может быть…
– Вам плохо? – с тревогой спросила проводница. – Вы так побледнели… Может, воды?
– Простите, вы, наверно, что-то путаете… Моя подруга была высокая блондинка…
– Девушка, я никогда ничего не путаю! – перебила меня проводница. – Да, это была красивая молодая девушка с белыми волосами. Представилась, кажется, Людмилой.
Я молча взяла письмо, зашла в свое купе, накинула на плечи свой дорожный рюкзак и вышла из поезда.
С дрожью во всем теле я распечатала конверт…
«Лана! Как сказал какой-то поэт: «Весь мир театр, мы все – актеры поневоле»… Так вот, в твоей судьбе я сыграла не самую лучшую роль… Скорее это роль злодейки, предательницы… Ты удивлена? Не стоит… Но я советую тебе запомнить: кто умеет внушить, что он не очень хитер, тот уже далеко не прост. Да, я, как и ты, провинциальная девчонка, но далеко не простая. Я обнимаю своего соперника, но только с целью задушить его! Ты оказалась мне соперницей. Да-да, именно соперницей! Не думай, я имею в виду не твои внешние данные – это ничто по сравнению с ДЕНЬГАМИ!!! Я не собираюсь ни с кем делиться, ни с кем! Пойми, прожить на эти деньги вдвоем – просто невозможно! Я хочу иметь надежду на лучшее будущее. Ты мне всегда говорила, что доверие – первое условие дружбы, но ты не учла один момент: я никому не доверяю. Ты даже не представляешь, что я пережила в каких-то двенадцать лет. Я никогда тебе это не рассказывала, потому что мне было стыдно об этом говорить, я боялась, что потеряю единственную подругу, единственного человека, который верил в меня и дорожил мной… Ты думаешь, мне не тяжело так с тобой поступать?!! Я же тоже тебя по-своему любила, только не так наивно и открыто, как ты! После смерти моей матери мое существование превратилась в сущий ад! Да ты даже и не представляешь, как жизнь надо мной поиздевалась, ты не пережила и доли того, что пережила я. Но даже сейчас, в прощальном письме, я не буду говорить тебе об этом. Я не раскрыла тебе душу тогда, а значит не имеет смысла раскрывать ее сейчас… Просить прощения за содеянное я не собираюсь, потому что это не имеет смысла и было бы неправильным, потому что просят прощения, когда раскаиваются, но как ты поняла, я ни в чем не раскаиваюсь и тем более не сожалею. Я поступила так, как считаю нужным. Пожелай мне удачи, ведь даже с такими деньгами нельзя быть уверенным, что чего-то добьешься. Но как ты и советовала, моя дорогая подружка, я буду бороться за свое место под солнцем, постараюсь не сломаться и добиться успеха любыми путями (как ты заметила, я уже начала действовать и перешагнула даже через то, что раньше для меня было святое). Не таить на меня зла и попытаться понять я тоже не собираюсь тебя просить, потому что знаю, что это тоже бессмысленно. Так что прощай, будь счастлива (если это, конечно, возможно), выйди замуж за какого-нибудь сельского быка и распрощайся наконец-то со своей девственностью. Ах да, я совсем забыла, когда ты вернешься домой, в наше захолустье, не забудь передать привет Жорику и всей его братве. Я надеюсь, им будет приятно. Ну, думаю, на этом все. Лана, ты была классной девчонкой…
Прощай навсегда!!!
С любовью, твоя лучшая подруга Мила».
Меня охватил панический ужас… Я открыла свой дорожный рюкзак и обнаружила, что в тайничке, в котором были спрятаны деньги, ничего нет… Нет, этого не может быть, она не могла так со мной поступить. Не могла!!! Я же знаю ее много лет, она самый мой близкий человек. Она для меня не просто была подругой, она была для меня настоящей сестрой, пусть не по крови, но по сердцу. Она просто не могла… Это какая-то глупая ужасная шутка. Да, это просто шутка, сейчас я обернусь и увижу Милку. Она будет улыбаться и говорить: «Неужели ты в это поверила?! Вот глупая! Я просто решила тебя провести! Хотела проверить, не спасуешь ли ты перед трудностями, а ты сразу расклеилась». Но обернувшись, я увидела только какую-то бессмысленную толпу людей… А может быть это сон? Я с силой побила себя по щекам, но чуда никакого не произошло. Тогда меня охватил ступор. По телу пошли мурашки, в глазах появился страх… Боже, боже мой… За что?..
У меня все поплыло перед глазами, и, кажется, я начала терять равновесие. Так, ладно, нужно набраться сил и придти в себя. Сейчас я сделаю глубокий вдох и посчитаю до пяти… затем такой же глубокий выдох…
«Лана, все хорошо, успокойся, – внушала себе я, – сейчас нельзя быть слабой, сейчас, наоборот, нужно собраться с силами и рассуждать здраво».
Мне нужно куда-нибудь присесть и подумать… Найдя что-то наподобие лавочки, я села, обхватила голову руками и почувствовала, как по моим щекам потекли горячие слезы.
Я не могла понять только одного: как можно знать человека всю жизнь и не знать кто он на самом деле?! Такого ведь не может быть!!! Мы начали с ней дружить еще с самого первого класса! Она была самым мне дорогим человеком, я могла пойти за ней и в огонь, и в воду… А она… а она просто меня ПРЕДАЛА… Предала из-за каких-то бумажек… Я никак не могла поверить в случившееся. К горлу подошел ком, по лицу устремленно проскользнула слеза. У меня жутко заболела душа. До этого момента я никогда не знала, что она может так болеть. Гнетущее чувство безысходности пожирало меня изнутри.
Я закрыла глаза, по щеке вновь пробежала горячая слеза. Я пыталась мысленно найти выход из сложившейся тупиковой ситуации, но, увы, у меня ничего не получалось. Я не могла привести свои чувства в порядок и хоть немного сосредоточиться и подумать, что же мне делать дальше. Меня охватило чувство жуткого одиночества, обреченности и даже бессилия. Несмотря на то, что у меня творилось в душе, я все-таки пыталась не падать духом, как-то держаться и не впадать в жуткую истерику, которую мне хотелось закатить для того, чтобы освободиться от тех негативных эмоций, которые просто кипели у меня внутри.
