скачать книгу бесплатно
– Странно. Столько человек погибло, а я выжила! ? сквозь боль выдавила я.
– Это простое везение, такое бывает! – утешительным голосом, сказал Роллс.
– Везение говоришь, что-то не верится! – сказала, разглядывая потолочные щели.
Больше я ничего не спрашивала.
Так шли дни…
Когда я впервые вышла из палаты, в коридоре меня увидела толпа журналистов, которых не пускала охрана. Я стояла как вкопанная и смотрела на их скорченные лица и дикие вопли. Все одновременно что-то кричали. Один всё же прорвался через охрану и побежал в мою сторону. Я прислонилась к стене спиной и выискивала отца потерянным взглядом, он должен был меня забрать. Журналист заметил, что напугал меня и не стал подходить слишком близко, а я удивлённо и испуганно смотрела в его огромные от предвкушения чёрные глаза.
– Вы не могли бы ответить на пару вопросов? – спросил журналист, роясь в сумке.
Видимо, искал диктофон, а может простой листок бумаги. Я с недоверчивым взглядом рассматривала его, следя за каждым движением рук. Когда журналист вытащил из сумки фотоаппарат, я немного удивилась, – обычно они его держат в руках. Внезапно журналист сфотографировал моё напуганное лицо несколько раз со вспышкой, отчего я даже не моргнула, только немного вздрогнула.
– Как вам удалось выжить? Каково ваше состояние? – продолжал задавать вопросы журналист.
Ни на один вопрос я не ответила. Через секунду кто-то схватил молодого журналиста за шиворот и отбросил в сторону, где стояла охрана и сдерживала остальных. Журналист шлёпнулся на пол, выронив фотоаппарат. Я посмотрела перед собой и увидела Роллса. Отец схватил меня на руки и потащил через запасной выход, на который ему указала медсестра. Этот выход привёл нас к парковке на заднем дворе.
Покинув больницу, Роллс побежал в сторону припаркованных машин, где одна из них уже стояла с двумя открытыми дверями. Затолкав меня на задние сидения чьей-то машины, отец мигом захлопнул дверь и запрыгнув на водительское место, резко нажал на газ, отчего передняя дверь сама захлопнулась. Мы очень быстро ехали по дороге. Я даже не успевала рассматривать людей, которые замечая мчащуюся машину, впадали в ступор у обочины или замирали на месте.
– Папа! – закричала я, – сбрось скорость, ты людей пугаешь!
– О чёрт! Прости милая, я просто задумался! – растерявшись, ответил отец и посмотрел на меня в зеркало.
Я вздохнула с облегчением и навалилась на спинку сидения. Отец привёз меня домой, накормил и уложил спать.
На следующий день, как обычно, рано утром, он отправился за газетой. Отец всегда следил за событиями, которые происходили в мире, но, когда прочёл на полосах «Нью Дэйс» статью с заголовком: «В страшной автокатастрофе погибло восемь человек, но одиннадцатилетняя девочка выжила!», Роллс сморщил лоб от вспыхнувшего возмущения. Читая статью, он затряс газетой и злобно, и громко прорычал:
– Что за бред?! Что они тут понаписали! Какая ещё девочка-мутант?!
Я проснулась от его возгласа и потирая глаза, вышла из комнаты, пройдя на кухню.
– В чём дело? Чего ты шумишь? – сонным голосом спросила я.
Роллс яростно порвал газету и выбросил её в мусорное ведро.
– Прости милая, что разбудил тебя, но то, что они понаписали в своих газетах, меня просто бесит, – злобно проворчал отец.
– А что они написали? – наконец открыв глаза, спросила я.
– Лучше тебе не знать! – проворчал он.
И так всю жизнь, что не спроси в ответ слышишь одно и то же: лучше тебе не знать, лучше тебе не смотреть, и так далее. Иногда слыша эти выражения, мне кажется, что я глухая, слепая и немая!
После выхода из больницы, я погрузилась в глубокую депрессию, из которой, как мне казалось, никогда не выберусь. Время продолжало беспощадно бежать вперёд, заставляя многое позабыть.
С того момента прошло уже одиннадцать лет, а я по-прежнему всё прекрасно помню. Иногда утешаю себя и говорю, что время – лечит… Но, похоже, что не все раны возможно излечить. И порою вспоминая всю эту страшную историю, моё тело начинает болеть и ныть.
Интересно сколько градусов снаружи? Всматриваясь вдаль дороги и наблюдая за миражом, я вспомнила про карту и сунула руку в пыльный бардачок. Так, по карте нам направо от центральной развязки, и пока что мы на верном пути. Я немного прибавила скорости, так как кондиционеры начали пропускать горячий воздух. Судя по расположению солнца, сейчас полдень, и мы попадаем в самый разгар невыносимой жары.
Чтоб хоть немного отвлечься от этой духоты, я продолжу воспоминания теперь о своей матери – Розалинде, или как ласково звал её отец Рози. По рассказам отца, я так поняла, что он не особо любил меня оставлять с Рози, так как боялся, что она может мне навредить. Однажды я поняла весь смысл этого слова – навредить. Тогда мне только исполнилось пять лет. Я, Рози и отец, решили отправиться в поход. Погода была в тот день отличная. Солнце светило и на небе не было ни одной тучки. Место, куда мы пришли, чтоб отдохнуть всей семьёй, напоминало сад из различных кустов и деревьев, а что больше всего мне запомнилось – так это широченная река, через которую тянулся деревянный мост, скреплённый канатами. Оглянувшись, я посмотрела на Рози и Роллса, который куда-то направился. В руке он держал что-то острое. Он пошёл к огромному дереву с толстым стволом, которому по легендам около одной тысячи лет. Я решила подойти поближе к мосту, чтоб посмотреть на его длину. Когда дотронулась до каната, Рози сказала:
– Не бойся, иди, ты же лёгкая, мост выдержит, – с волнительной улыбкой сказала мама и мельком посмотрела на папу.
Я недолго вглядывалась в бурлящую реку, но предчувствие говорило мне, что идти по мосту не стоит! И всё же я решилась и сделала шаг. Медленно ступая по деревянным брусьям, я старалась не смотреть вниз. Глаза то жмурились, то бегали в разные стороны, дыхание будто рвалось, а ноги налились тяжестью. Добравшись до середины моста, я внезапно остановилась. Сердце стало биться быстро и мне казалось, что от ударов вот-вот разорвёт грудную клетку. Канаты, будто слабели и растягивались. Обернувшись, я увидела, как Рози подбежала к мосту. Она смотрела на меня и в какой-то момент приподняла руку, в которой от солнечных лучей что-то блеснуло, – мне так показалось. Я внимательно, с волнением следила за действиями мамы. Её губы произнесли:
– Прости.
От страха, мой крик вырвался. Отец моментально отреагировал и обернулся. Лицо его было примерно таким же, как и в тот день, когда я переломала свои кости. Моё предчувствие говорило, что нужно бежать. Сбросив рюкзак, я ринулась к противоположному берегу. Мне осталось совсем немного, как вдруг, что-то хрустнуло, а нога провалилась и застряла между сломанными брусьями. От невыносимой боли, мой крик вырвался. Вытаскивая ногу, я порезала её об торчавшие куски дерева и алая кровь тут же проявилась и потекла по коже. Я испачкала руки, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение. Ухватившись руками за канат, мой панический взгляд окутал отца. Он что-то кричал, но сложно было разобрать слова из-за шума воды. Внезапно мост стал подёргиваться и оторвался. Я с воплем полетела вниз и через мгновение рухнула в ледяную реку. Стараясь не выпускать из рук канат, я держалась за него изо всех сил. Пыталась бороться с течением, но оно оказалось слишком сильным. От холода мышцы скрутило судорогой. Руки перестали слушаться, и я упустила канат. Мне не хватало воздуха, и в глазах всё темнело. Я пыталась выбраться на поверхность, но от боли ничего не получалось. В конце концов, я поняла, что ничем не могу себе помочь. Медленно падая в глубь реки, я смотрела на то, как лучи солнца пробиваются сквозь воду. Выдохнув последние остатки воздуха, я медленно закрыла глаза и течение понесло меня в неизвестные края.
Роллс не стал выяснять отношения с Рози, – на это не было времени, и прыгнул в реку. Словно неведомая сила, он двигался по течению и старался не упускать из виду тело Эммилии. Рози же воспользовалась моментом и просто сбежала, сказав напоследок в сторону шумной реки:
– Простите меня, но это единственное, что я могу сделать для вас.
Через некоторое время сквозь плотную глухоту, раздался чей-то голос, он звучал всё громче и громче. Я приоткрыла глаза и увидела Роллса. Отец держал меня на руках и гладил по ледяной щеке тёплой ладонью.
– Я… умерла? – еле шевеля губами, вполголоса произнесла.
– Нет! Милая, ты жива, – с заботливым волнением ответил отец.
Коснувшись ладонью неуверенной улыбки отца, я почувствовала тепло. Кажется, действительно – жива, и Роллс настоящий. Некоторое время я лежала и прислушивалась к шумной воде и ветру, что раскачивал ветви. Роллс с волнением и некоторой загадкой на лице посмотрел на те же деревья. Я чувствовала, что чего-то или кого-то не хватает…
– А где мама? – спросила я внезапно.
Роллс долго смотрел в мои глаза печальным взглядом. В его зелёных глазах отражалось множество мыслей, крутящихся в голове, и он даже не знал с чего начать.
– Она ушла… – сказала я.
Отец прервал свои мысли и раскрыл широко глаза. Пока он разглядывал моё лицо, я пыталась что-нибудь отыскать в его глазах, но нашла, лишь растерянность и боль. Через пару минут отец склонил голову и сказал:
– Так будет лучше.
– Для кого? – спросила я.
– Эмми, ты ещё слишком мала, чтобы понять всю ситуацию, которая произошла сегодня, – отчаянно сказал отец.
– Ну, конечно! Мала! Я не глупый ребёнок? – обидчиво пробубнила я.
– Эмм, перестань… – тяжело вздохнув, сказал отец.
– Не могу… – сказала я и вырвалась из рук.
Прокручивая всё с самого начала, мне хотелось реветь без остановки и кататься по полу в истерике, как делают все дети в пятилетнем возрасте, ? меня просто бросили. Я не могла смириться и принять этот факт, что Рози решила уйти. Отец подошёл сзади и положил свои тяжёлые, тёплые ладони на мои плечи, но я вырвалась и серьёзно посмотрела на него. Мне хотелось услышать что-нибудь другое, не такое страшное.
– Почему мама ушла? – спросила я.
– Эммилия, не начинай! – просил Роллс.
– Куда она ушла?! Скажи! Я пойду за ней!
Отец, молча всматривался в мои глаза, затем он подошёл ближе к воде и сел на песок. Его сильные плечи поникли. Я подошла к нему сзади.
– Твоя мама посчитала, что будет лучше, если она уйдёт от нас, – безнадёжно сказал Роллс.
– Почему? – с волнительным испугом спросила я.
– Я не знаю! – эмоционально ответил отец.
– Всё ты знаешь, только говорить правду не хочешь! Потому что боишься! – медленно произнесла я.
От вспыхнувшей ярости, отец резко поднялся на ноги и развернулся ко мне. Когда он приблизился, его глаза были уже не зелёными, а жёлтыми – они были другими, опасными и дикими, но всё же его. Роллс схватил меня за плечи и поднял. От боли, моё лицо сморщилось и зубы плотно стиснулись. На миг я позабыла об обиде и обречённости.
– Придёт время, и ты поймёшь, почему я не рассказал тебе правду, – зверским голосом произнёс Роллс и медленно опустил меня на песок.
Часто я перекручивала в голове тот день и как всегда, возникало много вопросов, но не было ни одного ответа…
Жили мы тихо и спокойно. Отец ни разу не упомянул в разговорах её имя. Мамы словно никогда и не было! Но однажды ровно через пять лет, ранним утром, раздался звонок в дверь. Мне пришлось через силу заставить себя подняться и вылезти из тёплой постели. Повернув задвижку и толкнув дверь, я с осторожностью выглянула, но в подъезде никого не оказалось. Я решила закрыть дверь, но неожиданно краем глаза заметила лежащий на полу белый конверт без адреса отправителя. Быстро подняв конверт и хлопнув дверью, я решила распечатать его, но Роллс выхватил конверт. Единственное, что я успела прочитать – это слово свидетельство. Нервно вскрывая конверт ножом, отец присел за кухонный стол и начал читать. Я не могла понять, что происходит и почему его лоб весь в морщинах? Прочитав письмо, отец обречённо посмотрел на меня. Его глаза слегка слезились, а моё предчувствие говорило о плохом…
– Ты точно хочешь услышать? – сомнительно спросил Роллс.
Я закрыла глаза и сжала кулаки. Я не знала, готова ли я была услышать всё.
– Ну, говори! – преодолев страх, выдавила я.
– Рози… то есть мама, – обрываясь, говорил он.
Как только я услышала имя мамы, начало крутить живот.
– … её больше нет, – неясно говорил отец.
– Что с мамой? Где она? – взволнованно спросила я.
– Её больше нет, – повторил он.
– Что это значит? Объясни, – волновалась я.
– Это не просто письмо… – говорил отец, тряся конвертом, – это свидетельство о смерти, – дрожащим голосом сказал отец.
– Мамы? – ужас и страх просто захлестнули меня.
– Это свидетельство о смерти твоей матери, – наконец он смог сказать полностью как есть.
Когда отец произнёс последнее, из моих глаз выкатились огромные капли слёз. Я прикусила губы и сжав кулаки ещё сильнее, стала прокручивать все воспоминания и разговоры. Я не хотела верить в эту смерть.
Рози умерла, когда мне было десять лет. Отец решил похоронить её на том месте, где ровно пять лет назад, я чуть не утонула. Узнав о его решении, я не стала сопротивляться. В тот день, на похоронах был ливень и гремел гром. Подолгу рассматривая закрытый гроб, я не могла поверить в то, что её не стало. Перед началом церемонии похорон, я всё же не сдержалась и решила удостовериться в том, что это действительно моя мать. Приблизившись к лакированному красному гробу, я оглянулась по сторонам, чтоб убедиться в том, что одна и прикоснулась к ручке холодными пальцами, отчего тут же вздрогнула и по коже пробежала дрожь. Приоткрыв крышку, я увидела то, что и ожидала – там лежала вовсе не моя мать, а какая-то похожая на неё женщина, с обгоревшим наполовину лицом и телом. Внезапные крики напугали меня. Отец искал меня и громко выкрикивал моё имя. Закрыв крышку гроба, я оставила этот секрет фальшивой смерти своей маленькой тайной.
Когда гроб опускали, я смотрела на отца и думала о том, зачем он мне соврал? Зачем ему это нужно? Чего я не могу понять? Что я должна буду узнать такого? В голове крутилось множество вопросов. Всё так спутано и запутано, что даже не разобраться.
После окончания панихиды, я долго смотрела на отца, а он смотрел на меня.
– Детка, с тобой всё нормально? – взволнованно и заботливо спросил Роллс.
Я молчала. Я ещё не могла понять, что должна ответить и как собрать все мысли в кучу.
– Эмма! Ответь! – громко сказал отец и развернул меня к себе.
– Да! Знаешь, всё просто отлично! Мама умерла… якобы! – еле сдерживая злость, сказала я.
– Эмма, мама действительно умерла. Сейчас тебе это сложно осознать, но со временем…
– Если она умерла, то почему ты не плачешь? Почему боль чувствую только я? Глядя на тебя, я вижу жестокое безразличие! – кричала я.
Отец тут же замешкался от растерянности и не знал, что сказать.
– Эмма успокойся! – строго сказал он.
– Никогда! Не поверю в эту ложь! – яростно прокричала я.
Я вырвалась из рук Роллса и побежала так быстро, насколько могла. Добежав до огромных кустов живой изгороди, я скрылась в них и побежала в самую глубь лесной чащи. Ноги от напряжения налились тяжестью и плохо слушались. Мне не хватало воздуха, и я начала делать глубокие вдохи: в глазах всё покраснело, а затем посинело. Не заметив ветви дикого винограда, мои маленькие ноги споткнулись о них и тело шлепнулось в громадную лужу. Как не странно, но вода в луже была тёплой. Минуту я рассматривала своё отражение в мутной воде и как грязные капли стекали по лицу. Неуклюжа распутав ногу от плетей винограда, я вылезла из лужи на траву и легла на спину. В этой рощи было очень тихо и темно. Никогда прежде такой тишины я не слышала. Поднявшись, я стала рассматривать ногу: закатав штанину, первое, что бросилось в глаза – это старый шрам, который практически не побелел. Я провела пальцами по рубцу, – он оказался гладким. Других ран я не обнаружила, но нога болела. Закатав штанину по колено, мой взгляд наткнулся на огромную шишку. Дрожащей ладонью я дотронулась до неё, отчего и возникла невыносимая боль. Стараясь не кричать, чтоб не нарушить тишину чащи, я терпела. Слёзы пролились ручьём. От нестерпимой боли, руки сжимали траву. Но в какой-то момент мой взгляд сосредоточился над кустами – там что-то шевелилось. Дыхание было настолько громким, и совсем не человеческим. Я всматривалась в темноту, но ничего не могла разглядеть. От ветра бросило в дрожь. Куст резко перестал шевелиться и моё тело немного расслабилось. Закрыв глаза, я часто дышала, чтоб сосредоточиться на чём-нибудь другом, кроме страха и боли. Но когда открыла глаза, – моё дыхание остановилось, сердце, как дикая птица в клетке заколотилось, всё внутри сжалось, – передо мной стояло огромное чудовище. Оно открыло свою пасть и оскалив огромные кривые клыки, зарычало. Я испуганно смотрела в его необыкновенно жёлтые глазищи с вытянутым зрачком, как у дикой кошки. А эта жуткая морда размером с львиную голову, словно глыба зависла надо мной. Густая серая шерсть покрывала всё мускулистое тело. Принюхиваясь ко мне, чудовище внезапно издало громкое рычание. Я не сдержалась и громко закричала, отчего оно прижало уши и пряча клыки, попятилось назад. Воспользовавшись этим моментом, я сквозь боль поднялась на ноги и попятилась назад. Цепляясь за стволы деревьев, я продолжала смотреть на чудовище. Его глаза сменили цвет и взгляд перестал быть злым и диким. Резко развернувшись, я быстро пробралась через кусты и каждый раз оглядывалась назад в темноту. Мой испуганный взгляд искал чудовище. От быстрой ходьбы нога разболелась ещё сильнее. Сделав несколько шагов до огромного дерева, стоящего посреди небольшой круглой поляны, мои руки вцепились в него. Оглядываясь по сторонам, я не могла ничего разглядеть – в глазах всё помутнело, в ушах стало сдавливать и пот ручьём потёк по вискам. Я пыталась успокоить дыхание, но ничего не получалось. Паника и страх меня одолели. Свалившись на траву, я свернулась в калачик от невыносимой боли в ноге. Спустя несколько минут из кустов кто-то появился. Я по-прежнему не могла разглядеть, что передо мной или кто. Пятно медленно приближалось. А в голове крутилась только одна мысль: «Мама спаси меня. Где же ты, мама?».
Когда пятно оказалось слишком близко, я почувствовала, как чьё-то прохладное дыхание коснулось моей шеи. Я приподняла голову и увидела то самое чудовище, от которого убегала. Я догадывалась о том, что оно придёт за мной.
– Мама спаси меня! – измученно сквозь страх прошептала я.
В ответ раздалось громкое рычание, которое оглушило меня, и будто раздавило всё внутри. Моя голова упала на влажную траву. Я понимала, что у меня нет шансов выжить и не выдержав, громко сказала, будто выжав из себя.
– Если ты пришёл за мной, – так убей!
Рычание прекратилось. Совсем обессилев, я почувствовала, как мышцы немеют и боль немного утихает. Веки медленно сомкнулись и на выдохе, я потеряла сознание.
Ближе к вечеру отец с поисковой группой, состоящей из гостей, обнаружили меня лежащей возле большого дерева. Очнулась я на больничной койке с перебинтованной ногой. Нога уже не болела. Осмотрев палату, я наткнулась на отца, спящего на диване. Слегка дёрнув рукой, я даже не почувствовала, как сбросила какую-то пластиковую игрушку и тут же посмотрела вниз. Проходящая мимо медсестра, – женщина средних лет тут же влетела в палату с таким лицом, будто кто-то умер, разбудив Роллса своим топотом. Подскочив, она начала меня придерживать. Отец с трудом открыл глаза и никак не мог сообразить, что происходит. Медсестра успокоилась и с улыбкой подняв игрушку, уложила меня на подушку. Роллс соскочил с дивана и подошёл ко мне. Его глаза бегали из стороны в сторону, разглядывая меня. Вновь и вновь в его зелёных глазах мелькали страх и волнение. Ничего не говоря, мы просто смотрели друг на друга.
Как быстро пролетело время! На горизонте появился розовый закат. В глазах ощущалась небольшая боль и усталость. Похоже придётся остановиться хотя бы на пару часов и немного подремать. Дотянувшись рукой до панели с кнопками управления кондиционером, я отключила его и открыла люк. Прохладный поток воздуха слабо прорывался в салон, и я решила опустить стекло. Ветер резко ударил в лицо и от прохлады стало легче дышать. После девяти часов безотрывной езды нужно отдохнуть.
Съехав с дороги, я заглушила двигатель и вышла, с великим удовольствием потянувшись руками вверх. Упирая руки в поясницу, я оглянулась и осмотрелась. Ветер взволнованно подул, разбросав мои локоны в стороны. Пустыня – от этого слова бросает в дрожь. Кроме маленьких кустиков колючки и перекати поле, ничего другого из растительности нет. А порой возникала мысль полить эти несчастные засыхающие кусты. На часах 20:07 и пока совсем не стемнело нужно проверить трейлер. Осмотрев всё, я нашла кучу недостатков: во-первых, шины пришли в негодное состояние. Такое чувство, что их лет пятнадцать не меняли, а запасок у меня только две; во-вторых, глушитель, – один наезд на кочку и ему придёт конец. Но самое ужасное я увидела, заглянув под машину – масло, которое пока медленно капало на асфальт и немного пробитый бензобак.
После всего увиденного, меня стали терзать сомнения: смогу ли я вообще проехать на ней ещё несколько сантиметров, что уж говорить про метры или километры? Поднявшись с колен, я отряхнула штаны и ладони от песка. Внезапно что-то укусило меня за шею. Я тут же хлопнула по месту укуса и посмотрела на ладонь. Засохший след крови – это… Остолбенев, я пыталась прислушаться к ветру, который, как оказалось, перестал дуть. А отсутствие ветра может значить только одно! Только не это! Я обернулась назад и увидела чёрное облако из диких комаров пустыни. Округлив глаза от ужаса, я ринулась к машине. Запрыгнув в салон, я быстро и нервно принялась нажимать на кнопки, закрывая люк и дверное стекло, которое по неизвестным причинам заклинило! Я посмотрела в зеркало бокового вида: туча из комаров приближалась очень быстро. Пальцы продолжали нервно нажимать на кнопку, но та не продавливалась. Вновь посмотрев в зеркало, я увидела, что комары уже рядом с трейлером.
– Ну! Давай же, поднимайся! Я не хочу, чтоб из меня высосали всю кровь эти мелкие отродья! – сквозь стиснутые зубы нервно прорычала я.
Но ничего не происходило! Тогда я со всей силы ударила кулаком по кнопке и произошло чудо! Стекло поднялось. Комары начали биться в прозрачную преграду, а мой вздох с облегчением вырвался. Несколько шустрых кровососов смогли-таки прошмыгнуть в салон и тут же принялись нападать на меня, но я прихлопнула их. Прикасаясь к укусу на шее, я ничего не чувствовала и казалось, будто отёк расплывался и становился всё больше. Развернув зеркало и увидев большую красную припухлость, я злобно сказала:
– О! Просто отлично! Теперь моя шея похожа чёрт знает на что!
Бросив злобный взгляд на бьющихся кровососов в окно, я очень разозлилась. Заглянув за сидение и нащупав дорожную сумку, я вытащила её, открыла замок и вытряхнула все вещи. Где же этот баллончик с средством для обработки укусов? Надеюсь, эти сволочи не малярийные! Я же его в эту сумку положила? Не обнаружив баллончика, я с возмущением на лице навалилась спиной на спинку сидения. Сморщив лоб и скрестив руки на груди, я вспоминала куда могла его засунуть?! Никак не могу вспомнить: куда же я его засунула? Взглянув на комаров, меня вдруг осенило.
– Чёрт, я же его оставила в одном из пакетов с вещами!
