скачать книгу бесплатно
– Знаешь, перед тем, как умереть, я придумал песню. Но так и не успел ее записать…
Во двор ворвалась маленькая черная машинка с тонированными стеклами и резко затормозила перед крыльцом. Из нее вылез растрепанный и разгневанный Лукас и с размаху хлопнул дверью. Машинка жалобно заскулила сигнализацией.
– Да чтоб тебя!
Лукас посмотрел на парочку на крыльце.
– Джимми, да ты бы хоть постыдился, среди бела-то дня! Тут все-таки люди ходят, еще инфаркт кому-нибудь обеспечишь, дурья башка! Тьфу!
Ирочка невозмутимо оглядела босса. Он зло пригладил волосы и ломанулся на крыльцо.
– Ты чего такой злой, папаша?
Лукас на мгновение замер и уставился на Джимми. Так его не называли уже десять лет, и он успел порядком отвыкнуть от этого сомнительного титула. Потом кивнул в сторону двери и ответил:
– Ну, пойдем, расскажу.
– Нам не дают стадион, – выпалил Лукас, едва войдя.
Фрэк сфальшивил. Рыбешка перевел свой потусторонний взгляд с клавиш на лицо менеджера, потом на вошедших за ним Ирочку и Джимми.
– Почему? – спросил Айзек.
– Черт, да потому что мы слишком стары, вышли из моды, нас никто не слушает и никто не пойдет на этот долбанный концерт. Но сказали они, конечно, совсем другое – мол, все расписано на год вперед. Уроды.
В студии стало тихо. Пух со вздохом отложил гитару.
– Давай искать другую площадку, не сошелся свет клином на стадионе, – сказал Айзек. Внутри он уже чувствовал холодную тоску. И оказался прав.
– Боюсь, это будет очень маленький зал, – буркнул Лукас. Он устало осел на табуретку.
Никто ничего не сказал, но тени слов повисли в воздухе. Маленький зал – это не прощание. Маленький зал – это не на десять лет спустя…
– Слушайте, ребята, а зачем нам вообще зал? – сказал Фрэк. – Давайте сделаем опен-эйр. Как Вудсток. Найдем достаточно большой участок земли…
Лукас покачал головой:
– На такое нужны несколько команд. Иначе не окупиться вся шарманка. И на несколько дней…
– Ну так и в чем вопрос? – вмешался Рыбешка. – Мы что, не соберем еще ребят?
Он оглядел всех собравшихся. Лица у них были мрачно-задумчивые. Пух неуверенно поднял руку.
– Эм, парни. И девушка. У меня дядя – фермер, у него есть большое поле. И он его уже давно не использует…
Комната явно воспряла духом. Фрэк хлопнул Пуха по плечу.
– Я его, правда, уже семь лет не видел. Мама говорит, он стал очень религиозен, – пробормотал Пух неуверенно.
Лукас застонал.
– Иисус всемогущий! – сказал сухой небритый старик и сдернул с носа темные очки. Он оглядел Ирочку с ног до головы и выплюнул под ноги зубочистку, которую жевал: – Вот это буфера, чистая дева Мария!
Лукас поперхнулся приветствием. Его секретарша ослепительно улыбнулась и протянула старику руку:
– Спасибо. Ирина Гофман, а это Лукас Осипофф.
– Да знаю я, понял уже. Заходите.
Двое городских вошли в фермерский дом вслед за хозяином. Здесь было чисто и уютно тем особым образом, который создают для себя закоренелые холостяки. Лукас, который смотрел вниз и старательно вытирал ноги о лысый коврик, вдруг получил тычек под ребра острым Ирочкиным локтем и недоуменно вскинул голову. Секретарша кивнула на стену впереди. У Лукаса открылся рот.
Стена была оклеена постерами. Здесь были улыбающиеся святые, явно вырванные из душеспасительных журналов, рядом с ними, встык, а иногда и внахлест, висели Дэвид Боуи, The Doors, Джимми Хэндрикс, Deep Purple, Queen и Монсеррат Кабалье. А под всем этим примостилась старенькая раздолбанная гитара.
– Ага, все мои приятели, – сказал старик, перехватив их взгляд. – Скрашивают мое унылое холостятское существование.
Тут он голосисто захохотал, словно выдал удачную шутку.
– Хотите виски? Хотя нет, куда там, вы ж за рулем.
– Я нет, – возразил Лукас и тут же получил рюмку.
Они расселись за большим деревянным столом, и старик тут же принялся сворачивать самокрутку.
– Так что, Билли вспоминает своего старого дядюшку только когда припекает, а?
– Честно говоря, не знаю, мы знакомы-то всего неделю, – ответил Лукас с самой располагающей из своих улыбок.
Старик неопределенно хмыкнул.
– Вам нужна моя земля?
– Да, мы собирались арендовать ваши поля на некоторое время. – сказала Ирочка. – Какую компенсацию вы хотите получить за такие неудобства, мистер Хофф?
– Ну, ночь с тобой мне ведь не светит, а? – он подмигнул – Ладно, шучу. Зови меня Уолли, все так делают.
Ирочка усмехнулась:
– Так все же, Уолли?
Старик покрутил самокрутку в пальцах.
– Вы собираетесь притащить на мою землю орды орущих безбожников? Которые понаставят палаток, будут нажираться, курить траву, орать, совокупляться в каждом углу, и все это под грохочущий на всю округу рок?
– Да, но мы готовы… – начал было Лукас.
Уолли махнул рукой, и он замолчал. Старик поднес к самокрутке зажигалку, глубоко затянулся и через некоторое время выдохнул.
– Мне нравится, – сказал он и передал косяк Ирочке.
А слухи расползались. Те же люди, что недавно шептались о том, что Лукас выдохся и вот-вот уйдет на покой, теперь доказывали друг другу, что он намерен возродить «Единорога» и отправиться в мировое турне. Музыкальные паблики намекали на нового участника – или, возможно, даже участницу группы, которая возьмет на себя вокал и гитарные партии Джимми. В твиттер и инстаграм Фрека рекой полились подписчики. Правда, они оказались несколько разочарованы – музыкант выкладывал фоточки гитар и котиков. Пару раз мелькнули маленькие пони, и поклонники сочли это тайным знаком. Лукас, ветеран шоу-бизнеса, вел компанию с изяществом римского стратега и коварством старого политика. Он бросал намеки. Случайно проговаривался. Допускал утечку материала и, когда это попадало в эфир, все отрицал. Он появлялся то там, то тут, то с теми, то с этими. Ему трижды звонили со стадиона и уверяли, что нашли свободный день, даже несколько, но он отказался.
Наконец, где-то через месяц, когда напряжение уже зашкаливало, Лукас появился в эфире «Радио-рокс».
Он сказал это с порога. Повелитель эфира бывший байкер Уэс Джеймсон хлопнул себя по колену и выдал в микрофон:
– Сукин ты сын!
Тысячи людей в разных точках страны синхронно произнесли то же самое. Лукас сказал:
– «Единорог» возвращается.
– Ну вот и кто тебя тянул за язык, а?
Айзек негодовал. Он мотался по студии туда-сюда, как бешеная грозовая туча.
– Что тебе стоило еще подождать? Ты видел, что вокруг точки твориться? Мало того, что со всех сторон лезут папарацци, так еще и припарковаться негде!
Лукас улыбался во весь свой акулий рот. Он прекрасно понимал Айка и даже ему сочувствовал, но шумиха была его кормом, его допингом и его океаном.
– Не ной, – сказал он, – Хотели же как десять лет назад, вот и получайте.
Айзек досадливо махнул рукой.
– Да я даже не за себя. Я-то привык, морду топором, очки на нос и пошел. А как наш малец через все это прорвется? Он уже на полчаса опаздывает.
– Я придумал для него проход, – успокоил Фрэк. – Для него и Рыбешки, его это тоже выводит. Придут – расскажу.
– Ну, вот видишь, – обрадовался Лукас. – Все в норме, не дрейфь! Это нам на руку. Отличный пиар.
Дверь распахнулась, и в студию ввалился курьер с пятью коробками пиццы. Под недоуменными взглядами он свалил коробки в угол, сорвал с головы кепку и крикнул:
– Привет, ребята!
– Пух, ну ты даешь!
Фрэк аж сел от удивления. Пух пожал плечами, но вид у него был довольный.
– Я как-то подрабатывал пицца-мальчиком. Форма осталась, вот я и подумал… Хотя, если честно, не я, а моя Геката. Ну, и пиццу захватил. Пригодится же.
Мужчины зааплодировали. Дверь распахнулась снова, и в студию вошел очень лохматый маляр.
– Здорово, парни, играем? – сказал он голосом Сержа.
Все посмотрели на Рыбешку. Рыбешка посмотрел на Пуха. На секунду повисла тишина, а потом стены дрогнули от хохота.
Джимми сидел в своей домашней студии. Вернее, парил над креслом. Его глаза были закрыты. Он напевал.
На ковре у его ног сидел его сын и напряженно вслушивался. Перед ним лежал открытый блокнот.
– Нет, не идет! – сказал призрак. – Не то.
Бобби надул щеки и выдохнул – привычка, которую он усвоил от отца, да так и остался при ней даже спустя десять лет.
– Может, сыграть, что получилось?
– Валяй.
Бобби взял гитару. Он был хорошим гитаристом, но не гением, как его отец или Пух, и прекрасно это понимал. Его это ничуть не огорчало – у Бобби была вся жизнь, чтобы стать гением в чем-то другом. Сейчас его интересовала режиссура. Но когда отец – призрак отца – попросил помочь с новой песней, он с готовностью откликнулся.
Музыка полилась из-под его пальцев. Она была хороша, но недостаточно.
– Не так, не так…
Джимми встал и заходил взад-вперед. Его руки потянулись к гитаре, потом дернулись к голове, пальцы закопались в призрачные волосы. Он улыбнулся сыну:
– Кажется, бесполезное это дело. Не выходит у меня без инструмента.
Бобби вернул улыбку, и в ней была непоколебимая уверенность в победе.
– Я бы сделал еще пару заходов. Мы ее почти поймали!
Призрак покачал головой.
– Не прямо сейчас. Если я тебя еще здесь подержу, твоя мама меня убьет.
Словно в подтверждение, снизу донесся голос Лин:
– Парни, обедать!
Бобби ухмыльнулся. Джимми бодро спрыгнул с кресла и устремился вниз, как делал когда-то при жизни. На последней ступеньке он забуксовал, споткнулся и потерял равновесие, так что ноги прошли сквозь лестницу и немного утонули в полу. Вот он выровнялся, постоял немного с опущенной головой (если бы я тогда…) и побрел в сторону кухни. Бобби, смотревший ему в спину, глубоко вздохнул.
– Я пригласила Майка завтра на обед, – объявила Рони, обкусывая морковку.
Бобби, Джимми и Лин одновременно уставились на нее.
– Что? – спросила девушка, оглядывая их лица. – Должна же я показать папе своего парня?
– Так он все-таки твой.. – начала Лин.
– Это тот качок, который пытался тебя потискать у школы? – перебил Бобби.
– Что?! – прозвучал родительский хор.
– Не, не он. Это Чарли, он идиот.
– То-то я думаю, что ты уж слишком ему врезала.
– Умница, – прокомментировали Лин и Джимми.